Каждый год весною во мне просыпается внутренний язычник и начинает требовать путешествий в дивные новые миры. C наступлением тепла душа так и требует включить какой-нибудь фолк на фон, заварить вкусных трав и, неспешно перелистывая страницы, вкушать атмосферу волшебного и таинственного. На сей раз мои скитания привели меня на дивные острова Уильяма Морриса. Несколько лет назад я никак не могла понять, что же за зверь такой фэнтази литература и почему в ней так часто фигурирует атрибутика средневековья. «Воды дивных островов» сполна ответил на мой вопрос, но, увы, стал сомнительным читательским опытом. Иногда я сожалею, что интерес к фэнтази не проснулся во мне в подростковые годы, ведь тогда я бы наверняка смогла менее критично оценить текст и без лишней придирчивости насладиться фантазиями автора.

«Воды дивных островов» считается первым литературным произведением в жанре фэнтази. Именно Уильям Моррис создал новый каноничный мир без привязки к конкретной эпохе и месту действия, при этом позаимствовав сюжет и антураж у рыцарских средневековых романов. По законам жанра главной героиней имеем мэри-сьюшную юную девушку, умелую и прелестную, от красоты которой все вокруг теряют голову, а она, несмотря на все сопутствующие невзгоды, всегда обретает желаемое. Откровенно говоря, мне очень не хватало психологизма — герои откровенно шаблонные и многие их действия не мотивированы ничем, кроме как сюжетом. Здесь черное — это черное, а белое — это белое, классика жанра как-никак. Если ведьма — то глупая, отвратительная и злая, если друг — то преданный, добрый и готовый прийти на помощь, если рыцарь — то непобедимый, сильный и смелый. Хотя фантазии автору не отнимать, ибо со стереотипными героями резко контрастирует необычный мир, а именно острова на большом необъятном озере. Лично мне предназначение и символизм некоторых из них показались не понятными, как то Остров Юных и Старых или Острова Королей и Королев, населенные призраками противоположного пола соответственно. Не иначе как отсылка к реалиям, в которых жил автор, но, увы, я фишку не просекла.

Отдельное удовольствие — перевод, который на фоне вполне сухого текста очень радовал взор. Каждая глава начинается кратким описанием того, о чем в ней пойдет речь, и в принципе, если читаешь книгу только по описанию глав, никак не теряешь нити сюжета. Стилизация перевода мне очень понравилась — чувствуется, что переводчику удалось, сохранив атмосферу оригинала (а именно подражание рыцарскому роману), в то же время создать поэтичный русский текст, в котором все архаизмы использованы очень органично. Единственное, что очень сильно удручало и вызывало раздражение — адаптация имени главной героини. Ну странно же, когда такая славянизированая Заряночка существует рядом с кельтскими Абундией, Виридис, Атрой или англо-саксонскими Артуром, Леонардом или Хью. Ладно назвали ее хотя бы Зарёй (хотя в оригинале она Birdalone) и то было уместней, чем имя с нарочито славянским уменьшительно-ласкательным суффиксом. К слову аж один раз в романе переводчик делает отсылку к оригинальному имени героини: «Ничем не был заполнен этот день для Одинокой Птички, ежели не считать раздумий», а позже встречаем еще и такое:«Госпожа, почему желаешь ты упорхнуть из замка, одна-одинешенька, словно птица-зарянка, под стать имени». Не понять мне увы, почему при переводе автор потерял символизм имени, к тому же это не самое удачное решение портило и без того чрезмерно мэри-сьюшный образ героини.

В остальном же неплохое чтиво, где автор предлагает, скитаясь по водам и землям дивных островов вместе с героиней, найти свой Грааль счастья. Это произведение, пожалуй, не стоит оценивать слишком критично в виду того, что оно стало отправной точкой того, что мы сегодня знаем под именем классического фэнтази.

Эту книгу можно смело подсовывать начинающим литературным критикам для развития навыков. «Неужели все так плохо?» — спросите вы? И я отвечу вам — и да, и нет. Нет — ибо пипл все-таки хавает (зацените количество положительных рецензий), и да — ведь критиковать произведение очень даже есть за что, и для этого не надо далеко идти — все на поверхности. Сам же автор оставил нам напутствие на страницах романа: «Чтение книг — по крайней мере для меня — вроде путешествия в чужой мир. Если книга хорошая, то чувствуешь себя в нем уютно, и в то же время волнуешься, что ждет тебя за следующим углом. А если книжка паршивая, это все равно что ехать через Секокас в Нью-Джерси — вонища, и жалеешь, что там оказался, но раз уж заехал, то задраиваешь все окна и дышишь ртом, пока не проедешь».

Вот и пришлось мне «задраив все окна» «волноваться о том, что ждет меня за следующим углом». Именно так странно складываются мои отношения с современным магическим реализмом — с одной стороны чуть ли не с первых страниц понимаешь, что опять «прогадал», а с другой, такие вещи, падла, очень затягивают, аки болото. И не выберешься ведь, даже если грязь покрывает тебя с головой, пока не перевернешь последнюю страницу. Благо хоть романчик небольшой, легко написан и так же легко читается. Но увы, то и дело приходится отплевываться от остатков грязи — «одинадцатифутовых эрекций», «говорящих собак», и излишней, а порой даже неуместной интертекстуальности. Герои чуть ли не в каждом диалоге должны блеснуть эрудицией и вспомнить если не очередной голливудский шедевр, дятла Вуди, Рокки и Бульвинкля, то хотя бы Кафку или Сартра. Возможно кому-то, поклонникам американской культуры, например, эти отсылки ко всему возможному были бы интересны, но текст, ей-богу, ничего бы не потерял от их отсутствия. Разве что пару-тройку страниц, что для «Страны Смеха» едва ли это критично, так как развязку сюжета вам выплеснут в лицо на последних нескольких страницах. Повествование будет все тянутся и тянутся, как жвачка Орбит, все больше ненужные детали будут засорять текст, персонажи будут пропадать и исчезать без внятного влияния на сюжет, и в конце концов — вщух! — и шарик лопнул. Буквально. Простите за спойлер.

А изначальная идея-то очень даже интересна. Точнее то количество идей, которые автор попытался воплотить. Здесь и проблема отцов и детей, и проблема излишнего фанатизма, вопросы творческих поисков и их реализации, но на переднем плане (собственно, зачем весь сыр-бор затеян) — как жить, если твоя судьба наперед предрешена и ты заведомо отыгрываешь предписанную тебе роль? Увы, на этот вопрос автор отвечает устами своих же персонажей: «Я знаю наверняка, что через тринадцать лет умру. И никогда не беспокоюсь — о смерти там, ну и о прочем. У меня столько всяких других забот». Банальный ответ банального персонажа из банального мира. Автор попытался затронуть слишком много тем, попытался посягнуть на монументальность, но в процессе потерял остатки своей великой задумки. К слову, вездесущий Маршалл Франс со своими Королевами Масляными, Кренгами, Зелеными псами и прочьими Аннами, на крыльях ночи, изрядно побешивает под конец книги — слишком уж гениальный, необычный и вообще нетакойкаквсе. От его немого присутствия настолько устаешь, что хочется,(цитируя главного героя) «вздремнуть на дне океана».

Коварная вещь воображение! Откладывая интересующую тебя книгу до гипотетического момента, когда она якобы должна наиболее тебя поразить, предвкушая предстоящее удовольствие, которое лишь усиливается в томном ожидании, давая книге время, чтобы она полностью обволокла собой твои мысли, ощущаешь, как подсознание рождает неведомые образы, столь подходящие книге, как интуитивно все глубже погружаешься в непознанную доселе атмосферу, как близиться час, когда тебе суждено будет воплотить длительное мечтание в реальность. Но увы и ах, как это часто бывает на практике, процесс ожидания оказывается куда ярче и содержательнее, чем время, прожитое в книге. Наверное, в этом и скрывается причина, почему так легко объяснить свое неудовольствие отдельными опусами, указать на каждый его недостаток, ну и в конце концов обвинить автора в том, что он не оправдал твоих ожиданий. Да-да, именно обвинить. Вполне естественно, что автор не обязан идти на поводу у искушенных читателей, впрочем, как и читатель на обязан утаивать своего негативного отношения к отдельным произведениям автора. Никто не давал читателю права критиковать, но с другой стороны этого права также никто и не отбирал, следовательно, читатель вполне вправе выражать свое мнение, доколе оно не навязывается.Вполне возможно, что вовремя высказанная критика сохранит другому читателю время для чего-то более стоящего.

Но к черту демагогию, перейдем непосредственно к самим чертям. Спустимся туда, в бездну Средневековья ли, нашего «я» ли, но человеку, отважившемуся на столь не простой путь, придется снизойти вместе с лирическим героем во мрак исследуемых им глубин. Аннотация к произведению обещает нам «роман в романе»: измученного автора книги о сатанизме в метапространстве, и собственно описанную историю легендарного/жестокого/величественного/кровожадного (выберите нужный эпитет, согласно своему мировоззрению) Жиля де Рэ. Но что мы имеет в итоге? Первые триста страниц три героя (собственно сам писатель, его близкий друг гомеопат и верующий звонарь) будут разглагольствовать о том, что в Средние века «было лучше» — и люди более чисты душою, и звон колоколов более символичен, и убийства более жестоки, и палачи более бесчеловечны, да и сатанизм куда содержательнее, — в общем трава была зеленее, а наша современность не принесла миру ничего нового, кроме несущественных научных открытий, не согласующихся с таинствами писания. Помимо этого герой успевает пострадать за таинственной незнакомкой, пишущей ему полные страсти письма и кратко проинформировать читателя о главных событиях жизни Жиля де Рэ. Сам роман томящемуся в ожиданиях читателю так и не покажут, ведь «2если поразмыслить, то у литературы единственный смысл: уводить творцов своих от скуки жизни!». И ежели протагониста Дюрталя написание романа о Жиле де Рэ и спасало от пустоты и никчемности собственной жизни, то читатель будет вынужден скучать аж до появления столь ожидаемой кульминации, а именно – Черной Мессы! Все предшествующие ей эпизоды, хотя якобы /и должны были содействовать развитию сюжетной канвы, но лишь увеличивали пропасть между действительно искусно описанной главной сценой романа и его остальными эпизодами. Особенно это касается развязки, которая отсутствует как факт. В конце романа, как и в самом его начале, мы наслаждаемся троекратным брюзжанием в стиле «все разлагается здесь, все мертво, но вот на небесах! Когда мы дождемся пришествия божественного утешителя, займется ясная заря, и будущее будет принадлежать вере!». Роль Жиля де Рэ, якобы главного протагониста «романа в романе» оказалась крайне эпизодичной и крайне схематично поданной. Он здесь лишь пешка, предлог, чтобы связать воедино не согласующиеся части рассказа. Автор вовремя понял, что «для того, чтобы нравится женщинам, надо воспроизводить пережеванные, пустые мысли обветшалым языком», а читатель, в лице меня, осознал, что с Гюисмансом ему не по пути.

Роман «Лесная обитель» Мэрион Зиммер Брэди относится к циклу романов об Авалоне, самым известным из которых является адаптация артурианских легенд – «Туманы Авалона». Учитывая популярность последнего, крайне странно наблюдать отсутствие отзывов у «Лесной Обители». Но моя задача эту оплошность исправить.

В отличии от «Туманов Авалона», «Лесная обитель» — роман больше исторический, чем фэнтезийный. В нем так же, как и в самом известном произведении Брэдли, важное место уделено древним верованиям народов, населяющих Британию, однако на передний план здесь все же выходят исторические реалии, обуславливающие многие происходящие события. Время действия – І век нашей эры, и Брэдли тщательно изображает атмосферу того далекого периода — в нем действуют исторические личности, такие как Тацит и Агрикола, а в своих диалогах персонажи нередко ссылаются на реальные исторические события. Еще одна особенность отличает «Лесную Обитель» от opus magnum писательницы. Если в «Туманах Авалона» пристальное внимание автора уделено женской судьбе, а мужские персонажи играют скорее второстепенную роль и косвенно проявляются как личности, то в «Лесной Обители» автор заглядывает в душу и мужским персонажам, пытаясь выразить их отношение к происходящему.

Герои, оказавшись в крайне непростых жизненных условиях, вынуждены ставить численные вопросы. Как услышать богов и правильно растолковать то, что они шепчут тебе? Как разграничить влияние великой Богини в себе и свое же мелочное человеческое эго? В чем правды больше — в родстве крови, или родстве душ? Плохой мир лучше хорошей войны? Следовать ли зову сердца, или преклониться пред волею судьбы? Именно этими вопросами задаются герои романа, именно эти вопросы ставишь перед собой, когда его читаешь. В основе произведения лежит история любви британской жрицы Эйлан и римского легионера Гая, любви трагичной, жертвенной и имеющей свои непреодолимые последствия. Однако история отношений между двумя людьми, оказавшимися, как теперь актуально говорить, по разные стороны баррикад, становиться лишь завязкой длинной череды событий, каждое из которых знакомит читателя с разными взглядами на происходящие явления. Здесь не только бритты борются за независимость от захватнического Рима, не только Рим претендует на мировое господство, не только жрицы Лесной Обители противостоят деспотическим жрецам за право вершить волю Богини. Борьба ведется в душах персонажей за поиск правды, а главная борьба – всегда ведется за жизнь. Ведь в конечном итоге: «Цари и армии приходят и уходят, но настоящая борьба — эта та, которую каждый год ведут на холме мужчины, чтобы защитить поля и новый урожай». Мэрион Брэдли талантливо и детально прорисовывает каждый из четырех пластов персонажей — таинственных жриц, кроваво-гордых римлян, деспотичных старцев-жрецов и мятежников братства Воронов, окрашенных кровью и землей. Здесь каждый поклоняется своим богам, но в итоге обращает свой взор на Жрицу Оракула — Эйлан — которой должно озвучивать волю Богини. Жрица не может идти против своего народа, желающего мести, но должна сохранять зыбкий мир во имя будущего. Здесь узы крови на поверку оказываются прогнившими, когда дело доходит до конкретных действий. Автор не ищет виновных и жертв, не ищет правых и ошибающихся, она мастерски создает непростой, противоречивый мир, в котором каждому есть, что сказать.

Станислав Лем знаком многим в первую очередь, как писатель фантаст, но, как оказалось, его творческий путь начинался все-таки с бескомпромиссного реализма. «Больница преображения» — это реакция писателя на реалии второй мировой войны. По мере исчезновения прочитанных страниц, название раскрывает свой скрытый смысл. В центре сюжета молодой польский врач, получивший вакантное место в психиатрической больнице. Идет вторая мировая, тем не менее в лечебнице, скрытой в польской глубинке от ужасов войны, пациентов не становиться меньше, к тому же не хватает квалифицированных работников. Оказавшись в клинике, Стефан сталкивает лицом к лицу с обнаженной человеческой натурой — эгоцентричными врачами, преследующими свои цели, квази-психами, желающими спастись от неизбежного, явными безумцами, которые даже находясь на пути к выздоровлению, продолжают углубляться в свой эфирно-кататонический мир. Одним словом бытие здесь играет всеми оттенки абсурдности и беспощадности. На фоне происходящего происходит становление личности Стефана, поэтому роман густо разбавлен лирическими отклонениями в виде философских размышлений. Раскрыться лирическому герою помогают второстепенные персонажи — «наставник» поэт Секуловский, ищущий спасения в стенах лечебницы, коллега Сташек — потерянная душа, эксцентричный начальник Каутерс и единственная женщина в мужском коллективе — железная леди Носилевская. «Больница преображения» — настоящий роман характеров, ибо здесь нет проходных персонажей. Каждый предстает как личность со своими особенностями и недостатками, тараканами в голове и внутренним стержнем разной степени стойкости. У романа есть существенный недостаток — отрывистое повествование. Многие идеи (банальный пример — описание бытия и реализации клинических диагнозов у пациентов) погасли, едва загоревшись. Роман повествует не столько о реалиях психиатрической больницы, сколько о существовании в ней одного отдельно взятого персонажа. Повествует к тому же очень ярко — красивый слог, без лишней вычурности и пафоса, фразы, плавно перетекающие одна в другую, и в каждой строчке новая пища для размышлений. Итог — читать и еще раз читать: а) любителям персонажей с психическими отклонениями; б) любителям экзистенциализма и рафинированной философии; в) интересующимся второй мировой.

Другой взгляд на это произведение.

Уже давно я так долго не вымучивала книги. Обычно, если книга цепляет сразу, то не отпускает до последней точки. С романом Джорджа Макдональда такого не произошло. Подозреваю, что причина кроется в моей не любви к религиозной мистике. А поскольку в основу данного романа положена христианская мифология, чтение замедлилось еще в несколько раз. Обычно книг я не бросаю, вне зависимости от степени муторности, однако невыносимо долго подобную литературу добиваю.

Итак, что касается впечатлений. Биографических данных о Макдональде гуляет по интернету не так много, но в принципе их достаточно, чтобы понять почему он написал это произведение. В аннотации к книге указано, что создавался роман после скоропостижной смерти жены и детей писателя. «Возможно, поэтому, тьмы в романе, по-крайней мере, на первый взгляд, больше чем света...» (с.) Однако, это обманчивое впечатление. На протяжении всего романа не покидает ощущение штучности созданного мира, сдается, будто бы писатель пытался создать для себя убежище, некоторый источник радости, место, где ты можешь почувствовать себя героем, от действий которого зависит целый мир. Главный герой решительно не понравился, ибо получился он каким-то пустым и не продуманным. Он то предстает пред нами, как безвольное и неуместное существо, то вдруг у него зашкаливает ЧСВ, которое побуждает к бесполезным подвигам. И все равно, не смотря не все допущенные им ошибки, последствия разворачиваться в весьма утопическом ключе. Понравилась, однако, структура миров, образ Лилит (с детства манит меня, хотя у Макдональда он и приобретает несколько другой символизм), такие персонажи, как Мара, Тень, Ворон, город Булика, описания некоторых существ. Что касается самой Лилит, здесь она предстает в качестве принцессы, которая правит городом, где нет детей (что символично). Демоническая и прекрасная, она то и дело очаровывает главного героя и вводит в постоянные заблуждения, отчего он и делает ошибку за ошибкой. Противопоставляться ей дочь Лона — предводительница народа Малюток (что тоже намекает). Дуализм и драматизм ситуации проявляется в том, что главный герой разрывается между двумя женщинами — одну он спас, и почему-то решил служить ей до конца, вторую же незабвенно полюбил за безграничную доброту и заботу о детях. Не сложно догадаться к чему это внутреннее противоречие приводит — правильно, к войне. А в таких войнах всегда должно побеждать добро, иначе никак. Образ Лилит в данном случае олицетворяет, на мой взгляд, именно трагическую Смерть, преследующую автора до конца жизни, (ахтунг! пафос) — «зло», которое нужно победить в то время, как «добрый клан», представлены образами Евы, Адама и Лоны, был создан в качестве того самого «утопического убежища», куда автору просто необходимо было сбежать от внутреннего отчаяния. Мертвые сны, путешествие мирами, чудовища — это все лишь канва, на тле которой раскрывается вопиющее уныние автора и желание от него хоть как-нибудь спастись. Добро-то победило в войне, но желаемого покоя наш главный герой так и не обрел, сбежать от себя не смог. Макдональд развивал свое повествование как бы по спирали, но в итоге вернулся туда, где все началось. Кроме всего прочего, написан текст уж чересчур эмоциональным языком, где-то переходя в откровенную слащавость, где-то в обыкновенное нытье, но вот именно искомого «мрака»; я здесь не нашла. Разве что мрак утомленной, недостаточно мертвой, но уже и не живой души. Вроде бы и искренне, все равно не вдохновляют подобные откровения автора.