Дмитрий Казаков «Оковы разума»

Когда читаешь очередной роман о пришельцах, всегда возникает вопрос: кто они и откуда пришли. И обычно авторы щедро делятся своими версиями вселенных, вариантами эволюции и социального устройства миров захватчиков. В этой книге ответа не будет, лишь несколько легких намеков от лица ГГ. А почему? Да потому, что сами агрессоры этого не знают! Как такое возможно, спросите вы? Да просто язык конкретной социальной страты, попавшей на Землю, держит их разум в полном повиновении. В лексиконе солдат и офицеров элементарно нет соответствующих слов и выражений. Весьма эффективная концепция защиты информации. Язык мой — враг мой? Болтун — находка для шпиона? Нет, у Чужаков язык — средство, цементирующее общество. Добро пожаловать в мир лингвистической целесообразности!

Читал доступный отрывок в сети, потом докупил цельную книгу, но с цельной пока не ознакомился.

Автор всеми силами пытается пыжиться давая на банальные псих. мозоли. Чесно говоря выглядит это довольно жалко, всё же до мастеров в плане «психологического насилия» над читателем остаются Сергей и Марина Дьяченко, по сравнение с мастерами данного жанра попытки авторы вяглядят особенно бледно.

Забано читать, что так сильно поразило других читателей, сама история довольно банальна, потуги автора оттаптаться на моральных струнах довольно слабы, а возможная концовка читается с первых строк.

Мне отчасти напомнило серию Метро, причём больше сторонних авторов, где динамику и глубину сюжета больше заменюят размазыванием соплей и наматывание их на оба рукава, где стенанья героя и всех вокруг являются самоцелью, нежели развитие персонажей и сюжета. Как в том анекдоте про еврея который потерял деньгу.

Возможно конечно в целой версии моё мнение может поменяться, дополню как прочитаю полную версию, но пока это всё выглядит как довольно заезженно и банально.

Роман приключенческий, напряженный, местами настоящий триллер — о вторжении Чужаков на нашу планету. От огромного большинства подобных историй отличается тем, что герой – не крутой десантник или пилот, что ломает черепа инопланетянам и с самолета торпедирует главную базу на орбите («День независимости») – и не перепуганный, пытающийся выжить свидетель катастрофы («Война миров») – и не ученые, что пытаются отравить чужих бактериями («Кукловоды») – и не пьянчужка-поэт, что ловко притворяется сотрудничающим с чужаками, а потом уводят летающую тарелку на солнце («Томминокеры»)… извините, увлекся. Можно бесконечно долго продолжать список испробованных фантастами вариантов борьбы с вторжением. Герой Казакова – профессор-лингвист Ник Новак — не вступил в борьбу с пришельцами. Оказавшись в оккупации, он вынужден был пойти к ним в услужение переводчиком, потому что должен был кормить семью. Он пережил опасную операцию на мозге, но остался землянином, и хотел бы помочь своим в борьбе с Чужаками – но мог сделать только то, что умел, как ученый: изучать их язык и образ мышления и попытаться поделиться этим с Сопротивлением. Читатель — современный городской житель — скорее почувствует симпатию к такому протагонисту, чем к крутому десантнику.

Ожидаемо, Ник все время скользит по грани смерти, потому что Чужаки безжалостны и к людям относятся, как к скоту. Он становится свидетелем, и в какой-то мере даже соучастником их бесконечных преступлений: ведь он вынужден переводить и во время пыток, и во время карательных акций, и на тяжелых работах, придуманных оккупантами для населения. В отличие от некоторых землян, что с радостью работают на инопланетных хозяев (такие коллаборанты находят себе оправдания почему нужно мучить и убивать себе подобных, и даже получают от этого удовольствие), Ник тяжело переживает свое вынужденное соучастие. Он по-своему благородный герой, очень честный — не может даже оговорить на суде негодяев, чтобы остаться жить. Фактически, он приносит себя в жертву ради семьи. Возникают параллели между поведением Чужаков и поведением, к примеру, гитлеровских или натовских военных преступников в недавнем прошлом – а также с жизнью людей на оккупированных ими территориях. Очень узнаваемо – и куда более правдоподобно, чем героические подвиги вояк в «Дне независимости».

Совершенно необычно, что Казаков пытается выстроить теоретическую базу под лингвистический аспект возможного будущего контакта землян с представителями других миров, нащупать возможные при этом проблемы. Кому-то из читателей эта часть может показаться скучной и узко-специальной – но для фантастики как футурологии это весьма любопытно. И для понимания психологии межнациональных контактов тоже важно. Язык создается разумом – и наоборот принципы построения языка оказывают влияние на психологию, культуру и на темпы развития наций. Ментальность и язык неразделимы. Конкуренция культур и языков в мире очевидна; а создание искусственных языков может повлиять на будущее человечества.

Отмечу еще, что любой роман о вторжении на Землю вертится вокруг того, как же землянам удастся справится с захватчиками. В «Оковах разума» задолго до конца истории становится понятно, что это не главная проблема. В центре сюжета выживание героя и его семьи, а не всего мира. Мир, по закону этого жанра, справляется с проблемой чужаков сам (в 99% таких историй нашу милую планету так или иначе очищают от врагов – силой оружия, гриппом-ветрянкой или даже музыкой Элвиса Пресли). А конкретный человек, прошедший через то, что досталось Нику Новаку, вызывает даже более сильное сопереживание, чем вся цивилизация. История получилась очень человеческая, психологичная.

Поскольку текст этой книги будоражил меня еще и полночи и, просыпаясь, я продолжала вести мысленный диалог с «автором», то решила всё-таки написать в свободное окошечко рецензийного блога свои размышлялки. А вдруг кому будет интересно?

Я книжки читаю отнюдь не только ради «напитаться эмоциями». Эмоции — это де факто вторичный продукт реакции на текст. И нет, у меня не бывает эдакого черно-белого однорычагового максимализма, переключаемого только в два положения: «нра и не нра».

Поскольку еще в 14 лет я поняла, что все книги фактически об одном — как выжить в этом мире бушующем, то меня в первую очередь интересуют авторские миры. Кто, чем и главное КАК играет в своих фантазиях?

Реала мне и так хватает и перессказ документалистики меня интересует только в области профессиональной литературы. В художественной — именно мастерство и талант рассказчика. Умение вплести фантастическое допущение в ЖИВОЙ мир. Умение показать работающее обоснование, дать работающее же описание, показать живой и достоверный психологизм реакций и поступков. Чего в реализме совсем-совсем мало. В реализме так или иначе довлеет репортёрско-фанфиковский стиль изложения. Ведь обоснование мы все и так знаем и читать то, что я и так знаю, да еще через серобелую призму газетного изложения — ащ-щ-ще тоска.

Вот от этой печки я и буду топать.

«Оковы разума» очень сильно напоминает «1984» Оруэлла. Не только умеренностью выразительных стредств изложения, сколько общей безысходной серостью бытия и нарошно психологически кургузыми героями. Почти все реакции приправлены лозунговым пафосом. Злодеи под угрозой смерти начинают злобно хохотать и рассказывать, как они всех ненавидят. Герои умирают с мученической улыбкой на губах. Отверженная женщина немедленно проклинает любимого и угрожаеть найти другого, лучшего... Такие прямолинейные реакции — чистое расстройство по сравнению с «Кровью ангелов».

У героев осталось только две можные реакции: тудыть — кисло соглашаться с событиями, или сюдыть — обзываться и ругаться. Они все словно под деструктивным гипнозом или после операции по ампутации вариабельности реакций. Любое препятствие на пути включает у них негодование. Из массы возможных реакций, они всегда выберут обидки и обвинялки. А потом догонят и плюнут в морду. Если есть шанс человеку поверить, и в общем-то при определённом желании вполне легко можно было ПРОВЕРИТЬ, кто написал трактат о языке пришельцев, то следователь предпочитает отмахнуться. Потому что системе нужно покарать так называемых «предателей», многие из которых точно такие же жертвы упавшей им на головы чужой системы.

Зато главный герой — почти полная ментальная копия главгера из «1984» — тормоз и приспособленец. Но при этом он в меру сил старается защитить жену, детей, знакомых и коллег. Его не хватает на активное сопротивление — ибо кто позаботится о семье, если его убьют? Да и что может сделать профессор гуманитарного ВУЗа при атаке пришельцев? Но и в пассивном сопротивлении он фактически единственный пытается сделать максимум с прицелом для всего человечества.Естественно, он — единственный не эгоист, будет уничтожен любой системой и система перемалывает его.

Мне очень понравилось фантастическое допущение. Я такого выверта обоснования ни разу не видела. Дабы лингвистика, система языка, стала причиной появления пришельцев. И вот это показано великолепно. Даже при моей полной атрофии языковедческих термонов была вполне понятна аргументация и обоснование специфики Чужих. Даже с моим ядовито-критическим биологическим отношением.

Кстати, можно было бы хотя бы глоссарий составить!

Краткая суть: речь и система языка, будучи продуктом мысли, будучи показателем умственно-культурного развития, способна и наоборот влиять на развитие мозга и личности. И вот отсель произрастает еще одна моя придирка. Мало мне было про пришельцев. То есть, у меня возникли некие подозрения, откуда и почему они образовались. И да, для формы политического памфлета на уровне «1984» — всего было узко-достаточно. Но для полноценного художественного произведения МНЕ БЫЛО МАЛО.

Книга безусловно очень интересная. Показала мне некоторые вещи и понятия с иного ракурса.

Могу порекомендовать читателям, ищущим чтонить такое эдакое не такое как всякое. Увлекающимся политикой и способами и возможностями влияния политики и политиков на людей. Тут есть о чем подискутировать и что ВНЕЗАПНО обнаружить не там, где всегда.

Чем кормить детей и семью, если привычный мир разрушился? Пойти служить врагам или бороться?

По композиции и технике написания очень похоже на Черное Знамя — с экскурсами в прошлое и будущее, с заимствованием многих паралелей из истории, скорее французской о борьбе с оккупантами, нежели нашей, хотя и наша история о жизни в оккупации понемногу всплывает в разных источниках.

Лингвистическая часть интересна и вполне органична, но не в полной мере раскрыта —

Книга «Оковы разума» — о человеке в нечеловеческом мире.

Представьте, что вы стоите у камня с указателями, и указатели эти, все до единого, ведут в пропасть. И других нет. Ты можешь лишь попытаться выбрать дорогу, дающую призрачную надежду на спасение – не тебе, близким людям, которых любишь больше жизни.

Автор этого романа часто повторяет на семинарах, что главное в книге – герой, за которым читатель должен с интересом наблюдать. И это тот случай, когда слова писателя и мастера не расходятся с делом.

Герой Дмитрия Казакова – живой, настоящий. Ему веришь и сочувствуешь. Его осуждаешь и оправдываешь. К нему возвращаешься, даже, когда книга уже дочитана и красиво поставлена на полку, пытаешься понять, было ли всё-таки предательство или не было, как бы поступил сам на его месте, что бы делал?

Герой книги – не герой в привычном понимании. Он не супер-крутой мачо, не бесстрашный воин, не рьяный борец за справедливость. Он – профессор лингвистики, примерный семьянин, любящий отец и муж. Он боится за себя, но ещё больше – за семью. Он делает выбор и готов сделать его снова и снова, даже уже зная, чем всё закончится.

И несмотря ни на что, он всё же пытается бороться. Пытается дать отпор Чужакам единственным доступным ему способом – изучив их язык.

И тут мы подходим к интересному и нестандартному фантдопущению романа – влиянию языка на мышление человека, на его поступки, на его сущность. Автор «Оков разума» отсылает нас к другому антиутопическому произведению – «1984», Джоржда Оруэлла, где язык специально упрощается с целью «упрощения» и человеческого мышления.

Здесь же имеется целая раса таинственных Чужаков, взращенных на искусственном языке, непохожем ни на один на Земле. И построен этот язык так, чтобы носители его становились теми, кем мы их видим. Отдельная благодарность автору за колоссальную проработку научной части. Страшно представить, сколько материала пришлось перелопатить, чтобы убедительно рассказать нам о языке и мышлении вот таких нечеловеческих существ.

Откуда взялись Чужаки, в данном случае совершенно неважно. Хотя, если всё же задуматься об их происхождении, мне видится отсылка ко «Дню Триффидов» Уиндема. Есть в тексте некоторые намёки, что Чужаки – растения, инопланетные или мутировавшие. Одним словом, нелюди во всех отношениях. Впрочем, люди бывают ничуть не лучше. И это автор тоже хорошо показал в тексте, отсылая нас уже не к художественным произведениям, а вполне к реальной истории человечества.

Есть книги-предупреждения. «Оковы разума» — книга-напоминание. Прежде всего, о том, что мы – люди. И неважно, откуда пришли Чужаки…

Очень сильный, умный, точный и напряженный в эмоциональном плане текст. Уровень достоверности таков, что эффект погружения возник практически сразу — я проезжал нужные остановки, я паниковал, достаточно ли дома консервов, и переживал, удастся ли побаловать семью консервированными персиками. Я был еще одним персонажем этой книги, я становился перед теми же проблемами и тем же выбором, что и главный герой.

Фантдоп на зависть хорош! Глубина проработки матчасти потрясающая. Обилие лингвистических терминов не избыточно, всё к месту, однако лично мне не хватало примеров, аналогов, подкрепляющих сказанное героями. Они (примеры) в романе есть, и упоминание наличия или отсутствия в разных земных языках тех или иных слов и понятий становилось для меня, человека без специального образования, той самой изюминкой, которая позволяла быть вовлеченным в обсуждение или научный спор, позволяла делать какие-то выводы о Чужаках наравне с героями. И такую изюминку хотелось смаковать снова и снова!

Как бы то ни было, роман, безусловно, заслуживает того, чтобы быть прочитанным: даже для тех, кто предпочитает динамику, противостояние, «войну миров», найдется всё необходимое для получения удовольствия от чтения. Хотя книга, конечно же, не об открытой войне с пришельцами, а о сопротивлении совсем иного рода.

Возможно, это лучшее, что я читал из отечественной научной фантастики за последние лет пять-семь.