Мамы сами собой не появляются. Они хорошенько выдерживаются. На безмамье приходится растить маму, напрягая все силы беспокойного инфантилизма. И вот кто возьмет на себя ответственность за стадо инфантилов, тот и мама. А что, хотя бы оригинально...

Продолжение альтернативно-исторического цикла, стержнем которого являются действия российских императорских альтернативно-исторических спецслужб. По мне, так у этой вещи, как и у всего цикла в целом, есть три выигрышных составляющих:

1.Отличная лепка сюжета, всегда его новые коленца мотивированы событийно и психологически;

2.Завлекательная боёвка;

3.Искренний, неподдельный и неказенный патриотизм соавторов.

В целом получается весьма достойно.

Книжка Анастасии Черновой, получившая «Малую Филигрань» за 2024 год может быть определена через два формата. Это, во-первых, традиционная «авторская сказка», и, во-вторых, то, что сейчас называют ёмким термином «этнофэнтези». Русское этнофэнтези, но не древнее и не языческое, а православное и, притом, уходящее корнями в традицию времен Московского царства (Вологодский регион).

Нил Гейман человек ироничный до сарказма. А тут... рассказ, который сердце рвет безнадежной отвагой и жертвенностью.

Чуть ли не лучшая вещь Геймана, хотя и выпадающая из его фирменного стиля. Может быть, стоит сказать, что в ней Гейман прыгнул выше самого себя и своего дара?

Само великолепие.

Всё в этом романе хорошо: и антиутопические картина Америки, и утопические картины России, и оригинальная боевка...

Всё, кроме главной героини...

Ну кто пустил на страницы романа эту скучную капризную бабу?!

А вот это очень точно сказано о сущности современного мира. Весело и точно.

И, кстати, без лишнего морализаторства. Умным... оно не нужно.

Хорошая, полновесная правда о жизни нашей.

Что тут он фантастики? Копейки, условность.

А всё прочее — «настоящее продолженное». Отдаю дань уважения писательской смелости Дмитрия Казакова.

Не тем интересен Стальная Крыса, что он превосходный боец и вор-интеллектуал, нет. И не тем, что он повсюду и везде одиночка-против-общества.

Прежде всего, Стальная Крыса интересен ем, что он, будучи одиночкой, заставляет громаду общества играть по его правилам и действовать в его пользу.

Это, в общем, наверное, не лучшая вещь Кея.

Да, конечно, сразу видно начитанного человека, хорошо понимающего в истории, культурологии, искусстве, мифологии. И сразу видно умного мистика. Иначе говоря, это все-таки весьма высокий уровень работы с фэнтезийным материалом.

Но... Боже мой, до чего тягуче! Бесконечные переливы трехкопеечного чувства в четырехкопеечное, бесконечное коллекционирование «Она ощутила себя», «он подумал о себе, что он, наверное...» Получилось так: отличный фэнтезист рвётся во Львы Толстые, и за счет этого сюжет развивается до крайности медленно. Порой перелистываешь страницы, не читая.

И, кроме того, ну такие хорошие «хорошие герои», что устав прощать им все убийства и прочие подлости, начинаешь сочувствовать их врагу «тирану» Брандину, который деятельно заботится о своих землях, хоть и не ангел. Жаль, что он в итоге погиб.

Конечно-конечно, галактическая война, столкновение двух великих цивилизаций, разнообразие и богатство рас...

Но вещь-то, в общем, не о выборе между правдами великих цивилизаций, нет.

Бэнкс в виде романа написал текст на ту же тему, на которую Хэм сделал рассказ «Мотылёк и танк». Он рассказал о том, что в глобальном столкновении раздавлена будет и сильная оригинальная личность, и сильная большая любовь. Всё снесёт глобальная война, всё изувечит, до всего доберется ее ядовитое жало.

Большая война не оставляет надежды.

Громов, рассуждая о том, по какому пути следовало бы идти человечеству и как ему развиваться, выдвигает три идеи: 1.человечество тупое, его надо как-то оберегать, иначе оно само себя убьет; 2.человечество в целом тупое, поэтому надо вылавливать редких нормальных людей, воспитывать их в общине «альтернативного человечества» и надеяться, что в будущем эта община сыграет; 3. человечество тупое и слабое, поэтому надо подкинуть ему сверхспособностей, подкорректировав человеческую сущность.

Идеи два и три — переосмысленные Стругацкие. Идея один — нежно человеческая, спасибо за нее Громову.

Текст романа переполнен рефлексией, а потому тягуч и лишен динамики раннего Громова.

Но в целом, это, конечно, гораздо более высокий уровень, чем среднестатистическое безмыслие, боевиковость и антуражность нашей современной фантастики. Поэтому бастконовскую премию Громов получил за эту книгу честно и по делу.

Как бывший преподаватель, Конни Уиллис знает, о чем говорит, рассказывая о школе.

И, Боже мой, вот классический случай удачного, т.е. сбывшегося предсказания, которое сделал писатель-фантаст, хотя бы и в гуманитарной сфере. Когда Конни Уиллис всё это писала, ситуация с идиотами, лезущими в образование и культурную жизнь в целом, чтобы «поправить неправильное» из соображений политкорректности, была еще далеко не столь страшной, как сейчас. Но нынче она — в полный рост как у Конни Уиллис.

Нынче так много фантастики о христианстве!

Лихой. Залихватской. Завирательной. Критической. Насмешничающей. Убийственно серьезной. Люто обвинительной.

В отличие от подавляющего большинства ее авторов Конни Уиллис знает, что такое христианство.

Более того, она чувствует, что такое христианство.

О, милая христианка! Низкий тебе поклон.

Не ищите в этом романе фантастику. Ее почти нет. Разве что недолгие заходы в христианскую мистику.

А вот если хотите увидеть НКВД за работой в 1937 году, что ж, очень и очень рекомендую книгу Иртениной.

Вещь страшная, рассказ о репрессиях — без прикрас и со знанием дела. Очень хорошо видно, что автор, до того, как начал писать, погрузился в источники и вынес оттуда ценную информацию.

Репрессии несколько смещены в сторону охоты на священников, поскольку Наталью Иртенину вообще интересует история Русской церкви. Но в романе не только про Церковь. Тут и про работу НКВД, и про юную фронду, и про то, как народ, в большинстве своем, ненавидел власть, а власть отвечала задорным террором. Про пытки, и про расправы, и про то, из кого формировался корпус офицеров НКВД.

Очень хорошо, что Иртенина не умеет врать. Она пишет то, что было, и наплевать на нужды «текущего момента в политике». Поэтому, можно со всей определенностью сказать, что роман ее наполнен правдой факта.

В сущности, Гоголь написал глубокий христианский трактат о смысле современного ему общества и современной ему культуры, а также о том, каким должен быть путь крепко верующего христианина в подобных, по большому счету, весьма неблагоприятных условиях.

Великая вещь!

И какого же петуха дал Белинский, со своей провинциальной горластостью ополчившись на «Избранные места». Высокого полёта человек vs сельский дурачок...

Павел Корнев к этому своему сериальному герою абсолютно беспощаден. Трудно тебе? Плохо? Жизнь сплошные сложности? Отлично! Так и должно быть в реальности, даже в фантастической.

Вывод: добавим сложностей!

В предыдущем романе ГГ получил офицерские погоны. В этом он сполна расплатится за свое пусть и невеликое, но возвышение.

Меня лично затягивает это «хождение по мукам»...

Всё как в жизни.

Вещь вполне достойная. Когда-то я написал рецензию, вот отрывок из нее: «Элита земной цивилизации поселилась на Луне и деспотически правит метрополией с помощью то ли высоконаучных технологий, то ли магии. Судьба каждого землянина может быть переписана в любой момент, а он, возможно, и не вспомнит о прежнем варианте своей жизни… Такова сюжетная основа романа. Смирнов проявил исключительную фантазию, представляя читателю обожравшуюся, бездумно роскошествующую цивилизацию «селенитов». Цивилизацию, начисто утратившую стимул к развитию, творчеству. Парадоксальный мир обитателей Луны расписан живыми красками и завораживающе правдоподобен. Почти до трагического финала, до разгрома лунного сообщества, автор романа держит читателя в напряжении — сюжет построен по принципу детектива: преступление-расследование-схватка с преступником. На последней полусотне страниц логика действия несколько ослабевает, но это искупается введением под занавес такого Главного Врага, о котором ни герой, ни читатель и подумать не могли. Иными словами, сюжет сработан профессионально».

Цикл «Герметикон» — неровный. Если взлеты, есть падения, опять взлеты...

Этот роман взлетом не назовёшь. Приключения — что надо, Помпилио — могуч и прекрасен. Но политической философии, которой пронизана первая книга цикла, здесь нет, и это делает продолжение слабее начала.

К тому же странная вышла концовка — словно цикл оборван, словно продолжений не будет. Возможно, по этой причине вторую книгу цикла трудно было найти в магазинах, издатель как-то не спешил ее, видимо, допечатывать.

Но в целом — Панов, «Герметикон», битвы... услада.

Нет у меня желания спойлерить сюжет, я поговорю о другом.

Конечно, очень приличная, можно сказать, фирменная пановская боевка, дозированная, но сделанная оригинально. Намного интереснее, чем в предыдущем романе, хотя там ее существенно больше.

Но в данном случае не приключения главное.

Вадим Панов вернулся к тому, с чего начинался цикл «Герметикон», а именно, к философии власти. Каким страстям не следует поддаваться правителю. Какой долг на нем лежит. В каком стиле ему предпочтительнее действовать. И так далее.

Вот это — стержень книги. И тут есть во что вчитываться.

Пишу чисто фэнский отзыв.

Какая радость, что герой наконец-то расстался с Лией, которая всю дорогу раздражала.

Напротив, не хватило сцены-двух с «дворяночкой».

Мучения разбитого, истощенного ГГ в плену весьма реалистичны. И его неожиданное повышение не могло не порадовать. Чем цикл хорош? Тем, что он не выставляет родную систему идеальной, пусть она и родная. Возвышение в ней не дается ГГ легко, поскольку он ни в каком месте не «протеже», не «сынок» и может чего-то добиться только адским трудом и преданностью тем, кто на него «ставит». Собственно... наша жизнь именно такова. Корнев пишет пособие для молодых парней — как им идти по жизни, и пишет, пусть и фантастический боевик, но и... абсолютный реализм в то же самое время.

Одно несколько резануло: атомный взрыв на финише и радость ГГ по поводу того, что он к этой удаче Родины причастен. Но ведь радиация надолго отравит землю, воду, всё, и ее будет ветром и потоками речными относится в сторону «нашей» территории, она сравнительно недалеко. Я вот не сторонник того, чтобы выигрывать войны, применяя ТЯО. Последствия применения могут очень быстро коснуться того, кто применил.

О, сладостные мечтания молодой пампушки, как ее будут страстно любить трое умных-могучих-прекрасных мужчин, как она будет наделена фантастически масштабными способностями к волшебству, как ее будут все слушаться, как она станет путешествовать в необычных местах и носить прекрасно-прекрасные платья...

Но книга не безнадежна: отличный переплёт. Ради него купил и несколько дней им любовался. Как элемент комнатного антуража — просто находка.

У Ларри Нивена есть в его романе «Мир-кольцо» то, что почти совершенно ушло из современной английской и американской НФ: азарт поиска, научный задор, страсть к первооткрывательству в мире, стремление к научным открытиям, освоению и исследованию окружающей вселенной. Масштабы этого стремления у Нивена завораживают. А нынче что? Безобразная политкорректность и психологические сопли. Великое ушло, ничтожное царит...

Не ждите от этой книги фантастики, она присутствует там только в форме христианской мистики. Никакими силами человеческими невозможно спастись от человеческой корысти, подлости, обмана, жестокости. Гражданская война — а книга именно о ней, точнее, о борьбе на Волге и Каме в 1918--1919 годах, — как будто спустила крючок того звериного, что есть в людях, того худшего, темного... И они словно бы соревнуются друг с другом, убивая себе подобных а вместе с ними еще и надежду на доброе будущее страны. В иных добропорядочных карьеристов, сердитых дураков и честолюбивых лукавцев не иначе как вселяется бес — до того они становятся омерзительны...

Мало кто спасется — лишь те, кто остался добр. Полуразрушенный ковчег с малым стадцем тех, кто сохранил в себе образ Божий посреди кошмарных зверств, спасен будет чудом Господним, ибо сами люди уже не могут себя спасти в таком огненной купели. Чудо, а вернее, несколько чудес — вот и весь фантастический компонент романа.

Прекрасная, мудрая книга о Гражданской войне.

Давно не появлялось ничего столь же умного, ничего столь же талантливого на эту тему.

Роман заметно хуже более ранних книг, составивших цикл о Ведьмаке, Йеннифэр и Цири.

Не знаю, в чем тут дело. Возможно, подкачало качество перевода.

Возможно, пан Анджей несколько подустал от своего героя.

Возможно, ему, как и многим другим мастерам фэнтезийного боевика под влиянием тупой критики вступило в голову дегероизировать своего могучего героя, приблизить повествование к реализму и т.п. чушь.

Вот не знаю, возможно, по совокупности...

Так или иначе, по сравнению с основным корпусом ведьмачьих текстов — хуже. Не провал, нет, это все-таки Сапковский, но — хуже.

Павел Корнев прославился на сцене русской фантастики как автор Ф-боевика. Не только Ф-боевика, разных видов Ф-боевика, но все эти мелкие оговорки, в сущности, нимало не перечеркивают первой фразы. И это ведь очень редкое явление — когда мастер Ф-боевика изменяется, начинает расти куда-то в иную сторону. С Дмитрием Казаковым такое произошло: несколько его поздних романов — серьезные вещи, литература в полном смысле этого слова. И вот теперь нечто подобное начинает происходить и с Павлом Корневым. Не могу похвалить его язык, тут роста совсем немного. Но идея хороша: никто, слабак, парвенюшка начинает расти, ни в чем не получая удачи и продвигаясь в этой жизни исключительно благодаря себе самому, т.е. тяжелому каждодневному труду, отваге, выносливости, твердой воле. Срывается тут и там, но не прекращает медленного своего восхождения, притом Корнев разворачивает повествование с такой неспешностью, словно желает заставить своих читателей брести по сюжету с микроскопом...

За идею можно очень многое простить: толковая идея, притом отчетливо зовущая в правильную сторону: «Парень, ни на кого не надейся, не распускай сопли, не трусь и не мечтай о пустом. Если хочешь, чтобы кто-нибудь тебе помог, то помоги себе сам. Будешь работать, не покладая рук, без устали, без жалоб на тяжелую жизнь, и возвысишься. Иди вперед и вверх, ты мужчина, ты можешь».

Ну а как еще строить свою жизнь мужчине, если он никто, если он с низов, но честен? А вот так, по Корневу.

Странный это роман. Можно сказать, роман-призрак.

Я не пишу отзыв, я просто вспоминаю историю, которая произошла с покойным автором «Отраженных».

Здесь приведена картинка с переплета и анализ текста. Но после того, как роман вышел, его было днем с огнем не найти. Я обещал Игорю рецензию, а он несколько оторопело сказал: «Дима, да я бы дал тебе экземпляр, но не могу почему-то ни получить авторские у издателя, ни даже купить в магазине. Найти не могу!»

Вот и я не смог, хотя активно искал. И питерские люди в недоумении вертели головами, мол, и у нас осечка...

Между тем, роман отмечен «Странником», а его вторая часть, «Истинная руна», прошла в продаже без каких бы то ни было проблем, она, что называется, «везде была».

Странная история.

Приобрел бы книгу, если кто-то готов отдать... и если она вообще существует в нашем мире, а не в Зазеркалье.

Это верно, томов 10. Но, подозреваю, 9-й и 10-й тома не заведены на сайт FL. Поэтому остается надеяться лишь на то, что когда-нибудь их все-таки сюда введут.

На всякий случай для тех, кто заинтересовался: 9-й том АМФ это «Альтернативная история», а 10-й том это «Маги и драконы».

Содержание:

Том 9. Альтернативная история

Произведения в жанре альтернативной истории

Осип Сенковский. Учёное путешествие на Медвежий остров

Сакё Комацу. Черная эмблема сакуры

Филип Дик. Человек в высоком замке

Север Гансовский. Демон истории

Кит Робертс. Павана

Майкл Муркок. Повелитель воздуха

Ольга Елисеева. У Крита деревянные стены

Игорь Черный. Если бы да кабы... (статья)

Том 10. Маги и драконы

Сказочная фантастика на темы магов и драконов

Ольга Елисеева. Обращение к читателям

Роберт Ирвин Говард. Повелитель кольца

Клайв Стейплз Льюис. Племянник чародея

Джордж Г. Смит. Королевы и ведьмы Лохлэнна

Пол Андерсон. Сломанный меч

Джек Вэнс. Хозяева драконов

Леонид Кудрявцев. Озеро

Олег Дивов. Предатель

Далия Трускиновская. Кладоискатели

Сергей Алексеев. Возвращение Феерии (статья)

Да, роман о восстановлении Империи, да, роман о восстановлении монархии как о единственном и, в сущности, последнем средстве против омута расчеловечивания.

И очень хорошо.

Понимаете, какая штука, у нас в русской фантастике страшный дефицит вариантов хорошего или хотя бы приемлемого будущего собственно для русских. Всё какие-то унылые катастрофы... Сергей Сизарев его предложил — приемлемое для русских будущее в сложной, субкультурно-навороченной форме. Так и слава ему!

Простота в вопросах утопии/антиутопии в наши дни выглядит архаично. Вот Сизарев и строит — как его персонажи строят принципиально новую монархию будущего — принципиально новую форму для современной утопии.

И, на мой взгляд, у него это получается.

Если бы роман не был написан в дивном стиле соединения парадоксальности, абсурдизма и иронии, если бы боевка не вызывала желания перечитывать не по разу, если бы сцена битвы с драконами не была столь безумной, если бы раскрытие загадки состояния всего мира не заставляло читать роман до самого конца галопом, то... всё равно, надо приобретать и читать, потому что сцена борьбы мальчика и девочки это эротика навсегда.

И... а, ну да, несмотря на наличие дракоши на обложки, это НФ, а не фэнтези, господа.

Эта книга в цикле «Герметикон», на мой взгляд, одна из слабейших. Точно, что она заметно слабее предыдущей, давшей определенные надежды на обновление и новый подъем цикла.

В сущности, что в ней положительного? Разве что качественная боёвка...

Печально прежде всего то, что в «Трио неизвестности» целая туча персонажей второго плана, имея по 3-4 эпизода, просто отыгрывают своё амплуа. Совершают ожидаемые от их характеров действия. И их столь много, что и центральным персонажам просто не остается места на сколько-нибудь сложные идеи и действия.

Склоняюсь к мысли, что автор просто несколько устал от цикла «Герметикон»: имеет место хорошо заметная инерционность.

В сущности, Михаил Елизаров пишет о постепенном погружении нашего мира всё глубже и глубже во тьму, притом не просто в некую абстрактную тьму, а во тьму преисподней, во тьму нечистой силы. И главный герой, нормальный среднерусский парень, звезд с неба не хватает, но и не толоконный лоб, погружается во тьму вместе с миром. Он с течением времени проходит через множество ситуаций, в которых совершает смертные грехи, вроде бы, не сознательно, а в силу сложившихся обстоятельств, но каждый раз у него есть черта, за которую он может не переходить, однако в какой-тот момент переходит. Из-за гордыни и, главным образом, из-за похоти. Роман, вроде бы, не завершен, сюжетные линии ждут продолжения, но, во всяком случае, главный герой на финише предал веру, предал Христа, предал любовь свою... ради возвышения. И его, проведя своего рода инициацию, возвышают. Так что смысл нравственного падения выражен и завершен вполне.

Роман полон танатологической философии, которая вся оптом — словесная шелуха, за которой стоит бесовщина разной степени пакостности, так что всю эту философию можно пропускать страницами. Это вонь, вонь, вонь, и ничего больше. Автор и сам это четко показал в одной из финальных сцен.

Мистический, а значит, и фантастический элемент в романе «Земля» сведен к минимуму, его почти нет. Элемент хоррора вообще отсутствует. Роман — почти реалистическая вещь с очевидной христианской почвой. Остается надеяться, что эта самая христианская почва вытащит главного героя из бездны нечестия во второй книге.

И... Михаил Елизаров мастер стилистики. Его язык это наслаждение. Ради языка стоит прочитать до финальной страницы этот громоздкий, страшно затянутый роман с мутной философией.

Книга «Мультики» — чёрная, страшная, наполняющая чувством безысходности, но, в то же время, с точки зрения стилистики, языка, прорисовки психологического профиля персонажей, — совершенная.

В сущности, Елизаров пишет о двух болезнях нашего общества. Когда-то, в стародавние времена, оно жило в «золотом веке», пребывая в мирном, нормальном состоянии. Эта ушедшая эпоха видна по первым страницам, по жизни главного героя в Краснославске. Затем оно тяжко урбанизировалось и утратило понимание того, есть ли у него смысл, ради которого стоит жить. Ну... разве что семья... да и то как-то размыто. Зато появилось обилие злой свободы, свободы творить пакости, пить, познавать девочек с малолетства, драться до увечий, заниматься гопничеством, убивать, иначе говоря, не сдерживать себя во зле, спокойно погружаться в юную, энергичную подлость. Лекарством от этого считается право государства на насилие, применяемое к тем, кто распорядился своей свободой во вред прочим: убивал, грабил, насиловал, гопничал и т.д. Но насилие, вместо того, чтобы честно играть роль лечебного средства, само превращается в болезнь. Когда древнее жало государства жалит очередного юного уголовника или хулигана, в этом акте проявляется нечто сатанинское, инфернальное. Душа ужаленного теряет право на свободу воли, дарованную Богом, душа раздавлена. Пусть отныне это примерный член общества, прилежный труженик, с течением времени способный стать педагогом, но изнутри он разрушен, его коснулось вечное зло, и он теперь до конца жизни в ужасе, больной, жалкий человек.

Ситуация без конца повторяется цикл за циклом. Больная свобода — плохо. Инфернальный деспотизм — еще хуже. Надо что-то третье, надо вернуться в Золотой век, в старые добрые времена, но... непонятно как. Откуда взяться третьему варианту, когда система на полном ходу, и она давит, давит, давит?!

Тупик. Мы в тупике, вот что сообщает читателям Михаил Елизаров.

Невероятная, чудовищная, умопомрачительная тягомотина. Коллекционирование дурных эмоций. Нарочитое затягивание сюжетных линий — как в подростковом телесериале скверного качества.

Отношения, отношения, отношения.

А собственно фантастики — с гулькин нос. По большому счету, лишь антураж фантастический. Но в этом антураже приключаются всё те же вполне современные телесериальные подростки. И как-то невероятно медленно приключаются.

Притом чем дальше, тем хуже. «Сотню» еще можно терпеть, прочее... как бы поточнее сказать? Фатально не дочитывается.

Читать роман стОит — прежде всего, из-за превосходно выписанного мира «Страны снов», мира яркого, большей частью, светлого, отлично вмещающего израненную душу, которая ищет отдохновения. Это вовсе не жестокий мир сноходца Кадата из вселенной Лавкрафта, это, со всеми кошмарами, довольно уютное место, где каждый может получить то, к чему влечет его собственная натура.

В романе нет ни настоящего сюжета (хотя есть квесты и битвы), ни настоящего финала, поскольку у мира может быть только один конец — Апокалипсис, новая земля и новое небо, а суть этого романа в брожении по миру, который и есть главный герой. Мир жив — финала быть не может.

И не ищите на страницах какую-то особенно глубокую философию. Вся философия этого романа — обманка, по сути, имеющая в своем фундаменте одну сентенцию: «Надо быть добрым человеком. Злым человеком быть не надо».

Зато в романе разлито совершенно особенно настроение: легкая разочарование тем, что завод в механической игрушке, именуемой жизнь, исчерпывается, за кормой октябрь судьбы, перед лицом открывается ее ноябрь. Картин жизни, вызывающих радость, становится всё меньше, а в будущем их станет совсем мало. И ты сам понимаешь, насколько слаба именно та составляющая этих картин, которая наполняет (наполняла?) тебя ощущением счастья. Ностальгия захватывает тебя, ностальгия по тем временам, когда ты был сильнее и проще, — всё вокруг казалось сложным, ярким, интересным, достижимым... а теперь ты стал сложен, мир оказался прост, сил почти не осталось, но ты кое-что всё еще можешь.

Понимайте, как хотите. Написал то, что хотел, а настроение, оно всегда — тонкая штука.

Сложная, интересная вещь, посвященная людям русской дворянской культуры, которых постепенно убивает советская власть, а они не дают себя перекроить, упростить.

Роман по форме — семейная хроника, в центре стоит судьба дочери Н.С. Гумилева Елены и семьи его второй супруги — Анны Энгельгардт. Но это очень условный «ствол дерева». По большому счету, книга представляет собой сплетение историй о многих людях, принадлежащих к русскому дворянству, постепенно истребляемых большевиками в 1930-х, а затем гибнущих во время ленинградской блокады.

К советской власти Чудинова справедливо беспощадна.

Стилистически роман — удачная архаизация под русский литературный и русский разговорный язык (но только под лексику, но также интонации, ситуативное звучание) первой половины XX века. Повествование неторопливое, текущее, как река по равнине. По сути же это хроника трагедии, которая к концу не становится менее страшной, скорее, наоборот, чем дальше, тем ужаснее ситуации, через которые проезжает трамвай романа.

Фантастический элемент минимален — десяток эпизодов с элементами мистики, и, главное, ночь ухода главной героини из жизни, где мистический элемент весьма силен и ощутим.

В литературном плане «Колдовской ребенок» — удача (в отличие от «Победителей»). В идейном смысле это, конечно, «белый роман», и пафос его белизны мне близок, понятен, вызывает радость как нечто родное. Человек с «красными убеждениями» книгу вряд сможет прочитать без приступов бешенства.

Нельзя любить или хотя бы уважать злых ледяных чужаков-инопланетян. Надо их всех перестрелять из снайперских винтовок, чтобы даже не поняли, откуда к ним пришла смерть.

Земля для землян! Записывайтесь в отряды народной самообороны.

Как-то уж слишком свирепо критиковали г-н Герасимова, создалось ощущение некоего... хм... сведения личных счетов.

Роман, между тем, как минимум драйвовый, насыщенный неожиданными сюжетными ходами, изобилующий оригинальными вторичными мирами. Стиль чем-о напоминает Ван Вогта в тех его вещах, где люди оказываются самыми опасными и самыми могущественными существами вселенной, хотя изначально кажется, что они слабы. Это же есть и у Герасимова.

То есть, в общем, это вовсе не так безнадежно, как написали прежние эксперты.

Что действительно худо, так это отсутствие обаятельных персонажей. Т.е. изначально люди, со своими слабостями, со своими «особинками» вызывают сочувствие, особенно когда им грозит гибель от могучих беспощадных врагов. Но они делаются всё круче, всё круче и... всё неинтереснее. Т.е. роман в первой половине своей — захватывающий, но чем дальше к концу, тем тяжелее сквозь текст пробираться. Почему — так? Возможно, дело в своеобразной холодности, которой наделяет автор своих персонажей. Ему нравится сила разума, он даёт всё и вся тем, кто научился использовать этот инструмент в совершенстве. Но... в холоде рацио эмоции персонажей начинают блекнуть. Они всё больше и больше напоминают переводные картинки на дверце холодильника. И в обилии подарков, которые получают те, кто рационален или покровительствуем рациональным человеком, люди тонут, превращаясь в сверхлюдей. А сверхлюди скучны, они ведь, по большому-то счету, прежде всего нелюдь. Что получилось? Начали с людей закончили нелюдью, начали с тепла, закончили холодом, начали со слабости, закончили непреодолимым могуществом. Начали с сопереживания к персонажам, закончили отношением к ним как к опасным и неприятным чужакам.

Любопытно: нижегородец рисует мифологию современной Москвы, притом рисует ее со своего рода почтением и уж точно без гнева и пренебрежения. Как русский о городе — сердце Руси.

Казаков мешает христианство и язычество в этой самой мифологии, а я, по чести сказать, совершенно не сочувствую язычеству. За этим исключением, — отличный, оригинальный эксперимент, наполненный качественным драйвом, что для Казакова как-то... вполне органично.

Могу, с названной оговоркой, рекомендовать.

Недостатков — море.

Очень медленно развивается сюжет. Ушло страниц 40, ушло 50, а читать всё еще не особенно интересно.

Слишком экзотичная Зона в Краснодаре. Такая Зона... что прямо не вполне Зона. Получать удовольствие от «сталкерных реалий» сложнее.

Вычитка текста оставляет желать...

Но многое можно простить за философию текста: артефакт (в данном случае, «двойное яблоко») рассматривается как порождение инфернального зла — средоточие греховного соблазна. А правильное поведение сталкера, вознаграждаемое авторами, — христианское самопожертвование. Это — славно и притягательно.

С моей точки зрения, этот роман в линейке «Метро» — просто как свежий воздух в затхлом подвале.

Да, дуэт авторов очень долго раскочегаривает сюжет. лишь во второй половине книге, если не в последней трети набирая необходимый драйв. Зато авторы позволили себе философскую сложность, полноценную научную составляющую, неоднозначность в описании постапного общества — то, чего так не хватает «Метро» в целом. Чувствуется увесистый культурный багаж, и это оставляет самые приятные ощущения.

На финише видна сплошная безнадёга, притом безнадёга логически оправданная — вроде, всё к тому и шло. Однако надеешься, что будет продолжение, и там авторы исправят к лучшему неисправимо больной социум локации Куровское, где все воюют против всех. Тяжко жить в ожидании второго апокалипсиса — местного, мелкого, противного, тупого, но кровавого сверх всяких пределов.

Два обстоятельства заставляют меня оценить этот роман выше всех прочих в составе сериала о Локвуде и Ко.

Во-первых, великое, непредсказуемое по ходу сюжета сражение в финальной части книги, от которого оторваться невозможно, столь ярко, масштабно и живо оно сделано.

Во-вторых, чрезвычайно продуманный, «мягкий» (без какого бы то ни было надрыва) финал, развязывающий все узелки и позволяющий надеяться на то, что впереди участников битвы ждет жизнь славная: интересная, безбедная и не столь рискованная, как раньше. Автор как будто нас, читателей, за ушами почесал... остается громко мурлыкать.

Плюсы сериала: высокий драйв, роскошная баталовка, отличные диалоги, живые персонажи, оригинальный вторичный мир. В общем, иного плюсов.

Минусы... только один: стерильная политкорректность. Обязательно никакого христианства в вопросах жизни и смерти. Обязательно во всем виноваты немолодые богатые белые (правда, в число злодеев автор женщину пустил — вот смелый человек!). Обязательно хотя бы одна негритянка в основном составе действующих лиц, она же лесбиянка и совершенная красавица. Ну, всё как по нотам.

Относительно того, до какой степени это именно подростковое фэнтези... Вот не знаю. Конечно, автор не дал своим героям ни разу поцеловаться, честно выдерживая 12+. Конечно, среди взрослых почти нет нормальных порядочных людей, разве что инспектор Барнс, да и тот, если приглядеться, туповат. Конечно, 3-й роман цикла сочится дурными эмоциями дико ревнующей девчонки. Но даже с этими оговорками, чтиво вполне устроит взрослого читателя, решившего дать расслаб головному мозгу и погрузиться в приключения с призраками и рапирами. Вполне себе. Мне 52, я читал, не отрываясь.

Сюжет набирает масштаб — по сравнению с предыдущими книгами. В этом романе появляется элемент конспирологии: на заднем плане начинает маячить некий заговор корпораций (больших агентств). И это, в общем, «забирает», это хорошая сюжетная находка.

Люси (центральная персонажка) воссоединяется со старыми друзьями, и это очень славно, поскольку останавливается поток дурных эмоций, подпортивших предыдущий роман цикла.

Ну а баталовка из будней бесобоев, гостбастеров и цидгостеров — как всегда у Страуда на высоте. Даже, пожалуй, затейливее, чем раньше.

Да, стилистически это в ряде случаев небрежно, а порой затянуто.

Но.

Я все же отношусь к этому роману положительно.

Потому что если воспринимать автоматизированную и хорошо вооруженную станцию инопланетян как условность, как литературный прием, и вглядываться в действия героев-людей, то станет виден месседж Панова: группа подростков и сотрудников Космофлота это ведь срез нашего общества, опрокинутый в будущее: дрянь-общество, очень неуютное для большинства детей и подростков, дико, преступно разделенное на 1-й, 2-й и 3-й сорта людей фантастической социальной дистанцией между «миллиардерами», «простецами» и «бомжами». В обществе так много решают деньги, что даже террористы-анархисты, противостоящие власти кошелька, то есть, по большому счету, редкая сволочь, выглядят приемлемо. О чем говорит Панов? Мы живем в глобальном дерьме, и дети наши будут жить в еще большем дерьме, если самая жестокая, самая тираническая власть не выжжет эту власть кошелька к едреням, ведь власть денег — тупое, злое насилие над нравственными нормами человечества. И, если это будет свирепая тираническая власть государя, а не революционеров-террористов, если очищение пойдет сверху, то я, пожалуй, поддержал бы Панова. Не люблю революционеров, но правда состоит в том, что власть кошелька по сути своей — бесовская. Так лучше сверху, как в «Обороне тупика», урыть и закопать. Кому он нужен он нужен этот поганый всемирный Карфаген?

Обилие и разнообразие приключений — как всегда у Страуда на высоте. В этом смысле цикл от книги к книге не становится хуже.

Но... страданий ревнующей девочки, милой Люси Карлайл, (центральной персонажки) столь много, столь много, столь много, что это несколько мешает спокойно плыть по роману. На мой взгляд, уж слишком «девочковой» вышла эта книга. Мальчикам добраться до финала... непросто. А в финале они еще раз получат порцию дурных эмоций.

Очень хорошо продуман и представлен мир, притом — без потери драйва, что для мистического детектива критично.

С большим тщанием проработаны персонажи (хотя центральная персонажка, Люси, со своей брызжущей во все стороны эмоциональностью далеко не всегда вызывает сочувствие).

Блистательный сцены бесобойных операций! Истинный поклонник такого рода литературы, снимаю шляпу.

И... очень политкорректная нечистая сила. Можно её мочить, ни у кого не вызывая укоризны. Притом совершенно не заморачиваясь на такие «мелочи», как Бог, христианство. Не будем, так сказать, усложнять. Что с них возьмешь, с британцев...

С этой оговоркой — превосходный старт для цикла.

Философия романа вызывает сопереживание... Батальные сцены захватывают...

Но.

Маловато Помпилио. А без него этот цикл вроде «Терминатора» без Шварценеггера.

Как мясо со вкусом капусты, иначе говоря.

Один из сильнейших романов цикла, заметно сильнее предыдущей книги.

Дело здесь не только в возвращении драйва и не только в фирменной пановской боёвке. Роман содержит очень разумную, очень правильную философию: любая власть, как и, в общем, любое серьезное дело, удаются только тем, кто имеет достаточно ответственности за «свой участок», достаточно искусства, чтобы быть мастером, достаточно силы и энергии для того, чтобы не утратить своих позиции и, если надо, драться за них насмерть... собственно, на смерть... своих врагов. Ну да, об этом надо напоминать среди всеобщей либеральной расслабленности и самых инфантильных образцов «гуманизма».

Роман обрывается на самом интере...

Что любителям цикла обеща...

Цикл и впрямь обещает хорошее, увлекательно-успокоительное чтиво-которое после-работы, и не обманывает раз за разом. Второй роман — вполне самостоятельный и вполне захватывающий — и сюжетно, и как образец ковровой бомбардировки парадоксальным юмором.

Это ведь настоящий мастер нужен, чтобы писать одновременно абсолютно политкорректно и весьма увлекательно... Не думал, что две такие вещи умещаются в одной посудине, но Страуду удалось.

Глубоко философская вещь. В сущности, элементы утопии, как и мотивы путешествий во времени, — всего лишь декорации к гимну, пропетому автором в адрес одной способности человека, а именно способности развиваться. Человек может изменить себя, изменить общество, изменить мир (труднее всего — себя), если ставит над собою чрезвычайно высокие, почти недостижимые идеалы и всё же упорно стремится взойти на эту высоту; если он смеет принимать смелые решения. Да, порой он ошибается, падает, разбивает лоб, но всё-таки в итоге движется, развивается, улучшает свой ум, свое тело, свою нравственность.

Вещь-то сделана в какой-то мере в пику люденству: Гансовский показывает, что далеко не пройдены пределы развития современного социума и современного человека. притом именно человека, а не сверхчеловека, не людена, не homo super (т.е. вариаций нелюди).

И... завораживающе хороши картины путешествия хроно-робинзона по берегу кембрийского моря...

Вещь намного — намного! — умнее, чем кажется.

Она, конечно, не о звездах и планетах, а о позднем СССР и, шире, обо всей планете, к состоянию которой Гансовский относится со скепсисом, почти выбирающим градус «Пикника на обочине» АБС. Отличие только в том, что у Гансовского нечто новое и жизнеспособное может быть построено. Притом не на руинах старого, а несколько в стороне, в отделении от старых центров цивилизации.

И Гансовский, умный человек с колоссальным жизненным опытом, слава Богу, не торопится принять одну из сторон или «партий», дискутировавших между собой в процессе агонии СССР, как родную. Он плывет поперек всех концепций, ничего не утверждает и не отвергает без размышления. Хороший пример для современных фантастов, пишущих социально-политическую НФ.

Две поздние вещи большого мастера, давно состоявшегося и потому позволяющего себе обилие философской рефлексии. Некоторые размышления двух главных героев из двух повестей, составивших сборник можно рассматривать как небольшие самостоятельные эссе.

То, что кажется «наивным», «детским» в первой повести («Инстинкт?»), в действительности — результат размышлений человека, много повидавшего на своем жизненном пути, в том числе и очень много зла, а потому избегающего принимать социальные матрицы, кажущиеся взрослыми из-за своей ложной очевидности...

Надо внимательно слушать дедушку, внимать ему с почтением, поскольку дедушка знает больше, чем все комсомольцы вместе взятые.

Из трех романов о Романе Нестерове и его друзьях/врагах, этот, третий, на мой взгляд, лучший.

Автор. во-первых, выдал боёвку качеством на уровень выше, чем в двух предыдущих книгах.

И, во-вторых, приблизился к пониманию того фундаментального правила, которое всегда и безотказно действует в мире «сталкерных романов»: главный герой — сама Зона, а не действующие лица. Главное содержание: столкновения человека с нечеловеческим миром и сохранение при этом в нем человеческого. Каскад приключений из этого столкновения и рождается, но в нем люди — всего лишь дрожжи, брошенные в тесто ада, а Зона, как персонификация ада на земле остается главной во всём и везде.

Если автор в полной мере, на 100 %, осознает это правило, думаю, любители сталкерных романов еще получат от него сущие подарки...

Фантастики тут почти нет, если не считать элементов христианской мистики. Но роман истинно хорош, поскольку он с необыкновенной точностью показывает, что такое гонения на Церковь в первый же год советской власти (а дальше только хуже будет). Книга получилась беспощадно правдивой.

И еще это своего рода «путеводитель» по московским новомученикам: отец Иоанн Восторгов, отец Неофит Любимов, св. Константин Богородский... Уже ради их «портретов» стоит приобрести и прочитать роман.

Как много высокоумных отзывов о «высокоинтеллектуальной» книге.

А я не смог дочитать, дерьмометр зашкалило.

Это не эксперимент, это вообще не литература, это хаотичное выдавливание гноя из головного мозга. С течением времени для автора уменьшение количества мозгового гноя, очевидно, обретает вид положительного терапевтического эффекта. Но читатель, бедняга читатель, ох, он же не виноват. Ему плохо от чужого гноя, но как культурный человек «квалифицированный читатель» уговаривает себя считать, что просто не понял гениального эксперимента.

А гной, он... не имеет никакого отношения к гениальности.

Для кого-то написать такой роман — верх мечтаний. Для Алексея Иванова — некоторое отступление в качестве, если сравнивать с «Ненастьем» и «Тоболом».

Обилие исторической информации, блистательная боёвка — прямо на радость любителям, динамично развивающийся сюжет, пугающие элементы магии и мистики... всё, вроде бы, как надо. А вот не забирает. Должно быть, в данном конкретном случае персонажи Алексея Иванова уж слишком напоминают ожившие и беллетризированные публицистические тезисы. А роман... он всё же не эссе, переданное литературным языком в объеме книги.

Проза, прости, Господи, должна быть немного глуповата...

Почти так же хорошо, как и роман «Поводырь мертвых», за исключением некоторой небрежности, касающейся фрагментов, связанных с финальными главами (кладбище у замка Арнштейн и всё с ним и его округой связанное). Автор перестал считать баллы, идущие за убитых, за выполнение квестов, перестал возиться с определением уровня главного героя, с открывающимися новыми возможностями, а ведь это серьезное упущение — вся соль геймерского романа в умной работе с «декорациями». А в целом — вполне читабельно.

Думаю, что «Поводырь мертвых» и «Губитель живых» были в младенчестве одним романом, разбитым надвое. Название первого объясняется в начале второго, суть названия второго — сюжетная линия, так и не реализовавшаяся, что выглядит несколько странно.

На мой взгляд, «перезагрузка» сериала, переход на новые игровые рельсы и перевод главного героя из мертвых в живые (хотя и с сохранением связи с миром мертвецов), весьма и весьма способствовали оживлению сериала. Опять драйв, опять оригинальная баталовка, новые, завлекательные, но хорошо продуманные декорации. По сравнению с вялыми текстами, завершавшими первую часть сериала, это намного, намно-ого лучше сделано, и это опять стоит читать — как первые два романа из состава сериала или даже несколько лучше.

Примерно то же самое, что и «Ирэна Линди», только другое название + «Ирэна», что называется, «доведена до ума»: доработана в сюжетном плане, отредактирована, стилистически выровнена. Сетевой вариант, на мой взгляд, просто несколько менее «отлаженная» вариация того же романа.

Вот это истинно доселе невиданное нечто: повесть Айнура Сибгатуллина представляет татарский взгляд на События 1480 года, и взгляд этот, скажем так, не-отрицательный.

Текст, сделанный мусульманином о мусульманах, получил и, видно, по справедливости (я знаю, что там было жюри, голосование), диплом от Русской православной церкви. Ну что тут скажешь: умный человек писал...

Любопытно, прежде всего, как своего рода эксперимент: русский автор заставляет русского же главного героя адаптироваться к татарскому социуму, татарским обычаям, татарскому взгляду на мир... но остаться при всём том русским.

Фантастики не ищите, а вот приключения в достатке, притом вполне завлекательно закрученные.

Образец историко-мистического формата. Читая, вспоминал отличнейший рассказ Артура Конан Дойла «Сквозь пелену».

У Иртениной, в общем-то, дело не в том, что XV век прорывается в XX, этого, в сущности, нет. Общность времен состоит в том, что поток темной силы может прорваться когда угодно и куда угодно, принимая разные обличья. Рубежом обороны в является не река и не какая-нибудь иная линия на карте, а человеческая душа. Вера — вот главная оборонительная сила, не имея ее, будешь этим темным потоком губительно опрокинут, имея же, поймешь, как сопротивляться, и можешь увидеть победу, ибо за тобой встанет сила большая, чем все ресурсы, коими ты, как человек, располагаешь.

Отношение к автору сборника я вполне ясно и вполне положительно выразил высокими оценками.

А вот еще отдельная хвала художнику, Михаилу Тренихину, за оригинальную, нестандартную обложку. Книгу приятно в руки взять.

Мне кажется, рассказ оценивают пока что несправедливо слабо. А ведь с точки зрения «форматности» это блестящий хоррор: никакой НФ, зато темный, неясный, мистический характер угрозы, уныние от полной безнадежности противостоять ей и таинственность ее механизмов рождают драгоценное чувство беспримесного страха, т.е. как раз лучший продукт хоррор-текста.

Кажется порой, что уже читал это у каких-то классиков старого хоррора, вроде Роберта Блоха или Рэ. Воспринимается именно как классика формата.

Тот случай, когда оба варианта будущего как-то не задались.

В обоих жить совершенно не хочется. Ни с отважными грабителями, ни с братством благородных упырей.

Ну вот ни на столечко.

Литературно качественный роман на стыке темной мистики и хоррора. Вполне себе читабельный и даже — местами — захватывающий.

Одно меня в этой книге доставало: беспомощность людей в борьбе с темными силами, пока люди сами не начинают играть «по правилам» нечисти — колдовать, «договариваться», перерождаться в нелюдь.

А вот силы небесной. к которой человек может и должен обратиться в случае, когда он столкнулся с нечистью, как бы не существует. То есть начисто. То есть, можно искать выход везде, кроме того места, где он есть...

Ну не моё.

Ставлю высокий балл за счет двух составляющих, которые всё вытягивают: отличной обложки (ласкает глаз!) и повести Стругацкого «Экспедиция в преисподнюю». Прочее... хорошо, когда не портит эти две прекрасные составляющие.

У этой вещи при, в общем, неплохом литературном качестве, есть один убийственный недостаток: идеологические экзерсисы в духе того, насколько безнадежен прогнивший мир капитализма и как прав был старик Маркс в своих генеральных высказываниях, порой просто забивают художественную составляющую.

Наверное, в 1974 году «Гостиница «Сигма» могла вызвать интерес — ну, хотя бы за счет нетривиальной фантастической идеи: создания гостиницы для звездолетчиков, по которым прошелся Эйнштейнов парадокс. Но сейчас всё это выглядит фантастически занудно, тягомотинно, наивно. Такое обилие наукообразных диалогов я не видел больше нигде. Они фактически заменяют публицистические статьи «на заданную тему высказывания» в поле «развитие науки и общества». И, в общем, такой перебор диалогов, что от нестерпимости их обилия пролистываешь, не читая, добрую треть от общего объема повести.

С огромным удовольствием прочитал эту вещь: для подростков и надо писать именно так: жестко, правдиво, реалистично, не щадя нервов. Иначе говоря, без розовых соплей. Приучая к тому, что существует понятие «долг», и даже если дела твои плохи и смерть заглядывает в самые очи, долг надо выполнять. И, может быть, эта книга в какой-то степени подготовит подростков к тому темному холодному будущему, которое постепенно становится настоящим. Нашим настоящим.

Не знаю, стало ли лучше, после того, как Эдуард Веркин несколько доработал повесть «Чудовище с улицы Розы» и дал ей новое название: «Час охоты». Хуже не стало. Я больше сопереживал умному мальчику и псу, нежели одному умному псу, но это дело вкуса. Тот же драйв, тот же накал эмоций, та же хорошая правильность в духе: «Как бы ни был плох мир, ты всё ещё можешь сделать правильный выбор».

Другое скверно: мысль соединить под одной обложкой два варианта одной и той же повести, пришедшая в голову кому-то из соответствующей редакции ЭКСМО, привела к рождению сборника-монстра, в котором один и тот же текст воспроизведен дважды, притом вариации занимают 5-10 от общего объема. Хотя бы — хотя бы!! — предупредили бы в рамках предисловия или «от редакции», что это не причудливый литературный эксперимент автора, а тупая разгонка объема издателем.

Очень и очень жизненно. У нас уже строили писательские карьеры не на текстах, а на выкрутасах авторов текстов, и называлось это «концептуализм», не к ночи будь помянут. Ну, пошло на новый виток с хорошим заходом в ближайшее будущее... Рассказ драйвовый, с правильно расставленными тонкими намеками на «толстые обстоятельства» книжного бизнеса. Концовка, правда, не очень внятная, но картина самой ситуации, поданная через гипертрофированное изображение реальности и перенос ее чуть вперед, буквально завораживает...

Как «лучшая фантастика 2021 года» этот сборник имеет смысл и сделан крепко: проколов не вижу ни в художественном плане (есть вещи похуже и получше качеством, но откровенных провалов ни одного), ни в плане форматном: преобладание НФ и «более или менее НФ», а то, что не совсем не НФ, в то же время, и не фэнтези, а скорее некая фантасмагория. Так что всё на месте, никакого раздрая.

Несколько подпортили дело обложка, как с детской книжки, и название «Цель и средства» — по большому счету, никакое, ничем не цепляющее. Составитель хорош, художник... оставляет желать лучшего, а вот тот, кто выдумал это самое «целесредство» лучше бы сидел тихонечко и думать не пытался. Ибо «сон разума рождает чудовищ». И дело тут не в Евгении Филенко, для рассказа которого это нормальное, уместное название, а в решении перенести этот заголовок с одного рассказа на всю книгу.

Странный роман. Можно сказать, роман «узловая станция». С него, очевидно, должен начаться виток новых приключений, новых книг и новой реальности в «Герметиконе», связанной с появлением «третьей силы», олицетворенной Гроссмейстером.

И, как и всякая книга, имеющая значение не сама по себе, а, большей частью, в качестве передаточного звена между тем, что было, и тем, что будет, «Скопление неприятностей» страдает типовыми недостатками: мало драйва, много объяснений «предыдущих серий», очень долгая раскачка сюжета (раскачивает-то его автор не на одну книгу, а не целый каскад книг, но для данной конкретной книги это — снижение качества).

Одна отрада: Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур наконец-то выступает в роли большого политика, а не только большого бойца. Вот и отлично. А качество сюжета, драйв и т.п., я надеюсь, еще поднимутся в тех романах из продолжения цикла, которые в данной конкретной книге явно обещаны.

Одна из лучших вещей «Герметикона». Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур наконец-то вернулся в фокус повествования, ему дали пострелять как следует и порешать проблемы по-адигенски, что приятно. Лирическая линия — преодоление прошлого ради будущего, соединение несоединимого (на первый взгляд) — сделана так, что вызывает сопереживание главным героям — и Кире, и Помпилио.

Для полноты счастья мне не хватило лишь одной мелочи: Попилио, человека царского... ох, извините, дарского рода в роди большого политика. Прежде у него получалось, а тут он всё больше боец и страдающий мужчина. Впрочем, надеюсь, автор даст ему и это в следующих книгах «Герметикона».

А идейно мне всё это довольно близко. Я за царей и аристократию. Власть кошелька намного омерзительнее.

Что можно сказать здравого и небесполезного после 111 отзывов? Разве что частичку из воспоминаний старого пердуна.

20 лет назад издатели не хотели брать городское фэнтези, а литагенты говорили: «Это не пойдет. Это не раскупают».

Так что «Темный город», в какой-то мере, рождался «против ветра».

Это не пойдет, это не раскупят... ну вот пришел Вадим Панов и показал: пойдет и раскупят, только делать надо как следует, а не левой ногой. Так что, по большому счету, Панов пробил дорогу многим.

Уважаемый mputnik, текст нигде, ни в единой строчке не опирается на «Новую Хронологию» Носовского-Фоменко. Были бы Вы в материале, очевидно, знали бы, что я написал ряд статей против нее и был самым резким ее публичным критиком. Но оставим эмоции, перейдем к фактам: рад буду, если Вы приведете хотя бы один пример использования в «Ромейском море» схем «Новой Хронологии». Тогда я признаю, что Вы правы. Но пока этого нет, весь Ваш отзыв представляет собой ошибку в шесть строк объемом. Благодарю за внимание.

В чисто литературном плане сделано — как всегда у Евгения Филенко — качественно.

А вот всё остальное... Идея роста человечества через расставание с психофизиологическоц сущностью человека... см. у АБС. Добровольное изгнание ученого... см. у Ефремова. Астрархи и тектоны выглядят как своего род «добрая масонерия». Думаю, возраст добавил Евгению Филенко мудрости, он стал менее прямолинеен и более самостоятелен в поле идей. Это — не лучшая его вещь, хотя читать ее все же стоит: ради сюжетики, ради стиля, ради неожиданных поворотов фабулы.

Я не увидел тут ни особенной фантастики, ни «фантасмагории». Реалистическое письмо от первого лица.

Захар Прилепин создал роман-отчет о проделанной в ДНР работе с подробными портретными зарисовками боевых товарищей, объяснениями событий, идей, планов, инфраструктуры свободного государства и его вооруженных сил. С четкими привязками там, где это возможно и с четким объяснением, почему их вот здесь и вот тут дать никак нельзя. Иначе говоря, идеальный исторический источник, со скидкой, разумеется, на то, что источник этот нарративный и притом художественный. На мой взгляд, для нарратива это текст высокой степени достоверности. Много точного и правдивого в нем сообщается современникам, потомкам, историкам из будущего.

Помимо того, что Захар Прилепин отчитался в своей работе замкомбата и советника при Александре Захарченко, он дал развернутый портрет Захарченко, желая, насколько можно понять, сохранить драгоценные черты этой личности. Так, чтобы впоследствии, лет через ...-десят составитель учебника задумался: включаем Захарченко в соответствующий параграф, или нет? С одной стороны, личность выдающаяся, с другой — вот о нем и Прилепин написал довольно подробно, может, включим? А ведь Захарченко и впрямь был крупным человеком, волевым, самостоятельным. Иными словами, это настоящая «историческая личность» и лет через двадцать, можно думать, томик о нем выйдет в составе ЖЗЛ... Автор книги выражает горечь и, в очень значительной степени обвинение: сколько людей бьются на этой войне не за жалование и не потому, что деться некуда, а за русскую идею и за русскую совесть, так почему же в практических мерах российского правительства так мало заботы об этих людях и так много корысти? Обвинение, в общем, серьезное. Отмахнуться от него нельзя — и глупо, и бесчестно. Но ответа на него что-то не слышно...

Рекомендую читать как минимум ради зарисовок современного военного быта. Всё это есть в обилии, схвачено точно, притом понимающим человеком.

Роман оставил двойственное впечатление. Как «производственная проза» — работа врачей в деталях, в мелочах бытовых, профессиональных, научных — это просто превосходно. Психологические мотивировки персонажей — как минимум правдоподобны и обоснованны, а порой играют роль «затягивающего» элемента. Сюжет для пост-апа чудно хорош, напомнил в какой-то степени раннего Андрея Столярова.

Что же касается «философии текста», то роман содержит, скорее, многозначительные намёки на нее, но прямо ничего не проговаривается, и это слабая сторона книги. Столько всего наворочено, притом с хорошим литературным качеством, но ради чего?

Вот еще один рассказ Корнева, сделанный в духе «окно в мир»: в принципе, из одного этого рассказа может вырасти полноценный фантастический мир, а через рассказ ты туда ненадолго заглядываешь...

Очень хорошо получилось место с серебряными запонками: не надо искать научное объяснение нечисти, когда она ищет способ тебя прикончить, — мутация, генная модификация... Серебро валит — заряжай серебро, аллес гут. Это в хорошем смысле по-сталкерски.

Блистательно обрисованный характер ростовщика Корды: как живой, со всеми своими слабостями и сильными сторонами. Одно удовольствие за ним наблюдать. Однако... несколько подпортило впечатление от рассказа одно обстоятельство: всё же концовку стоило сделать капельку внятнее. До конца так и не понятно, почему не пришел ял.

Борис Натанович, пребывая в уже совсем не юном возрасте, отзывался об этой повести, созданной молодыми Стругацкими, со скепсисом. Ему не хватало в «Пути на Амальтею» идейной составляющей, если я правильно его понял. Может, оно и так, но повесть дивно хороша, во-первых, как приключенческая вещь, во-вторых, как гимн людям науки, которые без страха занимаются своим делом, даже глядя в глаза смерти, и, в-третьих, просто в чисто литературном плане: сухой, резкий, «хэмовский», как говаривал Аркадий Натанович, стиль придал вещи необыкновенный динамизм...

Мне и сейчас-то ее приятно перечитывать.

Есть что-то глубоко правильное в этих словах одного из двух героев рассказа: «Убивать демонов просто, но рано или поздно ты должен будешь понять, что дело не в них! Дело в нас самих! Можно сколько угодно уничтожать выбравшихся из преисподней тварей, но если не выжечь заразу в людях, все будет без толку!» Очень хорошо, когда маленький мальчик хочет сражаться с демонами. Правильное желание. Но гораздо лучше, когда старший брат учит его уничтожать предателей из числа людей — тех, кто перекинулся на сторону нечисти.

Книгу можно разделить н две неравные части: «У мире приключений» — это один жалкий Ким, и сборник ничего бы не проиграл, если бы этот текст выбросили из книжки; «В мире фантастики» — и вот тут всё хорошо. Даже некоторая наивность романа Невинского вполне искупается наличием не «картонной», сильной и неожиданной фигуры Кора.

В сущности, слаженная — любо-дорого посмотреть! — работа группы экзотических «бесобоев». Поэтому, читая, чувствовал, как оживают воспоминания о как-бы-совсем-другом-но-на-самом-деле-всё-то-же. Короче говоря, припоминал классику бесобойного боевика, а именно «Бюро-13» (Ник Поллота, если кто-то не помнит). Эти СЭСники Корнева, вроде бы, не бесами занимаются, но если присмотреться...

А боёвка, отвлекаясь от антуража, по-моему, одна из лучших на всё «Приграничье».

На фоне всеобщего поветрия дружить с драконами, вести философские беседы с вампирами, «правильно понимать» ведьм, отличать хороших светлых магов от плохих темных... что еще... а, признавать за демонами высокий интеллектуализм, — так вот, на фоне всей этой дребедени герой Корневской повести демонстрирует здоровое чувство к нелюди: увидел — убей.

Ведьму — в огонь, господа.

Для меня гуслярский цикл — в числе высших достижений в творчестве Кира Булычева. А «Марсианское зелье», «Паровоз для царя» и еще, пожалуй, «Районные соревнования по домино» — пики в самом цикле. Все эти вещи, прежде всего, повесть «Марсианское зелье» (одна из ранних в гуслярском цикле) пронизаны стихией иронизма, и если бы даже автор не имел обширнейшего исторического кругозора и умения отлично «вязать сюжет», уже ради одного фирменного булычевского иронизма стоило бы читать эти его вещи. В сущности, на протяжении всего цикла (как минимум, в большинстве гуслярских текстов) автор выступает в роли морализатора. Но он великолепно чувствует пределы того, что можно сказать читателю, не рискуя сделаться для него скучным: абзац на повесть, предложение на рассказ. Всё! Но для того, чтобы подвести к абзацу или предложению с нравственным зарядом, Булычев проводит читателя по галерее увлекательных, насыщенных юмористическим отношением в реальности сцен. Читатель проглатывает благодарно. А пилюля-то была горькой: кому-то молодость не нужна, ему бы век скоротать, и ладно... у него воспитание такое: быть стариком — почетно и понятно, быть молодым — лишние хлопоты. Какая-то глубокая неправильнинка содержится в жизни, которая предполагает, что молодость это бремя... Ну не горько ли?

Говорят, вещь не закончена автором. Слышал от многих.

Но то, что есть, на мой взгляд, во второй половине 80-х и в 90-х гг. вызвало подражания, — не духу повествования, а, скорее, технике изложения, своего рода приему: держать происходящее на грани падения в пропасть, и лишь небольшая команда способна противостоять...

Сделано оригинально — как минимум, для советской фантастики первой половины 80-х.

С большим уважением отношусь к Дм. Биленкину как к наставнику множества современных фантастов, автору «Пустыни жизни» и полыновского цикла. Но данный конкретный рассказ — глубоко вторичная, наспех сделанная антирелигиозная агитка. Печально, что умный мастер позволил себе опуститься вот до такого невнятного безобразия.

Алксандр Абрамов родился в 1900-м, Сергей Абрамов — в 1944-м. Можно предположить, что ощущения, возникающие при погружении в реальность середины 1910-х годов, очень «вещные», точно переданные в мелких чертах, картинках и звуках, и даже, в какой-то степени, ностальгические (отсюда идея подискутировать о том, где лучше учили гуманитарным предметам — в гимназии или в советской школе, и старик главный герой с жаром отстаивает именно гимназию) следует отнести, хотя бы отчасти, к воспоминаниям Абрамова-Старшего. А потом его, возможно, чуть авторизированный герой вместе с сыном-отроком путешествует по той же самой реальности, которую помнит глазами и умом подростка... и тут интересное начало вещи дает идеологического петуха. Сын ходит с папой как решительная комсомольская совесть, которая всё на свете знает правильно, и реальность хороших, умных, благородных революционеров, разлагающихся декадентов и нерешительного «болота» этой «совестью» клиширована до предела. Это не «глаза века», т.е. зрелость идей, заново просматривающая юность чувств, это, знаете ли, как барабанный бой пионерского отряда, врывающийся в «Лебединое озеро». Сложно начиналось, обернулось на финише плакатом... У Абрамовых есть вещи сильнее этой.

Вещь ниже уровня издания. Кир Булычев, Зиновий Юрьев, Абрамовы и... вот это. Случайная нелепая добавка. Похоже на практику советской торговли: продавать хорошую вещь, непременно, втюхивая вместе с ней вещь ненужную или некачественную, как тогда говорили, «в нагрузку».

Когда-то это выглядело просто великолепно, наверное. Твердая НФ с элементами романтики: глядя на огромную Землю с Луны, человек двигается прыжками, наслаждаясь краткими полетами под соусом блистательного зрелища. Звало людей в космос. Учило уму, самообладанию, учило смотреть на Вселенную как на «большой дом» человечества.

А сейчас это нестерпимо скучно. И при чтение появляется желание безжалостно сокращать -- на треть, на половину... чтобы в конце концов появилась хоть какая-то динамика.

Любопытно: был у нас социализм, был у нас дикий капитализм, была у нас информационная революция... а вещь, написанная Юрьевым в 1960-х, не выглядит архаичной по сию пору. Да, там есть наивные моменты, слабые психологические мотивировки, но в целом-то... разве «альфы» и «омеги» исчезли из современного общества? Да всё, как будто, напротив, обострилось...

Юрьев был прежде всего крепким писателем, умел увлечь... идеология его не касалась.

В смысле боевки, закрученности сюжета, «экзотики» мира Приграничья роман «Сколький» ничуть не хуже, чем роман «Лёд», а в чем-то, даже, пожалуй и сильнее. Во всяком случае, оторваться от чтения трудно... и совершенно не хочется.

Что мне несколько мешало? Аспект, который, скажем так, на любителя. Кому-то, возможно, наоборот понравится, а меня малость расхолаживало. В «Скользком» несколько выше элемент нечеловеческого — как в мире, так и в главном герое. Он заметно нарастает во второй книге цикла, и сам центральный персонаж уже не совсем человек, а... нечто более навороченное. В третьей книге, кстати, станет еще заметнее. А мне больше по душе то, что дается опытом и тренировками, чем магией, тонкой энергетикой и воздействием разного рода нежити...

Но, повторяю, как боевик это по-прежнему классно и по-прежнему вызывает добротное ощущение в духе: «Дайте мне еще!»

Блистательно. Говорю это как профессиональный историк, а не только как любитель боевой фантастики.

Как боевик-технофэнтези -- вполне форматно, в норме.

О том, что боевка скучна, — тоже не сказал бы, меня так она увлекла.

Тут две совершенно других беды: во-первых, как уже говорили, ко многообещающему началу приделан несколько невнятный финал, но это полбеды; вся беда -- зашкаливающая неуютность мира. Миры Павла Корнева вообще не особенно уютны, это миры мужицкие, и тот, кто хочет в них выжить и даже добиться кое-какого благосостояния, должен пахать, драться, рисковать, т.е. «бежать еще быстрее». Но в них, в принципе, выжить хочется. То есть, в них для индивида оставлен клочок, который можно назвать домом, или хотя бы личное пространство, которое можно благоустроить. А тут... настолько всё нечеловеческое, настолько тут холодно, настолько далеко от сути человека, что ни жить, ни выживать не хочется. Ловил себя порой на мысли: «Да хоть бы уже прихлопнули главного героя, отмучился бы, бедолага».

А с другой стороны, концовка — как раз очень человеческая: главный герой убивает лорда-беса и тянется к солнцу, Создатель доведет Апокалипсис до конца... а ведь именно его незавершенность так отравляла людям жизнь. Т.е. даже христианская тема просматривается.

В общем, двойственное впечатление...

Наверное, правильно, что данная конкретная вещь продолжения не получила.

Есть в романе «Пятно» здоровая неполиткорректность. Этакий взгляд снизу: у вас там, наверху, идеология, спецслужбы, элиты, решения правительства, но нам тут, ребятам небогатым, но не желающим подставлять свою хребтину под чужой каблук, кое-что по жизни видно лучше, чем вам. И если вы там, наверху, на нас почему-то гневаетесь, так вспомните, что такую жизнь, от которой нас тянет на заначить шпалер, вы же нам сами и устроили...

И слава Богу, что такая неполиткорректность у Корнева есть, поскольку нерабская психология это, в общем, нормальное дело для крепкого русского мужика.

У Павла Корнева базовая сюжетная коллизия в большинстве романов (не этого цикла, а вообще) -- выживания «маленького», но сильного, волевого и упрямого человека во враждебной среде. Какой бы антураж автор не использовал, а непременно увидишь ассоциации с 90-ми и, в какой-то степени, с нашими, пусть более благополучными, но всё же «тощими» годами. И маленький человек в конечном итоге обыгрывает жестокую вселенную, чему нельзя не радоваться, поскольку это внушает и нам, грешным, кое-какие надежды: «Никогда не сдавайся, и однажды вылезешь из болота». По нашим временам -- грамотная, полезная этика. Но в цикле «Экзорцист» есть еще кое-что, помимо выживания. Здесь главный герой всё же стремится сделать темнеющий мир вокруг него хоть немного чище и светлее -- особенно во второй книге и в третьей. Т.е. это по-прежнему нуарный персонаж, но со светлинкой в душе. А на финише он вытаскивает, помимо себя, еще и товарища, коего, с точки зрения чистой прагматики, легче было поставить на прямую дорогу к предкам... Поэтому я ставлю этот цикл высоко. И, кстати, в литературном плане он сделан тоньше предыдущих книг.

Я согласен с теми кто говорил тут о «Плацдарме»: «Это правда». Да, думаю так. По сравнению с первой книгой дилогии «Прокляты и убиты» «Плацдарм» сюжетно тяжелее, хаотичнее, там есть места откровенно более слабые, чем прочий текст — в частности, истории немецких солдат. Но в целом это именно что окопная правда. Иногда меня на разных встречах с читателями спрашивают: что читать о войне? И я неизменно отвечаю: прежде всего, Астафьева и Кондратьева. Если взять шире, то в первую очередь прозу тех, кто действительно побывал на фронте. Недавно скончавшегося великого и смелого прозаика Юрия Бондарева. Сердитого, но справедливого в своих оценках Виктора Астафьева. Записки Николая Грибачёва: он никогда не был оппозиционером, всегда и неизменно проявлял лояльность к советскому строю, но не был и лжецом, а потому рассказал о войне много нелицеприятной правды. Знал, о чем рассказывал, поскольку на фронте побывал командиром саперного батальона и не раз слышал свист пуль у своей головы… Тексты Виктора Некрасова, написавшего самую правдивую книгу о борьбе за Сталинград. Повести Виктора Курочкина, графически точного в описаниях военного быта. Вячеслава Кондратьева, дравшегося на Ржевском направлении и посвятившего войне пронзительно-честные повести «Сашка» и «Искупить кровью». По очень смягченному варианту последней недавно был поставлен фильм «Ржев». Есть люди, которые воспринимают его как «злобную нападку на советский социалистический строй». А ведь Кондратьев говорил о том, что видел. И за свои знания он расплатился двумя тяжелыми ранениями. И, кстати, имел боевые награды. Боевые, подчеркнем, а не диванные. Так кому верить? Я верю изувеченному ветерану. Он знает о жизни и войне больше любого идеолога. Но первым приходит в голову именно Астафьев.

Парадоксально, но факт...

Каков драйв! При никаком сюжете.

Чем, на мой взгляд, в первую очередь хорош этот роман, «задавший» большой и весьма популярный цикл?

Он представляет собой такую версию «мужицкого рая», которая одновременно пестра от разнообразия и сбалансирована, а значит, оригинальный фантастический мир, поданный в ней, имеет возможности развиваться, показывать новые локации, новые конфигурации социальных структур, новые типы конфликтов, «сжиматься» и «расширяться». Это дорогого стоит.

Роман хорош прежде всего тем, что Вартанов показывает себя мастером драйвового повествования, парадоксов, баталовки, психологических «цеплялок», постоянно держащих в тонусе читательское внимание. Иначе говоря, книга сделана очень и очень технологично. Ритм романа легко протащил меня через его колоссальный листаж. Словом, все свои награды и номинации «Маятник» заработал честно. А что касается «заумной философии», о которой говорят в некоторых отзывах: ох, надо было потрудиться, чтобы ее там найти. Вся философия романа сводится к простому принципу: «Жизнь похожа на игру в покер. Если ты не дурак, учись выигрывать». Остальное — авторская ирония

Подборка включает в себя ряд вещей, которые не могут трактоваться как антиутопия (Бенедиктов, например, или Зарубина). Зато сборник объединяет тексты, среди которых нет ни одного откровенно провального в художественном плане. Это всё -- либо «профессионально-крепко», либо гораздо выше, т.е. настоящая литература. В общем, очень приличная работа составителя.

Да, впечатление двоякое.

С одной стороны — каскад остроумных гэгов, отличный русский литературный и довольно разумная картина нелепости современной «общественной жизни».

С другой стороны -- то самое сюжетообразующее фантдопущение. Учтем, конечно, что сюжет в текстах Лукина никогда не был на первом месте... И все же: фантдопущение в «Тихушниках» уже назвали «поэтическим преувеличением», но скорее, в нем просто имеется элемент вторичности: «Престиж» дал основу (машина перемещения в пространстве за счет создания копий предмета иди живого существа, которые оказываются в другом месте), а у Лукина лишь легкая надстройка на этой основе: копия делается не в другом месте пространства, а в другой точке времени. Как-то... слишком узнаваемо.

Как ужасно всё написано в предыдущем отзыве, вот только автор его не обратил внимание на тот факт, что вещь -- ранняя, что автор, допустим, уже не сидел за школьной партой, но пока еще пребывал на студенческой скамье. «Запретить портить бумагу»... Хе-хе, с тех пор у Матыцыной вышли вполне достойные романы, так что очень хорошо, что «портить бумагу» ей так никто и не запретил...

Допустим, не любит человек Москву патологически, вычурно и чуть ли не на уровне черной мистики. Ну, глуповато. Зато имеет смелость говорить о некоторых вещах честно, и тем хорош. Ведь рассказ-то не о том, как из мертвецов делают присадку для производства искусственного мяса, а о том, что для чиновника ничего святого нет, помимо системы. Так это у нас СЕЙЧАС, или не так, вопрос не простой. Но предупредить о том, что так у нас еще МОЖЕТ БЫТЬ (и, добавлю от себя, вполне может быть), -- дело разумное и правильное. Нормальный писатель на некоторые социальные процессы обязан реагировать единственным способом, а именно рвать их когтями, клевать, дырявить клыками, ну и, понятно, если есть глагол, то вынуть и жечь глаголом, иначе какой же он нормальный? Например, на процесс нарастания бесчеловечности в современном обществе... Бурносов рвет и дырявит, он в этом смысле НОРМАЛЕН. И не подумайте, ребята, что я тут пытался хохмить, хоть на полслова.

С одной стороны, не люблю, когда рассказ превращается в беллетризированное эссе, в котором элемент публицистики преобладает над художеством. С другой стороны, не любить-то люблю, а сам же этим страдаю... И, кроме того, повеяло на меня какой-то старой доброй фантастикой четвертой волны, когда писатели всерьез думали, что их тексты способны повернуть умы и души в лучшую сторону, предупредить людей о худшем будущем, нарисовать лучшее, т.е. всё вокруг не балаган информационных технологий, всё вокруг настоящее. Вдруг они были правы, лучшие наши писатели четвертой войны, и стоит играть именно по таким правилам, даже учитывая, что влияние фантастики на умы ослабело? Вот — игры, а вот стул деревянный, и порой самое трудное дело четко проговорить: «Истина в том, что перед тобой деревянный стул, не ищи в нем ничего сложнее». Вот и политическая реальность может оказаться проще, грубее и яснее, в духе Вячеслава Рыбакова, а не что-то непознаваемо изысканное.

Рассказ напоминает окно в большой мир. Сюжет, вроде бы частный, локальный, но в мир ты заглядываешь основательно -- достаточно основательно, чтобы ужаснуться. Такая антиутопия, выросшая из правительственных игрищ с генетическими экспериментами... притом с хорошим, настоящим, приятно не-литературным тупиком на финише.

Вещь, собственно, не несет в себе ни грана антиутопии, ни грана «Кукловодов», точнее, там тот же смысл, который был вложен классиком в «Кукловодов», но смысл этот не касается ни антуража, ни сюжета. Речь идет о кодексе чести личности, входящей, по способностям своим, в интеллектуальную элиту. Пункт 1: существуют принципы, которые нельзя ни сдавать, ни продавать — ни при каких обстоятельствах; пункт 2: современный мир (не Россия, а именно весь мир) устроен так, подобные личности постоянно подвергаются соблазну сдать то, что сдавать нельзя: на них давят, их подкупают; пункт 3: сдавать всё равно нельзя, хоть ты тресни, потому что есть черта, отделяющая тебя от дерьма, и сдав то, что сдавать нельзя, ты станешь дерьмом.

Отличная вещь.

Не то что бы рассказ представлял собой серьезное предложение реставрировать СССР и двигаться по этому пути в будущее. Нет, тут другое: скорее, серьезное напоминание о том, какие идеалы были близки образованному человеку брежневской эпохи (не всем социальным слоям советского общества без разбора, а именно интеллигентам и интеллектуалам), и что доброго из этого к нашему времени бесследно растеряно, а жаль...

Лучший, наверное, рассказ сборника. Роскошное стебалище над совреальностью последних десятилетий СССР, стилистически — точно и выдержанно. Притом всё сделано, что называется «без тени улыбки на лице», всё до жути серьезно...

Очень хорошо показана вечная мечта человеческая: каким-то чудом вернуться из старости, из преклонных лет, да пускай даже из зрелости в юность, когда тело здорового и неутомимо, когда неуемная энергия хлещет из человека, когда кости не болят, когда сил хватает на всё, зрение и слух сильны, а мечтаниям не ставят барьера мысли о том, что без лекарств, пожалуй, ты очень скоро перестанешь функционировать... Мудрый роман. И совсем не для подростков. На мой полтинник — вполне себе «узнаваемое» по возрастным ощущениям чтиво. Ценю эту вещь у Сергея Лукьяненко весьма высоко.

Вещь сделана в 90-х. И дух 90-х, какими они были у нас в России, передан автором с исключительной точностью, что ни фраза, то всё — в яблочко, что ни деталь — всё в строку. Прямо художественная археология какая-то в лучшем смысле этого слова... Или, в духе романа, — художественная таксидермия... когда чучело делается из самого времени и с большим искусством.

На данный момент, полагаю, лучший роман Полины Матыцыной. Ее фирменная героиня — девочка-подросток, не очень ладящая с семьей. Барышне на голову сыплется неожиданный дар и совсем уж неожиданные, притом совершенно нежелательные приключения. Но эта персонажка, как и прочие матыцынские девочки, создание далеко не столь хрупкое, как может показаться. Она весело, по-доброму, даже как-то уютно (у Матыцыной вообще до крайности уютное фэнтези) всех раскидает.

Неожиданный, во всяком случае, для меня, авторский подарок -- ясно выраженный в христианских тонах финал. Собственно, в итоге получилась сакральная фантастика, притом весьма и весьма увлекательная: сюжетные перипетии Матыцына вязать умеет. Я... получил большое удовольствие.

И, кстати, еще одна матыцынская книга «для чтения всей семьей».

С точки зрения стилистики — сильная вещь и сильный перевод. Еще одна положительная сторона: глубокий философизм романа. В сущности, мир милитарной архаики Вуртьястана — мир прошлого Земли, от которого автору хотелось бы уйти как можно дальше в сторону мира, прогресса, спокойного развития... но этот новый мир, будущее человечества, строят руки грязные и корыстные... В сущности, нельзя не согласиться. Как нельзяне согласиться и с тем, что милитаризм тьмы прошлого связан с языческим мировидением, притом стойко политеистического оттенка. В общем — да, по крайней мере, в большинстве случаев.

Но... видите ли, из картины мира по Беннетту монотеизм искусственно удален. Либо кровавое, жутко темное язычество, либо «светские установления». И картина выходит до жути неполная, неправдоподобная.

Тяжелый, умный рассказ разочарованного интеллигента брежневским времен. Столь тонко все сделано в плане стилистики и намеков на наше время, да и на состояние образованного человека, который ощущает себя в своем времени и в своей реальности как в чем-то глубоко чужом, что один этот рассказ вытягивает милый незамысловатый сборник новелл о Тимофееве — очередной инкарнации Шурика/Привалова.

Весьма динамично сделано, я был увлечен сюжетными перипетиями от начала до конца. Но, конечно, правы те, кто говорит, что повесть напоминает фрагмент романа и просит «полноценного продолжения». Все-таки дар Павла Корнева это прежде всего дар именно романиста.

Превосходная утопия, тем редкая, что фактически лишена явной политической подоплеки: не красная, не либеральная, не имперская, не консервативная. Это, скорее, несбыточная мечта об обществе, которое столь хорошо воспитано, что им могут управлять интеллектуалы-гуманисты, притом не имеющие порой явных полномочий власти. Умная, неспешно разворачивающаяся (порой даже слишком неспешно), многоаспектная, весьма привлекательная и абсолютно несбыточная. Но помечтать-то можно...

Конечно, имеются в наличии пинки державе эхайнов, по-неандертальски милитаризированной (ох уж эти мне парни из преисподней!), но уж какой заряд человек в молодости получил, такой и манифестирует в зрелом возрасте. Простительно. Хотя бы потому, что в целом — очень неглупо.

Я во многом согласен с уважаемым Integro, действительно, видно, очень даже видно скомканность. Полагаю, однако, что «Свита мертвеца» несколько проиграла от соседства с повестью «Костяной дракон»: там этого скверного качества больше, в результате текст-который-похуже отбрасывает тень на текст-который получше. «Свита мертвеца» в этом смысле выглядит как раз несколько благополучнее.

С одной стороны, идея, что игровая реальность мощно влияет на нашу с вами, текущую реальность, достойна не геймерского боевика, а серьезного, солидного НФ-романа, идея вообще богатая, очень славно, что авто ее высказал и несколько «обкатал».

С другой стороны, ясно, что с какого-то момента проект перестал интересовать Павла Корнева: качество письма упало, сюжетные линии развязаны небрежно, концовка размытая и даже (чего прежде за этим автором не водилось) обнаруживается некоторое однообразие боевки.

Но свой кайф я получил. Это не так хорошо, как первые две книги цикла, однако и не провал.

Изысканно тупое стебалово над Откровением св. Иоанна.

Ринсвинд и сага о милашках-ведьмах были очень хороши. Но... порой даже очень умному человеку изменяет вкус.

Мягко говоря, не лучшая вещь с участием (и думаю, при главенстве) Пратчетта.

Милая, добрая, светлая, теплая вещь, пусть и простоватая.

Действительно, прав автор, когда говорит, что роман предназначен для чтения «всей семьей». Это действительно чтение для детей и взрослых, успокаивающее страсти.

К боевикам Павла Корнева я отношусь как к легкому наркотику и с этого наркотика совершенно не собираюсь слезать. «Ритуалист» был проглочен в одну секунду, кайф пришел, всё на месте.

Однако... хотелось бы обратить внимание на одну деталь: по сравнению с «Ренегатом» «Ритуалист» то ли хуже чищен автором, то ли ленивее отработан редактором. Стилистических и бытовых «небрежинок» — несколько больше, чем в первом романе цикла.

А цикл про «мор», кстати, когда-то вычищен был, на мой взгляд, вообще лучше всего прочего... Но это уже неуместная ностальгия.

Ни грана фантастики, зато буйные байки из сумасшедшего дома — в изрядном количестве. Ноль сюжета. Не зря об этой книге критик Глеб Елисеев сказал: «Тот из фантастов, кто хочет перейти в мэйнстрим, должен научиться писать хуже, чем когда он был фантастом».

Если считать «Шесть пробуждений» помимо фантдетектива с забойным сюжетом еще и серьезным произведением НФ, своего рода футуроисследованием мира, в котором клонирование получило массовость и стало естественной частью жизни, то... я бы такое будущее расстрелял в колыбели. Не надо там жить, не надо такое позволять в нашем мире. Если не считать, то — Слава Богу! Как детектив это вполне затягивающее чтиво.

Своего рода русский Стар Трэк. Поэтому имеет смысл только в одном комплекте со следующими сери... в смысле, со следующими романами. В первой части цикла мир разворачивается очень медленно, действие смещено в основном во вторую часть романа. Конечно, в рамках большого цикла это уместно. Читать дальше — хочется, судить же пока рановато, надо бы сначала увидеть этот цикл на несколько шагов вперед.

Необычное ощущение: этот мир Лукьяненко ощутимо феминизирован: женские особи разных рас в какой-то мере поменялись ролями с мужскими. Не везде, но... много где.

Очень медленное, можно сказать, раздражающе медленное развитие сюжета. До крайности нелепые психологические мотивировки поступков центральных персонажей, почти всех. Баллард, конечно, любит психов, но тут их слишком много и они несколько вялые, унылые...

Интересен этот роман будет разве что тем читателям, кто глубоко погружен в американскую массовую культуру и балдеет от нее. Всем прочим — мягко говоря, не рекомендую.

Конечно, умение стоить сложный, захватывающий сюжет считается достоинством для автора жанровых романов, включая сюда и фантастику. Но порой... автор так переборщит с накручиванием сюжета, что бесконечные новые его коленца уже вызывают утомление. Именно так и произошло в этой вещи Лаумера. Автор начал бодро, весело, создал несколько парадоксальных комических сцен, а потом накрутил такую паутину из сюжетных линий, что разбираться в них стало скучновато. Правы те, кто говорит, что текст распадается на отдельные сцены и трудно увидеть в нем цельное повествование.

Лишено глубины, но сделано чрезвычайно увлекательно и... весьма технологично. Здесь как раз просится слово «профессионал». Можно не особенно серьезно относиться к предмету письма («что» и «о чем»), но при этом очень хорошо продумывать технику и адресацию («как» и «для кого»). Дивов пошел по этому пути, и... в целом, скорее, удача. Потому что — чрезвычайно увлекательно.

Днем начал, ночью дочитал.

А я вот читал эту «Место снов» первым, как и положено начинать «освоение» авторского цикла.

И что же?

Мне потом в следующих томах страстно хотелось немного Светлозерья с такой теплотой, хотя и скудновато (в смысле объема) выписанного автором именно в «Месте снов«! Светлозерье дотащило меня до «Снежных псов», тут я понял, что дальше его ни в каком виде не будет, и не захотел читать новый том. Так что для меня первая книга — лучшая книга. А чем дальше, тем... ненужнее.

Большая часть споров вокруг астафьевского романа идет в духе: «верить»/«не верить».

В этом смысле я нас стороне тех, кто «верит».

Отслужил два года срочной службы рядовым в относительно благополучное время: 1987-1989. Однако даже в это время солдатский харч был таким, что есть хотелось постоянно, желудок выходил из строя от скверного качества (привез из армии гастрит), а время от времени из каши кто-нибудь вынимал крысиный хвост. Провел какое-то время на маневрах и в пересыльных лагерях, на своей шкуре узнал, до какой степени засирается солдатский нужник, если начальству похрен, как ест и где испражняется солдат. За 50 метров всё в кучках! И как замерзает солдат в помещении, которое вчистую лишено подогрева зимой. И что такое военная медицина, тоже попробовал на своей шкуре, провалявшись 80 суток в госпиталях и санбатах. И воровство на каждом шагу отлично разглядел. Понял одно: советская военная машина в качестве краеугольного камня имела отношение к солдату как к скоту. Среди офицеров были нормальные люди, и низкий им поклон, за то, что они делали наше существование сносным (у Астафьева такие вот нормальные люди тоже показаны с большой душевной теплотой). Но общее впечатление такое: Астафьев рассказывал вовсе не о благополучном времени, а о 1942 и 1943 годах, да еще при старике Виссарионыче... так вот, полагаю, что в этой своей страшной книге он некоторые вещи... смягчил. Реальность была, думаю, еще страшнее, еще трагичнее. Ему мало того, что следует верить, но еще и мысленно добавлять ужаса там, где Астафьев пожалел читателей.

Но... вот мы спорим-спорим об одном и том же, а хотелось бы обратить внимание и на другое: В.А. Астафьев — чрезвычайно сильный стилист, настоящий классик, заброшенный судьбой в советское время, когда такой градус художества встречался нечасто. Как стилист он ничем не уступает виднейшим фигурам Золотого века русской литературы. Кроме того, это Астафьев — сильный религиозный философ, и его христианский взгляд на войну — бОльшая правда, чем натуралистическое ее описание.

Из этой вещи Старджона растут ноги многих идей и книг, ставших классикой фантастики. Наверное, в люденах Стругацких есть своя «старджонинка», выведенная на иной уровень, — уж больно быстро детишки-мутанты учатся жить по-своему и перестраивать под себя мир...

Старджон — превосходный стилист, сильный писатель, и эта его вещь не напрасно получила широчайшую известность. Да-да.

Но... вот какая штука: когда массовая культура подбрасывает суперменов всех мастей людям, которые отчаялись устроить свою жизнь ярко, интересно, богато без всяких суперспособностей, и те кайфуют, это вызывает у интеллектуалов улыбочку превосходство: «Жуй, пипл!» А вот когда в мир приходят дети-мутанты Старджона, людены, разного рода Homo Super, у которых что-то там сигнальное растормозили, и социальная эволюция, уступив место психологической или психофизиологической, ведет общество «из тупика», то тут, вроде бы, всё серьезно... Но если вдуматься: ведь такого рода персонажи -- своего рода супермены-для-интеллектуалов, которые устали и отчаялись творчеством своим, да и просто честным трудом хоть что-то подправить в нашем мире к лучшему. Отсюда мечтания: вот придет человеку устаревшему на смену некая суперская просветленная разновидность человека нового, мутанта (черта из пробирки, как остроумно показал Андрей Столяров), психократа и т.д. и т.п., и дела пойдут на лад. Ну, или просто нас уберут с дороги, как ненужный хлам, мешающий наступить заре нового просветленного мира. И станет хорошо.

Сладостные мечтания: вот приедет барин...

Собственно, при всем великолепии Старджона, которому эпигоны в подметки не годятся.

Я, конечно, должен согласиться: очень жаль, что несколько страниц из повести Калашникова слетели, всякий срам за это — лично мне на голову. И обещаю, что Калашников еще выйдет полный. Болею за этого автора, это по-настоящему оригинальное явление в русской фантастике.

А вот уходит сборник вполне-вполне. Видимо, прочие тексты оказались привлекательны, хотя и впрямь, это о-очень альтернативная альтернативка.

Я вижу бесконечные споры о том, как правильно онимать этот роман двух классиков советской фантастики. На мой взгляд, проблема не в многоплановости вещи, а в том, что у нее слабая, колеблющаяся концовка. У меня странное впечатление, что авторы так до самого конца и не могли решить, как завершить текст, держали читателя в напряжении, а потом... так и не решили, оставив лазейки для разных толкований. Не потому, что хотели этих разных толкований, а потому, видимо, что сами не могли спокойно взирать на то, что сюжет ничем не заканчивается, им было жалко, вот они и сохранили последнее «а вдруг...»

В общем и целом, да — Вы всё поняли правильно. И, мне кажется, если Вы оттолкнетесь от своей догадки о собаке, то к Вам придет верный ответ относительно личности Хозяина. Ну не ставить же спойлер...

Пожалуй, я тоже напишу последний текст в адрес г-на Савина, дабы не ставить более в фокус внимания уважаемых читателей простейшую небрежность как стиль работы.

«Царь с копьем» есть в повести, как раз в том месте с монеткой, о котором пишет г-н Савин. Ведь это был отзыв о повести, верно?

Я нигде не причислял Андреевский собор к жилым домам, можно посмотреть всю нашу переписку.

В 1764 г. рухнул не собор, а только купол, собор же впоследствии (при жизни Ксении, кстати) счастливо достроили. И, чтобы уж закончить с «неактивным каменным строительством»: еще в 1745 г. рядом с большим старым деревянным Андреевским собором был выстроен каменный «теплый» Трехсвятский храм.

Теперь чудеса с Публичкой. Тут вот какое дело: «Сытный рынок» можно найти и на картах, и на открытках, и в заголовках газетных статей дореволюционного периода, а это уж точно газетный зал. Есть выбор, с чего начинать...

Вот уж, действительно, а судьи кто? И за что судят, стоит подумать...

«Странно, но Дмитрий Володихин, бывший ответственным редактором при издании повести Трускиновской, повести, видимо, не читал, либо успел всё позабыть. Я четыре раза перечитал свой отзыв, но словосочетания «Царь на коне» не обнаружил. Так по поводу чего гневается рецензент? Что касается самого пятака, то хоть елизаветинский, хоть екатериненский, он весил 51,19 грамма. Таким вполне можно разбить голову. Сейчас положил на весы хранящийся у меня дома разбойничий кистень XIX века и екатериненский пятак. Пятак перевесил».

Ох, был бы странно, если бы в самой повести «Ксения» (отзыв ведь о ней написан, верно?) этот момент четко не разъяснялся, и если бы о Ксении не было хорошо известно (не только автору повести, который б этом четко говорит), что она не брала подаяния, помимо медных копеек с «царем на коне». Пятак тяжелый, у меня их полдюжины в коллекции, вот только «царя на коне», помимо малюсенького орлового средника, там нет. Ну, посмотрите.

«На Васильевском острове, конечно, отдельные каменные здания были (так называемый Петровский центр): Биржа, Здание 12 коллегий, дворец Меншикова, но, начиная со Съездовской линии и до самой Гавани видим только шведский кроншпиц на насыпном основании, выстроенный вовсе в XVII веке».

Ага, все-таки нашлись каменные здания. Даже «двенадцать коллегий» нашлись. Скоро, видимо, и Андреевский собор отыщется, скро-омненький такой по габаритам, незаме-етненький... И строили их, видимо, как-то неактивно...

Господин Володихин лукавит, когда говорит, что проспекты Васильевского острова не были каналами. Как, спрашивается, могли существовать полтора десятка каналов, если бы не было водных артерий, несущих в них воду? Излишки воды эвакуировались с Большого через Косую линию (а как иначе — полтора десятка параллельных каналов и один косой, берущий начало на якобы сухом проспекте). Средний соединялся с Маркизовой лужей через Шкиперский проток (проток давно засыпан, но название-то никуда не делось!). Малый и сейчас упирается в речку Смоленку.

Всё это чудесно. Но проблема-то в том, что под тот же, например, Большой проспект так и не отрыли канал. Першпективная улица, но никак не канал, вот какая досада. А вот УПИРАТЬСЯ в каналы они могли, но это ведь несколько другое дело. И, думаете, под один Большой проспект не прорыли канала? Рад был бы, но...

Каналы не засыпали, а только начали зарывать в 1767 году уже при Екатерине. Ксения, прожившая долгую жизнь, застала эти события, но в повести речь идёт о временах Елизаветы Петровны, умершей в 1761 году. Ксения в повести бродит в мундире покойного мужа и лишь на последних страницах она опамятовалась и переоделась в женское. Значит, основные события повести происходят до 1761 года. Историку в таких вещах надо бы разбираться.

А когда отзыв создавался, автор точно читал повесть? И точно — до конца? Ох, и увы мне, грешному историку! Вся вторая половина повести повествует о Екатерининском времени, там прямо так и сказано: Елизавета УМЕРЛА. И долго-долго рассказ идет о временам Екатерины II. Трудно не заметить. И — хороший повод перечитать.

Таинственные карты и открытки, упоминаемые Володихиным, оставляю на совести автора рецензии.

У Вас, в СПб., есть превосходная Библиотека, раньше Публичной называлась. Вы зайдите, проверьте, увидите сами. Да хоть в собрании газет, где в разделе «Хроника» излагаются разного рода события на СЫТНОМ рынке.

Есть у меня подозрение, что автору повести влетало не за «незнание истории», а за твердую принадлежность к христианству. Тут уж, как говорится, Бог судья.

Пару слов относительно отзыва почтенного Sawwin: кто бы кого поучал.

Сытный рынок на дореволюционных картах, открытках и в газетах писался именно так: Сытны, а не Ситный. Но кому-то больше нравятся свои гипотезы. Что елизаветинский, что екатерининский пятак (а речь в этом месте повести речь идет именно екатерининском времени, тут автор отзыва дал маху) не имеет сколько-нибудь крупного изображения «царя на коне» — лишь крохотный ездец на груди у двуглавого орла. Самая большая монета, несшая изображение «царя на коне» во весь реверс — две копейки (из нее кастета не сделаешь никак). Тут автор отзыва счастливо пошел в своих знаниях не дальше автора повести. «Активная каменная застройка» Васильевского острова началась существенно раньше сер. 19 века. Линии в пешеходном виде на Васильевском острове появились после того, как каналы зарыли в 1767 году, именно тогда, когда Ксения там бродила. А проспекты именно как улицы, а не как каналы, существовали задолго до того. Это когда Большой проспект был каналом, хотелось бы узнать? Что за чудо?

Ну что теперь: дамские ножки будем измерять?

Вот такая сага о знатоках истории и культуры СПб...

Очередная блистательная стилизация под литературу и «общественную мысль» времен Серебряного века. Мне этот цикл В. Калашникова доставляет большое эстетическое удовольствие. Кстати, есть уже четыре вещи... так, может быть, пора задуматься об их совместной публикации, т.е. о сборнике? Сами по себе, в разрозненном виде, тексты этого цикла могут как-то... потеряться...

Алексей Иванов энергично и с большим талантом прочищает мозги от фальшивой романтики советского пионерлагерного «коллективизма», «дружных дружин», «взвейтесь кострами», серпастых знамен и прочей идеологизированной чуши, окрашивавшей мое детство в красно-звездчатые тона. Портрет нормального советского детства, со всеми его плюсами и минусами, с живинкой и убивающим индивидуальность гнетом «власти коллектива», у Алексея Иванова получился исключительно точным. Уже ради одной «советской этнографии» читать, несомненно, стоит.

Мягко говоря, не лучшая вещь великого Бэнкса. Во-первых, трудновато ощутить сопереживание в отношении главной героини: ее обидели, она стала жестокой, но что в ней хорошего-то? Сюжет: Бэнкс набрасывает 10 возможностей, реализует 5, из них 2 — скверно, прочие же то ли забывает вычеркнуть, то ли жалеет набранный объем... Идея: общество движется к максимальной свободе индивидуума, но никакая модель этому идеалу не соответствует, если кто-нибудь предложит таковую, то ее установление — большая кровь. Ну, с англоязычного левого интеллектуала сойдет, хотя всё это и простовато и даже несколько туповато... Перевод то и дело подкидывал странности, и я решительно не уверен, что он точен хотя бы более или менее...

Ну, хороши антураж и боевка, и это, по большому счету, всё.

Бэнкс целом намного выше этого романа, полагаю, занимающего второстепненое место в его творчестве.

Мне в названии видится какая-то незавершенность. Так и хочется добавить в конце два слова: «...всех остальных».

А хороший ход — вывести наследника престола в космос и заставить его обратиться к будущим подданным оттуда. Для меня это был весьма неожиданный поворот и сюжета, и темы. Космос, как правильно сказано, — то, что у русских всегда получалось. Претендент на тон в космосе это, как минимум, заявка на то, что прогресс и монархия друг другу не противоречат.

Думаю, эта вещь изо всех, вошедших в сборник, в наибольшей степени являет крепость веры автора. Так мог написать только человек, постоянно и ко всему в жизни прикладывающий аршин веры.

Очень драйвовая вещь. В высшей степени продуманный сюжет и притом высшей степени неожиданный. Притом необходимая для такого сборника философская составляющая легко обнаруживается и прочитывается. Таким образом, можно констатировать отличный пример гибрида, когда скрещены социально-философский трактат и боевик.

Из трех сборников имперского цикла («Российская империя 2.0», «Русский фронтир» и «День коронации») у этого, последнего, наиболее удачная обложка и наиболее удачное название. За первое — мое отдельное спасибо художнику М. Петрову, за второе — горячая благодарность Э. Геворкяну, ветерану имперской фантастики.

Неровная книга. По заданным изначально «условиям игры» микрокосм сборника строится в соответствии с мировидением иудаизма или, во-всяком случае, оформляется подобным образом. Где-то эта привязка «сыграла», где-то ничего не получилось. Так же и отдельные вещи. Яркие, необычные, «Сантойа» и «Мастер» — рядом со... скажем так, средне-крепкими «Виршителями» и незамысловатым «Дедом Морозовым»... Успех и неуспех чередуются в равных пропорциях. Но как эксперимент — любом случае интересно, стоит приобрести.

Повествование выказывает высокую культуру автора и недюжинную способность строить сложный, многоцветный мир. Сюжет непредсказуем. Герои получают четкую, но совсем не простую психологическую мотивировку. Из недостатков я бы назван все отсутствие понимание того, что это за эфир, на котором строится Империя, а также то, что христианство промелькнуло неясным образом. канув в лету, а не победив (есть лишь один второстепенный персонаж-христианин в 3-м романе). Но почему? Возникает ощущение, что «Божественный мир» это Империя сатаны, подмявшего под себя Ойкумену.

Вещь несколько наивная, но по сути правильная: историей управлять не надо, в историю надо вдумываться, притом именно в такую, какой она была, а не в туманное пятно с невнятными очертаниями.

Вещь сделана в чистом виде «за белых», но сделана тонко, поэтому расшифровывается не на раз. Разговаривают друг с другом Мандельштам с Пастернаком, гуляя по стране победивших белых, печалятся: стесняют власти, цензура... Вот если бы победили красные, наверное, могло быть лучше: некоторые говорят, что была бы вообще сплошная расстрельщина, но ведь это просто невероятно, господа, подумайте сами — у нас в России такого быть не может...

Очень мужицкая вещь, тем и хороша: руки в масле, рожа в пыли, сердца и моторы, офицерская отвага и отличная техника. Ну и любви, немного, конечно. Немного, потому что «первым делом самолеты», ой, то есть автомобили. Таких текстов, по хорошему, нашей фантастике не хватает.

Собственно, хотел бы предупредить: книга — в основном историческая: роман, посвященный эпохе Ивана Грозного, период с января 1571 года по август 1572 года: сожжение Москвы крымцами и победа над ними в сражении у Молодей. Фантастический элемент есть, но он невелик: христианская мистика да еще чудесные сказания Русского Севера.

Собственно, хочу сказать доброе слово о художнике Михаиле Тренихине. Его обложка (это 3-е издание, бело-черно-красная гамма) — лучшая из трех. Да чуть ли не лучшая вообще среди всех обложек моих романов.

Добрая, светлая девическая фэнтези. С первой станицы и до самого конца знаешь, что с главной героиней ничего скверного не случится, что она изо всех передряг выйдет целой и невредимой. Но сами приключения — завлекательные.

Уютная книга, впрочем, как и большинство вещей Полины Матыцыной.

Центральный персонаж стал намного жестче, идеологичнее («люди, в сущности, ничем не отличаются от животных»). И дело не только в том, что мне эта философия не по душе и, тем более, не может понравиться и ее продолжение («хочу занять нишу разрушителя системы»). В конце концов, писатель отвечает только перед Богом, и в этих рамках имеет право под свою ответственность проповедовать любую идеологию. Нет, даже отвлекаясь от всего этого, герой просто вызывает меньше сопереживания, сочувствия.

А в плюсе, пожалуй, — отличные батальные сцены, особенно финальная.

Для автора книги эта рецензия должна быть весьма лестной. Мне кажется, Полина Матыцына вложила в романы Варвары Еналь несколько больше социально-философского смысла, чем сама Варвара Еналь. Иными словами, поступила очень по-доброму.

Редкий случай, когда я не понимаю, как сделан рассказ, и что именно в нем цепляет, но цепляет сильно, буквально крючок в сердце втыкает. Да, поражение главного героя и в целом «наших». Да, нравственная сомнительность его поступков: убил парня, который всего лишь исполнял свой долг, и убил лишь для того чтобы сохранить от смерти своего друга, ставшего предателем.

Но все-таки... все-таки... Это ведь почти манифест целого поколения: оно проиграло, «молодые и сильные» постарели, они одиноко носятся в ледяном космосе без особой надежды отыграться. Печально, страшно. Но они все еще умеют отвечать за свои поступки, умеют драться и не теряют надежды, во всяком случае, пока у них есть красная машина и черный пистолет...

Они не сдались. Проиграв, не сдались. Хорошо, когда такая сила воли присутствует в мужчинах. Может, Бог даст им еще один шанс.

На мой взгляд, скорее, неудача.

Сама идея — вполне «рабочая», а вот ее исполнение...

Думаю, что в наши дни сборник АБС-продолжателей имеет шанс на успех, если авторы либо а) Беседуют с покойными титанами, продолжая их темы, дискутируя, подтверждая, опровергая, давая новые развороты; либо б) Стилистически безупречны, особенно если ими выбрано подражание сухому, поджарому, «хэмовскому» стилю АБС 60-х — 70-х, т.е. сильны именно с литературной точки зрения.

Я дочитал до «Суеты вокруг мыша», не выдержал и бросил, не став дочитывать. Художественный удач в сборнике ВЕСЬМА МАЛО. Во-первых, Белаши, которые вообще всегда хороши. Мне кажется, дай им рекламу спичек, они и ее сделают увлекательной и литературно качественной. Да, они написали именно «кусок романа», но этот роман хочется прочитать... Во-вторых, забавляет лютый стёб о «новом утёсе»: весело и безбашенно. Совсем не АБС, но летишь по тексту как на салазках. Пожалуй, еще Клещенко: тут хотя бы умно сделан мир Хонти, и еще доброго слова стоит весьма основательное погружение автора в фактуру Полдня. Остапенко умело выдала эмоциональный накал... Но и всё. Больше я литературных удач не увидел.

А с АБС «беседуют» сам Гелприн, та же Остапенко, те же Белаши, а также Золотько. Я никогда не был любителем текстов Золотько, да и по жизни как-то не очень ладил с ним, но тут Золотько надо отдать должное: он как минимум ОЧЕНЬ ВНИМАТЕЛЬНО Стругацких читал и очень разумно подметил кое-какие тонкости их миросозерцания. Золотько выступил в роли интеллектуала, отлично понимающего, что у АБС всё главное — не в космосе, а на Земле, причем в рамках строго ограниченного социального хронотопа.

Остальные... в бирюльки играли. «Продолжим сюжетик», «попользуем персонажика», а еще фанфичек по миру... Да несерьезно всё это. Второ- третьестепенно. Как бы это правильно назвать? «Мы на многое не претендуем, нам лишь бы поучаствовать»...

Удач — мало. Не только художественных, но и интеллектуальных.

Главное, что есть в романе Юрия Максимова -- бескомпромиссно христианская позиция. Мистические приключения, в сущности, играют в романе роль развернутой подсказки для читателя -- подсказки насчет того, как встать на путь спасения души и как с него не сбиться.

Ну, в общем, да, правильно сказано слово: «хулиганство». Но это такое... маленькое миленькое девчачье хулиганство, в котором всё невсерьез.

Готов согласиться с отзывом ув. Олпо: именно что светлая вещь. Разгоняет скверное настроение, добавляет оптимизма, имеет в себе дух старой доброй советской НФ, хотя по формату ближе к авторской сказке.

Источник, из которого вытек роман, а именно рассказ «Катька, звезда Чукотки», был чудо как хорош, да просто блистателен.

А вот роман... да, ради стиля Олега и ради его юмора роман стоит читать, и можно получить некоторое количество удовольствия. Но все-таки при раскатывании рассказа в роман новых сюжетных коленец появилось маловато. И обширные экскурсы в мамонтологию, увеличивающие объем, во-первых, эти недостающие коленца не в полной мере заменяют; во-вторых, время от времени выглядят избыточными.

Альтернативно-исторический роман Е.П. Чудиновой для меня раскладывается на несколько составляющих. Они связаны с двумя фантастическими допущениями и стилем книги.

1. Фантастическое допущение № 1. В 1919 году полки Юденича вошли в Петроград. К 1920 году усилиями разных белых армий под общим руководством Колчака Гражданская война в России закончилась поражением красных. Позднее у нас была восстановлена монархия. Роман повествует о Российской империи 2.0, какой она стала к середине 1980-х. Это своего рода «русский антиОруэлл». Идея, на мой взгляд, вполне разумная и полезная. Во-первых, в течение Гражданской войны, полагаю, у белых была пара реальных шансов закончить вооруженное противостояние победой. Я не симпатизирую красным, социализму, революции, и т.п. И, во-вторых, думается, хорошее дело: посмотреть, чем могла стать Россия, если бы она вернулась к христианским монархическим устоям, но с учетом того горького опыта, который был ею получен после самоубийственного революционного кризиса, а также нескольких лет чудовищной Гражданской войны. То, что Чудинова показывает возможности позитивные -- политическую стабильность, экономическое процветание, взлет культуры, разумный государственный строй, в рамках которого монархия (хотя и не самодержавная в узком понимании этого слова) отнюдь не пустое место и играет роль чрезвычайно важного агрегата в «политической машине» страны, -- все это очень привлекательно и радует взор. Для русского народа тут проложен гораздо более удобный, гораздо более комфортный маршрут, нежели продирание сквозь стальные тернии СССРЛаг. Некоторых научно-технических новинок, которые к середине 1980-х уже были в СССР, в Российской империи нет, однако разница не столь уж существенная, она не имеет стратегического значения, материальное благосостояние народа, включая его нижние слои, намного лучше, нежели было в реальности-1, экономика не стоит на месте. Более того, народ поднялся до высот большей цивилизованности, более высокого уровня личной и общественной культуры, и это выглядит а) весьма привлекательно; б) вполне мотивированно, т.е. следует из тех социально-политических схем, которые заданы в качестве основного вектора развития страны. Обо всем этом я ничего, кроме самых положительных слов, сказать не могу. Весь этот комплекс идей вызывает у меня полнейшее сочувствие.

2. Фантастическое допущение № 2. В Европе возникает своего рода «второе издание Венской системы». Оно в первую очередь опирается на политический процесс во Франции, где также возрождается монархия, притом не без влияния России. Союз монахов-христиан распространяется почти на всю Европу, а к концу романа — еще и на Северную Америку. Все это, конечно хорошо, хотя и намного более фантастично, нежели победа белых в России. Но отчего не помечтать в фантастическом романе? Где же еще? Вот только конфессиональная составляющая новой «Венской системы» — не какая-либо одна разновидность христианства, а некая политическая уния католицизма с православием. Допустим, в 19 веке элементы подобной «унии» порой приносили России успех (а порой приводили к тяжелым хлопотам). Но в романе о новой Российской империи 20 века слишком сильный упор, сделанный на авторизированную главную героиню-католичку (Нелли Чудинова), приводит к тому, что устройство и история полукатолического «Священного союза-2», превосходит по интенсивности описания собственно православную тематику в России. Она едва-едва обозначена. Каковы отношения Русской Православной церкви и государства? Какова ее роль в обществе? А Бог весть. Она, вроде бы, Церковь большинства, а сказано о ней -- с гулькин нос. Разумеется, неудобно было героине-католичке рассуждать на темы церковно-государственного устройства России... Но ведь эта героиня — плод творчества автора, литературный персонаж. И, следовательно, он сделан именно таким потому, что автор заранее поставил тематику православной Церкви и православной веры куда-то далеко на периферию своих творческих интересов. Сие лукавое умолчание режет глаз и вызывает раздражение. Обо всем в состоянии России сказано в подробностях, только вот слона на самом видном месте обошли и почти что не заметили...

3. Стиль романа: мне чрезвычайно трудно было дочитать до конца, поскольку именно литературная составляющая книги является ее слабым местом. Роман-трактат в принципе, по формату, -- чтение неспешное. Для того, чтобы создавать читателю дополнительный стимул дочитать вещь до конца, автору подобного произведения хорошо бы придать сюжету дополнительную динамику. В данном случае произошло нечто прямо противоположное. Роман написан чудовищно тягуче, с перебором всевозможных родственных и дружеских связей главной героини, с огромными описательными пассажами, с весьма длительными уходами в сторону от основной сюжетной линии. Книгу просто-напросто тяжело читать, это сильно осложняет освоение разумной и полезной части ее идейной составляющей.

Я, пожалуй, скажу похвальное слово в адрес составителей -- Ярослава Верова и Сергея Чекмаева. Их затея сделать книгу, возрождающую на русской почве подзабытый киберпанк и дающую хороший спектр русского рибофанка, в целом, по-моему, удалась. Думаю, «Взломанное будущее» -- заметное явление в нашей НФ-форматной фантастике.

Да, сборник неровный, есть вещи, не вполне укладывающиеся в створ темы, даже открытый весьма широко. Есть вещи, явно проигрывающие общей массе рассказов в литературном плане (в первую очередь -- Дербенева, Лукин и Вавикин). Но эти «уязвимости» сборника все равно не позволяют его хакнуть... ох, извините, я хотел сказать, отступают на второй план перед двумя сильными сторонами книги.

Во-первых, сборник очень аккуратно и умно построен на четко проартикулированном массовом страхе перед крайне неуютным будущим. Будущим, где не только нет по-настоящему сильной защиты от кибервторжения куда угодно, хоть в самое глубинное личное пространство, хоть в закрома супер-супер-суперкорпорации (собственно, какая уж тут фантастика, всё это и без того уже есть в нашей реальности, просто пока не все поняли), но еще и само тело человеческое становится безнадежно уязвимым объектом для атак... вплоть до перехвата управления. Особенно в этом смысле хороша «рибофанковская» часть сборника. Когда фантасты грамотно поговаривают какую-то мощную массовую эмоцию, они, в сущности, выполняют одну из главных своих ролей в литературе: роль самого чуткого барометра нервного состояния социума. Здесь, во «Взломанном будущем, барометр -- ого-го!

Во-вторых, сборник объединил несколько превосходных текстов, и даже если бы в книге вообще были только они, стоило бы купить ее.

Это прекрасная поэтическая игра «Афропанк» (Тойгер, Голдинг). Это два текста Павла Губарева -- «Дядя Женя» и «Мексиканка» (у автора ярко выраженный талант строить неожиданные, оригинальные сюжеты). И это безусловный лидер сборника -- Дмитрий Богуцкий. Мне уже приходилось читать его рассказы и даже издавать Богуцкого, и, на мой взгляд, у нас на глазах ожидается весьма крупная писательская величина. Может быть, новый Илья Варшавский. Может быть, больше.

В сущности, четвертая (После Ефремова, Стругацких и Гуревича) развернутая советская утопия, притом в плане идей чрезвычайно богатая. Жаль, что вещь не закончена, но она и в таком, «рваном» виде производит сильное впечатление.

Не могу согласиться с авторами прочих отзывов: никакого «антиклериликализма» тут в помине нет, и надо было очень сильно постараться, чтобы тут увидеть его, да и чувство меры Сергею Чекмаеву нигде не отказывает.

Нормальные будни войны, уходящей корнями в изначалье, войны, которую столь многие не хотят видеть. отворачиваются, запирают глаза на сто замков... И тут выходит Чекмаев и честно говорит: «Да вот же оно!» Ему в ответ слышится: «Да как же Вы можете замечать это?! Не надо это замечать». Отсюда и «шум времени»: макулатура, мол... Несерьезно как-то

Умная статья, заставляющая увидеть солидный культурный бэкграунд в работе автора. Очень, очень жаль, что статей Полины Матыцыной было как-то маловато в журнале «Фансити»: издание много проиграло, что редко пользовалось услугами этого автора. Теперь, как говорится, не воротишь...

Больше разочарование после первой книги. Море эмоций, море темной мистики и... довольно вялое, если не сказать невнятное развитие сюжета. Прежние центральные персонажи, кроме главной пары, оказались на задворках. Действие худо-бедно двигается за счет «свежего набора» героев, а они вышли далеко не столь яркими. Странное впечатление: как будто писал другой человек, слабее, чем автор первой книги.

Нет уверенности, что надо читать продолжение.

Особенных философских глубин в этой дилогии искать не стоит -- два фэнтезийных боевика в декорациях условного европейского Средневековья: боевка, магия, приключения.

Но есть то, что Дмитрий Казаков всегда и неизменно делает так, как надо: отличные батальные сцены и высокий драйв, этого у него не отнимешь. Для любителей подобного формата приятное времяпрепровождение гарантируется.

Не могу согласиться с оценками в духе «уныло», «беззубо», т.к. звучит всё это, мягко говоря, совершенно бездоказательно.

Действительно худо в книге то, что автор ее недоредактировал. Довольно часто встречаются стилистические ляпы на тавтологиях, бывают просто какие-то обрывы логики, затянутые куски.

Но достоинств больше: вполне оригинальный мир, сильный культурный бэкграунд, цепкость психологического портретирования (это касается в первую очередь «злодеев» и «серых» персонажей: Шатуна, Раз-два-Сникерс, Фомы). На живописании «очарования зла» автор собаку съел... Сюжет — «многоходовый», концовки отдельных линий угадать невозможно.

Не оставляло ощущение некой литературной мистификации... Роман Канушкин? Не псевдоним ли... который Аноним?

Написано с большим уважением к историческим фактам.

То, что Брюсов был до крайности честолюбив это, как говорится, медицинский факт. А вот то, что он пошел на службу к большевикам -- не обязательно результат честолюбия, могли быть и другие причины, помимо честолюбия.

Ощущение большой психологической точности и какого-то чисто литературного очарования текста. Но это-то очарование и настораживает: что тут от художественного дара, а что — от правды факта? Читать приятно, а вот можно ли на этот текст опираться как на более или менее достоверный исторический источник -- большой вопрос.

Тот случай, когда чрезвычайно умный и одаренный человек взялся писать о том, в чем категорически не разбирается.

Алексей Иванов сделал роман в духе русской классики XIX столетия. Рецензия на эту книгу сама могла бы выйти в виде книги. Каждый образ значим, каждая сюжетная линия значима.

Кратко же хотел бы отметить: во-первых, это на голову выше халтурной вещи того же Иванова «Комьюнити» и на полголовы -- его же какого-то уплощенного, спрямленного романа «Псоглавцы». Думаю, «Ненастье» надо ставить на один уровень с «Сердцем Пармы» и «Золотом бунта», если не выше. Новый творческий взлет после некоторого застоя. Во-вторых, порадовался тому, что Иванов в финале выдал читателю пусть скупое, холодноватое, но все-таки ободрение, а не безнадегу, который ныне море разливанное повсюду и везде.

«Летоисчисление от Иоанна» не является новеллизацией сценария. Трудно не заметить, что в фильме Лунгин провел целый ряд смысловых линий совершенно иначе, чем они даны у Иванова. Хотя бы образ св. Филиппа: у Лунгина это рафинированный интеллигент, а у Иванова -- человек постой, но крепко стоящий в истине. То, что сделал Иванов в «Летоисчислении», пожалуй, интереснее того, что получилось в фильме «Царь». Сложнее, интеллектуальнее, если угодно.

Простите, а Вы точно читали книгу? Она, собственно, довольно далека от политических вопросов.

У этого рассказа есть одно огромное достоинство: обаяние доброты, побеждающей все житейские обстоятельства. То есть, ум, здравый расчет, профессиональные знания — всё это очень хорошо и полезно (если есть), но доброта все-таки всего важнее и, слава Богу, всего сильнее. Читая «Катьку», я получал необыкновенное удовольствие: текст удивительно комфортен в лучшем смысле этого слова.

По подавляющему большинству позиций готов согласиться с умной рецензией супругов Белаш. В том числе и с их критикой составительской (моей) работы, в результате которой формат книги очерчен... ну, не то чтобы как «белое сухое» вместо «красного сладкого», но, в общем, «сладкий херес» вместо «хереса фино».

Теперь — да, но статья написана очень давно...

Это историко-мистический роман. Несмотря на наличие магии, колдовских артефактов, неких «мест темной силы», это именно мистика, а не фэнтези. В сущности, роман посвящен противоборству христианства и бесовщины на Русском Севере. С точки зрения стилистики это сделано очень интересно и оригинально: язык очень «густой» в смысле исторических и фольклорных реалий. С точки зрения временного охвата — вообще великолепно: вышла своего рода историческая хроника со времен Ивана Великого до времен Федора Ивановича.

Особой похвалы достоин язык повествования: чрезвычайно «густой», насыщенный средневековыми реалиями, можно сказать, экспериментальный; впрочем, воспринимается он без напряга.

У романа есть «приквел» — повесть «Чудское городище», опубликованная в сборнике «Terra Sacralis».

Фрагменты романа в виде отдельных повестей и рассказов публиковались в альманахе «Соловецкое море», в сборниках «Мистикон», «Мистикон-2», «Мистикон-3».

Да-да, все прекраснодушные параллели автора-социалиста с современным миром и миром недавним, относящимся к 20 в., понятны. Но Боже мой, какая это тягомотина -- «Железный совет«! Его же, мьевилевское, «Рельсоморье» бесконечно динамичнее.

А на мой взгляд в книге всё четко расставлено о местам. Иртенина вообще логик, и сюжеты она неизменно вяжет так. чтобы никаких недосказанностей не осталось.

Добрая, светлая сказка. Приключения девочки в волшебном городе. Есть оригинальные сюжетные находки: Матыцына вяжет сюжет не как единую общую композицию, а как коллекцию маленьких сюжетиков, связанных миром и персонажами, притом порой получающих продолжение через пять или десять других сюжетиков... Т.е получается своего рода минисериал в рамках романа.

И есть ощущение уюта от текста в целом.

Какое название! Восторг, а не название. Призыв боевой трубы!

Самое значительное журнальное издание во всей истории русской фантастики.

Мудрая попытка послать подальше всю громадную интеллигентскую традицию восприятия Древней Руси времен Андрея Рублева и Василия I и дать читателю принципиально иной ракурс. Попытка, на мой взгляд, удавшаяся.

Из фантастики -- то, что относится к христианской мистике.

Странное дело: я держал в руках эту книгу еще 3 месяца назад, а она все еще «не опубликована». Что за притча?

Очень хорош Калиниченко, «Звездная болезнь». Основная характеристика его вещи -- высококультурная.

Отличная книга. Очень хорошо, что Глеб Елисеев развеял инфернальные мифы о Лавкрафте и показал его нормальным, в общем-то, человеком с сильным литературным талантом и трудными обстоятельствами судьбы. Всё сделано адекватно. В книге много пересказа сюжетов. Но, во-первых, для тех, кто хочет знать Лавкарфта, но не имеет возможности прочитать всю гору того, что он написал, это полезно. Во-вторых, Глеб Елисеев связывает сюжетные перипетии в разных текстах Лавкрафта, выводит линии развития основных его идей, основных сюжетных ходов в разных вариациях, а тут без пересказа не обойтись. Глеб Елисеев -- исследователь с самостоятельным взглядом на Лавкарфта, а не просто жалкий компилятор переводных текстов.

Подозреваю, что это второе название другой публикации, которая вышла на бумаге, но не пойму, что это за «бумажная» вещь. Хорошо бы автор сам сказал.

Содержание сборника было передано неполно. Теперь, спасибо команде сайта, всё нормально.

Ну не знаете латыни, это еще ничего. Но то, что не знаете, как пользоваться гугловским переводчиком, это уже по нынешним временам странновато. Забавно даже как-то.