Призванный против своей воли на службу халифом аль-Мамуном, нерегиль Тарег Полдореа возглавляет войско эмира правоверный и отправляется на бой с армией карматов, проповедующих братство, равенство и пришествие рая земного. Пришлецы чрезвычайно удачливы. Кто же стоит за ними и удастся ли Ястребу Халифа спасти народ аш-Шарийя и на этот раз?

Роман «Кладезь бездны», вторая часть второго тома альтернативно-исторического цикла Ксении Медведевич о злоключениях нелюдя на службе халифату, вновь переносит нас в волшебный мир сказок «Тысячи и одной ночи». Мир, где люди более-менее спокойно соседствуют с джиннами, гулами и демоноподобными ангелами. Вроде, сказка, но лишь на первый взгляд. На самом деле перед нами книга о долге и чести, противостоящих измене и бесчестью. О выборе пути, о вере истинной и показной, о неверии и, конечно, о любви (ну, как же без нее в книге, написанной женщиной?). А еще о войне с ее свирепым оскалом.

Главному герою приходится сражаться с внешними и внутренними врагами государя и государства, к которому он привязан клятвой. Как ни странно, победить первых, даже притом, что ими руководит обезумевший демон, выходит намного легче, чем вести в бой одну часть народа против соплеменников. В первом случае понятно, кто враг и кого надо уничтожать, а вот во втором вчерашний союзник неожиданно может стать подлым предателем. Однако наказать зловредного невозможно из-за сопротивления и непонимания подчиненных. Трагедия народа и драма лидера, не умеющего найти общий язык с этим самым народом – вот основная коллизия романа. И автору удалось зримо и убедительно описать все тонкости этой непростой ситуации.

Книга написана ярко и талантливо. Это не просто стилизация под Восток, а целый продуманный и непротиворечивый мир. С религией, напоминающей ислам, но со своей спецификой, с разнообразными народами и расами, с богатыми традициями. При этом, как и в мифологических романах Г.Л.Олди, с которыми улавливается несомненная связь цикла К.Медведевич, все-таки нет-нет, да и повеет «русским духом». То идиома специфическая проскользнет, то какие-нибудь реалии нашей современности выплывут ненароком. В принципе, это и неплохо. Особенно для неподготовленного к такому валу разнообразных и непонятных восточных реалий читателя. Хотя, наверное, массовой аудитории цикл К.Медведевич, увы, не дождется. Слишком умный и необычно написанный текст.

Монументальное полотно, повествующее об ужасах гражданской войны.

Идейно-эстетически рассказы Арифуллиной связаны с «большой» прозой писательницы. В некоторых из них героиня, как и в романах (я уже глянул по диагонали и книгу «Первые станут последними»), работает на медицинском поприще. Это придает словам повествователя какой-то доверительный оттенок, потому что врачи и священники/учителя ближе всего к душе и телу человецей. Вторая стихия всех четырех рассказов — исторические мотивы: связь истории с современностью, память поколений и пр. То есть то, что меня привлекло и в первом романе Е.Арифуллиной. Менее всего приглянулся «Странник», хотя и поразил неожиданностью развязки. Может потому, что я небольшой (мягко говоря) любитель компьютерных игр и не понимаю игроманов. Хорошо написан рассказ «Взявшись за меч». Сюжетный ход с перемещением нашего современника/современницы в тело человека из минувших эпох, конечно, не нов. Но попытка соединить судьбы двух совершенно различных по менталитету, уровню образования женщин, да еще проба разгадать секрет происхождения Орлеанской Девы любопытны. А вот «Дядь-Шура» и «Хранитель Перехода» меня просто потрясли. Двумя штрихами нарисовать судьбу старика-ветерана, человека, так и не вышедшего с поля боя, продолжающего оставаться на огненном рубеже, пылавшем и громыхавшем семьдесят лет назад — это не каждому под силу. Прозе Арифуллиной присущ психологизм. О «Хранителе Перехода» нельзя говорить равнодушно. Рассказ напомнил мне финал «Отцов и детей»: «Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдаленных уголков России...» Любовь за гранью смерти, последнее прости, осознание запредельности... Почему-то казалось, что героиня таки вернется назад, сюда, в реальность. Что все, происходящее с нею — это больной бред, что ее отпустят закончить незавершенные дела. Но нет, автор не захотела погрешить против правды смерти.

Однажды утром Ирина Петровна, психиатр из небольшого провинциального городка, проснувшись, вышла из своего полуподвала на улицу и обомлела. Вокруг неё творилось нечто непонятное. Почти все горожане превратились в подобие зомби. Что произошло и как выжить в этом кошмаре? А ведь на ней еще и лежит ответственность за сына ее погибшего возлюбленного, паренька-подростка, затерявшегося среди живых трупов.

Роман Елены Арифуллиной «Последние станут первыми» отчасти напоминает первую книгу писательницы «Взгляд сквозь пальцы» (это произведение даже вскользь упоминается в тексте, становясь определенного рода интертекстуальной отсылкой). Возможно, потому что героини обоих романов по профессии медики-психиатры. Правда, во «Взгляде...» профессиональные вопросы не играют самодовлеющего значения для сюжета. А вот в «Последних...» это становится основой конфликта. Показаны будни провинциального врача, ведущего приемы, проводящего обходы пациентов на дому. Наблюдения над человеческой природой (в первую очередь, психикой) позволяют героине делать выводы, примерять/сопоставлять судьбы больных со своей собственной судьбой.

Снова мы видим, мягко говоря, неустроенную в жизни женщину. Это уже стало фирменной фишкой Арифуллиной. В отличие от большинства своих коллег по перу она не пишет «розовые сопли», проведя героиню через испытания, не приводит её к счастливому финалу в объятиях мускулистого красавца. Да, чуточку счастья и радости Ирине таки отмеряно. Но большая часть всего этого, увы, в прошлом, а впереди тихая (наверное, таки не совсем) пора увядания. Понятное дело, что охотниц на такое чтение немного, равно как и толпы издателей не торопятся опубликовать эту превосходную по замыслу и исполнению прозу.

На этот раз автор обошлась без исторических экскурсов (а жаль, это у неё неплохо получается). Ретроспекции, повествующие о детстве, юности и зрелой поре Ирины, не в счет. «Изюминка» романа в том, что писательница предприняла небезуспешную попытку соединить жанр психологического романа с научно-фантастическим. Объяснения феномена произошедшего в городке лежат в области научно-технических экспериментов с облучением. Люди становятся куклами в руках как равнодушных ко всему исследователей, так и созданных в результате экспериментов «сверхчеловекам». В этом плане следует заметить, что выпукло и подробно выписаны как герои, так и второстепенные персонажи, о каждом из которых можно, выражаясь словами Гегеля, сказать «этот» (суть реализма, согласно Энгельсу).

Необычная книга с прекрасно воссозданой атмосферой иррационального ужаса, что отчасти сближает книгу Арифуллиной с некоторыми произведениями Стивена Кинга. А еще здесь отчетливо звучат трубы ангелов, возвещающих о начале апокалипсиса. Так что роман «Последние станут первыми» можно назвать не пост, а предапокалипсисом. Несмотря на позиционируемый автором агностицизм, произведение буквально пропитано библейским духом. Как раз апокалиптикой, предчувствием Страшного Суда, темой страданий, как искупления вины за чьи-то грехи, праведности ложной и истинной. Героиня представляется некоей женской ипостасью многострадального Иова. Только вот Господь, отобрав у нее почти все, взамен дал только мальчишку да собаку (хотя для счастья ей и того хватает).

Сорокалетняя мать двух дочерей, «соломенная вдова» и психиатр по профессии Ольга Андреевна случайно получает последний дар от лисицы-оборотня. За сорок дней ей нужно три раза обрадоваться своим новым способностям и заставить кого-то порадоваться тому же. Иначе она окончательно превратится в оборотня. Удастся ли выполнить это нелегкое условие или пора рыть лисью нору?..

Роман Елены Арифуллиной «Взгляд сквозь пальцы» написан в жанре городского фэнтези и является прекрасным образцом того, что получило название «магического реализма». Здесь тонко переплелись быль и небылица, явь и навь. Небольшое по объему произведение смогло вместить в себе несколько временных пластов и множество судеб, при этом сочетая острую социальную направленность с тонким лиризмом. Поэтому его с полным основанием можно назвать именно «романом», а не большой повестью, каковыми и являются большинство из современных произведений, именуемых романами. С оговоркой, что это «уплотненная проза».

«Движущаяся панорама событий» книги охватывает пять пластов времени: «древность» — средневековая Япония, «давным-давно» — события дооктябрьского периода и первых послереволюционных лет, «былое» — Великая Отечественная война, «недавно» — «лихие» девяностые годы и «сейчас» — наше время. И все эти периоды неразрывно связаны друг с другом, перекликаются и переплетаются, а не существуют сами по себе. Генетическая память, связь поколений, долг перед предками – это то, на чем базируется нравственная компонента романа. Понятие нравственности, морали для героини (и автора, само собой) отнюдь не пустой звук. Именно неравнодушие Ольги, ее способность чувствовать и сопереживать помогает, на наш взгляд, сохранить в себе человеческое начало и выйти победительницей из непростой, практически патовой ситуации. Вернее, нескольких ситуаций. Потому как перед героиней стоит задача не только выжить в «человеческом облике», но и просто выжить.

Судьба Ольги – это типичная доля многих из представителей интеллигенции, не сумевших приспособиться к новым, «рыночным» условиям. Став жертвами финансовой аферы нечистоплотного руководства, Ольга и ее муж Геннадий оказались почти на грани. Подработки, «калым», мелкие и крупные сделки с совестью – то, через что пришлось пройти в 90-х многим. Не все и справились с ситуацией, потеряв имущество, работу и даже самое жизнь. К счастью, Ольга и Гена достаточно талантливые врачи. Арифуллина со знанием дела описывает будни медиков, их нелегкий, а порой и довольно неприглядный на вид труд. Эпизоды выведения Ольгой пациентов из белой горячки описаны жестко, даже не без излишнего натурализма. Вообще, «явь» в романе какая-то тяжелая, беспросветная.

Тем ярче и контрастнее картины «нави». Здесь тоже использован принцип историзма. Колоритны сцены средневековой жизни японской лисицы-оборотня, глубоко драматичны истории жизни старухи Прохоровны, обреченной на вечную жизнь за людоедство, медсестры Татьяны, покончившей жизнь самоубийством из-за той же истории с финансовыми махинациями главврача и превратившейся в морену, девочки-привидения Полины, ставшей жертвой обольстителя-насильника. Прекрасно выписан образ безымянного матроса, не упокоившегося со времен Великой Отечественной, великолепен домовой Тихон. Небольшим диссонансом здесь, думается, стал эпизод с эльфом, подселившимся в тело человеческого младенца. Данный персонаж не очень хорошо вписывается в систему «домашней» нечисти (как ни странно, японка кицунэ не смотрится таким инородным элементом).

Печальная сказка (или быль со сказочными элементами), доказывающая, что терпение и труд таки и впрямь все перетрут.

Самая слабая из трилогии.

Великолепная историческая проза. Жаль, немного испорчена «идеологией», но это уж признак времени создания повести.

Очень занимательное чтение. Думается, не устарело и в наше время.