«Московские сторожевые» — это не еще одна байка про вредную ведьму, как можно судить по аннотации, хотя бы потому что ведьма здесь не одна, а их целый коллектив, а место действия – современная Москва. Интрига книги довольно заезжена – на сотрудников ведьминской организации начинают нападать некие темные личности, и главной героине Лике-Лиле вместе с подругами необходимо найти охотников на ведьм. В общем, схема жизни Джека-Потрошителя никогда не устанет волновать умы писателей, как начинающих, так и матерых. Помимо поисков маньяков-ведьмоненавистников главные герои занимаются еще одним важным сюжетным действом….они живут. Скелет книги держится на слабенькой детективной линии, вокруг которой автор наматывает клубок биографических фактов (главных, второстепенных, третьестепенных персонажей), паутину из элементов магической вселенной и женской трепотни обо все и ни о чем одновременно. Под этим грузом детективная линия неизбежно провисает где-то в середине, и мне как читателю становится скучновато. К концу книги правда сюжет натягивается и интрига опять появляется, но осадочек скуки все-таки остался. Как ремарка в пересказе друзьям – «а в середине я заснул».

К плюсам книги можно отнести отлично прописанный мир. Мир у Романовской получился действительно уникальный, по-настоящему магический и очень уютный. Мне он понравился даже больше чем мир Дозоров Лукьяненко, с той разницей, что в мире Романовской пожить хочется, а в мире Дозоров – страшновато. Мир ведьм производит очень положительное впечатление, здесь добро мелят на ручной кофемолке и сеют по ветру, крылатые кошки вьют гнезда в люстрах, в лесах водятся странные звери кОты, Фонтанщики вылавливают монетки-на-удачу и исполняют загаданные желания, самые талантливые дети рождаются от апельсинок, а за всеми простыми людьми приглядывают Большие… кхм… Сестры, которые (если успеют) всегда помогут и уберегут от беды. Другое дело, что взгляд на беду и счастье у ведьм и обычных людей не всегда совпадает. Можно сделать счастье чужому незнакомому человеку походя, «во время обхода», не особенно разбираясь в хитросплетениях его судьбы? Или это дареное счастье превратится в наказание, так что одаренный света белого не взвидит и будет проклинать одарившую? Именно эта поднятая проблема «дареного счастья» понравилась больше всего. Как знаменитое у Стругацких «Счастье всем даром, и пусть никто не уйдет обиженным». А ведь все равно выстроится очередь обиженных с претензиями, которым счастья недодали. Одно дело, когда нас болезных благодатью Бог одаривает (Бог большой — ему видней), а другое дело, когда сосед из первого подъезда. Этому соседу можно и наподдать за благодать, которая по вкусу не пришлась. Вот Романовская и вертит проблему «счастья нахаляву» как кубик-рубик, складывает ее и так и сяк с разных сторон, с одной вроде сошлось в плюс, а с другой минус вылез.

Еще одним неоспоримым достоинством книги являются живые некартонные герои. Они действительно настоящие женщины и мужчины, со своими проблемами, радостями и тараканами в головах. И хотя порой описания биографических и эмоциональных особенностей персонажей избыточны (кто с кем, в каком платье и каком …дцатом году на балу танцевал и по-французски говаривал), но столетние ведьмы Романовской действительно выглядят на свой возраст. Не внешне разумеется, а психологически. И пусть ведьмы и после третьей молодости порой ведут себя очень по-женски эмоционально и нелогично, но не возникает ассоциаций с тысячелетними эльфами-вампирами с комплексами пубертатных подростков. Не буду останавливаться на конкретных персонажах, их в книге действительно очень много, хотя у каждого есть свои интересные особенности характера. Больше всех понравился второстепенный герой Гунечка, затюканный колдунский ученик. У авторов женщин удивительно хорошо получаются образы подобных мальчиков – хрупких, надломленных, замкнутых, с кучей психологических проблем. Квинтэссенция сиротинки Ванечки, погибающего под железной пятой матриархата, которого «селедочной мордой в харю ни за что тыкали». И тем приятнее наблюдать, когда в этих подмороженных жизнью растениях появляется стремление бороться.

Теперь поговорим о недостатках романа. А они (на мой субъективный вкус) имеются. Во-первых, очень женский сумбурный стиль изложения с перескакиванием с одного на другое, и изобилием многоточий в тексте (которые по теории литературы кстати должны сигнализировать о незаконченности мысли, а в большом количестве создают впечатление, что главная героиня вообще не способна мыслить логическими последовательными конструкциями, а мир воспринимает обрывками). Огромное количество пустых диалогов – «кухонных, бабских разговоров», которые в середине книги просто забивают сюжетную линию, как бурьян огородную грядку. Я нормально отношусь к уменьшительно-ласкательным суффиксам, но после энного повторения слово «тварюшка» начало вызывать отвращение. При этом автор в целом хорошо владеет русским языком и умело строит метафоры, меня, например, восхитило сравнение пейзажа зимнего леса во время снегопада с взглядом сквозь стакан с выпитым кефиром. И душу грело огромное количество исторических аллюзий в романе, которые герои упоминают вскользь в воспоминаниях. Но избыточность портит общее впечатление.

Во-вторых, отсутствует четкое противопоставление антагонистов и протагонистов. Никто не требует от автора проводить границу между Мордором и Широм, но зачем обелять отрицательных персонажей, сначала тыкать в них пальцем – вон негодяй!, а потом задумчиво пояснять — а может он не негодяй вовсе, а нормальный человек. Есть мерзавец и убийца Андрюшенька (sic! именно такой уменьшительно-ласкательный!),

И вот глядит на него главная героиня и думает, «ах какой мужчина, вот бы мне такого…». Или стерва Сонечка, И, конечно, венец сюжета по имени Артем. И сидит бедный читатель в недоумении, получается, что нужно симпатизировать убийце и уважать садистку, потому что ведьмы их в свой круг приняли. А я не хочу негодяям сочувствовать, мне принципы не позволяют. Негодяи должны быть наказаны, а не вознаграждены за свое негодяйство. И ведьмам, которые с негодяями сотрудничают, я тоже сопереживать не буду. Может, эти ведьмы только притворяются крестными феями, ратующими за добро и справедливость, а на самом деле живут по тому же Дарвиновскому принципу «а ты хоть и магл, но крутой, бомбу заложил, человека зарезал – мы тебя в свой круг берем и как равного уважаем, чтобы ты на нас не наезжал». А добро, смолотое на кофемолке да развеянное по ветру – это только опиум для остального жалкого магловского народа, к магии неспособного и занимающего низшую ступень эволюции. Пришли могущественные ведьмы и раздали юродивым счастья из жалости, как бездомным собакам кости побросали. Такой вот смысловой парадокс родился в развязке романа. И из очень позитивного фантазийного мира крестных фей и очеловеченных ангелов-хранителей начал проступать оскал магического капитализма, где чудо можно выгодно продать, добро идет бонусом к производственному плану благодеяний, а зло вообще могут подвести под понятие «компенсация за причиненные магией неудобства».

Итог вышесказанному хочется подвести такой: книга очень женская, мальчикам может не понравится из-за стиля написания. Но мысли в книге изложены интересные. Если выйдет продолжение, постараюсь прочитать, потому что очень хочется узнать больше про данный удивительный мир.

Решила начать знакомство с творчеством Кея с «Тиганы», хотя многие и считают ее самым слабым произведением автора. Как оказалось, Кея читать стоит, пишет он хорошо. Первое впечатление после прочтения — если бы подобный роман написала женщина, «Тигану» бы заклеймили «женским романом», а авторшу обвинили в незнании суровой мужской психологии настоящих воинов. Но нет, вот перед нами сентиментальный мужской роман. Странное сочетание в современной фентези, не так ли? Впрочем, стоит разобраться поподробнее.

Во-первых, тягучий тяжеловесный стиль текста напоминает скорее пафосную балладу в прозе, чем приключенческий роман. «Тигану» приходится жевать как тянучку, увязая в каждой ее странице. Язык романа хорош, но в каких нагромождениях автор его использует! И это вовсе не означает, что Кей злоупотребляет нудными описаниями природы, как раз наоборот. Сквозь книгу приходилось прорываться с боем, с трудом вытягивая ариаднину нить сюжета, пытаясь не утонуть в описаниях «чуйств» ВСЕХ героев. Это замечательно, что автор старается открыть нам внутренний мир персонажей, но описаний эмоций слишком много. Фразы типа «он посмотрел на Баэрда (Аллесана, Катриану и т.п.) и увидел на лице последнего странное выражение, которое он не смог сейчас понять, но позже назвал бы печатью глубокой печали» встречаются постоянно. После энной подобной закрученной конструкции неизменно возникает мысль «О боги Ладони, зачем растекаться мыслию по древу?! Ведь можно просто сказать, он был печален!». Из-за постоянного авторского копания в переживаниях героев (кто, как, на кого посмотрел, что о нем подумал в каждый конкретный момент времени) эти самые эмоции блекнут и нивелируются. Устаешь сопереживать тем, кто каждую минуту размышляет о своих страданиях.

Во-вторых, герои сильны, но не все. Наверно, автор рассчитывал, что судьбы борцов за родину вызовут самый живой отклик в сердцах читателей. А вышло все наоборот. Больше всех понравились истории «предательницы» Дианоры и тирана Брандина. Они живые, страстные, многогранные характеры, они преодолевают препятствия и решают проблемы, внутренние и внешние. Они раскрываются перед нами на протяжении сюжета (Брандин – через жесты, Дианора – через внутренние размышления). Впечатлил характер отрицательного героя Альберико – вот действительно тщеславный злой человек. Читать про его зверства во имя собственных низменных целей было неприятно, но он живой и сильный персонаж! Чего не скажешь о принце и кучке его тиганских партизан. Образ Алессан показался блеклым и невыразительным: свирель, голубое вино и меланхоличный взгляд поэта вдаль. Принц плетет сложносочиненные интриги против тиранов, но нет в нем страсти и пламени настоящего борца за свободу. Он тень человека, как Тигана – тень настоящей страны. Баэрд – почти копия Алессана. Девин – почти копия Баэрда и Алессана, за исключением подростковой зацикленности на сексе и собственной значимости. (Зачем нам ряд характеров-близнецов в пределах текста? Главному протагонисту нужны были союзники? Но зачем их размножать клонированием?) К тому же все эти воины за правое дело абсолютно одинаково разговаривают высоким штилем. Суровые бородатые дяденьки, которые двадцать лет по чердакам и трущобам готовят кровавое восстание угнетенного народа «обмениваются застенчивыми улыбками, нежно смотрят друг на друга, изысканно объясняются в любви до гроба». Нет, вы не подумайте, они не из «этих», которым параллелен фрейдисткий инстинкт размножения. Они скорее напоминают неуверенных подростков из высшего общества, которые с изящными манерами и подчеркнуто суровыми лицами играют в войнушку. А бороды и мечи для солидности нацепили. В конце романа порадовала Катриана, в которой автор воплотил идею «стыда за трусость отца и стремление совершить подвиг». Надеялась на развитие Сандре, но его образ на протяжении сюжета скромно шатался за спинами принце-клонов. А жаль, интересный мужик ведь намечался. В целом, приступая к главам про партизан, постоянно подавляла желания читать по диагонали похождения Алессана и его команды.

В-третьих, сюжетная задумка про «страну, которой нет на карте» замечательная. Интрига в романе поддерживается, в сложную подготовку протагонистов к тайной революции можно поверить, а можно раскритиковать с политической точки зрения – в зависимости от степени романтизма читающего. Не понравилось стремление автора дотянуть всех «хороших» персонажей до конца и переженить, некоторые удивительные спасения смотрелись дико.

Многостраничный сюжетный ход с Ходоками и тайной магией Ладони показался большим и толстым ружьем, которое в конце выстрелило слишком тихо для своего калибра. Понравилось, что автор в отличие от многих-многих современных писателей не слил финал – последние 20 процентов текста читались на одном дыхании.

Именно в силу всех этих «но» в процессе чтения постоянно хотелось снизить оценку. Но ставлю «девятку» истории Дианоры, Брандина и Руна – они это действительно заслужили. Тот случай, когда второстепенные актеры переиграли солистов и вытянули пьесу.

«Пасынки» написаны давно – аж в 1996 году, но больше всего ассоциаций вызвали с более поздним произведением Дяченко «Долина совести». И там и там авторы используют один тип фантдопущения – способность влиять на психику других людей. Подобный фантастический прием не слишком распространен, обычно авторы предпочитают менять мир внешний (бластеры, машины времени, кольца всевластья), а не внутренний мир человека, но тем интереснее читать про подобные фантастические эксперименты над психикой. Мир Олди (в отличие от мира «Долины совести»), не сосредотачивается только на возможности психологического воровства. Здесь поднимаются и вопросы христианской веры, герои размышляют о рае и аде, мере искупления грехов, с необычной стороны показан образ дьявола, который не обеляется в глазах читателя (чем частенько грешат те, кто берется за религиозную тематику), но представляется существом, испытывающим определенные эмоции по отношению к своей «работе». Дети Самуила – тоже живые интересные персонажи. В силу того, что героев в книге много, их судьбы и характеры часто описаны довольно схематично, нет постепенного проникновения в душу и разум героев, авторы просто дают им высказаться, и каждый персонаж от Марты до усача-гайдука из свиты князя Лентовского рассказывает «как он до такой жизни докатился». Но эта схематичность отнюдь не делает героев картонными. Этим и поразительны Олди – они умеют одним-двумя предложениями создать выпуклый образ даже проходного второстепенного персонажа, будь то брат Игнатий, или дед-язычник, который епископу рассказывает о «дочерях Христа».

Сюжет романа тоже закручен лихо, ружья, развешанные по стенам, периодически стреляют, место действия постоянно меняется с корчмы на венский двор, потом на темный лес, с леса на погост и так далее, предсказать, чем кончится история невозможно. Не роман, а находка для любителей экшена и боевика, если конечно вас не смущает серьезная идейная основа.

Ну и конечно, фирменный язык Олди. Вкусный, сочный, образный.

Вердикт: однозначно читать.

Почти Оффтоп: Для меня книги Олди – это как антибиотик от современной худлитературы, в которой сейчас господствует «легкое чтиво» во всех проявлениях. Легкость в прочтении – примитивный язык, легкость в идеях – чтобы мозг не напрягался, легкость, даже легковесность персонажей – ходячие картонные фигурки. Книги сейчас читаются легко, не зря один из самых популярных комплиментов понравившейся фантастической книжке – «лекарство от депрессии, доза позитива». И выстроились на полках книжных магазинов витаминки в веселеньких обложках — их можно кушать пачками, по две-три в день, пока серия не подойдет к концу и ты не возьмешь следующую, такую же на вкус и цвет как предыдущая. А у Олди не витаминки, у Олди – антибиотики. Такие мощные по идеям, по качеству языка, по выверенному сюжету, что приняв томик на грудь, долго не можешь отойти от их воздействия. Размышляешь над отдельными авторскими мыслями, образами героев. А иногда и вовсе ловишь себя на побочных эффектах, когда в речи начинают проскальзывать цитаты. И кушать книги Олди как и любые антибиотики горстями как-то не получается. Их надо медленно и вдумчиво потреблять по одной, как противоядие от косноязычия, духовной тупости, равнодушия. Я вот «Пасынков» прочитала и поняла, что что-то в книге осталось за гранью понимания. И это хорошо – значит, буду перечитывать!

Сложно оценить такой неформатный роман. Вроде после прочтения и тапком кинуть в автора хочется, но понимаешь, что это субъективное мнение «за что ж вы, батенька, так людей не любите? Мы ведь еще ничего-ничего, не все еще в Ионычей мутировали поди…» Вот Данихнов не рекомендует читать роман женщинам. Наверное, я неправильная женщина, потому что роман мне понравился. Правда, частями. Особенно хороша первая часть, которая прямо-таки идейно вопиет к читателю «загляните в глаза чудовищ и узрите свое отражение! в крайнем случае, отражение соседа….» Первая часть впечатляет самой своей формой злой гротескной сатиры, хлесткими диалогами, динамично развивающейся сюжетной линией, когда с напряжением следишь за чередой бесчеловечных поступков Ионыча. И кажется, что черный вездеход не в город едет, а прямиком в ад направляется, сея зло и разрушение. Характеры тоже, безусловно, удались, они хоть и вызывают у читателя отвращение, но назвать их картонными язык не повернется. Особенно меня позабавил Федор, как он умело «гасит» вспышки злости Ионыча, лавируя между лестью, повторением слов собеседника и искажением фактов. Это ведь женский стиль поведения-подстраивания к мужчине деспоту! Так что главные герои представляют собой самую настоящую семейку из монстра-отчима, «доброй» мачехи и бедной Золушки. Зло, приспособленец и непротивленец злу, который это самое зло подстегивает. Иногда вызывали сомнения витиеватые монологи Катеньки. Для необразованного выкормыша фермы слишком складно и аргументировано она защищает Ионыча, Но в конце концов, тут все характеры ходячие гиперболы, что и ожидаешь от сатиры. Вторая часть в целом неплоха, и если в первой нам образы «мертвецов» показывают индивидуально, то во второй они уже сбиваются в стадную некромассу и выписывают сюжетные восьмерки по городу, демонстрируя торжество пьяного агрессивного бессознательного в полной красе. А третья часть вызвала искреннее недоумение, словно автор решил вытянуть отличную повесть до размеров романа, втиснув в нее лишних героев и лишнее «сюжетное время». Битвы уныло-комичных представителей силовых структур против теток с тентаклями напоминают уже «йумористическую фантастику», а не злободневную сатиру. Зачем? К чему? О чем? Посмешить читателя? Так автор нас и так изрядно рассмешил в первых частях своим глубоко философским «Подонки, совесть разбудили!», нам анимешное мельтешение с перебрасыванием гранат из рук в руки ни к чему.

К языку произведения придраться можно. А нужно ли? Честно признаться, «тишина противная как капли в нос» способна озадачить, наверное, даже матерого филолога. Это автор сюрреализм происходящего подчеркивает или просто прикалывается? Но на фоне замечательных диалогов Ионыча с Федором, бредовость некоторых метафор в описаниях автору можно простить. А за явные смысловые или прочие языковые ошибки глаз не зацепился.

Поэтому минусую за последнюю неудачную (на мой взгляд) часть и размазанный ровным слоем по этой самой части финал. И Оскара, Оскара вручить Ионычу за победу в номинации «Самый злобный отрицательный герой года»!