Подозреваю, что писательница, притаившаяся за псевдонимом Лора Кейли, сама в итоге запуталась в замысловатом хаосе того, что происходит с главными героями...

В целом, в книге много физиологии не самого привлекательного свойства, а вот смысла довольно мало. Творится полная неразбериха, персонажи неоднократно умирают раз за разом, но их воскрешают и снова мучают...

И вот еще что: отечественные наши авторы, представляющие прекрасный пол, полюбили брать псевдонимы, заставляющие читателя принять их за иностранок. И сочиняют потом тексты, где действие происходит за рубежом, но вот достоверно изобразить тамошнее бытие получается не очень. Примерно как в латвийских перестроечных фильмах по романам Дж.Х.Чейза...

Если и придумать какой-то подзаголовок к этому рассказу, то не согласиться при этом с автором аннотации к оному. В ней написано, что Джордж Терстон никогда не отступал. А я бы сказал, что Джордж Терстон искал способ совершить самоубийство так, чтобы это самоубийством не казалось...

Поэтому и стоял он в позе памятника какому-нибудь президенту, сложив руки на груди, во время атак конфедератов. Но ему с точки зрения обычного человека чертовски везло, а с точки зрения суицидника дьявольски не везло. Джордж Терстон оставался жив...

Вот и пришлось взять ему дело в свои руки. Но и здесь он не смог поступить более-менее прилично, а изобрел способ, который сейчас сделал бы Терстона лауреатом премии Дарвина. Напоминает того пьяного поляка, который на слабо отпилил себе голову бензопилой...

Отмечу, что мистер Бирс весьма натуралистичен в своих описаниях, и если уж кишки наружу, то так тому и быть. Поэтому абзац с описанием тела покойного Джорджа Терстона долго стоит перед глазами, создавая ощущение ужаса от чтения рассказа, который к литературе ужасов не относится...

Вот сплошь и рядом в детских книжках всплывает то обстоятельство, что взрослые не разрешают детям завести собаку. Потом удивляются, что у тех заводятся воображаемые друзья...

Вот и в маленьком норвежском городке жил мальчик Нильс, у которого не было своей собаки. Он выдумал себе невидимого щенка по кличке Серолап, но дружить с невидимым щенком как-то не особо увлекательно...

А в это время из тюрьмы сбежали воры. И в этом самом городке провернули чрезвычайно дерзкое ограбление. И нас ждет увлекательная история о том, как Нильс разоблачит эту преступную шайку, а полицейская овчарка Кари спасет Нильса от неминуемой гибели...

И, о чудо, у мальчика появится настоящий щенок Серолап, сын той самой Кари...

Надо заметить, что скандинавские авторы не избегают суровой правды жизни в детской литературе. Герои сталкиваются и с преступным миром, и наблюдают за жизнью асоциальных элементов, то есть никакого ванильно-зефирного мира вокруг них нет...

Когда мы вспоминаем про японские ужасы, то сразу на ум приходят мертвые девочки в белых одеяниях и с волосами, спадающими на лицо, каковые отроковицы вылезают из колодцев, подвалов и разной бытовой техники. Насчет миксеров с тостерами не уверен, но из телевизоров и ноутбуков точно вылезают...

Вот такая мертвая девочка есть и в этом романе. Является своим одноклассникам. Угрожает выпустить на белый свет других мертвецов, которые по местным поверьям острова Сикоку толпятся в горной долине вблизи одной деревушки...

Куда приехала решить кое-какие вопросы местная уроженка, давно уже живущая в Токио, модная, стильная и современная. Ну никак не ожидавшая столкнуться с суевериями времен своей прабабушки...

Роман в итоге не очень страшный получился. Больше всяких необязательных разговоров, чем манифестаций потусторонних сил...

Кстати, с самой Масако Бандо связано некое таинственное обстоятельство. Отдыхая на Таити, она опубликовала в соцсетях сообщение о том что от нечего делать скинула со скалы несколько котят. На нее ополчились, а она встала в позу и давай ратовать за свободу слова. И некоторое время спустя ее настиг рак языка, лишивший возможности и говорить, и творить, и жить...

Еще одно произведение Бирса о Гражданской войне, где он проявляет свой явный сарказм...

Джупитер Док вовсе и не военный, а местный политикан и изрядный говорун. Столько много речей он произнес, что президент сделал его бригадным генералом и поручил командовать толпой необученных ополченцев, которые в отчетах назывались бригадой Джупитера Дока...

И вот этот неуч, этот обалдуй одерживает победу над отборными частями конфедератов, о чем шлет рапорты в Вашингтон. И сами южане удивлены тому, откуда у Дока взялась кавалерия, способная нанести сокрушающий удар...

И только слуга Дока, простодушный старый негр выдает тайну. Не было кавалерии вовсе, это

Было бы забавно, если бы я эту книгу прочитал не в бумажном, а в электронном варианте. Потому что в антиутопическом мире Зоннтага злые силы скупают у людей бумажные книги и оцифровывают их. С той целью, чтобы информация не пропала, но сами книги никто не читал...

Никакого Зоннтага, кстати, нет. Есть немецкий журналист и публицист Мартин Шойбле, который придумал себе псевдоним, выполняющий роль пасхалки, указывающий на Монтэга, героя антиутопии Брэдбери, в которой книги не оцифровывали, а жгли...

Его мир будущего получился не особо жутким. Никого тут не пытает тайная полиция, никого в пожилом возрасте не перерабатывают в удобрения. Просто лишенное тяги к чтению человечество стало слегка туповатым...

Ну а в целом, Зоннтаг-Шойбле Америки не открыл, велосипед не изобрел и ни стилем, ни буйством идей не порадовал...

Примерно лет сорок с момента выхода книги шведское школьное руководство отказывалось допускать эту книгу в школьные же библиотеки. Мотивация была предельно ясна: зачем читать повесть, главные герои которой сбежали из дома, угнали небольшую яхту, все лето бороздили на ней просторы озера Меларен, добывая себе пищу ночными набегами на окрестные дачи, разоряя порой даже курятники...

Но книга десятилетиями сохраняла свою популярность, и непреклонные школьные библиотекари все же капитулировали. И теперь шведские школьники могут беспрепятственно читать о своих сверстниках, ставших озерными пиратами...

А с Сигфридом Сивертсом произошла та же история, что и со многими серьезными писателями. Тьма тьмущая его произведений для взрослых интересна лишь литературоведам. А вещь, сочиненная для забавы, читается, экранизирована не один раз и все такое...

В этом рассказе Бирс высмеивает штатских ура-патриотов, которые в своих речах ратовали за беспощадную борьбу с врагом, подозревали военных в отсутствии подлинной лояльности, но когда сами они оказывались на передовой...

Впрочем, герой этого рассказа, губернатор неназываемого штата, никаких уроков не извлек. Война показалась ему скоплением беспорядочных стычек, солдаты были грязны, небриты и не обучены хорошим манерам, и все это никак не походило на то, как героизм описывается в книгах...

И оставив солдатам право умирать, губернатор направился в свой офис готовить новые пламенные речи...

Предыдущие авторы отзывов немножко пугают читателей тем, что без Википедии якобы ничего никто не поймет, ибо автор, дескать, злоупотребляет философией Платона и всякими подробностями о социальном и политическом устройстве Афинского полиса...

Так вот, бояться не стоит. Особенных каких-то прямо так уж и взрывающих мозг философских штудий в книге нет. Просто Сомоса сто миллионов раз повторяет слово «эйдетический», и сами эти идеи-символы на всякий случай обозначает примечаниями...

И композиция романа хоть и хитрая, но не хитрее многих иных. Некто переводит рукопись древнегреческого романа, а затем к своему ужасу оказывается даже не его персонажем, а

Такая вот иллюстрация к тому, что наша действительность является лишь отблеском и тенью неких горних далей, где ангелы летают и звезды золотыми гвоздиками приколочены к хрустальному своду небес...

А чтобы читатель не заскучал от платонизма, Сомоса развивает сюжет вокруг кровавых убийств, которые порадовали бы того Сомосу, который был никарагуанским диктатором. И сыщик присутствует весьма эксцентричный, этакий античный аналог Эркюля Пуаро...

Когда Элем Климов и Андрей Смирнов посмотрели фильм «Мой друг Иван Лапшин», снятый по этой книге, то они заявили, что это и не фильм вовсе, а какое-то броуновское движение, россыпь дурно связанных между собой эпизодов...

Есть даже такое мнение, что Алексей Герман этой экранизацией испортил простой как школьный курс арифметики и кристально ясный роман своего отца, превратив сугубо реалистичное описание будней сотрудников ленинградского уголовного розыска в нечто высокохудожественное и невнятное...

А он ничегошеньки не портил. Это только кажется, что роман простой и ясный. Что он про то, как мудрый милиционер Лапшин ловит жуликов, а не совсем пропащий вор Жмакин решает порвать с преступным миром. А на деле то он и показывает нашу жизнь как сплошное броуновское движение, мельтешение человеческих частичек в большом бескрайнем мире, которому мы тщимся придать смысл...

Ну и еще одна забавная подробность. В очень объемной книге, действие которой происходит в 1938-1939 годах, ни разу не упоминается одна очень известная личность. Кто же этот ТОТ, ЧЬЕ ИМЯ НЕЛЬЗЯ НАЗЫВАТЬ ВСЛУХ? А это товарищ Сталин. Такая вот примета оттепели и осужденного культа этой самой личности...

Философия — материя противоречивая...

Известный римский философский Сенека учил о том, что жить надо незаметно и довольствоваться малым, а сам сколотил колоссальное состояние и построил себе дворец...

Не менее известный философ Шопенгауэр проповедовал пессимизм, исполненный самого глубокомысленного уныния, а между тем то и дело сидел в ресторане, смакуя винишко и поедая сочный бифштекс...

Ну а ни кому не известный философ-янки Паркер Аддерсон был разоблачен южанами как лазутчик. И сказали ему, что на рассвете его расстреляют. И начал он перед южанами философствовать, что коли и жизнь сама по себе есть одна большая иллюзия, то и смерти нет вовсе...

И тут ему сказали, что до утра тянуть не будут, а вот прямо сейчас и уконтрапупят его быстренько. И тут в нашем философе проснулась лютая жажда жизни, ибо перед лицом старухи с косой вся философия есть пшик и недоразумение...

Это и Сенека познал, когда сидя в своем роскошном дворце получил письмо от Нерона с повелением скорее проваливать в Аид...

Вот чем автор достал, так это бесконечными восклицательными знаками. Что-то в духе: И когда она обернулась, то поняла, что из-за окна на нее смотрят чьи-то красные глаза! Надо было уж не мелочиться и по три восклицательных ставить и слова капсом выделять. ЧЬИ-ТО КРАСНЫЕ ГЛАЗА!!!

Так то автор пытается создать ощущение достоверности подробно перечисляя день за днем, как сущности, обитающие в доме, где Рональд Дефео в 1974 году убил всю свою семью, доводят семейство Лутцев до самой настоящей паники. Даже не то, что подробно, а прямо таки дотошно...

Тут и странные звуки, и голоса, и призрачные явления, и полтергейст, и нашествие мух, и левитация, и еще черта в стуле чего. Целый калейдоскоп явлений, которые только могут происходить в проклятом доме...

Только вот мы теперь знаем, что с поры бегства Лутцев из этого дома там не происходит абсолютно ничего. Следующие жильцы там буквально в ус не дули, и даже самый завалящий дух их ни разу не побеспокоил...

И именно с уверенностью в том, что Лутцы рассказывали всякие небылицы, и провел я время за чтением этой книги...

И снова Гражданская война в творчестве Бирса. Офицер задерживает вражеского лазутчика. И узнает в нем того, кто некогда спас ему жизнь...

Верность присяге велит ему провести краткое разбирательство, собрать расстрельную команду и осуществить финальную экзекуцию...

Но что прикажет ему голос совести? Довести дело до конца? Или же проявить милосердие вопреки долгу? Дьявольски тяжелый выбор, в котором и совесть не поможет выбрать одно верное решение из двух неверных...

Что-то особенное есть в этой книге лишь потому, что написала ее дочь графа, вдова барона и фрейлина покойной принцессы Маргарет. А еще ее муж некогда купил захудалый карибский остров Мюстик и превратил его в курорт для представителей элиты. И теперь там есть, к примеру, вилла Мика Джаггера, а простым смертным доступа на Мюстик нет...

Но будь ты дочерью графа или вдовой барона, а одно это не наделяет способностью сочинять интересные истории. И в итоге и сам экзотический остров не описан так, как он того достоин, и расследование преступлений не впечатляет обилием запоминающихся деталей. Идет оно как-то само собой, и главный злодей скорее сам себя разоблачает, нежели это сыщики делают...

В общем, вяло все в этой книге, не радует того, кто любит закрученный сюжет и интригующие повороты оного...

Чрезвычайно тяжелый в психологическом отношении рассказ, показывающий, что Бирс не видел в войне ничего особо романтического. Имел право, потому как лично воевал на стороне северян все четыре года Гражданской...

Закончилось сражение. Санитары собирают на поле боя раненых, а похоронные команды — мертвецов. Главный герой же разыскивает в зарослях смертельно раненного друга, мучения которого необходимо прекратить...

Уж не знаю, какими именно качествами обладали наши обезьяноподобные предки, сотворившие в Олдувайском ущелье первое в истории оружие. Видимо, беспощадными они были, и отнюдь не добротой светились их умные, почти человеческие глаза...

Фанфик по творчеству Стивена Кинга, честно говоря...

Не знаком с проявлениями самостоятельного творчества Ричарда Чизмара, но как продолжатель истории о Гвенди и ее шкатулке он звезд с неба не хватает...

Для чего-то повзрослевшую главную героиню сделали конгрессменом, да еще настолько прогрессивного толка, что Оказио-Кортес не отказалась бы от такой коллеги...

Но вот это конгрессменство по сути никакого отношения к развитию сюжета не имеет. Поскольку таковой очевиднейшим образом скалькирован с «Сумеречной зоны». Гвенди, оказывается, еще и немного экстрасенс, и когда маньяк в ее родном городке похищает девушек, она раскрывает его тайну в своих видениях...

Ощущение незавершенности действия рано или поздно обяжет меня прочесть завершающую часть трилогии, но каких-то особенных откровений я от нее не жду...

Если бы мне доверили составить антологию, в которую вошла бы чертова дюжина самых пугающих рассказов американских писателей всех времен, то без этого произведения Бирса не обошлось бы ни в коем случае...

На мосту через Совиный Ручей в Алабаме янки собираются повесить пленного конфедерата. Незадачливый местный плантатор решил побыть диверсантом, а теперь ему предстоит быть повешенным...

А далее падение в воду, и бурлящий поток, и по нему стреляют, и течение выносит на берег, и изможденный плетется он через лесные дебри, и вот уже виден родной дом...

А потом треск сломанных шейных позвонков, и ошеломленный читатель понимает, что вся эта картина бегства и спасения за сотую долю секунды промелькнула в мозгу приговоренного в тот момент, когда доску уже выбили из под его ног и веревка не успела еще выпрямиться, чтобы умертвить свою жертву...

Никаких монстров, никаких вампиров, никаких чар и ритуалов. Если не считать зловещим ритуалом то, когда одни люди буднично и спокойно лишают жизни других людей, утверждая, что это происходит во имя неких идеалов...

Небольшая вроде бы зарисовка, всего лишь эскиз того, что происходило на полях сражений Гражданской войны, но исполненная духа высокой трагедии...

Накануне боя молодой кавалерийский офицер северян на белом коне проводит рекогносцировку местности, рискуя жизнью, но действуя отчаянно и обреченно...

Потом будет бой, исход которого для читателей останется неизвестным. Но совершенно ясно, что при всем своем цинизме Бирс умел восхищаться теми, кто смотрел смерти в лицо, не отворачиваясь от нее...

Если что, Каталин Дориан Флореску — швейцарский писатель. Сын беглецов из коммунистической Румынии, который теперь пишет на немецком, но все же о первой своей родине, а не о приемной...

О затерянной на просторах Баната деревушке Трибсветтер, где со времен Марии Терезии жили банатские швабы. Которые и не швабы вовсе, просто вот так назвали всех переселенцев, которые приехали осваивать эти земли и говорили на немецком...

И о нескольких поколениях ее жителей вплоть до той поры, когда румынские товарищи не решили, что никаких швабов быть не должно, а должны быть румыны...

И о Якобе, который дважды родился, который дружил с цыганской колдуньей, который помогал православному священнику перезахоранивать старые кости, которого отправили в Сибирь, но он сбежал...

История о том, что даже после смерти преданный долгу солдат исправно несет службу...

Отряд северян приближается вплотную к позициям конфедератов. А те приготовили для янки в синих мундирах отменную такую засаду в соседнем лесочке. Но зря они там сидят, поскольку убитый ими несколько часов назад дозорный северян не покинул свой пост...

Неудавшаяся засада стала таковой по вине призрака. Интересно, не стал ли призраком сам Амброз Бирс, который бесследно исчез где-то на просторах революционной Мексики?

Очень сильно меня порадовал тот админ, который вносил данное произведение в фантлабовскую базу, классифицировав его как энциклопедию и справочник...

Хотя да, в некотором роде это и есть справочник. Предельно циничный лексикон, автор которого вслух озвучил то, что многие втихомолку думали, но боялись громко сказать...

Стоит признать, что Амброз Бирс является одним из лучших мастеров в деле преднамеренного создания афоризмов. А то ведь бывают еще и те, кто таковые изречения создает невольно и неосознанно. Одним из лучших и одним из наиболее злых...

Первым читателем рукописи данного романа была супруга Хайнлайна. И она сказала ему:

- Боб, нельзя печатать подобную вещь!

И рукопись положили в коробку, где она благополучно лежала и при жизни Хайнлайна, и после его смерти. Пока до нее не добрались таки люди, готовые выпустить в свет хоть что, лишь бы на обложке значилось такое вот прославленное имя...

Хайнлайн потом еще попыхтел над своими задумками и опубликовал роман «Число Зверя», примерно на треть совпадающий по содержанию с отвергнутой рукописью. Тоже, кстати, не очень уж впечатляющее произведение...

Что до обозреваемой в этом отзыве книги, то вселяет уважение к себе она лишь объемом. Семьсот страниц не самым крупным шрифтом все таки. Но при чтении понимаешь, что примерно девяносто процентов этого объема состоит из бесконечных диалогов. И диалоги эти в основном являются переливанием из пустого в порожнее...

Сюжет тоже не впечатляет. Зачем-то Хайнлайн решил написать фанфик к стародавним писаниям Берроуза про Барсум, он же Марс. То есть фанфик на то, что и литературой в принципе не является. Еще и зачем-то перемешанное с персонажами смитовского цикла про Ленсменов и героями книг Баума про страну Оз...

И еще чрезвычайно раздражает зацикленность весьма пожилого фантаста на теме секса. Будто помешался он на том, как здорово отменить ношение одежды и исповедовать принципы свободной любви...

В итоге, читатель будет повержен в скуку и тоску. В тоску по лучшим книгам мастера фантастики. И чем тратить время на подобную панкеровщину, лучше уж в очередной раз перечитать «Пасынков Вселенной» или «Дверь в лето»...

История про полтергейст. Есть некая пожилая дама, и эта мисс Корнелиус провоцирует случаи буйства духов. Сковородки начинают по воздуху летать, книжки с полок спрыгивают, и прочая чертовщина творится в домах, куда ее в гости пригласили...

И вот некие ученые мужи решили исследовать сей феномен. На свою голову они это придумали. Как знать, не закончится ли поиск ответа на интересующие их вопросы тем, что поместят их в уютную палату со стенами, обитыми войлоком?

Это уже далеко не первый прочитанный мной рассказ Уильяма Фрайера Харви. И я уже заметил, что автор это довольно странный. Рассказы его все как один почти обрываются на полуслове и кишат неясными намеками, порой даже и непонятно, идет ли в самом деле в них речь о чем-то паранормальном...

Если верить заявлениям Осы Ларссон, то это был последний роман из цикла о Ребекке Мартинссон. И мы попрощаемся с Кируной, столицей добычи шведской железной руды, с окружающими ее поселками, с бытием их обитателей, которые даже сами не знают, шведы они или финны...

В этом романе расследование нынешних деяний организованной преступности переплетается с попытками выяснить, кто убил человека, чей труп пролежал в морозильной камере более пятидесяти лет. И лишь только кажется, что одно с другим не связано...

Книга увлекает и затягивает в свой депрессивный омут. В блуждание по лабиринтам чужих грехов и скверных помыслов...

Как известно, Сирил Хэйр — это псевдоним некоего английского джентльмена по имени Гордон Кларк. А этот самый мистер Кларк прекрасно разбирался в преступниках и преступлениях, в их мотивах, в способах водить за нос полицию, в том, как одна, порой кажущаяся незначительной деталь, может разбить вдребезги чье-то вроде железобетонное алиби...

Поскольку мистер Кларк был действующим элементом системы правосудия. Самым настоящим судьей с судейским молоточком в руках. Который на досуге сочинял книги о том, в чем разбирался...

Итак, тут у нас в романе некто шилом заколол пожилую даму, болезненно религиозную, проведшую пару лет в психиатрической клинике. На дворе военное время, дело происходит в некоем бюрократическом учреждении, регулирующем сбыт и распространение мелких товаров для дома. И где-то среди тихих клерков и унылых секретарш притаился человек, способный лишить жизни другого, не моргнув глазом...

Неплохой образец классического британского детектива, где есть и весьма запутанная загадка, и присущая авторам с Альбиона ироничная усмешка...

Иду я домой, а на дереве одном сидит воробей и как-то недобро смотрит на меня. Так что даже захотелось шаг ускорить...

В этом вот рассказе Уильяма Фрайера Харви предвестники грядущего зла примерно такого же порядка. В одном доме тикали часы, хотя их никто не заводил. И еще зловеще скрипела ступенька на лестнице, хотя никто по ней не ходил...

И только я собрался узнать, какие же ужасы могут быть насланы подозрительными часами и нехорошей ступенькой, как героиня рассказа покинула тот дом. Видимо, автор решил, что шести страниц рассказа читателю хватит за глаза и уши, а сочинять все объясняющую концовку он не обязан...

Если бы в Швеции был немолодой актер, похожий на Жана Габена, то стоило бы снять с ним фильм об инспекторе Гренсе...

Этот роман повествует об одном из последних расследований Эверта Гренса, которому через несколько месяцев пора на заслуженный отдых. Но что делать на этом чертовом отдыхе одинокому старику, у которого нет ни друзей, ни родных, ни даже собаки или самого завалящего хобби. Гренс ведь только и умеет, что ловить преступников...

И есть еще те, кого он так и не поймал. Допустим, те, кто семнадцать лет назад уничтожил всю семью албанского торговца оружием, пощадив только его пятилетнюю дочь. Эта кровавая расправа произошла в день рождения девочки. И вот по этому безнадежному делу появились много лет спустя весьма перспективные зацепки...

Рослунд пишет не для тех, кто привык к книгам о трупе, найденном в библиотеке. У него больше действия, нежели размышлений. Это такой суровый скандинавский нуар для тех, кто в свое время любил книги Хэммета и Чандлера...

Коли садишься есть суп с чертом, так бери ложку подлиннее. Есть вот такое старинное простонародное шотландское изречение. Вдохновившись им, Джон Бакен, шотландец до мозга костей, написал небольшой, но чрезвычайно колоритный рассказ о том, как некий гуртовщик был застигнут ночью посреди вересковой пустоши и заглянул на огонек к одному хлебосольному, но ведущему странные речи джентльмену...

И в обмен на ужин и кров тот джентльмен предложил выбрать: лишиться всего стада овец или запродать ему бессмертную душу...

Интересно, что же выбрал шотландский путник? Что взяло верх: скупость или богобоязненность?

Ну так себе шутка, если честно...

Рассказ некоего подвыпившего рыбака, который в таком вот нетрезвом состоянии поплыл на отмель, где недавно погибло судно с экипажем. И вместо рыбы выловил он там утопленника, который велел ему на берегу найти его вдову и передать привет...

А далее начинается форменный балаган, состоящий из чертовски неправдоподобных рыбацких баек о ведьмах и мертвецах, демонстрирующих отсутствие у автора чувства меры...

В общем, создается впечатление дефицита подлинно пугающих мистических историй при составлении антологий подобной направленности. И приходится насыщать данные сборники порой не самыми лучшими образцами допотопной юмористики...

Сие произведение мистера Моффета по сути является единым рассказом, искусственно и преднамерено рассеченным на две части...

Замысел состоял в том, чтобы в первом рассказе всячески озадачить читателя. Пусть, дескать, недоумевает, что же там такое было написано на странной карточке, которую вручила американскому туристу в Париже загадочная дама? Видимо, что-то чудовищное, поскольку любой человек, прочтя надпись на карточке, немедленно отказывался иметь дело с этим американцем и тут же выставлял его за порог...

А второй рассказ представляет собой разгадку. Тут будет и про медиумов, и про злых духов, и про одержимость, и даже некие намеки будут на то, что загадочная карточка связана с личностью пресловутого Джека Потрошителя...

В целом, двойной рассказ получился до некоторой степени жутковатым, но автор изрядно переборщил с той самой литературной субстанцией, которая именуется пафосом. Был бы он в своих рассуждениях конкретнее и проще, так и жути нагнал бы побольше...

Фильмом «Челюсти» доказано, что акула, показанная мельком, пугает больше, чем если бы ее показывали часто, полностью и под разными ракурсами...

Данный рассказ повествует о том, как одна пожилая и состоятельная женщина стала бояться остаться одна в своем собственном особняке. Ее дом по ночам стал превращаться в некое чуждое и враждебное пространство. Холодное, гнетущее, безлюдное, бездушное, безжалостное...

Атмосфера страха создается с помощью намеков и недоговоренности. Напрямую так и не будет сказано, имеют ли ощущения героини под собой реальную основу или же всему виной побочные эффекты лекарственных средств...

Совершенно стандартный скандинавский детектив. Не из тех, которые штучной работы, с выдумкой и с изысками, а результат литературной штамповки...

Характерно даже то, что издали у нас только первый роман про расследования инспектора Томаса Андреассона, а остальные восемь книг в издательские планы так и не вошли...

Все ограничилось вот этой историей о том, как произошла серия убийств в тихом курортном городке на морском побережье. Приехал проницательный инспектор, извлек некоторое количество скелетов из шкафов местных обывателей, а затем благополучно раскрыл дело...

Чего роману не хватает, так это того, что обычно является фишкой скандинавских детективщиков. Ощущения, что весь мир вывихнулся из суставов, и гнетущей тишины накануне большого взрыва ярости...

В аннотациях, конечно, стоило бы указывать, что это не полноценный плод стараний Музы, явившейся за полночь к Нэнси Клейнбаум, ломаашей голову над тем, как бы написать нечто шедевральное...

Это беллетризация весьма известного в свое время фильма, в котором роль преподавателя словесности сыграл Робин Уильямс. А если роль учителя играет Робин Уильямс, то понятно, что ничем хорошим для системы образования это не обернется по сути...

Итак, дано: президентство Эйзенхауэра, частная школа для мальчиков, одновременно элитарная и гнездящаяся в лютом захолустье. Подальше от соблазнов цивилизации. Руководство школы культивирует в своих воспитанниках дух лютого конформизма и выжигает из детских душ любые проблески нестандартного мышления...

Но новый преподаватель именно про нонконформизм. Показывает ученикам, что стихи могут быть реально интересны сами по себе, а не служат лишь поводом для написания унылых школьных сочинений про амфибрахий. И провоцирует что-то вроде серии актов ненасильственного сопротивления...

Протест против системы во имя Шекспира. Как это мило и наивно на фоне грядущего пришествия контркультуры...

Хоть Эдит Уортон и была американкой, но подобно своему соотечественнику Генри Джеймсу, столько лет провела в Англии, что пропиталась ее атмосферой от носков туфелек до самых кончиков ушей. И помимо того, что принято называть серьезной литературой, опять же походя в том на мистера Джеймса, сочинила изрядное количество историй из жизни привидений...

Что до мистера Джонса, то вроде как никто почти его не видел много лет. Но все слуги в одном старинном особняке трепещут перед этой загадочной фигурой. То ли старый дворецкий, то ли дряхлый управляющий, то ли дальний родственник предыдущих хозяев. Мистер Джонс распоряжается и указывает, мистер Джонс не терпит, когда кто-то сует нос в принадлежащие ему бумаги. Мистер Джонс то, мистер Джонс это. Он не сходит у обитателей особняка с языка, но языки произносят его имя почтительно и шепотом...

Чрезвычайно британский рассказ о призраках, пугающий, щекочущий нервы, но при этом весьма изысканный и идеально вписывающийся в атмосферу всех этих викторианских особняков, где все так благопристойно, но за ширмой приличий и этикета творится черт знает какая дьявольщина...

При посещении книжного магазина я очень редко подхожу к стеллажу, где обитают книжки по психологии. Потому что в большинстве из них очень скучным образом излагают прописные истины. Советуют выйти из зоны комфорта тем, кто и войти то в нее не успел порядком, и прочее в том же духе...

Поэтому освежать в памяти прописные истины я предпочитаю с помощью книг, подобных этой. В них все же есть сюжет, а если автор обитает на Британских островах, то банальность прописных истин компенсируется эксцентричностью персонажей и массой забавных умозаключений. Вроде как автор и поучает читателя, но при этом иронизирует и над своими поучениями, и над теми, кто их впитывает...

Кто же такая хранительница историй, обозначенная в заголовке? Это женщина сильно за сорок по имени Дженис, работающая приходящей уборщицей в домах богатеев. Сын вырос и уехал, муж интересуется только собой и своими бесчисленными бесплодными прожектами. Жизнь скучна и однообразна, на горизонте маячит унылая старость. От депрессии спасает только хобби: собирать интересные истории из жизни других людей. И только одна проницательная старушка догадывается, что у Дженис есть своя уникальная история в прошлом, не разобравшись в которой нельзя будет построить будущее, альтернативное прогнозам на одинокую нудную старость...

В общем, книга учит тому, что в любой ситуации не надо унывать и не стоит замыкаться перед лицом трудности в раковине одиночества. Ничего нового по сути, но подано к столу так, что проглотишь в один присест...

Совершенно неожиданно наткнулся на замечательный исторический роман. Написал его Владислав Глинка, хранитель из Эрмитажа, носитель энциклопедических знаний по истории XIX столетия, особенно по военному делу и быту людей того времени...

Издана книга была в 1979 году. Но никаких особенных примет времени в ней нет. Ни марксизма с ленинизмом, ни выпадов по адресу Николая Палкина, хотя действие происходит в николаевскую эпоху и большей частью разворачивается в Зимнем дворце...

В центре повествования унтер-офицер дворцовой гренадерской роты Александр Иванов. Заслуженный ветеран становится свидетелем придворной жизни, но не только. Его глазами показаны Жуковский, Грибоедов, Пушкин, многие иные видные деятели того времени. И тут же описание бытия петербургских обывателей, а во время его отпуска в родные края вместе с Ивановым мы увидим, как жили крепостные крестьяне...

Сам главный герой подкупает своей честностью и добросердечием. А из архивных документов, которые легли в основу книги, автор почерпнул вот что еще: годами Иванов откладывал часть жалованья, чтобы выкупить родных из крепостной неволи, а погиб он на посту, спасая ценности Зимнего во время страшнейшего пожара 1839 года...

Есть у автора гораздо более известная книга о митрополите Филиппе, опубликованная в серии «Жизнь замечательных людей», а в этой Володихин выступает не столько как историк, сколько как апологет...

И сама эта небольшая книжица обозначена не как научное или научно-популярное, а как духовно-просветительское издание. И подразумевает читателя, намеренного обрести наглядный пример благочестия и духовного подвига, а не просто познакомиться с интересными фактами из жизни людей XVI столетия и тем самым расширить свой кругозор...

Соответственно, вряд ли она понравится сторонникам материалистических воззрений, но и ультраортодоксам тоже не зайдет. Потому как в ней столь чтимый ими Иван Грозный отнюдь не героем выведен, а антигероем. Тот, кого иные склонны объявить святым, показан как виновник гибели уже явленного святого...

Ребятки, которые сочиняют издательские аннотации, написали, что книга сия — это многоголосый рассказ и своеобразная мозаика из человеческих судеб...

Только не сообщили, что постичь смысл этой мозаики довольно затруднительно, поскольку это не та мозаика, которая являет собой некую монументальную живописную картину, поражающую до глубины души, а пазл, кусочки которого перемешали, разбросали по комнате, а ты, дорогой читатель, собирай из них нечто целостное, чертыхаясь и досадуя на то, что вдобавок еще и не известен облик того, во что этот чертов пазл должен собраться...

Пазл состоит из холокоста, болезни Альцгеймера, Войны Судного дня, панических атак, аутизма, Пиночета, инцеста, Талмуда, антиквариата, пропавших без вести поэтов, вымирающей аристократии, Генриха Гиммлера, Оксфорда и еще невесть какого огромного количества тем, которые вроде бы сами по себе интересны, но изображаются совершенно хаотично, и усугубляется это чрезвычайной многословностью при описании второстепенных деталей вкупе с тем, что ни одна заявленная тема полностью не раскрыта...

А еще здесь постоянные скачки из рассказа одного героя в исповедь другого, из одного периода времени в другой. Ну да, это модно, критики это любят, но фишка данной книги в том, что и о героях этих автор не дает четкого представления, и разные эпохи описаны невнятно. В общем, это такое многоголосие, когда несколько певцов поют одновременно каждый свою песню, и на выходе получается невнятный, но чрезвычайно громкий гул, птичий базар чаек и кайр вместо ожидавшегося стройного хора певчих птиц...

В той же аннотации обещано, что интрига книги является почти детективной. Ну да, есть здесь загадка, до которой надо брести через заросли лирических отступлений и прочего сумбура, но оно того не стоит. Видимо поняв, что редкий читатель все же поймет, к чему именно сие учинено было, автор внезапно обрушивает эту разгадку буквально с потолка, и разгадка эта столь банальна, что лучше бы и без нее...

Вот эти самые Херон энд Херон, псевдоним, под которым скрывались миссис Кэтрин Причард и ее сын Хескет Хескет-Причард, вошли в историю мистической беллетристики тем, что выдумали мистера Флаксмана Лоу. Указанный персонаж стал первым в череде оккультных детективов, которые раскрывают тайны паранормальных явлений и спасают обывателей от демонических сил...

Если бы не это обстоятельство, то их творчество вполне могло бы подвергнуться забвению. Ибо рассказы про Лоу довольно безлики и скучны, а еще и не особо получается у мамы с сыном создать атмосферу подлинной тайны. Больно все как-то буднично, предсказуемо и, что самое печальное для британских авторов, без малейшего намека на чувство юмора...

В данном рассказе Лоу предстоит сразиться с доктором Калмаркейном, решившим стать повелителем разного рода злых эфирных созданий. И как Лоу по всем параметрам проигрывает в сравнении с Холмсом, так и Калмаркейн довольно посредственный мистический аналог Мориарти...

Этот рассказ способен чрезвычайно напугать и впечатлить до глубины души...

Семилетнего ребенка...

Иначе и не скажешь про историю, которой самое место в комиксах. Тут тебе и безумный ученый, который выглядит так, что на шею ему осталось повесить табличку «Сбежал из Бедлама». И главный герой, которого этот свихнувшийся исследователь тайн прошлого дважды хотел убить, но он все равно возвращается в имение, принадлежащее злодею, чтобы провести там еще одну ночь и предоставить оппоненту шанс таки себя доконать...

Но особую радость доставляет то обстоятельство, что по особняку злодея в воздухе летает и покушается на его гостя

В общем, такой вот викторианский мистический ширпотреб...

Мелькают на разных каналах такие малобюджетные постановки, где показывают мистические истории, якобы основанные на реальных событиях. С самыми дешевыми спецэффектами и с актерами из массовки...

Не очень там все убедительно, но народ смотрит. Потому как в таких шоу и не особо пугают, и не надо мозг ломать слишком сильно, вникая в происходящее...

Примерно такое же впечатление от этой книги. Люди гибнут, нечисть свирепствует, главные герои подвиги совершают, но описано это так стерильно и бледно, что никаких эмоций не вызывает. Читать можно для того только, чтобы время убить...

Есть такой стереотип, что каждый американский автор, чтобы он ни сочинял, в глубине души лелеет мечту написать Великий Американский Роман. Иные даже как его напишут, так и завязывают с писательством по сути. Примеров много, будь то Маргарет Митчелл, Харпер Ли или еще какой Сэлинджер...

Вот мне кажется, что у Джона Берендта был тоже замысел изваять Великий Американский Роман, но в итоге получился довольно спорный текст...

Великие Американские Романы про Юг обычно получаются у тех, кто сам плоть от плоти этого Юга. А тут, стало быть, приехал некий янки, воспользовался южным гостеприимством и накатал целую серию сатирических очерков о жителях приютившей его Саванны...

Про их показное благочестие, прикрывающее самое безудержное распутство. Про то, как разнообразнейшие жулики годами водят за нос служителей закона. Про то как самые образованнейшие люди тут верят в вуду, худу и прочее мумбо-юмбо. И так далее, и тому подобное. И при внешне благожелательном тоне этот самый янки все же выставил гостеприимную Саванну как паноптикум, населенный фриками и кое-кем еще...

Поскольку даже самые забавные сатирические зарисовки не дают в совокупности Великий Американский Роман, мистер Берендт все же организовал путеводную сюжетообразующую нить. К сожалению, это чрезвычайно банальная история о том, как некий нувориш в разгар ссоры застрелил своего любовника-нищеброда, а потом чудеса крючкотворства сотворили из этого четыре судебных процесса, в результате которых несомненно и очевидно виновный в умышленном убийстве богатей таки вышел сухим из воды...

В общем, это не великий американский роман, это соединение забавных сатирических очерков с нудноватым криминально-юридическим процедуралом, интерес к которому поддерживается за счет пресловутой повесточки...

Еще один образец фирменной толстовской мизантропии...

Подробное и сочувственное описание тяжелой участи лошади, смерть которой описана с такими интонациями, что и Гюго не снилось при создании «Последнего дня приговоренного к смерти»...

И тут же глумливое повествование о смерти и похоронах ее бывшего хозяина, некогда блестящего офицера, а ныне опустившегося и обрюзгшего пропойцы...

Страницы о лошадях чрезмерно отягощены при этом всякой специфической терминологией, понятной только тем, кто с указанными созданиями имел дело, то есть в наше время неплохо бы приделать к повести пояснительный словарик, отсутствие какового превращает текст в слегка тарабарский...

Мизантропию же автора гораздо легче было бы снести, коли бы он сам и окружение его не пестовали образ мудрого старца-человеколюбца, слащавый до приторности...

Отличная могла бы получиться экранизация этой повести, коли бы все роли в ней играли манекены. И только лишь один живой актер изображал бы Смерть с косой, подозрительно похожую на графа Толстого, вышедшего на сенокос в Ясной Поляне...

Вот если сравнить автора с некоей высшей силой, то Достоевский будет таким демиургом, у которого царят хаос и бедлам, но который сопереживает самому паскудному пьяненькому чиновничку, самой ничтожной девице, вышедшей на панель, даже какому-нибудь зверообразному Свидригайлову...

Толстой же все упорядочивает, взвешивает и исчисляет. И героев своих судит беспощадно. И более того, он их заживо препарирует...

Берет живого еще Ивана Ильича, бросает на холодный стол в прозекторской своего творчества. Полюбуйтесь, говорит, какие гаденькие у него были мысли, а вот его поступки постыдные, мечтания ничтожные. Вот вся его жизнь бесполезная, как только и мог такой небо коптить. Впрочем, все люди смертны, и Кай из учебника логики смертен, и Иван Ильич этот смертен. Вот он умрет, и туда ему и дорога (намекает гуманист и филантроп, в «Крейцеровой сонате» еще и намекавший, что было бы неплохо, коли и все человечество вымерло)...

Пакостная повесть. Не тем пакостная, что порождает ощущение тоскливого ужаса перед лицом смерти. А тем, что проглядывает стремление автора людей представить бесполезными насекомыми...

Был в античной Греции такой философ Антисфен. Проповедовал презрение к материальным благам. И чтобы доказать наличие такового у себя лично, бродил всюду в дырявом плаще. Сократ же сказал ему: « Сквозь прореху в твоем плаще я вижу твое тщеславие»...

Вот у меня, за какую книгу Толстого я не возьмусь, не получается развидеть это тщеславие. Проповедует он близость к природе, простоту нравов, милосердие, а мне все видится тщеславный человек, стремящийся к первенству, желающий, допустим, изобрести новую религию, которая будет куда лучше прежних...

Возможно, поэтому у него и получился таким убедительным этот рассказ, повествующий о человеке гордом и неукротимом, который ушел в монахи, потому что не вышло стать первым в мирской жизни. И вот решил он стать святым старцем. И люди уверовали в его святость, а сам то он знал, что святости в нем истинной нет, что бурлит в нем похоть, что бушует неукротимая гордыня. И тогда он достигает первенства в том хотя бы, что сложно превзойти низость его грехопадения...

А еще человек этот бежит от себя самого всю жизнь. И все мы помним, как Толстой бежал от себя самого, а до того мечтал о побеге...

На пользу рассказу идет отсутствие всегдашнего желания Толстого поучать и проповедовать. Здесь просто поток эмоций, крик души, а не вот это вот нудное «бу-бу-бу» графа-гуру...

Совершенно по недомыслию в школьных учебниках литературы Лев Николаевич по сию пору причислен к сонму великих гуманистов...

Ага, тот еще гуманистище...

Мизантроп в целом и мизогин в частности, лютый фанат архаичных взглядов на устройство общества, противник прогресса, мыслитель, не способный признать ценность каких-либо иных воззрений, отличных от его собственных...

«Крейцерова соната» рассказывает о том, что какие-либо права женщине не нужны. Пока мужчины занимаются всякими важными умственными и общественными делами, ей лучше сидеть на кухне. Образование тоже портит женщин, и вступать в брак по любви совсем не для них. Гораздо лучше было, когда женщинам родители мужей выбирали. И вообще, гадкие эти создания носят платья с оголенными плечами, кокетничают, вздыхают при луне на свиданиях, то есть всецело сосредоточены на том, чтобы ввести мужчин в искушение и ввергнуть их в пучину блуда...

Ну вот как мы знаем, насчет блуда Лев Николаевич был превеликий эксперт. И когда некоторые читатели удивляются тому, что зачем же свои рассуждения он препоручил такому неприятному персонажу как Позднышев, то знакомые с биографией автора не удивляются. Юношеские похождения по борделям, подсовывание супруге в медовый месяц дневника с описанием своих добрачных любовных похождений, приступы агрессии по пустяковым поводам. Вот это все и кое-что еще Толстой списал с себя любимого. К счастью, жену свою он не убивал. Он лишь десятилетиями мелочно и методично ее тиранил, не стесняясь окружающих...

Не особо вдаваясь в детали, но тем не менее, Толстой находит время, чтобы усомниться в необходимости поэзии, чтобы отыскать некие зловредные тенденции в искусстве, чтобы высмеять преклонение перед наукой. Особенно сильно третируется и объявляется лженаукой медицина, что очень мощно доставляет, ибо не секрет, что враг медицины граф Толстой на всякий пожарный случай держал в своем имении личного домашнего доктора...

Возможно, и черт бы с этими проявлениями пошехонской старины, коли бы текст обладал значительными литературными достоинствами. Ан нет, это лишь беллетризованный трактат на злобу дня. Цели своей публицистической он достиг, шума и гама вокруг него было много, а вот писателя в себе Толстой-публицист задушил...

Подозреваю, где-то на туманном Альбионе есть старый особняк, обитатели которого по ночам лишний раз не рискуют заходить в библиотеку. Потому что там некто невидимый ходит из угла в угол, тяжко вздыхает и проклинает свою злую посмертную судьбу...

Это не может обрести покой дух Генри Джеймса. Вот человек всю жизнь положил на алтарь того, чтобы стать эталонным мастером психологически выверенной прозы, чтобы ухитриться казаться при жизни и очень современным автором, и живым классиком, чтобы покорять ценителей изяществом своего стиля, а в итоге...

А в итоге обрести бессмертие прежде всего как автор историй из жизни привидений. Который еще и рискует быть спутанным с неким Монтегю Джеймсом, в основном о привидениях и повествовавшем...

И вот тот Джеймс все же более загадочен и пугающ. Этот же следит в первую очередь за изяществом стиля, наслаждается описанием пейзажей. И уж коли берется описывать дом с привидениями, то про сам дом будет рассказано так обстоятельно, что читателю порой захочется воскликнуть «Да где же уже эти обещанные в названии чертовы привидения!». Ну вот ему останется лишь утешаться тем, что приобщился к творчеству такого вот изысканного джентльмена и великолепного стилиста...

Вроде как в СССР фэнтези не было, даже тот же «Хоббит» проник к нам в облике сказки. Но что-то подобное читателям требовалось, не все же про приключения полярников и геологов читать...

И вот к услугам юных читателей были авторы вроде Клары Моисеевой, которые, с одной стороны занимались популяризацией исторических знаний, а с другой — умудрялись сочинять вполне себе фэнтезийные по духу истории, только без магии...

Допустим, перед нами книга о саках, степных кочевниках, родственных скифам. Скудны о них сведения, если не считать данные, полученные археологами. Поэтому можно придерживаться рамок достоверности в плане изображения материальной культуры и погребальных обычаев, а вот всякие там приключения, любовные истории, козни злодеев и подвиги героев можно описывать так, что в плане романтики сплошной восторг. Сюжетец тут таков, что сценаристы из Болливуда одобрили бы...

Еще одна забавная стоктоновская безделушка, которую любят включать в антологии о призраках, чтобы мрачные истории разбавлять смешными...

Суть рассказа в том, что призрак сельского ловеласа столетней давности, этакого типичного бесполезного сквайра с чуть красноватым носом, весьма туповатого, но считающего себя неотразимым в глазам провинциальных простушек...

Вот этот самый призрак начинает строить глазки дамам из викторианской эпохи, не понимая, что на смену прежним веселым временам, когда иные премьер-министры управляли страной, так не разу и не протрезвев за весь срок нахождения в должности, пришли времена несравненной добропорядочности и высокой нравственности...

По идее, нас должно ожидать в этой книге волшебство. Потому как именно это рассчитываешь получить от детской сказки, главные герои которой нашли на чердаке своего дома таинственную дверь и проникли в некий параллельный мир...

Только вот этот волшебный мир оказался гигантским, практически бесконечным чердаком со всеми вытекающими из этого последствиями...

Лучшее, что на нем есть, если сие можно таковым назвать хотя бы условно и приблизительно — это танцующие крысы. А так то, пыль, пыль, пыль, столько много пыли, что не удивишься, если в ней заведется какой-то местный Шаи-Хулуд. И все чудеса такие же пыльные, затхлые, засохшие и довольно противные...

Пыльные эльфы, чернильные черти, племена кукол вуду, утыканных иглами и прочие создания. Агрессивные и постоянно стремящиеся убить юных чердакопроходцев. Обитают они посреди завалов того самого хлама, которым люди набивают чердаки. Старые пишущие машинки, сломанные часы, альбомы с поблекшими фотографиями, ненужные игрушки...

Как по мне, так прочитавший эту весьма толстую и унылую книгу ребенок рискует словить первую в жизни депрессию....