Когда я прочитал эту книгу в первый раз, несколько дней ходил под ее впечатлением, словно во сне. Я перечитывал ее бесконечное количество, я представлял ее в действии, на экране, но вторая часть вообще выходит из каких либо рамок. Я пытался найти ключи к этой повести, но это невозможно; точно так же, как невозможно найти ключи к Сальвадору Дали. Он и Шекли два величайших сюреалиста нашей планеты. Источник их вдохновения лежит вне пределов разума. К своему стыду «Корпорацию Бессмертие» прочитал только сегодня и увидел наконец параллели — Шекли проходится по темам несколько раз. Если подход к обмену разумов в Корпорации весьма серьезен и даже драматичен, то в Обмене он уже фейерверк курьезов, фонтаны юмора. То есть он предлагает в принципе на любое действие взглянуть с нескольких сторон, ведь недаром жизнь называют трагикомедией, и комедия и трагедия одновременно прослеживается в любом событии. Хотя драмы хоть отбавляй. И вообще его рассказы в совокупности представляют одно общее повествование о человеческом разуме и о человеке, и дело не в том, что он выворачивает наизнанку наши же понятия, а в том, что дает несколько позиций для рассмотрения их.

Этот невообразимый Шекли! Легкий, утонченный, многогранный, более того, каждая грань отточена и вводит в восхищение. Неуловимый Шекли. Неуловимый по ряду причин.

Что будет, если... Таков принцип фантастики. Что будет, если человеческое дитя попадет к инопланетянам? Вот так родился «Маугли» Стругацких в повести «Малыш». Или как будет выглядеть для человека «Пикник на обочине» инопланетян, каким он представляется муравьям от пикника людей? Стругацких легко приводить в пример, они, их мысли близки нам. Америка 50-х, наивысший пик его деятельности нам несколько непонятна уже, но лично я многое принимаю из его рассказов чувствами, если мне и не понятна логически необходимость создавать страж-птицы. Но верю, что для Америки это становится серьезной проблемой. Вот он, Шекли, антимилитарист, если судить по некоторым рассказам, и вроде его жизненная позиция обрисовывается в его искрометных рассказах, и мое сознание вносит Шекли в определенный каталог моих определений. И вдруг через рассказ он представляет ту же грань человеческой психики в другом ракурсе, и уже непонятно, а он действительно такой пацифист, каким я себе его нарисовал? А еще через рассказ открывает еще одну грань, и наступает просто удивление, вперемешку с восхищением, ибо рассказы его столь отточены, столь неожиданны, парадоксальны и легки для восприятия, что не восхищаться им невозможно. Никакого «а что будет, если...» — речь не идет о технических достижениях, речь идет только о человеческой психике, сознании, «как она воспримет данный выверт»? А вот так! Его просто не к чему привязать! Он где-то в небесах, поражает своими красками, подобно радуге, но сказать, вот он, вот здесь, в этом конкретно месте невозможно. Путано получается. (( Шекли подобно хирургу скальпелем иронии легко разрезает человеческое сознание. Нет непреложных истин, которые являлись бы базовой платформой для человека. Его, человеческое сознание подвешено в космосе хаоса и легко уязвимо со всех сторон, любое убеждение легко можно превратить в оружие и Шекли описывает это легко и остроумно. Словно наблюдатель над человеческим сознанием, разумом, душой, — и наблюдатель со стороны. Причем не нависший внешней угрозой, а доброжелательный и ироничный. Если бы я был представителем иной цивилизации, способной на гораздо большее, если бы передо мной стояла цель поднять планку сознания землян до абсолютно непонятного на данном этапе уровня, я бы внедрил именно Шекли. Человека, который показывает, что стереотипы это всего лишь стереотипы. Дело не в пресловутом Добре и Зле; дело в их восприятии. Можно принимать Добро и Зло на средневековом уровне, и стать инквизиторами. Можно дойти до стадии нынешней и попросту отвергать эти понятия. Стать атеистами. Но от этого Добро и Зло не исчезнет, и неизвестно, как завтра мы будем воспринимать их? Нет ничего статического, меняются взгляды, меняется и отношение, меняется и сознание, и уровень восприятия. Мне кажется вот это и показывает Шекли. Опять неуловимый. А Мятеж Шлюпки, как и все другие действительно великолепный рассказ.)))

«Всегда отыщется недоучки, которые не могут пройти мимо старой машины, чтобы не сунуть в нее свой нос». В другом переводе звучало как — глупцы, у которых чешутся руки.

Возможно с точки зрения значимости, идей, открытия и даже откровения этот рассказ вроде уступает тому же Призраку 5. Но право же, требовать от автора, чтобы каждый его новый рассказ был еще лучше, еще значимей чем предыдущий.... это и значит быть тем самым Арнольдом. Который в своей жизнерадостной жажде обогащения не способен видеть последствия своих действий. И расхлебывать все приходится его компаньону Грегори. Шекли набрел на эту удивительную парочку характеров и в этом рассказе просто приглашает улыбнуться над очередной безвыходной ситуацией. Ведь порой именно это и требуется, — просто улыбнуться. Без всякого глубочайшего смысла. Так стоит ли предъявлять ему за это требования? Требует ли воображаемый парадокс непременного своего логического завершения, хеппи энда? И не превратится ли он тогда в обыкновенное занудство морализма? А может все таки и в этом рассказе есть глубинный смысл? Например, что наша логика мышления взращена на стандартных формулировках, — мораль сей басни такова.... Мы из всего стараемся извлечь мораль, как форму наивысшей мудрости, и наступаем на одни и те же грабли до бесконечности. Из этого можно устраивать трагедии, что мы и делаем, но можно и улыбнуться и смеяться. Что по сути и делает Шекли, показывая во всем цикле этих рассказов про незадачливых компаньонов, как они наступают на грабли по имени старьевщик Джо, но выводов не делают. Потому что всегда найдутся глупцы, у которых чешутся руки....

Вообще-то наверно нет больше такого человека на планете, который с легкостью смешивает любые формы, выворачивает абстракцию до степени реальности и наоборот, любую реальность превращает в абстракцию. Причем не просто легко, а заразительно весело. Так всему миру предстал Ворчучело — монстр из детских страхов, воплотившийся в реальность. По сути все фантасты заняты тем, что абстрактные, либо вымышленные понятия притягивают к реальности и предлагают решать возникающие при этом задачи. А что будет, если....? Если оживет монстр из детских снов? Как можно с ним справиться? И насколько же гениален ответ! Детские страхи можно победить только детским оружием. Например водяным пистолетом. И уж с помощью одеяла точно. Причем если пытаться серьезно ответить на этот вопрос, то понадобятся исписать целые тома, разобрать по косточкам человеческую психологию, историю, религии, науки, но ответ попросту ускользнет и потеряется в этих томах. Ибо мы не ответим, что такое человек во всех своих взаимосвязях с космосом, Вселенной, природой, и т.д. Недаром и появился рассказ «Верный вопрос». Воистину Шекли гений парадоксального подхода к человеку и в его рассказах весьма разумно дается подсказка — человече, не стоит так серьезно относиться к себе, иначе постигнет безумие. Твой мозг породит таких чудовищ, что они просто сгрызут тебя и самоирония лучший способ пройти по трясине своих страхов и не увязнуть в них.

Альфред Бестер.

Неизвестный гений прошлого века.

То был Золотой Век, время накала страстей и приключений, бурной жизни и трудной смерти… но никто этого не замечал. То была пора разбоя и воровства, культуры и порока, столетие крайностей и извращений… но никто его не любил.

Впрочем такое можно сказать о любом веке, — они Золотые, если отодвинуты от нас в далекое прошлое или в будущее, они видятся нам Золотыми, ибо личные трагедии, неприятности и переживания растворяются в веках, оставляя нам образы людей как бы лишенных повседневных забот и разочарований.

То был Золотой Век…. Так начинается этот удивительный роман или вернее повесть по формату и действительно роман по содержанию. Он и до сих пор будоражит сознание абсолютной несхожестью с любым фантастическим романом, его концовка приводит в ступор не сколько своей нетривиальностью, как совершенно немыслимым финалом. И даже больше, — вызывает раздражение, несогласие с автором, который не захотел сделать хеппи-энд, чтобы как все, чтобы на душе у читателя осталось то внутреннее благодушие, которое настает по прочтении любого романа. Враги повержены, любовь обретена, правда восторжествовала. Но этого нет! И даже нет противоположного, — герой повержен, злодеи торжествуют, что делали бы писатели, пытаясь быть оригинальными, но не делают, зная вкус читателей. Что за детектив, если в нем не назван и не наказан убийца? Что за роман, если в нем главного героя не ждет награда за его злоключения? Позвольте вам представить «Тигр! Тигр!» Альфреда Бестера.

В тридцатых годах в Америке зародился новый жанр фантастического повествования, — сжатый до неимоверности, лаконичный, но яркий, в котором миры открываются мимоходом, в действии, и главное правило которого, — динамичность сюжета. Это было начало Нового века, пока еще не Золотого, ибо он еще не ушел в прекрасное прошлое. Это был Новый век скоростей, и каждый автор сам задавал скорость своему произведению. В этом и заключается и прелесть и маленькая хитрость, — когда на большой скорости смотришь на пейзаж за окном, то успеваешь восхититься прелестью ландшафта, его красками, но не успеваешь увидеть некую неухоженность, что особо присуща нашим просторам. Так век автомобильных скоростей изменил наше восприятие, который фантасты прошлого столетия еще более увеличили в своих произведениях, пытаясь заглянуть еще дальше, в будущее, в Золотой век. Только ли в Америке? «Вперед, читатель, вперед!» — постоянно подталкивает Булгаков своих читателей, что особенно трудно, ибо Золотой стиль неторопливого, вдумчивого изложения, вглядывание в душу героя, его переживания, его мысли, еще не окончился в России. Но на дворе уже двадцатый век, век скоростей.

Представление о фантастике складывается у нас с представлением об Утопии. Золотой Век, — это когда все счастливы, когда социальные несправедливости не сотрясают больше человечество войнами, голодом, и только преодоление природных катаклизмов становится наиважнейшей задачей. И конечно приключения в космосе, на далеких планетах, соприкосновение с другими цивилизациями. Одним словом мы, но спокойные, уверенные в себе, честные и справедливые, ищем приключений, контактов; восстанавливаем в других мирах наше понимание «справедливости»)))) в полной уверенности в своей «правильности», — таким хотели видеть фантастическое будущее в нашей стране. И вдруг совершенно иной подход к пониманию человека, — только внутренний зуд, крайние и трагические обстоятельства заставят человека двигаться вперед. Но это уже о самом мировоззрении двух разных систем, а мы последуем за Бестером, за его героем.

….То был век чудовищ, выродков и гротеска. Весь мир разлетелся, как карточный домик, и дрожал на грани взрыва, который изменит человека и сделает его хозяином вселенной. На фоне этого бурлящего столетия и началась история мести Гулливера Фойла.

Гулливер Фойл, помощник механика 3 го класса, тридцатилетний, тупой и грубый, сто семьдесят дней дрейфовал в космосе. Гулливер Фойл – смазчик, уборщик, грузчик, слишком легкомысленный, чтобы почувствовать горе, слишком сонный, чтобы изведать радость, слишком пустой для дружбы, слишком ленивый для любви. Летаргические контуры его характера видны из архива Торгового Флота:

«Фойл Гулливер Образование ……. никакого Навыки ………… никаких Достоинства ……. никаких Рекомендации …… никаких Краткая характеристика: физически сильный. Интеллектуальный потенциал подавлен отсутствием целей. Типичный Средний Человек. Не рекомендуется для дальнейшего продвижения».

Вот такой главный герой. Отнюдь не супермен, отнюдь не «продвинутый» в коммунизме наш космонавт. Просто обычный серый стандартный человечек, которому в силу обстоятельств предстоит измениться самому и изменить весь мир.

Так что движет человеком? Вера в Высшие идеалы, или низменные животные чувства, будь то элементарное желание отомстить? Эта вера, еще пятьдесят лет назад двигавшая нами, обратилась в пшик. Но наше сознание протестует против животного, ибо если верить животному, то и человек просто напросто мыслящее животное, не больше. Но что тогда? Что такое жизнь и для чего она нам дана? Мы ищем Высшие ответы на этот самый Высокий вопрос. Мы верили, что будем творить невозможное, поворачивать реки и океаны, изменять орбиты по своему усмотрению, но не смотря на технические возможности мы можем только усугублять положение, в чем уже убедились. И в тоже время оставаться стайными животными нам претит. Вот он, космос, уже Марс и Венера на подходе! А зачем? Просто хочется. Нет, не только идеи, и не только праздное любопытство, но и непонятный зуд владеет нашими умами, заставляет смотреть и мечтать о звездах. В надежде там найти ответ, — кто мы, для чего нам дана жизнь. А Гулли Фойл ищет корабль, бросивший умирать его в бездне космоса, чтобы отомстить за это равнодушие. Он настолько туп, что не может понять, что кораблем управляют люди, что приказы исходят от людей, а сам корабль лишь груда металла. Но он учится, ненависть заставляет совершить его невозможное, измениться внутренне, превратиться из тупого обывателя в человека. Но весь путь, проделанный им, это путь животного, которого сам Рок дергает за усы, заставляя учиться, умнеть на глазах и именно Рок ведет его к неведомой цели. Потому что Гулливер Фойл бросил вызов уже не просто своему личному, он бросил Вызов то ли Судьбе, то ли Року, то ли Богам; тому необъяснимому, что мы не знаем даже как назвать Безусловно он вступает на путь, уже не подвластный ему. Путь, который страшен абсолютной оторванностью от обычной человеческой жизни и судьбы, и только фанатичное упрямство заставляет Гулли Фойла пройти его до конца. И награды за это нет в обычном понимании: губернаторство в Калифорнии или президенство в США)) для таких людей не удел и не смысл борьбы, ибо борьба с Роком дает совершенно иные результаты. Которых не хочется.

- Чего хочешь ты, Гулливер Фойл?

- Я жажду понести наказание.

Вот же все, уже на блюдечке! Престейн, готовый поделиться половиной своей империи, и даже отдать свою дочь. Дагенхем, готовый сделать его героем планеты, — всем, всем есть что предложить! Причем самое высшее, что есть у них. Это же мечта любого человека! Чего хочешь ты, Гулливер Фойл?

Очищения. Он хочет освободиться от своего тяжкого креста.

- Нам не до простых детских игр, преступление, — наказание….

Эта концовка меня убила в первый раз, когда я еще читал мальчишкой. Что нужно, что получают герои всех книг в награду за свои испытания? Уют, спокойствие, благо. Мастер получил бессмертие, дом увитый виноградом и конечно рядом его Маргарита. Власть, богатство, тишину, покой, — каждый находит то, что желает. Чего хочешь ты, Гулли Фойл? И что получаешь? Почему не остановишься, не возьмешь Оливию, раз ты уж так влюблен в холодное чудовище, или любую другую, власть, деньги, славу, — что тебе надо? Куда завел ты своего героя, Альфред Бестер? Какую человеческую грань открыл всему миру? Готов ли ты Престейн ради Пир Е отдать закону свою дочь? Ведь она убийца. Готова ли ты Джейн, говорящая о прощении, простить убийцу твоих родных? Откажитесь ли вы люди от своего благополучия, идеалов, любви, жажды власти не во имя еще больших идеалов, еще большей любви, еще большей власти, а возможности пойти дальше, во Вселенную, преодолеть барьер, который отделяет вас от Богов? Стать бессмертными, или сгинуть? И только у бездушного, закоротившего робота есть ответ.

Одно время я очень негодовал на Бестера за такую концовку. Дай же ему покой, какой дают все писатели своим героям, или конец, или то, что приемлемо нашему пониманию. Но именно такая концовка и делает эту повесть не просто шедевром, а книгой, равной которой нет. Бестер прикоснул нас к чему-то высшему, не утопии, не Идеалу, а только новому витку человечества на ином уровне, когда расстояние в космосе не будет преградой, когда возможности человека будут превосходить нынешние в разы, но все равно человек останется человеком, — подчиненным закону общества, а потом только индивидууму. И и будет масса, которая будет бояться ответственности и всегда будут одержимые, ведущие человечество к новым барьерам. И вовсе не потому, что существуют Высшие Идеалы, а потому что это жизнь и мы живем и никогда не ответим на этот вопрос, — а для чего жизнь?

Спустя тридцать лет, когда я впервые взял эту книгу в руки, бесконечно перечитывая ее, и пытаясь понять тайну, разгадать Вселенную, заложенную Бестером в этой книге, я пришел к пониманию, что Альфред Бестер реалист. Не благодушную утопию он отобразил, а путь, который проделает человечество, если выживет в катаклизмах. Все то же самое человечество, — копошащееся в боли, в страданиях, и мечтающее об идеалах. Мечтающее об утопии. Но воплощенная утопия и будет концом для человечества, ибо большего тогда нечего будет желать. Пока оно корчится, мучается, страдает, человечество будет стремиться, — в космос, в другие Вселенные и это не высший смысл бытия, а просто жизнь….

Бестер сделал разрез будущего общества и обнажил самую суть, — и элиты, и массы, и дна, но не с целью описать их, выразить свое мнение, вывести мораль; он просто обнажил суть наших устремлений, вектор бесконечности, по которому мы движемся вне того, понимаем ли мы это, или нет. Хотим ли понять, или прячемся за обыденными идеалами, преступление, — наказание; отвага и доблесть, — награда; Вера, — Райская жизнь. Он указал на внутренний лейтмотив, который и движет нами по этому вектору и показал людей — тигров, которые будут пихать человечество вопреки их желанию всегда, но награды для таких людей нет, и не будет. Есть только возможность забыться, вернуться к чему-то утерянному в этой гонке; к Ученому Люду, как это произошло с Гулливером Фойлом. Эта книга так и будет идти по нашей истории, — не понятая до конца, загадочная, и притягательная, ибо она нечто большее, чем просто фантастический роман. Если «Человек без лица» открывает одну из будущих возможностей человека, то «Тигр! Тигр!» открывает всю дорогу, по которой движется человечество, умеющее телепортировать и обладающее телепатией, но отнюдь не высоко морализированное, каким нам его хочется видеть в своих идеалах. И никто никогда не ответит, — так для чего нам дана жизнь, ибо ответ слишком прост: чтобы жить….

Безусловно Шекли в 70 лет совсем не тот, каким был в 40. И новые координаты безусловно не то, чем мы зачитывались. Начал читать и сразу подумал, — нет, это писал не он. То ли писатель утратил свое мастерство, но потом дошло, что он тонко прикалывается над читателем, который как всегда хочет «чтобы как там, но только еще лучше, еще остроумней». Вероятно достали его почитатели Кармоди, вернее фанаты, которые стали обожествлять выдуманного героя, и все становится на свои места.

«Тома не было, но люди продолжали спрашивать о нем. Они спрашивали, как у него обстоят дела...» Это и есть ответ, почему повесть написана именно так. Ведь Том собирался прожить ту минуту, которая ему осталась. Все, здесь приключения Кармоди заканчиваются, и фантазия на данную тему иссякла. Но... фаны требуют продолжения. И что им ответить? И вот появляется «клуб» любителей Кармоди. Специально для ослов Дима и Саша рассылают подделки от Кармоди.

«Здесь были фигурки животных, которые Том, как предполагалось, в детстве вырезал из древесины: крошечные жирафы, гиппопотамы, африканские слоны с тоненькими бивнями из натуральной слоновой кости, а кроме того, львы, тигры и другие хищники, кенгуру и страусы эму: их производила по особому соглашению с Шишем компания «НОВИНКИ ГАЛАКТИЧЕСКОГО ЦЕНТРА 5». Как ни странно, но никому не пришло в голову, что всей жизни Тома не хватило бы на то, чтобы вырезать их собственноручно.»

Вероятно Шекли таким образом смеется над сувенирщиками, причем реальными, которые штампуют майки с логанами от Кармоди, и вообще над всей индустрией, которая завертелась вокруг его повести. Неудивительно, что он посылает нового героя короля на поиски мифа, который упорно хочет стать реальностью благодаря фанатикам. Весьма тонкий сарказм по поводу наивных дебилов, собирающихся на слеты фанатов, взять к примеру фильм Пол — секретные материальчики, в нем мимоходом показан этот восторженный дебилизм. Индустрия сувениров и игрушек, их доходы!, взять те же костюмы из «Звездных войн» требует воодушевления экранных и книжных героев, а юнцов, носящихся в костюмах джедаев всегда в Америке будет хватать. И если рассматривать с этой позиции «новые координаты» — можно увидеть, что Шекли и не собирался писать продолжение приключений Кармоди, их и в принципе быть не может, он просто описывает миры фанатов, которые возникают вокруг литературных образов. С заметно притупившимся от времени юмором.