Со времен канцлера Горчакова известно, что Россия не отступает, она сосредотачивается. Учитывая территориальные и политические, а заодно и экономические потери, что стали следствием величайшей геополитической катастрофы, речь идет о такой степени сосредоточенности, что впору говорить о нирване или чем-то близком. Хотя, если подходить к извечной способности страны то сосредотачиваться, то разворачиваться на всю мощь загадочной русской и не очень души не иронично, а, скажем так, феноменологично, то окажется что сам дух современной эпохи направлен на то, чтобы лишить не только страны, народы, но и отдельных индивидов этой самой способности.

Вы никогда не обращали внимание на то, что наиболее востребованными методиками, стимулирующими личную продуктивность, отныне стали методики сосредоточения? День не прошел зря, если вы оказались способны хотя бы на час отрешиться от интернета, электронной почты, вырваться из тенет социальных сетей и сосредоточиться на деле. Не как Россия времен Горчакова, но близко к тому. Век сетевых технологий в быту, коммуникациях, военном искусстве, творчестве превратил все и вся в аморфную, газообразную субстанцию. Кто-то видит в этом огромный плюс эпохи, чуть ли не новый виток развития социума, хотя даже с точки элементарной физики непонятно куда развиваться структурированной субстанции — превратиться в идеальный газ, то бишь сообщество абсолютно свободных от каких либо обязательств индивидов? А что, может не за горами то фантастическое время, когда гражданство окончательно сменится членством в какой-нибудь социальной сети?

Сосредоточенность — почти архаика. Человек, всю жизнь проработавший на одном месте, — лузер, так и не реализовавший себя в других сферах. Человек, затративший десятилетие жизни на написание одного романа, — хуже, чем графоман, ибо книги надо печь как пирожки и даже быстрее. Человек, проживший всю жизнь на одном месте, — ограниченное быдло, так и не увидевшее страны получше и поинтереснее. Да и прожить всю жизнь с одним человеком — скукота, если честно. И вот мы рассредотачиваемся, расплываемся как чернила на рыхлом мире, растворяемся в нем незаметно для нас самих.

Нет ни эллина, ни бедуина, а грядет сетевой человек, могущий все, но не способный ни на что, ибо ни на чем не способный сосредоточиться. Даже на наносекунду.

Куда же ты, читатель?! Ах, не осилил пост? Жаль, что ж, пора переходить на твиттер…

Вас никогда не удивляла скорость прогресса? Мы уже как-то свыклись с ситуацией, когда каждые полгода на рынок поступает очередная электронная новинка со все более быстрым процессором, лучшим экранам, то есть легче, быстрее, выше, как говорят в спорте. А ведь так было не всегда. Технологии не менялись столь радикально не то что десятилетиями — столетиями и даже тысячелетиями! Для нас теперешних это почти непредставимо. Это почти как проходить с одной моделью мобильника всю жизнь и еще завещать его страждущим дедушкиного наследства внукам и правнукам. Прогресс никуда не торопился, а вместе с ним никуда не торопилось человечество. Чтобы добраться из одного города в другой требовались не часы, а дни, в лучшем случае, в худшем — месяцы. Апофеозом скорости была одна лошадиная сила. Апофеозом мысли — выношенный на протяжении многих лет труд, на склоне жизни мыслителя все же представленный терпеливому читателю. И это было нормально. Еще раз повторю — нормально. Но потом что-то случилось, и прогресс сошел с ума.

Кто-то скажет с неподражаемым акцентом Арнольда Шварценеггера в фильме «Красная жара»: «Капитализм!» Кто-то увидит в этом закономерность развития человеческого общежития — жить становится лучше, жить становится веселее. И теснее, добавим. Население Земли растет, ширятся контакты между людьми, понаехавшие активно включаются не только в криминальный, но и интеллектуальный сектор экономики. Придумывать идеи и их реализовывать стало проще некуда, были бы деньги. А с деньгами тоже проблем нет с тех пор как отменили золотой стандарт и придумали кредитную эмиссию, ограниченную лишь человеческой жадностью, то бишь ничем.

Когда-то в фантастике мечтали о машине времени. Вот бы изобрести такую штуку и сгонять в будущее. Зачем сгонять? Чтобы подсмотреть технические чудеса, стырить их и внедрить в нашем отсталом настоящем. Вот бы тогда прогресс рванул! (Всяких убийц собственных дедушек и желателей устроить собственное восшествие на мировой престол просим не беспокоиться). И прогресс рванул. Причем, заметьте, без всяких машин времени. Или все же с ними? А саму машину мы и не заметили?

Что такое кредитная эмиссия как не экономический эквивалент этой самой машины времени? Деньги как бы заимствуются у будущего, чтобы потратить их в настоящем. А уж с будущим мы как-нибудь рассчитаемся. Может быть. А на эти займы у будущего мы построим такого, что потребитель закачается! Вот он — тайный агент настоящего, что так отважно, несмотря на все патрули времени, пробирается в будущее, чтобы украсть там очередную технологическую игрушку — бессмысленную и беспощадную, ибо что вы хотите от денег? Деньги не только не пахнут, они еще и не думают. Даже о будущем.

Колоссальный кредитный насос выкачал из нашего будущего уже все, что там было. Все ценности материальные, хотя для баланса души следовало бы прикачать и ценности духовные. Но не получилось. Именно поэтому в прогрессе духа мы все еще скачем на духовных и моральных лошадях, а не летим на реактивных самолетах гуманизма.

Увы, но даже будущее не бездонно. А может патруль времени все же обнаружил эту незаконную дыру в прошлое и перекрыл протянутую к ним кредитную трубу. Как бы то ни было, а похоже, что прогресс начинает возвращаться к своему естественному темпу. Это, если кто забыл, одна модель iPhone на несколько десятилетий. В лучшем случае.

Мальтус был великим утопистом. Он считал, что в вечной погоне за сытостью извечный спутник человеческой цивилизации — голод никогда не будет побежден. Геометрическая прогрессия роста народонаселения всегда будет преобладать над арифметической прогрессией продуктивности сельского хозяйства. Вот только почему великого утописта записали в человеконенавистники? Хотя, такое часто случается. Вспомним, к дате, еще одного утописта-практика, которого один великий фантаст назвал кремлевским мечтателем. Впрочем, речь не о нем, пока.

Почему-то так постоянно случается в истории цивилизаций, коих уже было много и путь которых один — в небытие, что их всегда губила сытость. Да-да, сытость, причем не только банально физическая, но и идейная, если угодно. Знаменитое древнеримское: «Хлеба и зрелищ!» — квинтэссенция цивилизационной смерти, диагноз неизлечимой болезни под названием «сытость». Ибо это состояние ненормально для двуного разумного существа. Давно подмечено, что человек лучше творит на голодный желудок. Да и неуверенность в завтрашней трапезе заставляет совершенно по иному работать мозги. В турбо-режиме, как сказали бы сегодня.

Роль голода в становлении цивилизации еще ждет своих исследователей, как и роль сытости в ее упадке. Конечно, не все так прямолинейно и технологично. Всяк примется убеждать и себя в том числе, что недоедание угнетает волю и интеллект, приводя многочисленные примеры собственного лечебного и не очень голодания. Фишка в том, что эксперимент не слишком чистый. Одно дело перебиваться сухой корочкой хлеба, когда магазинные полки забиты жратвой, и совсем другое — когда магазинов и в помине нет. И не будет. Вообще.

Впрочем, на желудке мы не зацикливаемся. Есть еще и интеллектуальная сытость и интеллектуальное обжорство. Это когда достаточно протянуть руку, чтобы получить пиршество духа. Зайти в любой магазин и припасть к источникам истины. Сидеть на уроках и давиться великой прозой. Тут и до ожирения не только тела, но и мозгов недалеко. Зачем думать, когда все до тебя уже придумано? На расстоянии клика от тебя такой кладезь, который и не виделся в самых чудесных снах титанам Возрождения. Но когда есть все, ничего уже не хочется.

Сытость коварна. Ибо жажда жизни также утолима. И на смену сытым приходят голодные. В самом широком смысле.