Прочитал в оригинале так как

— во-первых, хотелось возобновить полезную практику спустя долгое время;

— во-вторых, судя по описанию текст довольно лёгкий и небольшой и на русском он ещё не был анонсирован (хотя сомневаюсь, что стал бы читать);

— в-третьих, конечно же крайне заинтриговала сама завязка с книгами-дверьми-порталами. Расчёт был на всех любителей книг и, судя по количеству оценок на Гудридс, он себя полностью оправдал.

Вступление вполне себе по young adult —на глазах у девочки-подростка, работающей в книжном, умирает мирный дедушка и оставляет после себя загадочную книгу, которая открывает перед главной героиней новые возможности — пересечение времени и пространства через абсолютно любую дверь. Перед нами друг за другом появляются заманчивые образы Венеции, Шотландии и Чехии. По закону жанра обнаруживаются ещё подобные издания, наделяющие обладателя разнообразными суперспособностями, и, конечно же, появляются люди, которые охотятся за этими артефактами.

На интригующем начале положительные качества произведения заканчиваются. Потому что далее картонные герои во главе с инфантильной главной героиней борются с злыми злодеями, везде пьют кофе с пирогами и обмениваются зацикленными абсолютно однообразными фразами с не меняющейся смысловой нагрузкой.

Неплохая идея, которой не повезло с реализацией.

Очень рад, что начал знакомство с Вирджинией Вулф с «Флаша». Да, он конечно более приземлённый, но от воздушных изысков постмодернизма миссис Дэллоуэй и всех её бесчисленных знакомых меня слегка укачало. Слишком много чувств, заявленных в аннотации, которые наползают одно на другое, и слишком мало мыслей, по крайней мере тех, что я сумел различить. Интересный стиль не подкреплённый содержанием.

Отличный роман с увлекательным сочетанием религии, науки, детектива и рассуждениями о паре писатель-читатель. Погружаться в произведение интересно. Герои подкупают проработанностью — они здесь не простое дополнение в виде картонных болванчиков к пространным рассуждениям. Предфинальные твисты удивили — я не супер детективный эксперт, так что предугадать я не смог, да наверное и не пытался. Финал же откровением не стал, но может оно и к лучшему — автор не стал вбивать итог в лоб, а дал поразмышлять напоследок.

История психотерапевта, настроенной до конца бороться за благополучие своего пациента. Несмотря ни на что. Потому что пациент важнее всего.

Крайне нетипичный жанр для автора. Не то чтобы жутко и страшно, а скорее грязно и мерзко — местами ловил себя на мысли «А я сейчас не Баркера читаю?». Чудовище и средневековая казнь вышли удачными, а вот метания повествования с места на место смутили. Концовка, хоть и ожидаемая, получилась яркой.

Вычурный язык и опасное смешение стилизованных арабских сказаний с английским юмором. Странный роман, построенный из иллюзий, накладывающихся одна на другую. Очень много не секса, но любовных утех и безумных игрищ, описанных подробно и экзотично.

Привлекательна тема средневекового арабского мира, но она лишь ширма для литературных экспериментов и иносказаний. Отдельно добавил бал за Интерлюдии о говорящей обезьяне — увлекательная и смешная сказка, поданная в более доступной манере, чем всё остальное, без сомнения лучшая часть книги. Я отчаянно прошу Вас не верить аннотации русского издания, которая сравнивает сие произведение с «Именем розы» Умберто Эко — на мой взгляд более разрозненно, чуть менее интеллектуально, не так интересно и совсем без детективной составляющей.

Вот я и добрался до второй книги в серии «Иная фантастика». И это опять не фантастика. Магический реализм? Возможно. Бессвязный, но стилистически красивый текст? И да, и нет.  Бескрайнее поле экспериментов? Определённо. «Ворр» абсолютно не поддаётся жанровой классификации — это экспрессия в самых безумных и затейливых её формах.

Первое, что приходит на ум при прочтении Кэтлинга это художники абстракционисты. На первый взгляд «Ворр» это лишь буйное полотно разноцветных пятен, наложенных друг на друга, прямо как на картинах Джексона Поллока. Ты можешь найти в них смысл (но это не точно), но скорей всего столкнёшься лишь с бурей эмоций.

В центре повествования огромный мифический в своей первобытности лес Ворр. Он центр притяжения романа, мира и героев. Он всё и он ничто. Герои непостоянны и аллегоричны, разветвленные в своих сознаниях и деяниях как щупальца этого древнего леса. Они даже не герои, а персонажи, лишь связанные с  единственным главным героем, самим Ворром. Их имена и поступки сложно запомнить — мимолётные и зачастую бессвязные образы, перебивающие  и переживающие друг друга на полуслове.

Хотя я начал с наименее важного компонента этого произведения. Ведь главное не ЧТО, а КАК. Форма настолько сильно превосходит содержание, что аж пугает. Этот язык повествования! Он льется рекой и кружит вихрем, истязает полутонами и слепит яркостью, но он как источник из которого нельзя напиться — опьянённый прохладой и свежестью родника ты пытаешься зачерпнуть и сделать глоток, но видишь как смыслы просачиваются сквозь пальцы. Отдельно хочу отметить работу переводчика — ума не приложу сколько времени и сил потратил Сергей Карпов, чтобы справиться с этим наваждением, лишь по случайности принявшим облик книги, но получилось просто великолепно. Вот лишь несколько примеров:

«Улица, поднимаясь в холм, сужалась, сосредоточивалась от широкого колена для экипажей в горлышко крыш, труб – кривых и пытающихся подражать каллиграфии деревьев, горело-черных на фоне маренового неба.»

«Гертруда Элоиза Тульп была единственным ребенком. «Единственным» в великом множестве смыслов: в том, что одному ребенку дается все; в том, в каком это слово истолковывается как знак естественного превосходства, перерастающего в неоспоримое право; в ее сиятельном восторге от единственности без примеси одиночества.»

«Они без слов дрожали до столовой старого дома, ...»

«Его узость и одеяние предполагали духовенство; его хребет был самым прямым предметом в зале.»

Вы только вслушайтесь в «Вазу венчал распухший рёв цвета.» Рёв осязаем и великолепен, Вы можете почувствовать цвет даже не зная какой он.

Интересно ли погружаться в «Ворр»? Несомненно. Увлекательно? Скорее нет. Сложно? Ахах, ещё как!  Как только Вас покинет очарование безумием происходящего, а это к великому сожалению случится рано или поздно, через дебри последующих страниц придется продираться с мачете, заточенным острым умом и безграничной фантазией. Ведь границ у этого романа почти нет и до любой из них предстоит довольно долгий и тернистый путь.

Буквально в каждом слове ощущается как молодой аспирант Кей был вдохновлён работой над наследием Толкина: эльфы/альвы перенесённые вместе с то ли попаданцами, то ли «спасителями Нарнии»  в чудесный и полный опасностей мир, чем-то напоминающий мифы о Короле Артуре, с огромным количеством героев и артефактов. В какой-то момент, особенно с моей памятью, становится проблематично их запомнить. Увидев в начале книги список имён подумал «Тьфуу, и зачем? Вы кого пугать собрались?», но ближе к середине первой книги становится действительно страшно и волей-неволей приходится с ним сверяться. Несмотря на это персонажи глубокие, сопереживать им легко, если конечно запомнишь. Картонных и безликих здесь почти нет, а это главное чем грешат «наследники» Толкина.

Видно, что Кей только начинает овладевать словом, замысловато с ним играет. И как же досконально он прорабатывает материал — за дотошность и внимание к деталям аплодирую стоя.

Но! Если бы я познакомился с автором с этого цикла, то возможно дальше бы я не пошёл, а это было бы одной из моих величайших ошибок с точки зрения читателя.

Ну стандартных тропов здесь конечна до черта: одни огромные черные волки чего стоят; честь и  достоинство, возведённые в абсолют; никаких полумер, а на любую обиду надо конечно ответить уничтожением мира.

«Он лишь слегка шевельнул рукой, и она пронзительно вскрикнула: ее груди пронзила такая боль, точно кто-то решил напрочь открутить ей соски, хотя на самом деле никто к ней даже не притронулся.» — вот с этого я конечно крякнул в голос. Надеюсь, что это огрехи перевода, а то ментальное выкручивания сосков смотрится как-то диковато в возвышенном магическом мире.

Под конец сюжет конечно закручивается, но не так лихо и эффектно как у тех же Сандерсона и Мартина. Но это я уже придираюсь.

Читать дальше буду — история мне интересна.

7/10

Роман, но по размеру скорее повесть, о стареющем английском журналисте Фаулере и молодом  американском сотруднике Гуманитарной миссии Пайле в условиях военных конфликтов марионеточных правительств в Индокитае и Вьетнаме и одновременной влюблённости к одной девушке.

Циничный и едкий британец противопоставляется крайне добропорядочному и законопослушному американцу. Это выражается не только в политических подоплеках, но и в отношениях к возлюбленной — первый живёт с ней два года за спиной у своей жены, оставленной в Англии, а второй, вместо того чтобы отбить её у соперника, напрямую заявляет ему о своих намерениях, предлагает Фуонг выйти за него замуж и даже спасает жизнь незадачливому пожилому ловеласу.

И вроде бы всё очевидно — кто язвительное зло, а кто спасительное добро. Но неожиданное сладкие речи янки оборачиваются обманом и он оказывается разведчиком, по вине которого гибнут невинные люди. В тихом омуте...

Спустя время «Тихий американец» нисколько не потерял в актуальности. Роман, написанный в начале пятидесятых, предвосхитил войну во Вьетнаме и череду ситуаций на Ближнем Востоке. Именно поэтому за него так ухватилась пропаганда СССР и отвергла американская сторона, которая даже выпустила никудышный фильм-разоблачение.

В конфликте любая сторона преследует свои цели и неважно за какой маской она скрывается.

Трудное взросление мальчика из «смешанной» семьи, детская жестокость, конфликт поколений и бесконечное раскаяние в конце. Отличный драматический рассказ, наполненный глубоким психологизмом. Но мне не хватило именно фантастики, ведь примерно это хочется получить, когда произведение забирает сразу несколько премий среди которых Небьюла и Хьюго.