История о том, что даже после смерти преданный долгу солдат исправно несет службу...

Отряд северян приближается вплотную к позициям конфедератов. А те приготовили для янки в синих мундирах отменную такую засаду в соседнем лесочке. Но зря они там сидят, поскольку убитый ими несколько часов назад дозорный северян не покинул свой пост...

Неудавшаяся засада стала таковой по вине призрака. Интересно, не стал ли призраком сам Амброз Бирс, который бесследно исчез где-то на просторах революционной Мексики?

Очень сильно меня порадовал тот админ, который вносил данное произведение в фантлабовскую базу, классифицировав его как энциклопедию и справочник...

Хотя да, в некотором роде это и есть справочник. Предельно циничный лексикон, автор которого вслух озвучил то, что многие втихомолку думали, но боялись громко сказать...

Стоит признать, что Амброз Бирс является одним из лучших мастеров в деле преднамеренного создания афоризмов. А то ведь бывают еще и те, кто таковые изречения создает невольно и неосознанно. Одним из лучших и одним из наиболее злых...

Первым читателем рукописи данного романа была супруга Хайнлайна. И она сказала ему:

- Боб, нельзя печатать подобную вещь!

И рукопись положили в коробку, где она благополучно лежала и при жизни Хайнлайна, и после его смерти. Пока до нее не добрались таки люди, готовые выпустить в свет хоть что, лишь бы на обложке значилось такое вот прославленное имя...

Хайнлайн потом еще попыхтел над своими задумками и опубликовал роман «Число Зверя», примерно на треть совпадающий по содержанию с отвергнутой рукописью. Тоже, кстати, не очень уж впечатляющее произведение...

Что до обозреваемой в этом отзыве книги, то вселяет уважение к себе она лишь объемом. Семьсот страниц не самым крупным шрифтом все таки. Но при чтении понимаешь, что примерно девяносто процентов этого объема состоит из бесконечных диалогов. И диалоги эти в основном являются переливанием из пустого в порожнее...

Сюжет тоже не впечатляет. Зачем-то Хайнлайн решил написать фанфик к стародавним писаниям Берроуза про Барсум, он же Марс. То есть фанфик на то, что и литературой в принципе не является. Еще и зачем-то перемешанное с персонажами смитовского цикла про Ленсменов и героями книг Баума про страну Оз...

И еще чрезвычайно раздражает зацикленность весьма пожилого фантаста на теме секса. Будто помешался он на том, как здорово отменить ношение одежды и исповедовать принципы свободной любви...

В итоге, читатель будет повержен в скуку и тоску. В тоску по лучшим книгам мастера фантастики. И чем тратить время на подобную панкеровщину, лучше уж в очередной раз перечитать «Пасынков Вселенной» или «Дверь в лето»...

История про полтергейст. Есть некая пожилая дама, и эта мисс Корнелиус провоцирует случаи буйства духов. Сковородки начинают по воздуху летать, книжки с полок спрыгивают, и прочая чертовщина творится в домах, куда ее в гости пригласили...

И вот некие ученые мужи решили исследовать сей феномен. На свою голову они это придумали. Как знать, не закончится ли поиск ответа на интересующие их вопросы тем, что поместят их в уютную палату со стенами, обитыми войлоком?

Это уже далеко не первый прочитанный мной рассказ Уильяма Фрайера Харви. И я уже заметил, что автор это довольно странный. Рассказы его все как один почти обрываются на полуслове и кишат неясными намеками, порой даже и непонятно, идет ли в самом деле в них речь о чем-то паранормальном...

Если верить заявлениям Осы Ларссон, то это был последний роман из цикла о Ребекке Мартинссон. И мы попрощаемся с Кируной, столицей добычи шведской железной руды, с окружающими ее поселками, с бытием их обитателей, которые даже сами не знают, шведы они или финны...

В этом романе расследование нынешних деяний организованной преступности переплетается с попытками выяснить, кто убил человека, чей труп пролежал в морозильной камере более пятидесяти лет. И лишь только кажется, что одно с другим не связано...

Книга увлекает и затягивает в свой депрессивный омут. В блуждание по лабиринтам чужих грехов и скверных помыслов...

Как известно, Сирил Хэйр — это псевдоним некоего английского джентльмена по имени Гордон Кларк. А этот самый мистер Кларк прекрасно разбирался в преступниках и преступлениях, в их мотивах, в способах водить за нос полицию, в том, как одна, порой кажущаяся незначительной деталь, может разбить вдребезги чье-то вроде железобетонное алиби...

Поскольку мистер Кларк был действующим элементом системы правосудия. Самым настоящим судьей с судейским молоточком в руках. Который на досуге сочинял книги о том, в чем разбирался...

Итак, тут у нас в романе некто шилом заколол пожилую даму, болезненно религиозную, проведшую пару лет в психиатрической клинике. На дворе военное время, дело происходит в некоем бюрократическом учреждении, регулирующем сбыт и распространение мелких товаров для дома. И где-то среди тихих клерков и унылых секретарш притаился человек, способный лишить жизни другого, не моргнув глазом...

Неплохой образец классического британского детектива, где есть и весьма запутанная загадка, и присущая авторам с Альбиона ироничная усмешка...

Иду я домой, а на дереве одном сидит воробей и как-то недобро смотрит на меня. Так что даже захотелось шаг ускорить...

В этом вот рассказе Уильяма Фрайера Харви предвестники грядущего зла примерно такого же порядка. В одном доме тикали часы, хотя их никто не заводил. И еще зловеще скрипела ступенька на лестнице, хотя никто по ней не ходил...

И только я собрался узнать, какие же ужасы могут быть насланы подозрительными часами и нехорошей ступенькой, как героиня рассказа покинула тот дом. Видимо, автор решил, что шести страниц рассказа читателю хватит за глаза и уши, а сочинять все объясняющую концовку он не обязан...

Если бы в Швеции был немолодой актер, похожий на Жана Габена, то стоило бы снять с ним фильм об инспекторе Гренсе...

Этот роман повествует об одном из последних расследований Эверта Гренса, которому через несколько месяцев пора на заслуженный отдых. Но что делать на этом чертовом отдыхе одинокому старику, у которого нет ни друзей, ни родных, ни даже собаки или самого завалящего хобби. Гренс ведь только и умеет, что ловить преступников...

И есть еще те, кого он так и не поймал. Допустим, те, кто семнадцать лет назад уничтожил всю семью албанского торговца оружием, пощадив только его пятилетнюю дочь. Эта кровавая расправа произошла в день рождения девочки. И вот по этому безнадежному делу появились много лет спустя весьма перспективные зацепки...

Рослунд пишет не для тех, кто привык к книгам о трупе, найденном в библиотеке. У него больше действия, нежели размышлений. Это такой суровый скандинавский нуар для тех, кто в свое время любил книги Хэммета и Чандлера...

Коли садишься есть суп с чертом, так бери ложку подлиннее. Есть вот такое старинное простонародное шотландское изречение. Вдохновившись им, Джон Бакен, шотландец до мозга костей, написал небольшой, но чрезвычайно колоритный рассказ о том, как некий гуртовщик был застигнут ночью посреди вересковой пустоши и заглянул на огонек к одному хлебосольному, но ведущему странные речи джентльмену...

И в обмен на ужин и кров тот джентльмен предложил выбрать: лишиться всего стада овец или запродать ему бессмертную душу...

Интересно, что же выбрал шотландский путник? Что взяло верх: скупость или богобоязненность?

Ну так себе шутка, если честно...

Рассказ некоего подвыпившего рыбака, который в таком вот нетрезвом состоянии поплыл на отмель, где недавно погибло судно с экипажем. И вместо рыбы выловил он там утопленника, который велел ему на берегу найти его вдову и передать привет...

А далее начинается форменный балаган, состоящий из чертовски неправдоподобных рыбацких баек о ведьмах и мертвецах, демонстрирующих отсутствие у автора чувства меры...

В общем, создается впечатление дефицита подлинно пугающих мистических историй при составлении антологий подобной направленности. И приходится насыщать данные сборники порой не самыми лучшими образцами допотопной юмористики...

Сие произведение мистера Моффета по сути является единым рассказом, искусственно и преднамерено рассеченным на две части...

Замысел состоял в том, чтобы в первом рассказе всячески озадачить читателя. Пусть, дескать, недоумевает, что же там такое было написано на странной карточке, которую вручила американскому туристу в Париже загадочная дама? Видимо, что-то чудовищное, поскольку любой человек, прочтя надпись на карточке, немедленно отказывался иметь дело с этим американцем и тут же выставлял его за порог...

А второй рассказ представляет собой разгадку. Тут будет и про медиумов, и про злых духов, и про одержимость, и даже некие намеки будут на то, что загадочная карточка связана с личностью пресловутого Джека Потрошителя...

В целом, двойной рассказ получился до некоторой степени жутковатым, но автор изрядно переборщил с той самой литературной субстанцией, которая именуется пафосом. Был бы он в своих рассуждениях конкретнее и проще, так и жути нагнал бы побольше...

Фильмом «Челюсти» доказано, что акула, показанная мельком, пугает больше, чем если бы ее показывали часто, полностью и под разными ракурсами...

Данный рассказ повествует о том, как одна пожилая и состоятельная женщина стала бояться остаться одна в своем собственном особняке. Ее дом по ночам стал превращаться в некое чуждое и враждебное пространство. Холодное, гнетущее, безлюдное, бездушное, безжалостное...

Атмосфера страха создается с помощью намеков и недоговоренности. Напрямую так и не будет сказано, имеют ли ощущения героини под собой реальную основу или же всему виной побочные эффекты лекарственных средств...

Совершенно стандартный скандинавский детектив. Не из тех, которые штучной работы, с выдумкой и с изысками, а результат литературной штамповки...

Характерно даже то, что издали у нас только первый роман про расследования инспектора Томаса Андреассона, а остальные восемь книг в издательские планы так и не вошли...

Все ограничилось вот этой историей о том, как произошла серия убийств в тихом курортном городке на морском побережье. Приехал проницательный инспектор, извлек некоторое количество скелетов из шкафов местных обывателей, а затем благополучно раскрыл дело...

Чего роману не хватает, так это того, что обычно является фишкой скандинавских детективщиков. Ощущения, что весь мир вывихнулся из суставов, и гнетущей тишины накануне большого взрыва ярости...

В аннотациях, конечно, стоило бы указывать, что это не полноценный плод стараний Музы, явившейся за полночь к Нэнси Клейнбаум, ломаашей голову над тем, как бы написать нечто шедевральное...

Это беллетризация весьма известного в свое время фильма, в котором роль преподавателя словесности сыграл Робин Уильямс. А если роль учителя играет Робин Уильямс, то понятно, что ничем хорошим для системы образования это не обернется по сути...

Итак, дано: президентство Эйзенхауэра, частная школа для мальчиков, одновременно элитарная и гнездящаяся в лютом захолустье. Подальше от соблазнов цивилизации. Руководство школы культивирует в своих воспитанниках дух лютого конформизма и выжигает из детских душ любые проблески нестандартного мышления...

Но новый преподаватель именно про нонконформизм. Показывает ученикам, что стихи могут быть реально интересны сами по себе, а не служат лишь поводом для написания унылых школьных сочинений про амфибрахий. И провоцирует что-то вроде серии актов ненасильственного сопротивления...

Протест против системы во имя Шекспира. Как это мило и наивно на фоне грядущего пришествия контркультуры...

Хоть Эдит Уортон и была американкой, но подобно своему соотечественнику Генри Джеймсу, столько лет провела в Англии, что пропиталась ее атмосферой от носков туфелек до самых кончиков ушей. И помимо того, что принято называть серьезной литературой, опять же походя в том на мистера Джеймса, сочинила изрядное количество историй из жизни привидений...

Что до мистера Джонса, то вроде как никто почти его не видел много лет. Но все слуги в одном старинном особняке трепещут перед этой загадочной фигурой. То ли старый дворецкий, то ли дряхлый управляющий, то ли дальний родственник предыдущих хозяев. Мистер Джонс распоряжается и указывает, мистер Джонс не терпит, когда кто-то сует нос в принадлежащие ему бумаги. Мистер Джонс то, мистер Джонс это. Он не сходит у обитателей особняка с языка, но языки произносят его имя почтительно и шепотом...

Чрезвычайно британский рассказ о призраках, пугающий, щекочущий нервы, но при этом весьма изысканный и идеально вписывающийся в атмосферу всех этих викторианских особняков, где все так благопристойно, но за ширмой приличий и этикета творится черт знает какая дьявольщина...

При посещении книжного магазина я очень редко подхожу к стеллажу, где обитают книжки по психологии. Потому что в большинстве из них очень скучным образом излагают прописные истины. Советуют выйти из зоны комфорта тем, кто и войти то в нее не успел порядком, и прочее в том же духе...

Поэтому освежать в памяти прописные истины я предпочитаю с помощью книг, подобных этой. В них все же есть сюжет, а если автор обитает на Британских островах, то банальность прописных истин компенсируется эксцентричностью персонажей и массой забавных умозаключений. Вроде как автор и поучает читателя, но при этом иронизирует и над своими поучениями, и над теми, кто их впитывает...

Кто же такая хранительница историй, обозначенная в заголовке? Это женщина сильно за сорок по имени Дженис, работающая приходящей уборщицей в домах богатеев. Сын вырос и уехал, муж интересуется только собой и своими бесчисленными бесплодными прожектами. Жизнь скучна и однообразна, на горизонте маячит унылая старость. От депрессии спасает только хобби: собирать интересные истории из жизни других людей. И только одна проницательная старушка догадывается, что у Дженис есть своя уникальная история в прошлом, не разобравшись в которой нельзя будет построить будущее, альтернативное прогнозам на одинокую нудную старость...

В общем, книга учит тому, что в любой ситуации не надо унывать и не стоит замыкаться перед лицом трудности в раковине одиночества. Ничего нового по сути, но подано к столу так, что проглотишь в один присест...

Совершенно неожиданно наткнулся на замечательный исторический роман. Написал его Владислав Глинка, хранитель из Эрмитажа, носитель энциклопедических знаний по истории XIX столетия, особенно по военному делу и быту людей того времени...

Издана книга была в 1979 году. Но никаких особенных примет времени в ней нет. Ни марксизма с ленинизмом, ни выпадов по адресу Николая Палкина, хотя действие происходит в николаевскую эпоху и большей частью разворачивается в Зимнем дворце...

В центре повествования унтер-офицер дворцовой гренадерской роты Александр Иванов. Заслуженный ветеран становится свидетелем придворной жизни, но не только. Его глазами показаны Жуковский, Грибоедов, Пушкин, многие иные видные деятели того времени. И тут же описание бытия петербургских обывателей, а во время его отпуска в родные края вместе с Ивановым мы увидим, как жили крепостные крестьяне...

Сам главный герой подкупает своей честностью и добросердечием. А из архивных документов, которые легли в основу книги, автор почерпнул вот что еще: годами Иванов откладывал часть жалованья, чтобы выкупить родных из крепостной неволи, а погиб он на посту, спасая ценности Зимнего во время страшнейшего пожара 1839 года...

Есть у автора гораздо более известная книга о митрополите Филиппе, опубликованная в серии «Жизнь замечательных людей», а в этой Володихин выступает не столько как историк, сколько как апологет...

И сама эта небольшая книжица обозначена не как научное или научно-популярное, а как духовно-просветительское издание. И подразумевает читателя, намеренного обрести наглядный пример благочестия и духовного подвига, а не просто познакомиться с интересными фактами из жизни людей XVI столетия и тем самым расширить свой кругозор...

Соответственно, вряд ли она понравится сторонникам материалистических воззрений, но и ультраортодоксам тоже не зайдет. Потому как в ней столь чтимый ими Иван Грозный отнюдь не героем выведен, а антигероем. Тот, кого иные склонны объявить святым, показан как виновник гибели уже явленного святого...

Ребятки, которые сочиняют издательские аннотации, написали, что книга сия — это многоголосый рассказ и своеобразная мозаика из человеческих судеб...

Только не сообщили, что постичь смысл этой мозаики довольно затруднительно, поскольку это не та мозаика, которая являет собой некую монументальную живописную картину, поражающую до глубины души, а пазл, кусочки которого перемешали, разбросали по комнате, а ты, дорогой читатель, собирай из них нечто целостное, чертыхаясь и досадуя на то, что вдобавок еще и не известен облик того, во что этот чертов пазл должен собраться...

Пазл состоит из холокоста, болезни Альцгеймера, Войны Судного дня, панических атак, аутизма, Пиночета, инцеста, Талмуда, антиквариата, пропавших без вести поэтов, вымирающей аристократии, Генриха Гиммлера, Оксфорда и еще невесть какого огромного количества тем, которые вроде бы сами по себе интересны, но изображаются совершенно хаотично, и усугубляется это чрезвычайной многословностью при описании второстепенных деталей вкупе с тем, что ни одна заявленная тема полностью не раскрыта...

А еще здесь постоянные скачки из рассказа одного героя в исповедь другого, из одного периода времени в другой. Ну да, это модно, критики это любят, но фишка данной книги в том, что и о героях этих автор не дает четкого представления, и разные эпохи описаны невнятно. В общем, это такое многоголосие, когда несколько певцов поют одновременно каждый свою песню, и на выходе получается невнятный, но чрезвычайно громкий гул, птичий базар чаек и кайр вместо ожидавшегося стройного хора певчих птиц...

В той же аннотации обещано, что интрига книги является почти детективной. Ну да, есть здесь загадка, до которой надо брести через заросли лирических отступлений и прочего сумбура, но оно того не стоит. Видимо поняв, что редкий читатель все же поймет, к чему именно сие учинено было, автор внезапно обрушивает эту разгадку буквально с потолка, и разгадка эта столь банальна, что лучше бы и без нее...

Вот эти самые Херон энд Херон, псевдоним, под которым скрывались миссис Кэтрин Причард и ее сын Хескет Хескет-Причард, вошли в историю мистической беллетристики тем, что выдумали мистера Флаксмана Лоу. Указанный персонаж стал первым в череде оккультных детективов, которые раскрывают тайны паранормальных явлений и спасают обывателей от демонических сил...

Если бы не это обстоятельство, то их творчество вполне могло бы подвергнуться забвению. Ибо рассказы про Лоу довольно безлики и скучны, а еще и не особо получается у мамы с сыном создать атмосферу подлинной тайны. Больно все как-то буднично, предсказуемо и, что самое печальное для британских авторов, без малейшего намека на чувство юмора...

В данном рассказе Лоу предстоит сразиться с доктором Калмаркейном, решившим стать повелителем разного рода злых эфирных созданий. И как Лоу по всем параметрам проигрывает в сравнении с Холмсом, так и Калмаркейн довольно посредственный мистический аналог Мориарти...

Этот рассказ способен чрезвычайно напугать и впечатлить до глубины души...

Семилетнего ребенка...

Иначе и не скажешь про историю, которой самое место в комиксах. Тут тебе и безумный ученый, который выглядит так, что на шею ему осталось повесить табличку «Сбежал из Бедлама». И главный герой, которого этот свихнувшийся исследователь тайн прошлого дважды хотел убить, но он все равно возвращается в имение, принадлежащее злодею, чтобы провести там еще одну ночь и предоставить оппоненту шанс таки себя доконать...

Но особую радость доставляет то обстоятельство, что по особняку злодея в воздухе летает и покушается на его гостя

В общем, такой вот викторианский мистический ширпотреб...

Мелькают на разных каналах такие малобюджетные постановки, где показывают мистические истории, якобы основанные на реальных событиях. С самыми дешевыми спецэффектами и с актерами из массовки...

Не очень там все убедительно, но народ смотрит. Потому как в таких шоу и не особо пугают, и не надо мозг ломать слишком сильно, вникая в происходящее...

Примерно такое же впечатление от этой книги. Люди гибнут, нечисть свирепствует, главные герои подвиги совершают, но описано это так стерильно и бледно, что никаких эмоций не вызывает. Читать можно для того только, чтобы время убить...

Есть такой стереотип, что каждый американский автор, чтобы он ни сочинял, в глубине души лелеет мечту написать Великий Американский Роман. Иные даже как его напишут, так и завязывают с писательством по сути. Примеров много, будь то Маргарет Митчелл, Харпер Ли или еще какой Сэлинджер...

Вот мне кажется, что у Джона Берендта был тоже замысел изваять Великий Американский Роман, но в итоге получился довольно спорный текст...

Великие Американские Романы про Юг обычно получаются у тех, кто сам плоть от плоти этого Юга. А тут, стало быть, приехал некий янки, воспользовался южным гостеприимством и накатал целую серию сатирических очерков о жителях приютившей его Саванны...

Про их показное благочестие, прикрывающее самое безудержное распутство. Про то, как разнообразнейшие жулики годами водят за нос служителей закона. Про то как самые образованнейшие люди тут верят в вуду, худу и прочее мумбо-юмбо. И так далее, и тому подобное. И при внешне благожелательном тоне этот самый янки все же выставил гостеприимную Саванну как паноптикум, населенный фриками и кое-кем еще...

Поскольку даже самые забавные сатирические зарисовки не дают в совокупности Великий Американский Роман, мистер Берендт все же организовал путеводную сюжетообразующую нить. К сожалению, это чрезвычайно банальная история о том, как некий нувориш в разгар ссоры застрелил своего любовника-нищеброда, а потом чудеса крючкотворства сотворили из этого четыре судебных процесса, в результате которых несомненно и очевидно виновный в умышленном убийстве богатей таки вышел сухим из воды...

В общем, это не великий американский роман, это соединение забавных сатирических очерков с нудноватым криминально-юридическим процедуралом, интерес к которому поддерживается за счет пресловутой повесточки...

Еще один образец фирменной толстовской мизантропии...

Подробное и сочувственное описание тяжелой участи лошади, смерть которой описана с такими интонациями, что и Гюго не снилось при создании «Последнего дня приговоренного к смерти»...

И тут же глумливое повествование о смерти и похоронах ее бывшего хозяина, некогда блестящего офицера, а ныне опустившегося и обрюзгшего пропойцы...

Страницы о лошадях чрезмерно отягощены при этом всякой специфической терминологией, понятной только тем, кто с указанными созданиями имел дело, то есть в наше время неплохо бы приделать к повести пояснительный словарик, отсутствие какового превращает текст в слегка тарабарский...

Мизантропию же автора гораздо легче было бы снести, коли бы он сам и окружение его не пестовали образ мудрого старца-человеколюбца, слащавый до приторности...

Отличная могла бы получиться экранизация этой повести, коли бы все роли в ней играли манекены. И только лишь один живой актер изображал бы Смерть с косой, подозрительно похожую на графа Толстого, вышедшего на сенокос в Ясной Поляне...

Вот если сравнить автора с некоей высшей силой, то Достоевский будет таким демиургом, у которого царят хаос и бедлам, но который сопереживает самому паскудному пьяненькому чиновничку, самой ничтожной девице, вышедшей на панель, даже какому-нибудь зверообразному Свидригайлову...

Толстой же все упорядочивает, взвешивает и исчисляет. И героев своих судит беспощадно. И более того, он их заживо препарирует...

Берет живого еще Ивана Ильича, бросает на холодный стол в прозекторской своего творчества. Полюбуйтесь, говорит, какие гаденькие у него были мысли, а вот его поступки постыдные, мечтания ничтожные. Вот вся его жизнь бесполезная, как только и мог такой небо коптить. Впрочем, все люди смертны, и Кай из учебника логики смертен, и Иван Ильич этот смертен. Вот он умрет, и туда ему и дорога (намекает гуманист и филантроп, в «Крейцеровой сонате» еще и намекавший, что было бы неплохо, коли и все человечество вымерло)...

Пакостная повесть. Не тем пакостная, что порождает ощущение тоскливого ужаса перед лицом смерти. А тем, что проглядывает стремление автора людей представить бесполезными насекомыми...

Был в античной Греции такой философ Антисфен. Проповедовал презрение к материальным благам. И чтобы доказать наличие такового у себя лично, бродил всюду в дырявом плаще. Сократ же сказал ему: « Сквозь прореху в твоем плаще я вижу твое тщеславие»...

Вот у меня, за какую книгу Толстого я не возьмусь, не получается развидеть это тщеславие. Проповедует он близость к природе, простоту нравов, милосердие, а мне все видится тщеславный человек, стремящийся к первенству, желающий, допустим, изобрести новую религию, которая будет куда лучше прежних...

Возможно, поэтому у него и получился таким убедительным этот рассказ, повествующий о человеке гордом и неукротимом, который ушел в монахи, потому что не вышло стать первым в мирской жизни. И вот решил он стать святым старцем. И люди уверовали в его святость, а сам то он знал, что святости в нем истинной нет, что бурлит в нем похоть, что бушует неукротимая гордыня. И тогда он достигает первенства в том хотя бы, что сложно превзойти низость его грехопадения...

А еще человек этот бежит от себя самого всю жизнь. И все мы помним, как Толстой бежал от себя самого, а до того мечтал о побеге...

На пользу рассказу идет отсутствие всегдашнего желания Толстого поучать и проповедовать. Здесь просто поток эмоций, крик души, а не вот это вот нудное «бу-бу-бу» графа-гуру...

Совершенно по недомыслию в школьных учебниках литературы Лев Николаевич по сию пору причислен к сонму великих гуманистов...

Ага, тот еще гуманистище...

Мизантроп в целом и мизогин в частности, лютый фанат архаичных взглядов на устройство общества, противник прогресса, мыслитель, не способный признать ценность каких-либо иных воззрений, отличных от его собственных...

«Крейцерова соната» рассказывает о том, что какие-либо права женщине не нужны. Пока мужчины занимаются всякими важными умственными и общественными делами, ей лучше сидеть на кухне. Образование тоже портит женщин, и вступать в брак по любви совсем не для них. Гораздо лучше было, когда женщинам родители мужей выбирали. И вообще, гадкие эти создания носят платья с оголенными плечами, кокетничают, вздыхают при луне на свиданиях, то есть всецело сосредоточены на том, чтобы ввести мужчин в искушение и ввергнуть их в пучину блуда...

Ну вот как мы знаем, насчет блуда Лев Николаевич был превеликий эксперт. И когда некоторые читатели удивляются тому, что зачем же свои рассуждения он препоручил такому неприятному персонажу как Позднышев, то знакомые с биографией автора не удивляются. Юношеские похождения по борделям, подсовывание супруге в медовый месяц дневника с описанием своих добрачных любовных похождений, приступы агрессии по пустяковым поводам. Вот это все и кое-что еще Толстой списал с себя любимого. К счастью, жену свою он не убивал. Он лишь десятилетиями мелочно и методично ее тиранил, не стесняясь окружающих...

Не особо вдаваясь в детали, но тем не менее, Толстой находит время, чтобы усомниться в необходимости поэзии, чтобы отыскать некие зловредные тенденции в искусстве, чтобы высмеять преклонение перед наукой. Особенно сильно третируется и объявляется лженаукой медицина, что очень мощно доставляет, ибо не секрет, что враг медицины граф Толстой на всякий пожарный случай держал в своем имении личного домашнего доктора...

Возможно, и черт бы с этими проявлениями пошехонской старины, коли бы текст обладал значительными литературными достоинствами. Ан нет, это лишь беллетризованный трактат на злобу дня. Цели своей публицистической он достиг, шума и гама вокруг него было много, а вот писателя в себе Толстой-публицист задушил...

Подозреваю, где-то на туманном Альбионе есть старый особняк, обитатели которого по ночам лишний раз не рискуют заходить в библиотеку. Потому что там некто невидимый ходит из угла в угол, тяжко вздыхает и проклинает свою злую посмертную судьбу...

Это не может обрести покой дух Генри Джеймса. Вот человек всю жизнь положил на алтарь того, чтобы стать эталонным мастером психологически выверенной прозы, чтобы ухитриться казаться при жизни и очень современным автором, и живым классиком, чтобы покорять ценителей изяществом своего стиля, а в итоге...

А в итоге обрести бессмертие прежде всего как автор историй из жизни привидений. Который еще и рискует быть спутанным с неким Монтегю Джеймсом, в основном о привидениях и повествовавшем...

И вот тот Джеймс все же более загадочен и пугающ. Этот же следит в первую очередь за изяществом стиля, наслаждается описанием пейзажей. И уж коли берется описывать дом с привидениями, то про сам дом будет рассказано так обстоятельно, что читателю порой захочется воскликнуть «Да где же уже эти обещанные в названии чертовы привидения!». Ну вот ему останется лишь утешаться тем, что приобщился к творчеству такого вот изысканного джентльмена и великолепного стилиста...

Вроде как в СССР фэнтези не было, даже тот же «Хоббит» проник к нам в облике сказки. Но что-то подобное читателям требовалось, не все же про приключения полярников и геологов читать...

И вот к услугам юных читателей были авторы вроде Клары Моисеевой, которые, с одной стороны занимались популяризацией исторических знаний, а с другой — умудрялись сочинять вполне себе фэнтезийные по духу истории, только без магии...

Допустим, перед нами книга о саках, степных кочевниках, родственных скифам. Скудны о них сведения, если не считать данные, полученные археологами. Поэтому можно придерживаться рамок достоверности в плане изображения материальной культуры и погребальных обычаев, а вот всякие там приключения, любовные истории, козни злодеев и подвиги героев можно описывать так, что в плане романтики сплошной восторг. Сюжетец тут таков, что сценаристы из Болливуда одобрили бы...

Еще одна забавная стоктоновская безделушка, которую любят включать в антологии о призраках, чтобы мрачные истории разбавлять смешными...

Суть рассказа в том, что призрак сельского ловеласа столетней давности, этакого типичного бесполезного сквайра с чуть красноватым носом, весьма туповатого, но считающего себя неотразимым в глазам провинциальных простушек...

Вот этот самый призрак начинает строить глазки дамам из викторианской эпохи, не понимая, что на смену прежним веселым временам, когда иные премьер-министры управляли страной, так не разу и не протрезвев за весь срок нахождения в должности, пришли времена несравненной добропорядочности и высокой нравственности...

По идее, нас должно ожидать в этой книге волшебство. Потому как именно это рассчитываешь получить от детской сказки, главные герои которой нашли на чердаке своего дома таинственную дверь и проникли в некий параллельный мир...

Только вот этот волшебный мир оказался гигантским, практически бесконечным чердаком со всеми вытекающими из этого последствиями...

Лучшее, что на нем есть, если сие можно таковым назвать хотя бы условно и приблизительно — это танцующие крысы. А так то, пыль, пыль, пыль, столько много пыли, что не удивишься, если в ней заведется какой-то местный Шаи-Хулуд. И все чудеса такие же пыльные, затхлые, засохшие и довольно противные...

Пыльные эльфы, чернильные черти, племена кукол вуду, утыканных иглами и прочие создания. Агрессивные и постоянно стремящиеся убить юных чердакопроходцев. Обитают они посреди завалов того самого хлама, которым люди набивают чердаки. Старые пишущие машинки, сломанные часы, альбомы с поблекшими фотографиями, ненужные игрушки...

Как по мне, так прочитавший эту весьма толстую и унылую книгу ребенок рискует словить первую в жизни депрессию....

Жил-был на свете такой человек, звали которого Семен Калабалин. Превращенный в этой повести в Семена Карабанова. В юности Семен побывал беспризорником, вором и бандитом, и грозила ему полноценная высшая мера пролетарского гуманизма, кабы не был он несовершеннолетним...

И тут вспоминается недоверие к некоторым житиям святых, в коих описывается то, как лютый разбойник прошел через покаяние, искупил свои грехи и стал преподобным старцем...

Ан нет, такое тоже бывает, хотя Семен Калабалин в святые угодить не планировал. Но за то, что он потом совершил, когда судьба даровала ему жизнь, он даже будь хоть трижды атеистом все грехи свои искупил...

Потому что он, один из воспитанников Макаренко, сам стал выдающимся педагогом. И тоже работал не с благородными девицами, а с детдомовцами. И вывел в люди несколько тысяч таковых, попутно вступив в борьбу с бюрократизмом, формализмом и во многом наплевательским отношением сильных мира сего к тем, кому довелось вступать во взрослую жизнь без родительской поддержки...

И даже превозмог то, что один из детдомовцев этих зарезал его трехлетнего сына...

Понятно, что советская повесть 1954 года не могла совсем уж без реверансов в сторону официоза обойтись. Но эти реверансы тут не главное, главное- это описание напряженного и самоотверженного труда педагога-подвижника. На защиту которого Фрида Вигдорова выступила, когда его совсем уже было загнобили доносчики, кляузники и завистники..

Равно как в будущем она выступит в защиту одного рыжего ленинградского поэта, объявленного тунеядцем...

Забавная юмористическая безделица из жизни привидений...

Оказывается, если верить Стоктону, не душа умершего при случае становится его призраком, а некие духи из загробного мира берут на себя подобную роль. Судя по всему, среди этих духов свирепствует безработица, годами они стоят в очереди, чтобы дождаться подходящей вакансии...

И вот призрачная служба занятости изрядно накосячила. Одного вредного старикашку раньше времени записали в покойники, и некий незадачливый дух уже два года обитает в его доме, ныкаясь по углам и больше всего на свете боясь столкнуться нос к носу со своим прототипом...

Никаких глубинных смыслов и таинственных подтекстов в данном рассказе и близко нет, он приятен тем, что позволит на несколько минут отвлечься, развлечься и улыбнуться...

Этот рассказ миссис Гаскелл, дамы из второго ряда викторианских классиков, вообще-то имеет весьма слабое отношение к мистике. Таких вот прямо зловещих привидений, от которых в жилах стынет кровь, здесь не предусмотрено. Нам просто поведают о том, как некий английский сноб путешествовал по французской провинции, заплутал, прикорнул под придорожным кустиком, потом ему то ли во сне, то ли наяву указали путь в некий замок, а там его окружили весьма странные особы...

Он по невежеству своему и не догадался даже, что это

Вещь изящная, хотя по нынешним временам излишне многословная. В таком знаете ли духе, когда вместо «в приоткрытую дверь вошел дворецкий» пишут « в открывшуюся от легкого, еле заметного дуновения свежего утреннего ветерка дверь, которую наш герой по причине присущей ему рассеянности сперва даже и не заметил, мягкой кошачьей поступью вошел некий субъект, чье скромное одеяние, плохо сочетающееся с напыщенным выражением лица, позволило, после секундного колебания, прийти к выводу, что он не может быть никем иным, кроме как дворецким, иначе говоря, хранителем ключей от винного погреба и распорядителем судеб сонма горничных и прочих служанок»...

Эта многословность порой мешает читателю понять, что именно за субъекты окопались в этом загадочном замке, хотя отгадки то весьма просты для в средней степени начитанного человека. Такого, кто знает, к примеру, чем вошел в историю Жиль де Ре и как он попал в детские книжки...

Допускаю, что Драйзер хотел изобличить капитализм, выставив его в полный рост у позорного столба. Но с ним вышла та же оказия, что у Маргарет Митчелл в «Унесенных ветром» приключилась со Скарлетт. Предположительно отрицательный персонаж таковым не воспринимается...

По идее, читатель должен содрогнуться от того, какие методы использует Фрэнк Каупервуд, чтобы стать в Чикаго наиглавнейшим транспортным магнатом. Подкуп, взятки, обман мелких акционеров, масса всяческих финансовых афер, манипулирование продажными политиканами, выворачивание законов наизнанку...

Но в итоге, мы имеем в центре повествования фигуру масштабную,полнокровную,проворачивающую сложносочиненные сделки, способствующую прогрессу. И на фоне прочих гадких и никчемных персонажей Каупервуд начинает вызывать необоримую симпатию, и даже немножко раздражает то, что народные массы в финале романа умудряются ставить данному титану бизнеса препоны...

Несколько больше раздражает то, что автор дьявольски много страниц отводит описанию многочисленных супружеских измен главного героя. Забавно, но на одном дыхании читаются главы, где подробно расписываются всякие закулисные политические махинации или операции по слиянию и поглощению транспортных компаний, а вот подробные отчеты о том, с кем, как и почему Каупервуд сходил налево от жены, начинают вызывать в итоге реакцию в духе «Ну что, опять?»

Впрочем, насколько я понимаю, мистер Теодор Драйзер сам не умел хранить верность своим женам, постоянно заводил на стороне романы, романчики и интрижки, ну и перенес сию склонность на мистера Фрэнка Каупервуда...

Первая часть скорее была пробой пера, во второй и третьей книгах Осман добился невероятной легкости в мыслях при весьма захватывающем сюжете, а вот эта книженция, четвертая в цикле «Клуб убийств по четвергам», немножечко намекает на то, что автору пришлось заставлять себя выполнять контрактные обязательства перед издателями...

То есть, диалоги между героями то остроумны и непринужденны, то становятся вымученными и сочиненными по заветам папаши Дюма, который этими самыми необязательными диалогами заполнял пространство страниц ради наращивания объема текста и подразумеваемого при этом гонорара. И злодеи порой кажутся уж слишком опереточными, подходящими более для руководства не мафией, а мультипликационными миньонами...

И сам сюжет таков, что по прошествии пары месяцев после прочтения начинаешь понимать, что именно события вот этой четвертой книги быстрее всего уходят из памяти, хотя содержание первых трех частей удерживается в ней весьма прочно...

Но это я тут поворчал, поворчал, а так то Осман даже не в самой лучшей форме весьма и весьма неплох. Бог его знает, может и второе дыхание обретет в дальнейшем, снова удивляя тем, что ироничный детектив может быть и детективом, и ироничным, а не всякой глупой бякой про не пойми что...

Если отнестись к творениям Османа строго, то понятно, что сочиняет он чертовски неправдоподобные небылицы, выглядящие так, будто советский фильм «Старики-разбойники» или какой-то его зарубежный аналог скрестили с бондианой...

Но строго к ним относиться не получается, потому как в категории «легкое развлекательное чтиво» Осман на данный момент один из лучших. Тем более, что к третьей части его писательские навыки достигли некоего нового уровня, позволяющего не только смешить и развлекать, но и как бы невзначай озадачивать читателя порой весьма серьезными вопросами...

И да, его старики не просто разбойники, а весьма умелые сыщики, чей коллективный разум порой под стать самому Пуаро...

Я, конечно, исправно читаю одну книгу про похождения сыщика Лыкова за другой, а таковых уже три с половиной десятка. Но то и дело уже закрадывается мысль, что неплохо бы отправить Лыкова по важному поручению в один из горных кантонов Швейцарии. Пусть он там отправится на прогулку, пойдет полюбоваться прекрасным видом на окрестности водопада...

Рейхенбахского...

А то не покидает такое чувство, что как персонаж Лыков уже и самому автору не особо интересен. Ведь как вдохновенно описывает он подробности провинциального рязанского бытия и ужасные саратовские овраги, кишащие криминальными элементами. А как возвращается собственно к действиям Лыкова, то там привычное уже: побежал, догнал, дал в ухо, преступники признались...

Может, забить уже на Лыкова этого? И перейти полностью к приключениям его сыновей. А то пока папенька ловит убийцу фабричного рабочего, похитившего у жертвы 50 рублей, отпрыск сыщика колесит по Европам, обманывает спецслужбы Центральных держав, беседует с тем самым Аписом, который спланировал выстрелы в Сараево...

Этой повестью Роберт Янг предупреждает другие планеты, на которых есть жизнь, о возможных опасностях, связанных с распространением чрезвычайно опасного организма, именуемого «человек»...

Вот жила-была планета Земля. Нормально так жила, обзавелась атмосферой, выращивала себе на радость всяких трилобитов, птеродактилей, мамонтов и кашалотов, гордилась своими секвойями и араукариями. Но совершенно случайно завелись на ней люди...

И эти люди и есть самая глобальнейшая из всех глобальных проблем. Потому что даже абсолютно неразумные твари стараются не гадить там, где живут. А люди успешно запакостили свою родную планету и уже устремили свои глазенки, протянули свои ручонки по направлению к иным планетам, которые можно столь же успешно освоить, в смысле, угробить...

Затоптать цветы. Убить зверей. Выловить рыб. Прихлопнуть насекомых. Истощить недра. Замутить воду. Срубить деревья...

Как только сможем вырваться на космические просторы, так и все это сотворим...

Идеалисты, подобные Роберту Янгу, ценящие жизнь как таковую, готовые отказаться от пары лишних долларов ради бабочки и цветка, погоды не сделают...

Одинокий астронавт, только что похоронивший напарника, потихоньку сходит с ума, болтаясь в своем корабле в окрестностях Солнца. И тут ему начинают являться совсем неподобающие объекты...

Не летающие всякие тарелочки с гуманоидами на борту. Не какие-нибудь там клингонские флотилии. И даже не искусственные астероиды, внутри которых склады внеземных ништяков и полчища охраняющих их монстров...

Вместе с ним вокруг Солнца летает ладья египетского бога Ра. Или солнечный диск, у которого некоторые лучи с ладошками, то есть имеется в виду образ Атона. И хуже всего то, что это не галлюцинации, ибо в центре управления полетами наблюдают все то же самое...

Мне кажется, что это один из лучших рассказов, пародирующих встречу Человека в Космосе с Необъяснимым. Все рассситывают стать свидетелями чего-то величественного и таинственного, а в итоге нас там может ожидать совершенно непонятная космическая белиберда...

Однажды в некоем музее выяснилось, что андроиды, изображающие великих поэтов, никому не нужны. И решили отправить их в утиль, а помещение отдать под выставку автомобилей...

Немного, конечно, странное противопоставление. Янг почему-то считает, что любовь к поэзии и восхищение всякими хромированными авто не могут уживаться в сознании одного человека...

Хотя, мне вот кажется, что тот же Пушкин с радостью, будь у него такая возможность, сел бы в гоночный автомобиль и понесся по трассе так, чтобы дух захватывало...

Так или иначе, рассказ чрезвычайно плотно насыщен отсылками к шедеврам англоязычной поэзии. Возможно, после его прочтения кому-то и захочется приобщиться к творчеству Теннисона и иже с ним...

Ностальгическая хроноопера, в которой прошлое описывается с интонациями Брэдбери, а будущее видится в тональности книги Экклезиаста...

Человеческая память — удивительная штука...

Она припоминает времена, когда люди радовались грошовым подработкам, когда одежду для детей покупали с таким напряжением сил, как сейчас покупают автомобиль. Когда дороги кишели бродягами, готовыми взяться за любую работу, лишь бы им дали миску супа и разрешили переночевать в сарае. Дровяные печи, пешие походы в школу за несколько миль, десять центов карманных денег как несметное богатство...

Пора прийти бы в ужас и возопить, что как же здорово, что подобные времена прошли. Но не тут то было. Оказывается, что и люди были тогда душевнее, и семьи крепче, и дети почитали родителей, и родители воспитывали детей всерьез. И знали бы они, что со всем этим случится в будущем, то не стали бы так стремиться вырасти и повзрослеть...

Унылое место, надо признать, это будущее. Вот добрались мы до него, стало оно вполне себе настоящим. Вроде всего в достатке, но никакой радости от этого нет и в помине. Вроде как победили бедность, но попутно под сокращение попали искренние чувства и сердечные привязанности...

Вот в чем сила таланта Янга. Читаешь, подозревая, что раньше вовсе и не было как-то уж сильно лучше, а к концу рассказа уже готов уверовать в противоположное...

Оказывается, если верить Роберту Янгу, в небесной канцелярии тоже есть «люди в черном». Это, конечно же, не дяденьки в черных костюмах с хитроумными гаджетами, стирающими память. Там свои методики, описанные еще библейскими пророками, предполагающие явления сверхъестественных существ, пламенеющие мечи и прочее такое, повергающее в трепет...

А далее читателю предстоит выяснить самому: действительно ли некий астронавт нашел на Марсе следы воздействия Высшего Разума, а затем подвергся процедуре стирания памяти? Или же ему все это примерещилось под воздействием лекарственных препаратов?

Да, этот один из тех пресловутых рассказов, которые пытаются быть удобными и для материалистов, и для сторонников метафизики. И подозреваю, что такая двойственность в итоге раздражает и тех, и других...

Иногда кажется, что разум дан человеку в наказание. Чтобы он трепетал перед неопределенностью своей судьбы, в которой четко и ясно обозначено лишь то, что рано или поздно все умрут...

А еще, чтобы страдал от того, что в прошлом много раз сворачивал на своем пути не туда, тратил свое время не на тех людей и совершал поступки, за которые стыдно даже перед самим собой...

И вот Роберт Янг, уже менее оптимистично настроенный, нежели прежде, видящий все несовершенство человеческой природы...

Лелеет надежду, что пролитое молоко все же можно вернуть в кувшин без ущерба для его качества, а после драки не грех помахать кулаками...

Вернуться в прошлое, перезапустить свою судьбу и обрести счастье...

Мечты, мечты...

Весьма мрачный рассказ, в котором сны превращены в поле битвы между теми, кто спит, и теми, кто пытается управлять сновидениями. Победивших в этой битве не будет, ибо, сломав грань между явью и снами, человечество не могущество обретет, а коллективно сойдет с ума...

Вот когда пишут порой, что наука, к сожалению, еще не разгадала тайну чего-то там, то стоит еще очень сильно поразмыслить над тем, а стоит ли позволять эту тайну разгадывать...

А то вот знаете ли, если взять те же сновидения, то погружение в мир их истолкований с сонником Артемидора Далдианского, конечно, изрядно отдает невежеством, но оно хотя бы безобидно. А вот когда наука отыщет способ проникать в наши сны, извлекать из них на все сто процентов достоверную информацию, управлять ими, то тут и сказочке конец...

Во времена упомянутого Артемидора раб мог укрыться от воли хозяина, закрыв глаза и предавшись сну. И тогда, похрапывая в своей ветхой лачуге, он был свободен, пока не проснется. Неужто прогресс лишит нас и этого, полностью отдав на произволение сильных мира сего?

Под соусом из ксенофантастики и путешествий во времени Роберт Янг сообщает о том, что у человека есть не только воля к власти и воля к смерти, но и воля к несчастью...

Люди только говорят, что стремятся к счастью. Большинство к нему вовсе и не предрасположено. Достигни счастья, и тебе не о чем будет поведать окружающим. Потому что счастье трудно описать словами без лишних подробностей, а начни эти подробности приводить, так всем сразу станет скучно...

А вот свои несчастья люди смакуют. Как сладкую косточку обсасывают любую неудачу. Тщательно разжевывают мельчайший промах. И всегда готовы доставить окружающим удовольствие подробным рассказом о своих ошибках и бедах, превращая коммуникативный акт в состязание за первенство в роли самого гонимого и самого недооцененного...

Труднее всего высокостатусным субъектам. Им вроде как надо демонстрировать, что они счастливы и довольны собой, хотя так хочется побыть маленьким, жалким, слабым,никчемным...

В свете всего этого только лишь и понятно, почему главный герой рассказа сам лишил себя возможности испытать счастье. Вот оно, было рядом, но надо тогда непременно возвести на пути к нему целую полосу железобетонных препятствий. И вместо того, чтобы пойти и обрести любовь, обрести в любви себя самого настоящего, лучше вцепиться всеми конечностями за самые идиотские стереотипы и остаться несчастным во имя верности призрачным умозрительным конструкциям...

В его случае это были расистские предрассудки. То, что изжить их крайне сложно, Янг доказал отсутствием в рассказе хэппи-энда в духе ванильно-либеральной толерантности. И прочей белиберды, из-за которой в нашем мире борьба с расизмом рискует выродиться в нечто бессмысленное и лишь еще больше разделяющее людей. Разделяющее сильнее, чем это было во времена царя Соломона и его возлюбленной, чья кожа была темна как шатры Кидарские...

Вот он, этот дьявольский ящик стоит в уголке моей комнаты. Весьма опечаленный тем, что я не включаю его уже третий месяц. Бедный, несчастный, заброшенный телевизор...

Но это не значит, что я занимаюсь духовными практиками, создаю сады камней, гуляю по парку, любуясь звездами...

Просто за душу мою ведут борьбу более совершенные орудия ее уловления. И демонологам следует всяких Бегемотов и Азазелей дополнить в своих перечнях бесами с именами Планшет, Смартфон, Ноутбук и иже с ними...

И если противостоять им еще получается с переменным успехом, то не счесть того, сколько я прочитал дрянных, пустых, глупых книжек или же книг вполне хороших, но именно мне ничего не давших...

И пока мы потешаемся над супругами Смит из сего рассказа, пожертвовавшими бессмертной душой ради всего лишь телевизора, мы упускаем ее из виду, уткнувшись в экран своего гаджета или еще каким-то иным образом, не полезным ни уму, ни телу...

Просто каждый висит на своем крючке, радуясь тому, что не попал на крючок, на который поймали ближнего...

К романам о Пуаро, где присутствует еще и Ариадна Оливер, у меня двойственное отношение...

Заметно, что сам Пуаро и родительницу то свою уже изрядно подбешивает. И это еще мягко сказано. Осточертел он ей, если быть точным. Но даже ежику лесному понятно, что продать книгу с Пуаро гораздо проще, чем без него. Поэтому Агата Кристи вымучивает из себя детективную интригу и позволяет усатому педанту не только законсервироваться в одном и тоже возрасте на протяжении 50 лет, но и брать свои умозаключения чуть ли не с потолка. Почему подозреваемый виновен? А потому, что так Пуаро сказал...

С другой стороны, никуда не делось умение подмечать всякие интересные бытовые подробности и знать до мелочей, что именно тревожит провинциальный средний класс. Вкупе с чувством юмора. Ничуть не уступающим таковому у Вудхауса. Простирающимся до откровенной самоиронии, ибо как знают многие, подруга Пуаро по имени Ариадна Оливера не только заменитель капитана Гастингса, но и дружеский шарж от Агаты Кристи на саму себя...

А мы вот еще смеялись над тем, как в старых детективах какой-нибудь Ниро Вульф раскрывает преступления, шагу не сделав за пределы своего кабинета. Берет так, и пару часов поразмыслив, выводит на чистую воду коварнейших преступников...

Теперь такое не кажется правдоподобным, но детективщики нашли выход из положения. Они в свои романы запихивают профайлеров, которые посмотрят на снимки с места преступления и тут же говорят, что надо искать белого мужчину тридцати лет, хромающего на левую ногу, болеющего за «Лэйкерс», голосующего за Берни Сандерса, съевшего на ужин спагетти с морепродуктами, читая при этом мемуары генерала Эйзенхауэра...

И тут же будет посрамлен маньяк, сочинявший планы своих злодеяний так, будто ему помогал консилиум из Клаузевица, Талейрана и Перри Мэйсона, внезапно перешедшего на темную сторону силы. Ну то есть они старались, старались, а пришел какой-то чувак, и все их ухищрения в два счета порушил...

В общем, у Коннелли книжки про Босха и Холлера удались как-то получше, а тут вот и замыслы злодея неправдоподобны до жути, и сам этот злодей у автора может быть разоблачен уже в середине книги, но все специально тупят, чтобы он еще позлодействовал для увеличения объема текста...

В данном рассказе Роберт Янг во многом воспроизвел задумки, использованные в «У начала времен», но добавил нечто такое, что сделало невозможным напечатать сие в СССР...

Потому что в СССР, равно как и в «У начала времен» не было секса. А в «Происхождении видов» он тоже не то чтобы был, но очень сильно подразумевался. Не зря же главный герой, отправившись в прошлое, не просто так носился по степям будущей Франции на мамонтомобиле, нет, он спасал в палеолите от злых неандертальцев секретаршу археолога, которая оказалась профессиональной стриптизершей...

Тут мне стало казаться, что неспроста не в первом уже рассказе Янга выплывают абзацы про простых парней, которым не везет в любви, и они просиживают вечера за стойкой бара, топят свою грусть в вине и смотрят на пируэты у шеста...

И все меньше верят в то, что человек по своей природе добр. И не верят даже в то, что он был добр в далекие первобытные времена. Кое-кто уверяет, что людей испортила цивилизация. Но то что мертво, умереть не может, и не может испортиться существо, которое изначально было злым...

Так что, только кажется, что рассказ этот веселый. В нем за всеми шуткамт и прибаутками таится бездна пессимизма...