облако тэгов
Сегодня — День российской печати. Тринадцать лет я был журналистом, работал в одной весьма известной московской газете... Мда.
По этому поводу — мой рассказ "День идиота". Фантастика, конечно же, но кое-что списано с натуры.
ДЕНЬ ИДИОТА
Работа журналиста очень похожа на работу ассенизатора – так же часто приходится иметь дело с дерьмом. Эта мысль всякий раз посещает меня, когда я переступаю порог родной редакции. Вот и сегодня утренняя планерка началась именно с этого знакомого до боли слова.
— Дерьмо! — сочно резюмировал Главный, просматривая очередной номер нашей газеты.
Он бегло просматривал статьи, и его круглое холеное лицо с бородкой «а-ля доктор Чехов» недовольно кривилось.
— За что я вам деньги плачу? Что это за говно? – презрительно изрекал он, тыкая пальчиком в очередную публикацию. – Примитив, убожество, никакой фантазии! Почему никто не написал о Витюше и его любви к мальчикам? Что значит – факты не подтвердились? Насрать мне на ваши факты! Сколько раз вам, уродам, повторять: факты – это то, что я вам говорю, а не то, что якобы есть в этой вашей гребаной реальности. Мне она параллельна, у меня своя есть, собственная. И у вас, уродов, тоже, раз вы на меня работаете. Сочиняйте, врите, из своей задницы доставайте – мне все равно. Но чтобы статья была!
Главный грозно посмотрел нас, и мы дружно втянули головы в плечи. Сейчас начнется раздача люлей... И не ошиблись.
— Где дежурный по новостям? – гремел шеф. – Опять нажрался, скотина, проспаться не может? Штраф на пять тыщ! Чем вы вообще тут занимаетесь? Дрочите коллективно? Всех на хрен уволю!
Мы постарались стать еще более невидимыми: попадать под горячую руку шефа никому не хотелось. Подумаешь, напортачили, с кем не бывает! Это жизнь, детка, и все мы иногда косячим. Бывает! И что, теперь вообще ничего не делать? А деньги как зарабатывать?
Проорав еще минут пять, Главный успокаивается: дневной план по штрафам выполнен, можно приступать к нормальной работе. Что он и делает: быстро раздает ЦУ и сваливает на очередную тусовку. Шеф у нас, надо сказать, большой общественный деятель, вхож даже в высшие сферы... Пьет дорогой коньяк с помощниками и референтами Самого и треплется на разные либеральные темы. Это у нас модно сейчас – быть либералом. Не забывая, конечно, при этом про истинные государственные ценности и патриотизм. Впрочем, забыть не дадут: Третье управление бдит!
Пока шла планерка, я привычно рассматривал кабинет Главного. От скуки и чтобы немного скрасить минуты ожидания, пока нас, наконец, не отпустят. Тогда можно забежать в буфет и припасть к спасительному роднику под названием «Посольская особая». И утолить жажду.
О кабинете следует сказать особо. Стены его украшают головы лосей, кабанов, оленей и прочих милых лесных зверушек, самолично убиенных нашим Главным. Охотник он у нас, любит походить с ружьишком… А в предбаннике стоит на задних лапах целый медведь, заваленным им где-то в диких лесах Сибири… Он каждый год ездит охотиться, а потом угощает нас мясом диких кабанов, медведей и уток. Каждому достается по маленькому кусочку. Мы морщимся, давимся, плачем, но едим. А что делать!
Кстати, нас, журналистов, он тоже рассматривает как зверушек, которых нужно время от времен отстреливать. Стоит только заикнуться о небольшой прибавке к жалованью – сразу же следует точный выстрел: пшел нах, урод, на твое место других возьмем. И возьмут! Газета у нас популярная, работать хотят многие. Я не раз порывался уйти в более спокойное место, но всё оставался. Привык, знаете ли, а еще прикипел задом к родному стулу. К тому же много времени работа у меня не занимает – час-полтора от силы. Главное –вовремя сдать материал, а потом можно с чистой совестью отправиться в редакционный буфет… Люди мы, сами понимаете, творческие, и иногда так хочется расслабиться. Отдых наш обычно длится до глубокого вечера, потом все начинают расползаться. Те, кто самостоятельно перемещаться уже не может, засыпают прямо в редакции, на диванчике, заботливо для этих поставленном в углу. Там даже плед имеется. С одной стороны, это удобно – не нужно утром рано вставать и бежать на работу, но с другой… Неизбежно возникают семейные проблемы. Женам обычно не нравится, когда мужья не ночуют дома…
***
Сегодня я приполз на работу лишь к обеду – мог себе позволить после вчерашнего ударного труда. Пролистал на компе ленту новостей и собрался было что-то поделать, как ко мне подрулил Стас Баблов. Он отвечает у нас за информацию, и его хлеб — убийства, изнасилования, грабежи и прочие криминальные радости. Я сижу недалеко от его отдела и часто слышу звонкие, радостные голоса его сотрудников: «Где, вы говорите, нашли мертвое тело? А расчленёнка имеется? Как это – нет? Плохо, с нею было бы лучше…» Все правильно: чем больше трупов, тем интересне материал, ничто так не радует человека, как вид чужой смерти. «Кровь и сперма!» — любит повторять наш мудрый Стасик. Он со спокойным лицом и даже, кажется, с удовольствием рассматривает фото человеческих трупиков и лишь иногда замечает: «Картинка слабовата, крови мало. Что, нельзя было сделать крупнее? Ладно, ставим на первую полосу…»
— Ты слышал, — кивнул мне Стасик вместо приветствия, — что сказал шеф? Надо о Витюше написать. Иначе он с нас не слезет.
Я пожал плечами – само собой. Если шефу что-то втемяшится в голову – нипочем не выбьешь. Казалось бы, что ему этот Витюша, бывшая звезда «Секса на льду»? Давно отработанный материал. Но раз приказали… И тут до меня дошло: да ведь Витюша недавно пролез в Думу и теперь активно толкает закон о запрете секс-рекламы! Вон оно что! А реклама эта занимает чуть ли не половину нашей газетной площади, принося основной доход и немалые прибыли, и если она уменьшится… Все стало ясно.
— Что конкретно от меня требуется?
По опыту знал – лучше не тянуть. Как говорится, раньше сядешь, раньше выйдешь. И пойдешь в буфет пить водку.
— Витюша сегодня прессуху дает, — сказал Стасик – выступает против многоженства. Типа, гаремы — это враждебное влияние, надо бы запретить их.
Я хмыкнул:
— Ну да, половина мужиков у нас их уже имеет, а он только что проснулся.
— Тренд у него такой, — наставительно произнес Стасик, — возвращение к традиционным ценностям и исконным корням. Понял? Скоро мы все будем кафтаны и сарафаны с кокошниками носить...
Я представил себе Стасика в сарафане с кокошником и хмыкнул – не пойдет.
— Лучше косоворотки и лапти, — встряла в разговор Варенька, молодая сотрудница его отдела, — так будет прикольнее. А для девушек – чтобы платья в пол, как в фильмах про Наташу Ростову…
И мечтательно закатила глаза. Стасик скривился, как от зубной боли: Варенька была девушкой довольно глупой, хотя и весьма смазливой. Собственно, за смазливость ее и держали: если требовалось разговорить какого-нибудь мужика (скажем, депутата или замминистра), посылают только ее. Похлопает она своими длиннющими ресницами, глупенькие глазки выпучит, ротик от удивления откроет (ой, вы такой умный!) – и всё, клиент готов. Ножку еще чуть задерет (платья носит исключительно короткие), немного нагнется вперед, чтобы сиськи вывалились… Мужик слюни распустит, ничего уже не соображает, а она этим пользуется – нужные вопросы задает. Бесценная девушка!
— Хорошо, – кивнул я Стасику, — но я с Варькой пойду. Пусть она Витюшу отвлечет, а я в его комп влезу. Может, что-то интересное найду.
Стасик посмотрел на Вареньку, та привычно выкатила сиськи и сложила пухлые губы бантиком – как бы для поцелуя. Вышло очень даже секси.
— Витюша вроде бы больше по мальчикам, — с сомнением покачал головой Стасик. — Но ладно, бери. Но чтобы статья у меня была! На первую полосу!
Варечка прыснула:
— Я юбочку еще покороче надену, чтобы Витюшу соблазнить...
— И чулочки в сеточку, — подсказал я, — это сейчас самый писк, мужики прямо кончают при их виде. Правда, наш Витюша по иному профилю, но…
***
Через час мы уже сидели в машине и ехали на прессуху. Варечка надела свое самое короткое платье (еще с вырезом до пупа) и чулочки в сеточку — по моему совету. «Вельми секси!» — оценил я. Главное, чтобы Витюшу она отвлекла. Есть у меня один хитрый приборчик, чипсер называется, изделие наших китайских братьев. С его помощью я влезу в Витюшин комп. Посмотрим, что он там прячет...
Стасик, провожая нас, сказал:
— Сделаешь все нормально, тыщу тебе выпишу.
— Юаней? – уточнил я.
— Ну не долларов же! – скривился Стасик. – Ты бы еще про еврики вспомнил.
Действительно, кому они нужны, эти еврики, на них уже ничего не купишь. А тысяча юаней – очень даже хорошие деньги, ради них можно и постараться. Наконец мы добрались до пресс-центра. В холле было не протолкнуться: шли сразу три прессухи, и журналистов набилось, как сельдей в банку. Мы нашли наш зал и уселись в первом ряду. Варечка – чтобы ее лучше видели, а я – чтобы качать инфу. Радиус действия у чипсера, к сожалению, весьма ограниченный…
Витюща прибыл вовремя и весь из себя – в дорогущем ярко-синем блезере и белых штанах, над кармашком фирменной сорочки ненавязчиво золотилась вышивка — «ГД», государственный думец. Справа и слева от него встали два «шкафа» – в темно-васильковых френчах и широких галифе с лампасами, а на фуражках – темно-малиновые канты. Девятое охранное управление... Да, поднялся наш Витюша, раз такую ему честь оказали.
Прессуха началась: Витюша разливался соловьем – про традиционные ценности и всё прочее. Тут я вспомнил его предвыборный слоган: «Каждой бабе – по мужику». Да, молодец, хорошо тогда придумал. Одиноких женщин у нас много, и каждой хочется мужа. И чтобы ни с кем не делиться! Особенно с этими смазливыми муслимками, коих у нас теперь зело в стране богато... Отсюда, кстати, и гаремы. А русским бабам это обидно – почему они должны быть на вторых-третьих ролях? Вот на этом-то Витюша в Думу и въехал. И, похоже, решил действовать дальше в том же духе.
Я незаметно включил чипсер: что там у него в комме? Это фигня, это я уже видел, а вот это забавно: Витюша наш, оказывается, большой озорник! Но надо было подобраться поближе (радиус действия ограничен), а то картинка получится нечеткая. Стасик же любит фотки яркие и крупные, чтобы на всю полосу. Я кивнул Варе – давай, твой выход! Та сорвалась с места, подлетела к Витюще, заверещала: «Хочу задать вам вопрос…» И стала на него сиськами напирать. Витюша и рад был ее оттолкнуть, да нельзя – все видят и хихикают: интересно же! Витюша страдал, кривился, но терпел. «Шкафы» покосились на Вареньку, но ничего не сказали – все в порядке. Ну, лезет баба на мужика, пусть и на такого. Ничего, пусть терпит, раз уж за традиционные ценности. Я быстро подсел ближе к Витюше. Сейчас, еще немного…
— У него чипсер! – раздалось над самым моим ухом.
Я оглянулся – сцуко, это же Майкл, нюьсер из конкурирующей газетенки. Год назад я ловко обошел его с Лайлой, модной певичкой, сумел первым подобраться к ней и раскрыть, как у нас принято говорить, «все ее ужасные тайны и страшные секреты». Которые сам же и придумал. По согласованию с ней, естественно. Майклу тогда сильно влетело от хозяина – опередили! И он затаил на меня страшную обиду.
И не то чтобы чипсеры были у нас запрещены… Нет, можно, но не со всеми. А Витюша теперь депутат, человек государственный, за подобное могут и по морде лица... Я не стал дожидаться, когда «шкафы» отреагируют на вопль Майка, рванулся к двери, а бегать я умею... Однако уйти мне не дали – откуда ни возьмись, появился третий «шкаф», схватил меня за ворот рубахи. Ага, щаззз! Нырнул под руку, и слабо пришитый воротник остался в руках «шкафа». А я благополучно вылетел в холл. Повезло — при всех бить меня не станут. Если бы поймали и где-то зажали, тогда да, вломили бы, а так…
Я затаился, замер, а затем осторожно двинулся к выходу. Варьки в машине не было – очевидно, ее задержали. Но ничего, на нее компромата нет (не то, что на меня), и мордовать ее точно не будут – женщин не положено. Ну, полапают чуток, не беда, наоборот, ей будет даже в удовольствие. Она у нас секси и мужиков любит, особенно брутальных. Я помню, как Варенька млела, когда нас перед одной важной прессухой поставили в известную позу и шарили во всех дырках – спрятанные чипсеры искали. Я морщился и терпел, а она лишь постанывала — поглубже, пожалуйста. Вот извращенка-то! Хотя, с другой стороны...
В машине я быстро пролистал, что удалось надыбать. Впечатлился, даже очень. Среди Витюшиных контактов нашел знакомую физиономию г-на Мо-ева, министра наших природных ископаемых. Однако! Не последний человек в правительстве, его даже в премьеры одно время прочили… Как по мне, так это было очень правильно: Димон наш совсем уже старый стал, не пашет. Хотя и верный он конь, но уже не торт, как говорится. А г-н Мо-ев — молод, энергичен и вхож в ближний круг Самого. Конечно, ничего особенного в таких контактах, не было – мало ли кто с кем по делу общается, но, учитывая некоторые обстоятельства… В общем, я подумал и набрал один номер.
На экране возникло сердитое лицо Сан Саныча, старшего майора госбеза. Видимо, я отвлек его от какого-то важного разговора. Но ничего – дело тут государственное. Кроме него, больше мне обратиться было не к кому. И сколько раз он меня уже выручал! Не просто так, конечно же, взамен кое-какой инфы... А что вы хотите? Не мы такие, жизнь такая.
— Ну? – строго спросил Сан Саныч. – Опять влип?
Я изложил суть дела и показал картинки. Сан Саныч помолчал, а затем задал один-единственный вопрос:
— У кого еще есть?
— Ни у кого, — честно ответил я (врать – себе дороже), — только у меня и у Витюши.
— Жди, — бросил Сан Саныч и отключился.
Вот за что уважаю госбезников – так это за краткость. Ни слова лишнего, ни жеста. Он решит вопрос, я уверен, причем не только мой, но и Витюши тоже. Мобила снова запищала, появился Сан Саныч, еще более озабоченный.
— У редакции встанешь в переулке, сиди и жди. К тебе подойдут. Отдашь им чипсер и забудешь про всё. Понял?
— Да, — кивнул я. – Только… Чипсер-то денег стоит, и за работу мне тыщу юаней обещали.
— А сколько стоит твоя шкура? – прищурился Сан Саныч.
— Ладно-ладно, — примирительно произнес я, — шучу.
— То-то же, — снисходительно сказал Сан Саныч, — и не болтай лишнего. В редакции скажешь, что на тебя напали охранники Витюши, отделали по полной и чипсер отобрали. А для правдивости мои парни тебе пару фингалов поставят. Чтобы натурально было.
Я поморщился – опять будут бить, но что делать – работа!
— За наводку на Витюшу тебе спасибо, — смягчился Сан Саныч, — мы давно подозревали, что он лишнее в своем компе носит. Теперь отучим. Я позже тебе денег выпишу, за чипсер и страдания, будешь доволен.
Не буду описывать, как меня били, но следы на лице остались заметные. В разодранной рубахе, с синяками я ввалился в родную редакцию. И сразу же направился в буфет – зализывать раны.
— Двести «Посольской», — сказал я буфетчице Людочке и кинул на стойку банкноту.
Та посмотрела на меня и оставила целую бутылку. Правильно, чтобы два раза не ходить. Я сел за стол и стал наливаться. Ко мне подходили – все уже знали про постигшее меня несчастье. Кто-то злорадствовал (добегался-таки!), кто-то просто сочувствовал. Последних было больше, и это не могло не радовать. Через полчаса ко мне присоединилась Варюша – ее отпустили. И даже не били. Подошел Стасик, недовольно скривился и сказал, что денег мне не даст – раз нет статьи. Я махнул рукой – наплевать. Заглянул и шеф – посмотрел и зло прошипел: «Идиот! Такой материал могли бы сделать! Бомба!»
Я не стал спрашивать, откуда он узнал про содержимое Витюшиного комма, но кивнул: верно, идиот. Зато живой. А это по-всякому лучше, чем быть мертвым умником. Потом мы долго сидели с Варькой, пили «Посольскую» и пели старинные русские песни — про славное море, священный Байкал и ямщика, замерзающего в степи. В строгом соответствии с последними государственными тенденциями.
Чуть позже Варенька заботливо укрыла меня на диванчике пледом и легла рядом. Тоже устала, бедненькая. Славный она все-таки человек… За окном шуршал дождь, под боком сонно сопела Варенька, и мне было хорошо. Так и закончился мой день. День идиота.