Самый подходящий термин, возникший в ходе прочтения — сумбур. И ведь когда-то я считал, что Пол Андерсон в своём «Патруле времени» плохо писал. Что же пошло не так?

Во-первых, сюжет. Сюжетные линии переплетаются хаотично — сложно понять, кто есть кто и зачем происходят те или иные события. Автор пытается охватить слишком много тем одновременно, начиная от политических интриг и заканчивая вопросами морали и этики, но все эти элементы остаются раскрытыми не до конца и поверхностными.

Во-вторых, характеры героев проработаны слабо. Персонажи кажутся плоскими и стереотипными, без глубины, без эмоциональной окраски. Они действуют скорее как функции сюжета, нежели как живые существа со своими мотивами и внутренними конфликтами. Ну скажите, хоть кто-то сочувствовал Кайлу хоть в одном эпизоде или, например, поверил той девушке-агенту в её любви? Нет.

В-третьих, язык сухой и тяжеловесный. Ван Вогту не достаёт легкости и выразительности, которая могла бы сделать чтение приятным и увлекательным. И это не проблема того, что произведение написано в 1951 году — в тот же год вышли, например, «Кукловоды» Хайнлайна, «День триффидов» Уиндема, «Марсианские хроники» Брэдбери и «Академия» Азимова. Вещи поистине знаковые, написанные талантливо и прекрасно читающиеся до сих пор. Ишер, как не крути, не может встать с ними в один ряд. Здесь есть ещё немного временных парадоксов в стиле «Назад в будущее» и даже зачатки киберпанка в виде женщины, запоминающей всех клиентов дома видений в своей специально модифицированной памяти (Джонни Мнемоник передаёт привет), но это произведение не спасает.

Всё становится немного понятнее, если копнуть чуть глубже и ознакомиться с рабочими методами автора. «Оружейные лавки Ишер» — это поздняя переработка и сборка воедино трёх разных рассказов, опубликованных в 1941, 1942 и 1949 годах (из которых «Маятник» был совершенно самодостаточен и не требовал, как кажется, вообще включения в «Оружейные лавки» — он тут инороден, хотя сам по себе, как рассказ, весьма хорош). Методика создания романов вообще у автора представляла из себя написание отдельных сцен примерно по 800 слов, слабо связанных друг с другом, часто разделённых по времени. Ещё одним из практиковавшихся приёмов было писательство по ночам, когда Вогт просыпался, работал 90 минут и сновал ложился спать. Становится понятно, откуда взялся этот рваный стиль.

В целом, «Оружейные дома Ишера» — это неудачная попытка создать масштабное и сложное научно-фантастическое произведение. Запутанность сюжета, слабые персонажи и тяжелый язык сделали чтение этого романа непростым испытанием. Возможно, фанатам ван Вогта удастся найти в нем что-то ценное, но я не смог оценить эту работу положительно.

Ван Вогт всё же гроссмейстер, но автор совершенно замечательного рассказа «Чудовище».

Байопик о редакторе Скрайбнерс, который было интересно и невозможно читать одновременно, который я мучал больше месяца и закончил с чувством нескрываемого удовлетворения )

История Максимилиана Перкинса, редактора известного издательства «Скрайбнерс», который открыл миру имена Фитцджеральда и Хэмингуэя (а также полтора десятка других, чьи произведения «на русский не переводились»). Копия аннотации? Что поделать, ведь это действительно так. Биография не только о самом Перкинсе, хотя он тут в центре, конечно же, но и о всех этих известных и неизвестных писателях. Интерес в том, что писатели тут предстают людьми. Это то, чего мне так сильно не хватает во многих современных работах. Живой Фитцджеральд, злоупотребляющий алкоголем и живущий не по средствам. Живой заносчивый Хэм, а не просто «видный представитель реализма в американской литературе, был четырежды женат». Живой Вулф, который был маниакально не уверен в себе самом. Вообще, писатели у Берга все предстают такими воздушными эльфами, постоянно неуверенными в себе, постоянно выпрашивающими денег и постоянно выдающими личный опыт за свою невероятную фантазию. Интересно. Жирная пятерка за это. Не хватало порой нескольких мазков о том, как строилась жизнь авторов за пределами взаимоотношений с издательством и редактором, но, впрочем, и книга не об этом.

В чём же моя претензия к книге? Про любого человека можно написать байопик, но не про всякого будет интересно читать. Читать больше чем по 30-50 страниц в день не получалось. Вроде и слог лёгкий, и детали замечательные, и какие-то интересные детали и мысли периодически находишь в тексте, а интереса нет. Не захватывает. Практически заставляешь себя открывать книгу. Прочёл несколько страниц, закрыл. Всё! Нет интереса, нет стимула снова её открывать. Снова заставляешь себя. Ведь здесь и правда 800 страниц ничего не происходит: Перкинс ходит на работу, Перкинс написал Вулфу про Фитцджеральда, написал Хэмингуэю про Вулфа, написал Элизабет Леммон про Вулфа, Фитцджеральда, Хэма, нашёл очередного писателя, чей роман ему понравился (Перкинс вообще почти все работы, упомянутые в книге, хвалит так экзальтированно, что это вызывает определенные подозрения, в глубине подхода) и намекает ему, что всё неплохо, но нужно «подсократить». Далее эта схема повторяется по циклу, пока жизнь не начинает выкашивать героев повествования одного за другим и в конце у читателя сплошная депрессия и понимание, что жизнь – тлен.

В любом случае, какой-никакой список книг на дальнейшее прочтение составил для себя из упомянутых произведений. К сожалению, только десятая из них переведена на русский.

В 1962 г Лем написал рассказ про пилота Пиркса под названием «Условный рефлекс». Историю о том, как на Луне, на станции «Менделеев» погибают два космонавта. Их сменяет новый экипаж и история повторяется. Загадочный инцидент, отсутствие связи с большой землей, невероятные повторы. Лишь цепочка случайностей подсказывает Пирксу что произошло и это позволяет избежать трагедии во второй раз.

Такое ощущение, что этот рассказ, написанный лишь 4 года спустя — это нелепая калька с Лема. Сюжет совпадает до мелочей, разве что до трагического конца здесь чудом не доходит. Пара сменщиков приезжает на автоматическом транспорте на имитатор лунной станции где-то высоко в горах, на пятаке земли отрезанном от другой цивилизации. Их задача — пройти последнее испытание перед исследовательским полётом на Луну. Именно тут происходит последняя выбраковка. Испытуемые занимаются исследованиями, снимают показания приборов, обслуживают станцию. Тут даже на улицу выходят в скафандрах — без них станция просто не выпустит тебя. Прошлая смена должна была ждать их, еда на столе ещё не успела остыть, а станция пуста. Следы предыдущих исследователей обрываются в никуда и... И тут начинается фарс. В дело идут порывы ветра, снежные люди, розыгрыши. Главные герои — что болтливый Кашкин, что серьёзный Гордон — ведут себя как паяцы. Творят какую-то дичь и совершают один за другим нелепые поступки. В конце нас ждёт счастливый конец и размышления на тему нужно ли исследователю других миров чувство юмора, но без какого-то окончательного вывода. Ну, и видимо, на станции совсем нечем заняться, если у одного из студентов-исследователей находится время, чтобы в скале выбить горельеф снежного человека в полный рост.

Очень стильно сделанная головоломка, где детали встают на свои места ровно тогда, когда автор разрешит. Полностью согласен с предыдущими рецензентами в том, что повести местами не хватает колорита и раскрытия личности главного героя. Но история держит до конца и тут нет совсем уж очевидных роялей в кустах. При этом уровень всех этих «канзасских приёмов» невероятный для 1968 года и показался мне гораздо более интересным, чем те современные вещи, которые попадались на глаза. Может, дело в том, что я не слишком искушённый любитель детективов и поэтому...

Неожиданно неплохой рассказ. Немного неправдоподобный, конечно, потому как слабо верится в благополучный исход пути двух вымокших героев на морозе -55 градусов, но написанный как-то так по-бытовому и с такими же бытовыми подробностями, что я всё равно проникся этой атмосферой.

Каждый, конечно, волен иметь собственное мнение, но моё такое — Азимова пора отправлять в книжную серию Polaris. Это та самая, где собирают книги разных неизвестных или забытых фантастов XIX-XX века. Раритеты, которые интересны как раз своей раритетностью. Прошло уже много лет, фантастика далеко ушла вперёд. Азимов написал «Обнаженное солнце» в 1956, и всё будущее представил как 50-е со звездолётами, роботами и видеосвязью. Конечно, это справедливо и для современной фантастики, но у неё ещё срок годности не вышел — через 50 лет и поговорим.

Изобретя свои 3 закона, Азимов всю свою оставшуюся творческую жизнь (за редкими исключениями) только и делал, что забавлялся, придумывая ситуации, ведущие к проверке законов на прочность. Такая игра ума, которая интересна была, прежде всего, самому Азимову. Я как читатель, всегда понимаю кто в его рассказах убийца. У Чехова на стене в первом акте всегда висит ружьё, а у Азимова в уголочке стоит свихнувшийся робот.

В итоге, имеем герметичный детектив в антуражном для своего времени сеттинге с безумным гением и роковой красоткой. Лекала из 50-х торчат отовсюду. Даже для планеты с населением 20 тыс. человек у нас в наличии менее 10 разношёрстных персонажей, именно перед которыми бравый детектив держит ответ (почему именно перед ними?). Ну, и как я уже говорил, всё расследование превращается опять в очередную казуистику вокруг Первого Закона. Скучный детектив и пресная фантастика, декорации к которой переделали из декораций про викторианскую Англию.

К слову о самих роботах. У Азимова это всегда рабы или слуги. Чрезвычайно вышколенные, порой полезные, иной раз даже уважаемые, но всё равно слуги. Даже искусно изготовленному роботу, неотличимому от человека, всегда можно сказать «Заткнись и не мешай» или «уйди отсюда». Роботы-горничные и роботы-капельмейстеры. Надеюсь, они хотя бы воронёной стали?

P.S. Предвижу упрёки в том, что не увидел общей мысли, которую автор вложил в произведение. Если очень упростить, я понял её так: «изоляция это плохо, а самоизоляция — ещё хуже». Всё с этой мыслью в порядке. И автор прекрасно (и, что важно для меня, неочевидно) иронизирует над этим обществом в 20 тысяч изолянтов, которые варятся в своём соку и изобретают велосипед в самом печальном смысле этого слова (эпизод с «блистательным» социологом, который строит смешные гипотезы и, не ведая того, изобретает с нуля науку, которая существует уже сотни лет). И над зарывшимися в землю землянами, которые совершенно также изолировали себя, только пространственно, которые паникуют при виде солнца, теней и ненавидят траву за ее «противность». Но вот больно уж однобоко и с фокусом не в ту сторону это вышло.

P.P.S. Кстати, Первый Закон не работает, да. Мой робот-пылесос периодически норовит ущипнуть меня за пятку. И сожрать разбросанные по полу носки (а когда я не могу найти парный носок — я страдаю).

Сказки Абрамцевой напомнили мне сказки Биссета. Такие же крохотулечки по размеру, такие же действующие персонажи — никаких волшебных существ, зато сами собой разумеющиеся одушевленные вазы, туманы, автобусы и дороги. Только у Биссета каждая сказка нанизана на общую тему и приправлена фирменным английским юмором (что позволяет и взрослым не заскучать), а у Абрамцевой вместо этого милота. Особенность таких сказок — их нужно читать помногу. Именно тогда они становятся как глазурь на торте.

За последние месяцы прочёл несколько подростковых и детских книг современных зарубежных и отечественных авторов и подметил такую особенность: в них совсем разные дети. Можно сказать, что это естественно, что разные уклады, но дело не в этом. Так получилось, что во всех прочитанных книгах описан примерно один и тот же период: с конца второй мировой войны до начала 70-х. Все дети из западных книг – они, как принято говорить, особенные. У каждого из них какая-то психологическая проблема: задержка в развитии, какая-нибудь экзотическая фобия (боязнь выйти на улицу) или, как в данной книге, эмоциональная холодность. Наверное, это тренд такой сегодня – писать про тех, про кого никогда не писали. После этих героев мне удивительно комфортно с героями советских книг. Я перечитал Аксёнова и Крапивина, которых обычно не люблю за излишний реализм их произведений и подчеркнутую принципиальность их подростков и вдруг мне стало с ними удивительно комфортно. Я не из этого поколения, но детские принципы, гордость и взаимопомощь крапивинских девчонок и мальчишек выдавили у меня слезу. А принципиальная бельгийская бегунья не смогла. Встречают по одежке и эмоционально холодная девушка не смогла растопить мою душу. Вроде и бег не про бег, и эмоции никакие. Остальное про эту книгу уже написали.

Вот ведь какая забавная штука: о прочитанной книге пишут за что она тебе понравилась или нет, но вот о недочитанной (обычно) пишут почему ты её не дочитал (и не важно уже — понравилось или нет). Видимо, если не дочитал, то априори не понравилось, остаётся только аргументировать своё нежелание дочитывать. «Философия случая» — очередной внушительный труд Лема, где он попытался сформулировать единую теорию литературы и это ему не удалось (по его же собственному признанию). Текст насыщен философской терминологией, коей я не владею достаточным образом, а потому приходилось читать со словарём. Прочтение одного абзаца, как это принято у меня при прочтении Лема, сопровождалось чтение 3-5 статей в Википедии для осмысления прочтённого. Такими темпами чтение движется со скоростью улитки. В какой-то момент я понял, что не вынесу ещё пары месяцев такого суррогата приятного времяпрепровождения, каковым является для меня чтение. И я отложил, несмотря на то, что было интересно :) От оценки воздержался именно по этому поводу.

Видимо, пора завязывать с эссеистикой Лема, так как это уже вторая его книга за последние полгода, дочитывать которую не хочется.

Оказывается, все [мои друзья] читали «Серую шейку». Я не читал. Вообще писатель со смешной фамилией Мамин-Сибиряк прошёл мимо меня в школе. Теперь сыну задали на лето и я наверстываю. Удивлён.

Сказки просто невероятные. Это, в общем-то, и не сказки даже. Это притчи или басни в прозе. Во всех этих воробьях, индюках, медведях и комарах угадывается современное общество (да и я сам, порой, что уж), которое, если задуматься, в своих индюшачьих повадках не далеко ушло от общества конца XIX века. Смаковать можно очень долго.

Что касается рассказов, то есть с чем сравнить. В рамках того же самого списка на лето для 6 класса были уже прочитаны Пришвин, Тургенев и Сетон-Томпсон. Больше всего похоже на Томпсона: тот же стиль изложения приключенческий чуть больше, чем просто описательный, те же намётки экологичного подхода к природе, когда встав перед вопросом выбора, охотник жалеет олененка и не стреляет (кстати, у Томпсона чрезвычайно похожий по посылу сюжет, и тоже про оленя). В целом очень понравилось. Добавил другие его книги теперь уже в свой список.

Крайне интересное интервью длинной в 20 лет (беседы брались с начала 80-х и закончились только в 2004). Беседы получились настолько продуктивными и детальными, что порой Лем переосмысливает сказанное им ранее в этой же книге (особенно это, конечно же, касается бесед о будущем Польши и мира). На удивление приятно, что, подталкиваемый Бересем, Лем большую часть времени говорит «по-человечески» в отличии от «Суммы технологий» или «Философии случая»...

Затронуто многое: Лем разбирает свою литературу, польскую литературу, научную фантастику и фэнтези, будущее человечества, делает удивительно точные прогнозы будущих политических изменений (ретроспективно можно только поразиться как тонко он чувствовал ситуацию за 15-20 лет до того, как реально «завертелось»). Достается современной науке и религии, освоению космоса, поиску внеземных цивилизаций и даже воспитанию детей. Здесь можно найти много интересного — я 2 недели цитировал отрывки, захватившие меня, друзьям.

Чем старше Лем становится по ходу взятия интервью, тем всё более и более желчно отзывается об окружающих, в конце концов переходя на безапелляционные «дураки» и «глупцы». Удивительной была для меня также глава, в которой Лем сетовал на свою непризнанность. Или на непризнанность в той области, в которой он хотел этого сам. Или на непризнанность именно в Польше.

В целом, это потрясающее чтение от одного из величайших мыслителей современности (пусть это будет моим частным мнением). Человека, который учился всю жизнь и, не имея законченного высшего образования, имел ученые степени 4 европейских университетов. Человека, который предвосхитил появление целых жанров научной фантастики, а потом открещивался от своих работ, считая их наивными и слишком простыми.

«Войны в кружевах»: кринолины, официальные любовники и любовницы, отравления и интриги...

Мало увидеть эльфов в рисунках старых бабушкиных обоев, нужно ещё суметь рассказать об этом миру. Уже не помню, где я встретил эту цитату, но Жюльетта Бенцони соответствует ей мастерски. Она собирает свои рассказы из каких-то бытовых мелочей, из артефактов, недостойных упоминания в серьёзной истории, исторической ряби. Любовная переписка, протоколы уголовных дел, газетные заметки — в самом деле, как часто вы видите в исторических работах упоминание этого материала? Но в исполнении Бенцони эти истории обрастают подробностями, приобретают объём и как-то иначе раскрывают эпоху в целом и её главных обитателей. Исторические персонажи становятся человечнее, чем про них пишут в учебниках. Нет, нет, они не становятся лучше. Но становятся многограннее.

Читается этот набор исторических анекдотов (а это именно анекдот — за редкими исключениями истории восхитительно комичны и ясно, что задуманы они повеселить публику — чего стоит только ответ Нинон де Ланкло Анне Австрийской!) просто прекрасно и скоро уже не обращаешь внимание на несколько не соответствующую эпохе речь, некоторые нестыковки фактов. Зато в рассказах есть сквозные персонажи и это не только сильные мира сего, что придаёт некую герметичность повествованию. Ну и женщины, конечно. Они тут все сильные: сбегают из дома, крутят интрижки, манипулируют придворными при испанском дворе или полтора года «манежат» английского короля. И даже если им не по силам превозмочь обстоятельства, они всё равно гордо уходят в монастырь и оказываются победительницами.

Неплохо. На фоне проходных книг проскальзывает красиво написанная история и сразу воспринимается как шедевр. Со временем ощущения ослабевает, но всё равно остаются именно приятные воспоминания (только не беритесь перечитывать!)

Отечественные подростковые книги читаются намного лучше зарубежных. Во всяком случае те, что довелось прочесть. Здесь вполне жизненная история с изюминкой в конце. В таких ситуациях всегда сопереживаешь подростку, вспоминая себя, наверное. Волнуешься за него. За этого, почему-то не страшно — он рациональный, хотя и странный местами. Но на словах они все максималисты. Всё окончилось не совсем так, как хотелось, но тоже хэппи-энд.

В начале нулевых, когда были в бешеной моде чаты, было модно так вот, в виде фактов о себе, писать инфо. Только фактов всегда было поменьше — 25 обычно. Было бы интересно почитать то, что сам тогда писал. Из всего помню только, что «если чай или кофе, то чай»...

У меня создалось впечатление, что ругать детскую литературу как-то не принято. Детские книги все априори такие сказочные, что если тебе не понравилось — значит ты слишком погряз во взрослых проблемах и забыл о том, как сам был ребёнком, что тебя волновало и как замечательно ты относился к жизни. Не верю! Везде есть вещи великолепные и вещи проходные. Имеем сборник из 19 коротеньких рассказов и одной повести. Рассказы действительно очень короткие – порой лишь в пару страниц. Больше всего они напоминают сценарии к очередной серии журнала «Ералаш» (парам-парам-пам!). Повесть – какой-то детский приключенческий боевик в новогоднем антураже, назидательный пример которого я уловить не смог. Для проверки своих сомнений я дал книгу своему десятилетнему сыну. Его вывод был таким: «Ну, рассказы не сильно смешные». Книгу он отложил.

Стругацкие в каком-то из своих произведений говорили (цитата по памяти и максимально неточная), что настоящий десантник – это не тот, кто ушёл и геройски погиб, а тот кто осторожно сходил 20 раз, изучил все возможные варианты и сделал свою работу. «Выдвигаемся на место, ориентируемся по обстоятельствам» говорил один мой знакомый, когда нужно было обозначить план действий. Герой Федосеева — именно из этих людей. Каждый поступок — это сиюминутные эмоции.

«Много раз наша жизнь висела на волоске, и нас выручали не случайности, не счастливая судьба, а упрямство и воля к победе. Если мы рисковали, шли открыто навстречу опасности, не щадя себя, то это мы делали только во имя цели и долга.» Этой фразой автор заканчивает книгу, но я хочу опровергнуть её. Именно счастливый случай — в лице собак, проводников, самолета, вовремя приходивших на помощь — спасал Федосеева и его спутников.

Я делал закладки каждый раз, когда герой презрев все опасности и предупреждения буквально лез на рожон. Я сбился со счёта от количества нелепых ситуаций, в которые главный герой сам себя загнал, объясняя это чувством долга и целью. Ну какая, простите, цель была в походе вдвоём к лагерю Пугачёва? Да ещё и при том, что в начале этой экспедиции у Тихона уже на второй день развалились сапоги. В этом походе Тихон и главный герой сначала чуть не разбились, пытаясь забраться в гору по карнизам, по которым до этого прошло стадо горных баранов (спаслись благодаря собаке, потеряли на «короткую дорогу» 4 часа, а затем всё-таки пошли в обход), затем главный герой заблудился на привале, просидел под скалой 4 дня, страдая от голода (спасся благодаря собаке, которая вывела его к лагерю), а потом оставил Тихона посреди солончака, потому что тот уже не мог идти — ушиб ноги, когда шёл по скалам практически босиком (Тихона спасла эвенкийка, случайно проезжавшая неподалёку). Нужно ли говорить, что лагерь Пугачёва они не нашли?!

Ну и конечно же эпичный случай с медведем, которого автор начал свежевать, не убедившись в том, что зверь мёртв.

Такие эпизоды составили 2/3 книги. Создавалось ощущение, что как только герой берёт управление на себя – с ним и его спутниками сразу же что-то случается. Я нисколько не умаляю их подвига, но подвиг должен быть ради чего-то. Ради чего он здесь — для меня осталось не ясным. Ладно бы этот подвиг как-то приближал героев к положительному решению поставленных задач, но ведь нет. Выглядит как полнейшее фиаско, которое потом называется подвигом, чтобы не так обидно было. Время такое было, наверное – без подвига нигде не работалось.

Отдельно по языку книги – не впечатлил. Чётко видна граница, где автор описывает действие (дневниковые фрагменты) и где пытается в описание окружающего мира. Мир получился плоским и удивительно негостеприимным. И даже почти не живописным. Тайга хмурая, мари вонючие, горы унылые, река коварная. Даже не ясно, что их так влечёт в эту тайгу, где «безграничные просторы и заснеженные вершины гор», потому что дальше «угрюмые горы, угрюмая тайга, угрюмые скалы». Кажется, что бесприютной душе главного героя всегда хорошо там, где его нет. Как только он выходит из «угрюмых гор» — они сразу начинают казаться ему величественными.

P.S. Напомнило «В разреженном воздухе» Кракауэра. Там тоже люди сами придумали себе романтику, залезли на гору, понадеявшись друг на друга, а дальше «... упрямство и воля к победе...» позволили выжить некоторым из них.

Не стану играть ни в какие игры и пытаться трактовать роман. Напишу про то, как я его воспринял, потому что именно это и определяет, понравилось мне или нет. Можно сколько угодно мозгом понимать сложные нагромождения смыслов (или выдумывать их), но сердцем так и не принять.

Воспринял я его как производственный роман об отношениях внутри большого коллектива, а также об отношениях внутри небольшой компании друзей, у каждого из которых, оказывается, есть скелет в шкафу. Никакого фантастического элемента тут нет, даже «мягкого». Работяги работают работу, а руководящий персонал всех мастей снизу и до генерального плетёт интриги, стучит на работяг и друг на друга потому что «так тут повелось», в этом вашем эффективном менеджменте не по-книжному. И если бы я был вольным художником, фрилансером или просто человеком тонкой душевной организации, может быть я ужаснулся бы всему происходящему. Но я работаю в большом коллективе и всё у нас точно так же. Где-то больше, где-то меньше, но не по другому. С этой точки зрения вышло для меня злободневно. Однако грубость мазков повествования и отсутствие другой жизни кроме завода и человеческих отношений на нём смазали картину. Герои не абсолютно плоские, но и не живые. Повествование топчется вокруг да около стукачества и того, какие снизу все хорошие и какие сверху все плохие, в конце каждой части выходят на заводской бунт, весьма и весьма надуманный. Вторая часть, которая задумывалась как объяснение первой, запутывает тему с бунтом ещё сильнее. Кроме этого, концепцию альтернативных концовок на потеху публике тоже не понял. Выглядит так, как будто бы если грустная концовка тебе не понравилось, возьми весёлую. Так себе изгиб писателя.

Отдельная тема — язык автора. Очень многим язык Дивова нравится, но для меня этот его манерный стёб выжигает глаза и сводит на нет все возможные плюсы. Сарказм и стёб в повествовании — это как приправа в блюде. Ну, или как соль. Без соли не вкусно, но и пересоленное невозможно кушать. Я вывел для себя примерную формулу дивовского стиля — доведение ВСЕХ литературных слов и оборотов до простонародных. Таких, которые Word любит подчеркивать синим. Вместо «ерунда» писать «туфта», вместо «какого черта» — «какого фака», если уж «звездюли», то непременно в связке с «животворящими». Эти словесные шаблонные конструкты встречаются не в дополнении к нормальному языку, а вместо него. Герои и рассказчик так разговаривают и думают. Все. Многим нравится — это называют фирменным юмором Дивова. Меня же это невероятно перегружало уже к середине книги, и я считаю этот приём невероятно пошлым, манерным. Своеобразной претензией на хороший юмор без оного.

Ну и количество слов «пиндос» – как удачно подметил один из рецензентов, похоже Дивову доплачивали «попиндосно» – слово в разных формах встречается в тексте не менее 326 раз на 352 страницы. Резюме — идея на троечку убита самоповторами, странной концепцией с несколькими финалами и «фирменным авторским стилем». Прочитал и прочитал.

Не до конца разобрался с тем, какую книгу мне больше напомнил «Дом на краю света». Что-то от семейной саги, вроде цикла Фолкнера (манерой изложения от лица разных героев), что-то от маркесовских «Ста лет одиночества» (3 поколения героев, дом), что-то от «Татарской пустыни» Буццати (ребята проспали всю свою жизнь). Всё это в весьма ограниченном объёме, отчего у меня создалось стойкое ощущение некоторой вторичности.

Не понравилось, что все герои говорят одинаковым языком. И язвительный Джонотан и заторможенный Бобби и экспрессивная Клэр и вообще все. Особенно это заметно в описании ранних лет. Этакие девяти- и одиннадцатилетки, склонные к анализу и самокопанию. Взирающие на жизнь с высоты прожитых лет.

«Джонни давай сделаем монтаж!» Сюжет рваный, целостного описания нет. Размеренное повествование внезапно прыжком за 2 абзаца перемещается вперёд на 7 лет. Как прожили герои эти годы – не всегда ясно. От этого неясное ощущение, что главные герои вроде статистов (ну, или они на старости лет вспоминают яркие события молодости, а рутину уже подзабыли). В фильме (а я посмотрел и фильм, что в моём понимании говорит, скорее, о том, что произведение понравилось, чем нет) это вообще доведено до абсурда. Там герои без эмоций покривлялись на экране 10 минут, прошло 7 лет, покривлялись, прошло ещё 7 (года их там, кстати, не берут).

Прекрасно понимаю тех, кому понравилось произведение, но сердцем прочувствовать его не смог, а разумом не захотел.

Сумасшедшая вещь в стиле «А что если...» А что если написать детский рассказ языком платоновского «Котлована». Всё-таки сумасшедшее время было в 30-е и безумная манера писать прозу. Фирменный слог даже не Зощенко, а вообще писателей того времени. Контуженный (и поэтому падающий от любого стука в обморок) следователь выясняет кто же и как украл породистую горную козу у стрелочника. Коза и её таинственный похититель претерпевают серию метаморфоз, но в конце концов находятся и тот и другой. Дело закрыто и сдано в архив. Если на секунду забыть о том, что рассказ детский, то обнаруживаешь, что это отменный фарс в стиле «Ширли-Мырли», который отлично придётся к столу и взрослым тоже.

Оказывается, все [мои друзья] читали «Серую шейку». Я не читал. Вообще писатель со смешной фамилией Мамин-Сибиряк прошёл мимо меня в школе. Теперь сыну задали на лето и я наверстываю. Удивлён.

Сказки просто невероятные. Это, в общем-то, и не сказки даже. Это притчи или басни в прозе. Во всех этих воробьях, индюках, медведях и комарах угадывается современное общество (да и я сам, в том числе), которое, если задуматься, в своих индюшачьих повадках не далеко ушло от общества конца XIX века. Смаковать можно очень долго.

Рассказ напомнил похожее произведение Сетона-Томпсона, где охотник так же преследует оленя и отпускает в конце. Мне кажется, это такая подводка к экологическому взгляду на мир. Начало понимания того, что животное по другую сторону прицела не только объект охоты, но и живое существо в первую очередь.

Не везёт мне со скандинавским нуаром. Третья книга, которая никак. Плоские герои, наивное поведение и слабые литературные ходы на протяжении всей книги: здесь и по каплям сцеживаемая история мальчика в лесу, с которым точно ничего не случится, и паноптикум главных и второстепенных героев, и «вот это поворот» в конце, и открытый финал. За фирменную северную тоску отвечают: хрусткий ледок на лужах, потому что скоро зима и плющ, похожий на клубок огромных зеленых червей (бедный плющ — назначили козлом отпущения). На художественных образах с плющом практически закончили. Поездка с маньяком (или не маньяком — это ведь скандинавский детектив — тут каждый может быть кем угодно, но главным злодеем всегда остаётся первый появившийся в кадре подозреваемый) вообще сродни прогулки двух закадычных друзей: мило беседуем, гуляем с лопатами по лесу и всерьёз обсуждаем возвращение в клинику, где маньяк только что зарезал человека. Прелестно! Именно так это и происходит в жизни и в кино.

Из положительного могу отметить а) легкость чтения — проскакивает нигде не застревая за 2-3 дня; б) любопытные социальные веяния вроде того, как детский сад нельзя называть детским садом и прочие общественные табу, которые не исчезают даже в неформальном общении двух заговорщиков тайком за дальним столиком в ночном клубе (я ждал момента в лесу, где Ян упрекнул бы Ивана, что тот больных в клинике неправильно называет, потому что «нам нельзя так говорить» — жаль, так и не дождался); в) любопытный туннельный эффект у человека, который уже придумал свою цель и движется к ней, не замечая очевидных вещей. Истинно — нельзя полноценно оценить систему, находясь внутри неё.

Нельзя сказать, что книга не зацепила. Ещё как зацепила — шаблонным и наплевательским подходом автора к построению сюжета и поступков его героев. Всех!

Надо признать — животные у Сетона-Томпсона повсеместно обладают чем-то вроде сверхспособностей. Понятно, что писать, так о королеве, но вся эта сверхинтуиция у каждого первого к концу сборника утомляет. Мустанга годами не могут загнать лучшие ковбои. Дворняга понимает, что её маленький секрет становится известен хозяину и пытается убить его дочь, а потом и его самого (Кинг в волнении сидит рядом и что-то пишет в блокнот). Волк не только обходит все приманки, но и издевается над охотниками (хорошо, хоть блог не ведёт). Но это придирки. А вообще очень хорошо, конечно. Одна из первых попыток внедрить в сознание людей некий новый формат общения с природой. Тогда как Тургенев ещё подходил с позиции «много вальдшнепов настрелял, хороша была охота! Выкину пожалуй всех, не готовить же эту мелочь» у Томпсона уже чувствуется экологический подход. Его герои часто проникаются к преследуемым зверям неким чувством, симпатией и отступаются от погони или убийства.

Но не в этом рассказе. Здесь обычный боевик с двумя супергероями. Просто не ясно до конца кто же тут расчетливый злодей: волк или его человеческий противник.

Забавнейшая история, но имена грандмастеров фантастики Золотого века настолько на слуху, что я всегда считал, что хорошо знаком с творчеством Пола Андерсона. Оказалось же, что кроме отличного «Космического крестового похода» не читал у него вообще ничего (или не помню, что равноценно).

«Патруль времени» — цикл темпоральной фантастики, начавшийся в далеком 1954 году небольшими рассказами, а закончившийся аж в 1995 вполне серьезными повестями. В целом на сегодняшний день цикл представляет интерес лишь исторический — вроде произведений Жюля Верна. Цикл одним из первых поднял тему временных парадоксов после того, как к ней в Золотом веке возродился интерес, но вот был ли он хоть сколько-то значимым из-за своей растянутости и приключенческой направленности — сказать сложно.

Во-первых, герои всегда отправляются в прошлое. Вкрапления будущего (как и некой расы данеллиан, выполняющих роль регуляторов) гомеопатические, для смазки сюжета. Как правило действие всегда происходит в раннем средневековье или (реже) в древние времена. Кроме петель времени и сложившихся несложных парадоксов других фантастических моментов нет, поэтому сразу после создания петли произведение переходит в разряд вестернов или, реже, детективов (впрочем, лучше уж пусть будут вестерны).

Во-вторых, бедный язык. Первые рассказы цикла выросли, похоже, прямиком из журналов pulp-fiction, да и уровень автора ещё был невысок. Плоские персонажи, наивные сюжеты, где герои элементарно перевоплощаются в жителей любой эпохи по мановению волшебной палочки, квадратночелюстной англосакс-главный герой без страха и упрека, обожающий виски и не брезгующий женщинами разных эпох (у них, в свою очередь, от одного только его вида уже подкашиваются коленки). В последующих повестях внезапно у автора появляются объемные и правдоподобные описания, язык становится богаче, а стиль повествования витиеватие. Однако, когда на сцену выходят главные герои мой внутренний Станиславский опять в голос стонет «Не верю!!!». Поэтому однозначно лучшим произведением стала повесть, где Джеймсбонду отводится эпизодическая роль, а в центре повествования слабый, нерешительный бог-лингвист отягощенный комплексом вины и послезнанием («Печаль гота Одина»)

В-третьих, раздражающая шаблонная дуболомность сотрудников описываемой организации — Патруля времени. Элитная контора, созданная чтобы защищать время от вторжений лихих прогрессоров и коварных террористов (злодейский Весельчак У, конечно же, тоже присутствует) на деле занимается расхлебыванием собственных промашек. Её сотрудники раз за разом вмешиваются в прошлое, чтобы спасти невесту, помочь униженной и обездоленной скандинавской девушке, спасти возлюбленную (уже было? Блин, Пол, я говорил, что заметят, если в 5 из 9 произведений цикла повторить один и тот же ход!). Зачем же тогда сотрудники этой организации проходят столь строгое тестирование, если затем с оголтелостью фанатиков совершают всевозможные новичковые ошибки? Никогда за этим не следует никаких выводов кроме инфантильно-философского «если это случилось, значит должно было случиться». Странная контора, странная.

«Печаль гота Одина» интересно выбивается на общем фоне. Может быть если читать только её одну, то она и не стрельнула бы, но в ряду безликих и скучных рассказов и повестей цикла она смотрится как настоящий бриллиант.

Надеюсь никогда не придется перечитывать цикл. На эту тему многие уже написали гораздо более удачные вещи.

Вновь оперативники отправляются на исправление временной петли, причиной которой они сами и стали. Рассказ практически не выбивается из остального цикла по исполнению, а поэтому скажу лишь, что Патруль времени — очень странная организация. Строгий отбор, коему подвергают новых сотрудников, а также продвинутое гипнопедическое разностороннее обучение никоим образом не влияет на принимаемые ими решения. Каждый раз в критической ситуации агенты совершают необдуманный импульсивный поступок, который стоит им значительных усилий по исправлению ситуации. Складывается ощущение, что не будь у нас этого самого Патруля — время спокойно шло бы своим чередом и не требовало бы вмешательства. Не верится, что все эти риски стоят того, чтобы выяснить какое из прочтений Тициана верное или каким образом зарождались нордические эпосы раннего средневековья... Конечно, это придирка к реализму повествования, не более. Но, как говорил устами пилота Пиркса Станислав Лем: «Фантастические романы? Да, я их люблю, но только плохие. Вернее, не то что плохие, а выдуманные. В них все, даже космос, становится таким добропорядочным… Это добропорядочность для взрослых, — конечно, там есть катастрофы, убийства и всякие другие ужасы, но все равно они добропорядочные, невинные, потому что с начала до конца выдуманные: тебя стараются напугать, а ты только посмеиваешься.»

Ну и отдельно стоит упомянуть названия племён, сломавшие многим удовольствие от прочтения. Сложилось впечатление, что где-то на книжном развале Андерсон обнаружил алфавитный перечень варварских племен поздней античности и шутки ради решил вставить их все в повесть. Шутка удалась.

«Он не утверждал, что он бог, но и никогда не отказывался от этого. В его положении любая определенность могла помешать ему, чего не скажешь о неопределенности.»

Не постесняюсь второй раз за год процитировать в рецензии Желязны, поскольку эти строчки как нельзя больше подходят к произведению.

Очередной ботан-филолог Патруля отправился в прошлое, чтобы изучить появление северных эпосов, и ненароком создал временную петлю (ох уж эти сотрудники патруля — они хоть раз успешно в прошлое сходили?). Несмотря на сложившийся вокруг него статус бога, послезнание и современные технологии, чем больше филолог пытался распутать петлю, тем больше увязал в деталях. В конце появляются оперативники патруля и отдают приказ привести историческую линию в соответствие, вопреки эмоциям, усугубив внутренний кризис героя. Примечательно, что бравый Мэнс Эверард в этом произведении довольствуется второстепенной ролью куратора и непосредственно в процесс не вмешивается, из-за чего произведение только выигрывает.

Повесть настолько выделяется из цикла «Патруль времени», что я заподозрил Андерсона в соавторстве. Но вроде бы нет, нигде об этом нет никакого упоминания и, видимо, маэстро серьезно набрался мастерства за те 8 лет, что не возвращался к циклу (очевидно, что для уточнения деталей мне придется отправиться в прошлое, в результате чего окажется, что я и есть Пол Андерсон).

Внешний мир весьма прекрасен. У него появился объём и теперь он трехмерный и осязаемый. Нью-Йорк запах печеными каштанами, а дикие варварские леса колючие, негостеприимные и хтонические. Появились детали, не имеющие к повествованию особого отношения, но просто работающие на создание общей атмосферы. В целом прогресс по сравнению с первыми рассказами настолько феноменальный, что сродни сравнению профессионального опытного писателя со школьником. Доселе мне не приходилось видеть, чтобы писатель настолько раскрывался со временем.

Внутренний мир тоже неплох. Герои вдруг стали поступать так, как ты от них ждёшь. Их поступки не выглядят дешевой игрой. Можно придраться лишь к Карлу, который творит дичь направо и налево, устраивает временные петли и демонстрацию технологий будущего и всё ему сходит с рук. Но так уж в этом цикле заведено. При этом Карл всегда делает драму и выглядит, в моём представлении, как Николас Кейдж который только что съел лимон.

Итого, на фоне нестареющего Карла, на глазах переходящего в ранг божества, проходит жизнь нескольких поколений. Читателя в неё погружают постепенно. Получается этакие «Сто лет одиночества» в историческом сеттинге. В целом герои вызывают симпатию, им веришь, за них переживаешь. Ряд отличных эпизодов (Странником, входящий в дом из дождя под вспышки молний или отличный момент где Карл «промахнулся» во времени и интересуется здоровьем своего внука, которого сам же и похоронил несколькими месяцами ранее) очень достойно прописаны, картинка в голове рождается весьма сочная. Вообще Повесть кинематографична и могла бы лечь в основу сюжета отличного исторического сериала. Впечатление от книги максимально положительные — оставь её одну вместо всего увесистого цикла и мы бы ничего не потеряли. Можно смело рекомендовать к прочтению.

18 лет спустя с момент появления цикла и 20 лет с начала писательской деятельность Пол Андерсон вернулся к «Патрулю времени». Объемы написанного резко возросли с момента первых рассказов и вот перед нами уже первая в цикле повесть. На этот раз агент Эверард оказывается в Тире, чтобы спасти его от угрозы уничтожения темпоральной террористической организацией. Зачем темпоральные террористы это делают и какую выгоду с этого имеют – понять сложно. В награду за лояльность террористы просят чертежи уникального универсального молекулярного генератора, чтобы превращать воздух в разные ценные штуки.

К сожалению, увеличение объема совершенно не сказалось на качестве. Во-первых, сама проблема уже была поставлена в предыдущих произведениях цикла, так что ничего нового с этой точки зрения тут нет. Да, Андерсон предпринял попытки описать внешний мир, но они вялые, Тир тусклый. Да, Андерсон ввел новых героев, но даже с ними развитие событий идёт по старым рельсам. Главный герой, как и раньше, необычайно умён и очарователен. Ему открыты двери всех дворцов и сердца всех женщин. С первой попытки он находит решение любой проблемы. Он немного наивный (например, берет в напарники и всюду таскает первого попавшегося мальчишку почти сразу же в порту — такая вот секретность), но видимо, обаятельный, раз всё ему сходит с рук. Все остальные персонажи рядом с ним – статисты (некоторые вообще непонятно зачем появлялись — таинственный агент-ученый из Иерусалима, в котором я, было, заподозрил ренегата, для чего был?). Завершается всё невнятной финальной битвой, не вяжущейся по своему накалу с масштабом главного злого гения, у которого должен быть всегда припрятан туз в рукаве (ведь именно для этого, опять же, впервые в серии, используют экскурс в прошлое). И вишенка на этом (пластиковом) торте – раздача пряников неожиданному напарнику, включение его в закрытый клуб оперативников, выдача двух жен (девушки хорошие, а тут с ними так плохо обходятся — не пропадать же).

В итоге читабельность низкая – первая откровенно скучная вещь в цикле. Правда, это не оттого, что цикл безумно хорош. Просто на прошлых коротких рассказах сюжет катился динамичней.

P.S. Кто-нибудь понял, какое отношение к тексту повести имеет заголовок?

Ну конечно. Пришвин, Бианки, Паустовский. Певцы природы русской. Все знают, что это о природе, все читали в школе (или делали вид), но большинство уже ничего конкретно не помнят. Отзывы разнятся от «О как точно и красиво он описывает поведение сорок и зайцев» до «Фу, ужасно, невозможно читать». Но всё не так просто. Только себе представьте...

Дети-сироты в поисках секретной поляны с самой сладкой клюквой идут через болото. В это же самое время среди болот, услышав далекий собачий вой, выходит на охоту легендарный и неуловимый волк. Страшное реликтовое чудовище — чтобы убить его снаряжали 6 экспедиций, но смогли лишь отстрелить кончик уха и повредить хвост. В пути дети ссорятся и разделяются. Десятилетний мальчик по неопытности решает срезать пару метров кривой тропинки и попадает в топь. Он всё глубже и глубже погружается в трясину, зовет сестру, но та увлеклась сбором ягоды и совсем забыла о братце. Надежда только на старую собаку Травку, потерявшую 2 года назад хозяина и скитающуюся в лесах.

Мальчик Митраша, старая гончая Травка и волк Серый помещик встречаются ночью на одной поляне. Кто-то должен уйти... И, признаюсь, я до конца не был уверен, кто это будет.

Не ожидал, что Пришвин напустит столько саспенса в детскую повесть. При этом в самые напряженные моменты автор вдруг прерывает повествование и начинает совершенно серьезно рассказывать о том как образуются болота и что болота это торф и топливо, очень нужное стране в столь непростое время.

А насколько пронзительная история собаки?! Обезумев от одиночества (или, может, это особенность всех собак?) она внезапно признаёт в маленьком мальчике своего умершего хозяина и отзывается на его голос.

Не уходя ни в одну из крайностей замечу, что это довольно необычные ощущения — испытывать такое напряжение от детской повести. Удивлён, что никто ещё не снял по ней фильм.

Как было замечено, это скорее документальный отчет о событиях для прояснения ситуации (кстати, расследования произошедших на горе событий никогда не проводилось), и для того, чтобы излить пережитое на бумагу. Во всяком случае так заявляет сам автор в предисловии.

Книга неоднозначная как по манере написания, так и по позиции автора, который склонен предвзято оценивать участников событий и лихо навешивать им ярлыки согласно своим предпочтениям. Она довольно односторонне освещает события и после неё, насколько я понял, другим участникам тоже пришлось взяться за перо, чтобы показать ситуацию под другим углом. Кроме того автор прыгает с темы на тему и опускает важные детали (статья на Вики, например, проводит разбор событий намного точнее и детальнее). Зато, как и в любых мемуарах, много описывает личные качества альпинистов, чего не встретишь в сухих сводках официальных отчетов. А ведь такая информация порой многое проясняет.

Но для меня книга оказалась интересной не столько позицией автора, сколько тем, что открыла мне глаза на то, какой это опасный спорт — коммерческий альпинизм. На периферии сознания я всегда считал, что сегодня такие времена, когда человек полностью победил природу и весь экстрим — надуманный или по небрежности. А выходит, вовсе и нет. И удивительно даже не то, что я так считал, а что так считали все те, кто пошёл на вершину Эвереста тогда. Они даже не могли самим себе объяснить зачем им это (и автор, кстати, пытается понять и приходит к выводу, что это что-то вроде религиозного экстаза). И ценность этой книги в том, что она послужила спусковым крючком чтобы изучить тему.

«Записки охотника» отличное произведение. Этнографический весьма познавательный срез жизни крестьян Орловской и Калужской губерний. Блеск и нищета крепостного крестьянства. Талантливые личности, юродивые и пропойцы, красавицы и прижимистые кулаки. Количество типажей огромно. Читать интересно. Однако меня смущает позиция рассказчика (читай автора — несмотря на иное имя это всё же сам Тургенев). После каждой очередной ужасной или нелепой истории я будто вижу его укоризненный снисходительный взгляд: «вы только посмотрите, до чего довели крестьянство, как так можно было». И похмурив брови снова идёт пить шампанское и бить вальдшнепов из спортивного интереса. Лицемерно и не экологично.

«Миссионеров» я прочел случайно, и книга оставила самые приятные воспоминания. Идея попаданчества и прогрессорства не нова и в «Миссионерах» играла роль завязки сюжета, а не самоцели. Благими намерениями мостят дорогу в ад, и прогрессоры, пытавшиеся защитить островитян, превратили их самих в машину смерти, перевернув полюса. Теперь варвары — это европейцы. Ведь они не добывают нефть, ищут золото, чтобы делать из него побрякушки, а из дорогостоящих металлов делают какую-то ненужную ерунду. Зачем защищаться от них, когда можно их завоевать?! Хотели как лучше...

За «Слепых поводырей» я взялся, как за предысторию, не разобравшись, что написаны на целых 11 лет позже, в 2000 году. Финальное произведение цикла должно было, видимо, поставить точку откуда взялись прогрессоры в Полинезии, откуда у них весьма современное оборудование.

В начале у нас достоевщина: истопник Игорек и два студента, обнаруживают дыру в пространстве и чтобы про неё никто не узнал кроме них, наспех убивают бомжа. Идеалист истопник бредит идеей дать отпор христианам в этом отдельно взятом мире, но скован в ресурсах. И тут появляется бизнесмен и всё заверте...

Количество людей на острове прибывает, жертвы растут как на дрожжах и у нас уже не «<i>тварь я дрожащая или право имею</i>», а «<i>режьте всех, Господь разберёт своих</i>». Появляются новые герои, характер которых толком не раскрывают, кроме имени мало известно. Первоначальные уходят на второй план. Сюжет превращается в пародию на криминальный боевик. Все дела вершит Игорёк, который становится Игорем Юрьевичем, мнит себя Наполеоном, получает точку опоры и вертит миром (мирами, если точнее) как хочет. Сергей Самсонович (коммерсант) переходит в разряд статистов и лузеров. Каждое его решение просчитывается коварным истопником-депутатом на несколько шагов вперёд. Игорёк наносит оставшимся на острове удар милосердия, зацементировав пространственный тоннель (довольно гуманно, мог бы и вырезать всех — с него бы стало). Занавес.

Почему именно Алан становится одним из главных старых? Ведь он не был идейным. Почему вообще прогрессоры без своего лидера продолжили заниматься подготовкой к войне с христианами, а не жили счастливо в своём гетто или не ассимилировались с местными на правах богов? Ведь именно Игорь был там идейным драйвером. СомСомычу это было интересно гипотетически, как красивая фоновая идея, в то время как он гался за жемчугом. Остальные — вообще контрактники, далекие от Платона и утопий. Предыстории «Миссионеров» не вышло, на мой взгляд. Такие истории вообще хороши сами в себе. Иногда не нужно объяснять всё. Это как в «Боге Света» у Желязны, помните? «Они называли его Махасаматманом и считали, что он бог. Он же предпочитал отбрасывать Маха- и -Атман и называл себя просто Сэмом. Он не утверждал, что он бог, но и никогда не отказывался от этого. В его положении любая определенность могла помешать ему, чего не скажешь о неопределенности.»

Мне сложно оценивать Лема, но всё же попробую.

Вся книга — это такая своеобразная переоценка себя же самого спустя 30-40 лет (именно столько прошло от момента написания «Суммы технологий» до этих эссе). Лем пускается в размышления о том, сбылись его прогнозы или нет и рассматривает положение вещей о затронутых темах на рубеже XX и XXI веков. С одной стороны, читать интересно. Лем даже на старости лет логичен, последователен и креативен. Язык его упростился (хотя, возможно, дело рук переводчиков), поэтому продираться через дебри терминов теперь не придётся.

С другой стороны, всё это уже было в «Сумме технологий», а затем в «Фантастике и футурологии», пусть даже и несколько другим языком. Автор занимается автоцитированием на несколько страниц подряд и это очень утомляет. Сами сборники написаны в разные годы («Тайна...» в 1996, «...бомба» в 1999), задумывались, очевидно, как отдельные сборники, поэтому содержат много глав, посвященных одним и тем же темам. А так как за 3-4 года мировоззрения Лема не сильно изменились, то и мысли, высказанные там, одинаковы. Из-за этого приходится несколько раз подряд перечитывать одни и те же мысли. Иногда даже написанные одними и теми же словами. В общем, если бы коснуться этого произведения, скажем, вместо «Суммы технологий», то было бы интересно. Но как поздние комментарии — они слишком уж объемны для восприятия. Общий объём философского опуса в целом («Сумма» + «Фантастика и футурология» + «Молох» = 2700 страниц) превышает разумные пределы.

В общем, на мой взгляд, ценная вещь только если перед этим НЕ читать ранние эссе автора или если ты, вдруг, изучаешь творчество Лема (хотя, я сомневаюсь, что есть подобные филологи или философы).

Герои этого произведения для меня как персонажи на картине Босха. Страшные, нелепые кадавры, стройными рядами марширующие справа налево без особой цели (вообще, конечно, я обижаю почитателей Босха — его герои, как раз, маршируют со смыслом, просто большей части зрителей он неведом). Никакой логики и никакого смысла в их поступках нет. Это простые статисты.

Мир произведения бестолков и противоречив, изгибаясь под текущие прихоти автора. Автор прописал какие-то отдельные штрихи, но все эти завихрения а-ля «Зацените, Нью-Йорк в песках, Вегас — в джунглях!» Такое можно было сделать в 50-е — тогда она было бы своевременным с точки зрения исполнения. В 80-е писать такую фантастику — это уже дурной тон. Недаром многие ошиблись с определением времени написания.

Я не увидел здесь никаких тонких аллюзий на американскую мечту и американский образ жизни. Действительно пустое чтиво в котором я увидел один сплошной фарс и только.

Если честно, то это эссе больше похоже на продолжение пикировки Лема и некоего профессора Колаковского. Более чем наполовину состоит из оригинального текста «Суммы технологий» и объяснений почему же Лем был прав. Выглядит всё так, что прав всё-таки Лем, но зачем же ещё раз перечитывать дословно приведенные куски «Суммы»? Обычному читателю это будет вовсе не интересно, потому что новых идей тут нет совсем. Полагаю, это как-то связано с тем, что Лем несколько раз по тексту упоминает, что «Сумма» писалась давно, издана тиражом всего 3000 экземпляров, а поэтому читатель с ней совсем не знаком. Для 1991-го так и было.

Speculative biology. Что-то вроде игры «А что, если...» когда на себя можно примерить роль эволюции. Чрезвычайно интересная и необъятная тема. Книг в этом жанре пока настолько мало, что приходится знакомиться со всем, что имеется в наличии (тем более, что порой научные аспекты опускаются в угоду красивой картинке).

«Экспедиция на Дарвин IV» — одна из первых современных книг на эту тематику. Появилась ещё в 1990 году и тогда, думаю, это была бомба (кстати, в этот же год появилась и Man After Man Диксона – весьма урожайный год получился).

Книга написана в виде отчета одного из участников экспедиции 2358 года к планете Дарвин IV, вращающейся вокруг двойной звезды. Эволюция на планете сразу пошла своим путём и живые существа тут абсолютно уникальные. Свои записи ведёт один из исследователей — художник-натуралист, который наблюдает за природой чужой планеты на протяжении более чем 3 лет.

Официального русского перевода не было (книга в бумаге на русском тоже не выпускалась), но на сайте проекта «Эволюция без границ» есть отличный любительский. Пожалуй, проблема у него только одна — автор для названия животных чаще всего применяет следующую методику. Если животное прыгает и при этом снабжено крыльями, для планирующего полета — оно будет крылоскоком. Если на спине мешок — мешкоспин, если шипы — шипоспин. Я не знаю, как это воспринимают носители английского, но для меня всё это двухкоренное словообразование на уровне детского сада в значительной мере нивелировало серьезность книги. Ну в самом деле: стрелорот, хищнодрево, шипоспин, лесонос, сальтоствол, брюхолаз... В остальном к переводу претензий нет. Кстати, там же — на «Эволюции без границ» — приведены картинки в хорошем качестве. Они крайне рекомендуются при прочтении вместо тех куцых картинок, что достались pdf или fb2-файлам.

Теперь к самой книге. Выдуманный автором мир совершенно необычный, интересный и достаточно целостный. Далекое прошлое планеты привело к тому, что вместо зрения у местной флоры развилась и успешно используется до сих пор эхолокация. С нашей точки зрения это означает, что все животные слепые, хотя, конечно, они, по-видимому, прекрасно видят эхолотами. Описаны все природные зоны и вообще это честное описание. Около сотни живых организмов, довольно разнообразных. Иллюстрации 2 типов — большие красочные картины (они отлично детализированы и вроде как имитируют фотографии) и карандашные скетчи, поясняющие некие детали, касающиеся тех или иных животных. Скетчи часто снабжены текстовыми пояснениями.

Минусы тоже есть. Можно, например, удивиться тому, зачем животным, лишенным зрения, такая яркая окраска. Как на весьма скудном описываемом рационе достигать столь титанических размеров? Как без зрения пользоваться некими орудиями труда (а на планете обнаруживаются разумные формы жизни на уровне земного каменного века). Но на мой взгляд, реальный недостаток только один — в книге никак не выведен генезис тех существ, что населяют мир Дарвина IV. Кто от кого произошёл, какое древо эволюции и почему вот этот странный мешок с крылышками ведет именно такой образ жизни, а не иначе. В отсутствии такого подхода и объяснений к концу уже возникает ощущение некоей мешанины, когда в одну кучу сваливают существ с самыми разными свойствами, набранными как будто чтобы сильнее удивить читателя. Тут можно скатиться в необъективность, конечно. Даже среди реальных существ есть утконосы и пеликаны и бог весть кто ещё, представить которых невозможно, но мы хотя бы понимаем, что пеликан и утконос не родственники. Тут же даже не делается попытки пояснить кто есть кто.

Несмотря на всё сказанное, отличная книга для поклонников жанра. Ознакамливаться обязательно.

Одна из первых книг про попаданцев. Мне кажется, все основные клише жанра появились тут. Главный герой – предприимчивый, умный, находчивый, умеющий одновременно в любовь, психологию, историю и харизму – деловито идёт к поставленным целям. Цели меняются от «выжить», до «сохранить государство», масштаб действий героя тоже растёт (сам он с удовлетворением замечает, что становится подстать времени, но на этом развитие героя и заканчивается).

Ужасная попаданческая клюква в действии (если попытаться скучно и нудно подойти к анализу фактов). Однако, изначально взятый шутливый тон спасает положение и позволяет дочитать книгу до конца без кислой мины на лице. Вообще, похоже, что книга и задумывалась как шутка – именно поэтому герои писаны такими широкими мазками, что деталей вообще не видно, а главный герой сохраняет ради комедийного эффекта и развития сюжета возможность ошибаться, но делает это настолько изящно, что эти недостатки лишь придают его совершенству законченность.

Мир тоже не описан никак, но это и не нужно. Достойный последователь «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура « Твена (и это отмечают все) и предтеча «Великого крестового похода» Андерсона (почему-то это не отметил никто).

Кончается книга столь же внезапно, как и начинается. Настолько внезапно, что я даже испугался, что (возможно) у меня лишь ознакомительный фрагмент. Не хватает в этом треше только картины будущего, где Америку открыли в VI веке (и там всё не так, как в реальном мире, скорее всего), а Объединённое Королевство Восточных и Западных Готов правит миром (чего уж мельчить!). В общем, легкий фарс на один-два вечера и горе тому, кто отнесётся к этой книге серьезно!

P.S. Очень красивая обложка, но ума не приложу, что означают на ней многочисленные кошки.

«Так объемлем же перемены прежде чем перемены объемлют нас». Самое время напустить на себя скорбный вид

Современный боевичок в антураже эпохи Возрождения. Антураж хреновый и трещит по швам начиная уже со второй трети (хотя начало с детальным экскурсом в тонкости определения истинности мощей святых на вкус, запах и цену интриговало)

Собиратель мощей, работающий на двух господ, умудряется обмануть одного из них, за что чуть не расстается с жизнью и получает суровую епитимью – похитить плащаницу. А дальше заявленные «друзья Оушена» (и таки упомянутые в одной из рецензий «Три мушкетёра», да). Анахронизм на анахронизме, огромное количество исторических персонажей, сведенных в одном месте в одно время (включая уже умерших или находившихся в весьма юном возрасте), любовная любовь и приключенческие приключения и, конечно же, хэппи-энд с гибелью второстепенных персонажей и порчей внешности главного героя «для реализьма». Спичечные коробки, блюда из картофеля, йохимбе, современная речь в 1517 году. Не пропустите!

На самом деле — прочитали и забыли. Проглатывается быстро и с интересом, но уже после появления Магды понимаешь, что надули в этой книге не только ... Старые вещи вроде «Господь – мой брокер» или «Зеленые человечки» смотрелись на этом фоне приятней и злободневней. Напомнило больше стиль Тонино Бенаквиста, чем Бакли. Но, с другой стороны, как уже тоже упоминалось, интересно для понимания того, сколько замечательных людей (которых ты обычно касаешься лишь в справочниках или на уроках истории) собралось в одном месте в одно время и пусть не так концентрированно, как в «Собирателе реликвий», но не подвешенными в пустом пространстве, а заведенных в различные взаимоотношения друг с другом. Когда художник — это не просто «великий творец раннего Возрождения, написавший такие великие полотная как...», а реальный человек, который был тщеславен, пил и ругался, любил жену, ненавидел коллег по цеху. Только за вот это вот.

Люблю такие произведения, которые позволяют взглянуть на исторические события с бытового ракурса. В конце концов на действительность мы всегда именно так и смотрим, а вот история официально сходит на нас со страниц учебников и не допускает каких-то толкований, кроме «общепринятых». А здесь сколько людей мы встречаем, столько и позиций мы видим относительно положения в стране, войны, революции. Прекрасно, что автор вне пропаганды сама и не пытается делать из своих героев «пылких бойцов с горящим сердцем и холодным рассудком». Интеллектуал оказывается диванным теоретиком, а порой и самым настоящим расистом, выключающим мозг, когда говорят эмоции, бравые защитники отечества под предлогом военного времени конфискуют машины, чтобы добраться до бара и напиться в хлам, ненавистные диверсанты и подрывники на поверку оказываются просто голодными ребятами, которые просто хотят поесть. И прекрасный местный колорит, которого мы совсем не знаем и который читается лучше любой выдумки (признаюсь, с удовольствием читал многочисленные сцены готовки, потому что кроме слов «рис» и «курица» больше ничего там не понимал). И как обычно бывает с такими произведениями, бок о бок с прочтением книги идёт изучение вопроса. Хоть я и слышал про Биафру и читал когда-то про боевые действия авиации над ней, но только теперь все эти «просто названия» сложились в некую картину, в некую карту и хронометраж. Замечательная книга, хоть и не без недочетов, но прочтённая взахлёб

Теперь я знаю о Сунь-Цзы намного больше, чем положено знать о нём среднестатистическому человеку. Про сам трактат говорить не хочу: древнему мудрецу действительно удалось собрать под одной обложкой максимы ведения войны (или, как уверяют некоторые, решения вообще любых конфликтных ситуаций), которые кажутся банальными и о которых, тем не менее, многие забывают. Они просты, но полны смыслом, что и позволило им просуществовать так долго.

Больше чем сами максимы меня поразили переводы, тем более, что это не просто переводы, а переводы с комментариями. Сейчас имеется 3 основных версии: Николая Конрада, сделанный в 1950 году, и относительно современные Малявина и Виногродского. Говорят, есть ещё перевод английского перевода, но он мне не попадался и, думаю, это та ещё штука, поэтому изучил эту тройку.

Перевод Конрада активно переиздаётся и именно он попался мне первым. Конрад многословен — на 38 страниц самого трактата у него ещё 440 страниц введения, комментариев, объяснения военной доктрины Сунь-Цзы и примечаний. Причём в комментариях и объяснениях отдельные максимы повторяются порой ещё несколько раз. И если в ранних изданиях Конрада трактат идёт отдельно от комментарием, то в попавшемся мне издании из серии «Философия на пальцах» каждое отдельное изречение Сунь-Цзы сопровождается идущим следом комментарием, поясняющем особенности его перевода, а затем комментарием, поясняющим само изречение. Смысл оказывается объяснен доходчиво, но сами изречения на фоне пространных рассуждений почему тот или иной иероглиф переведён именно так, а не иначе, читаются не как трактат. Именно после прочтения тяжеловесного перевода Конрада мне очень сильно захотелось прочесть другие переводы.

Виногродский перевёл проще . Язык у него понятней, комментарии китайских толкователей Сунь-Цзы он густо мешает со своими собственными, местами напуская в текст эзотерику и даосские духовные практики.

Ну, и наконец, Малявин . Он в своих комментариях умудряется разъяснять не только Сунь-Цзы, но местами и Конрада. Малявин единственный, кто разбивал и толковал фразы прямо поперёк отдельных максим, что оказалось неимоверно сложно читать (и ведь это всего неделю спустя, после того, как я думал, что Конрад нечитаемый!).

В результате я трижды прочёл сам трактат (к слову сказать, все переводы близки друг к другу, отличия минимальны и несущественны), сотни трактовок максим Сунь-Цзы, сделанных его последователями, и решил, что лучший перевод (всё-таки) оказался у Конрада. Если же хочется использовать Сунь-Цзы как настольную книгу (почему бы и нет) — достаточно 78-страничной брошюры, содержащей лишь сам трактат и несколько иллюстраций к нему. Афоризмы хороши краткостью. Плох тот афоризм, к середине которого забываешь чем он начался и засыпаешь от скуки.

P.S. Ещё при прочтении первого перевода у меня возникла абсурдная мысль о том, что подобным образом можно комментировать, например, сборник поговорок. Выглядело бы это примерно так:

Семь раз отмерь, один отрежь.

Здесь я перевёл иероглиф «семь», в значении «много», а иероглиф «один» в значении «мало», что, как мне кажется, соответствует китайскому древнему понятию терминов полноты и пустоты.

Сунь-цзы здесь придерживается своих убеждений и сообщает, что прежде чем что-то сделать (не обязательно отрезать, тут понимается по глаголом «резать» любое действие), необходимо тщательно взвесить все шансы на успех, обнаружить пустоту в замыслах противника и только после этого ударить в эту пустоту. Китайские слова «семь» и «один» выступают здесь не в роли числительных, а в роле мерил полноты и пустоты. Число семь имеет в китайской традиции мистический смысл и указывает на всеобъемлющее множество сущностей. Один выступает здесь как парадигма того, что ударяя противника, семь становится одним, то есть разрозненное превращается в единое целое. Кроме того, тут напрямую говорится о необходимости проведения разведки (см. главу XI), т.е. под словом «семь» понимается 7 видов шпионов так, как видели их во времена Сунь-Цзы. То, что в главе XI говорится о 6 видах шпионов, возможно, указывает нам на то, что в более древних, не дошедших до нас рукописях трактата, существовало упоминание ещё одного вида шпиона.

В общем, меня понесло :)

Я живу в небольшом сибирском городке. В нём тоже есть Старый Город (условно назовём его так), История и всяческая Хтонь. Город моложе Вильнюса, а Духи, в нём обитающие, как это не удивительно, старше. Когда зимой крашеный спирт скукоживается в термометре на самом дне, на город опускается едкое марево из морозного воздуха пополам с угольным дымом, плевки замерзают в воздухе, а персонажи Джека Лондона начинают чувствовать себя как дома, эти духи любят слушать истории о чём-то близком по сути, но далеком по внешней оболочке. О чудесных далеких уголках где зимой тепло, цветут в феврале каштаны, а люди не носят двое штанов и не отмораживают себе носы. Сказки эти хорошие, добрые, глупые и однообразные. И зачем-то отсортированные по алфавиту. И когда читаешь им этот странный путеводитель, они подмечают, что все герои этих рассказов маниакально любят поговорить о кофе (возможно, в сборнике и нет ни одного рассказа, где кофе не был бы упомянут), обожают, когда на улице перед кафешкой стоят несколько столиков и периодически занимаются скрытой рекламой кофеен. Герои те все однообразно невыспавшиеся (слишком много кофе?), однообразно одинокие (ещё или уже) и однообразно нестандартные, то есть сливающиеся в какого-то одного квазиперсонажа, наделенного сразу всеми чертами. В целом они отличные ребята. Просто так получилось, что историй про них слишком много и 1400 страниц хвалы кофе, описания кафешек, котов, домов и сновиденческого дозора утомляет. Фанатам рекомендуется, но духи моего города просили меня второй том им не читать. Весна близко, а она хороша, в первую очередь, там, где зима лютая...

Совершенно к слову, замечу, что больше всех понравились именно те рассказы, которые выбивались из общей приторно-кофейной канвы. В первую очередь это «Шесть комнат» и «Ирруан, доудаль, индера». В первом человек пытается создать квартиру своей мечты, а получается попытка войти в старые воды дважды, и все его мечту оказываются пшиком (впрочем, он этого не замечает). Во втором женщина-мизантроп, ненавидит весь мир за свою неудавшуюся жизнь. И, конечно же «Кайпиринья сердца», которая прекрасно легла бы в основу прекрасной романтической мелодрамы, которую со слезами пересматривали бы барышни ещё десяток лет, выйдя она в формате кино. Да и вообще этот сборник рассказов прекрасно смотрелся бы в виде сериала (благо и персонажи повторяются многократно).

С одной стороны, может показаться, что это очень даже реальная история о пятикласснице Марине, которая учится играть на скрипке в музыкальной школе и живёт обычной жизнью пятиклассницы 1949 года, т.е. ездит на шефские концерты, берёт на себя повышенные обязательства, готовится к строительству коммунизма и ждёт дня рождения Сталина, чтобы сделать ему подарок. Великого Сталина в книге многовато — целые главы добавлены лишь о нём (впрочем, есть ведь целые главы, где его нет). Обычная жизнь обычной школьницы той эпохи.

С другой стороны, всё не так просто. Вроде, недавние, но совершенно фантастические времена. Когда пойти погулять было обычно и дети сами знали чем себя занять. Когда не было дома телевизора и мультиков идущих по нему круглосуточно. Когда не придумали ещё жанра Young Adult и дети читали «Как закалялась сталь» и плакали над судьбами героев. Когда увлекались скрипичной музыкой увлекались сами, а не по принуждению родителей, и как самого большого подарка ждали билет на концерт Ойстраха. Когда мальчики не разговаривали с девочками, потому что «о чём мне с ними разговаривать». Когда две подруги (страшно даже подумать) знали как встретиться на улице без сотового телефона. Когда в промежутке между шефским концертом брали на себя повышенные обязательства и всё успевали. Жуть! Не уверен, что это не нарядная картинка с открытки, но при этом точно вижу, что ежедневный упорный труд людей, которые хотят чего-то добиться каким был тогда, таким остался и сейчас. И пусть мой сын считает это всё разновидностью фэнтези, но в его ежедневном графике и упорстве на пути к вершинам намного больше сходства с главной героиней, чем он сам думает, хотя он выбрал горные лыжи, а не скрипку.

Нарушаю этой рецензией два собственных правила: не писать рецензию на произведение, которое понравилось, и не писать рецензию на произведение, на которое уже написано больше десяти рецензий. Впрочем, нового я своим мнением, наверное, не скажу. Всё уже давно написано. Победитель «Большой книги», что уж, всё ясно. Почитателей масса и хулителей не меньше. Поэтому я просто по ощущениям.

Большой, но легко читающийся роман о жизни в Соловках в конце 1920-х годов от лица молодого парня с принципами, осуждённого за бытовое убийство. Принципы не сильно крепкие и постоянно гнутся по мере развития событий (а в конце и вовсе улетучиваются), в зависимости от настроения, сытости и согретости. Произведение для легкого чтения, как мне показалось. Излишней жестокости нет, любовная линия, залихвацкие приключения, никакого модернизьма, никакого абстракционизьма.

Что не понравилось: Галина в произведении выступает с определенного момента этаким гарантом того, что с героем все будет хорошо. А Артём этим беззастенчиво и постоянно пользуется. А автор пользуется даже в большей мере. <blockquote>«Где же Галя? — думал Артём, глядя на Блэка. — Вывози меня немедленно отсюда, Галя!» </blockquote> Вообще, во второй части герой сам себя не спас ни разу – все чудесные спасения были делом её рук (он только портил исправленное, если вдуматься). Это позволяет до самого последнего эпизода не волноваться за героя вовсе. Вот бы был сюрприз, если бы Галя проспала (да или просто плюнула на своего возлюбленного) и не смогла его вызволить. И главгерой погибает в середине романа. Ну, или на Секирке. А повествование смещается в сторону самой Галины, медленно входящей в пике, или в сторону кого-то ещё из заключенных. К слову, мне на протяжении всей книги не хватало второстепенных персонажей. Вроде бы есть Афанасьев и Василий Петрович, но они то появляются, то исчезают – автор достаёт их по мере надобности (ближе к концу, когда надо ниточки связать).

Теперь по развитию сюжета. Происходящие сразу начинает напоминать экскурсию: «Уважаемые гости Соловков. Наша экскурсия отправляется, пристегните, пожалуйста, ремни. Сегодня мы с вами побываем во всех локациях нашего музея, а также совершим побег на острова с последующим возвращением. Желающие смогут посетить карцер, пострелять в чаек из нагана. После карцера вас ожидает горячий обед, выступление фольклорного ансамбля и сувенирная лавка, где вы сможете купить дневник Галины Кучеренко и магнитики. Автобус обратно отправляется в 18:00. Прошу не опаздывать.» Каждая следующая локация воспринимается главным героем хуже, чем предыдущая, даже если в предыдущей главгерой замерзал в карцере на Секирке или был избит до полусмерти. Следующая всё равно будет хуже. Напомнило «Золото бунта» Иванова, где герой так же скачет из локации в локацию, как в компьютерной игре. Но Иванов краевед и для него такая подача воспринимается естественно. К тому в «Золоте бунта» этот приём я встретил впервые и был готов его простить, а в «Обители» аналогичная ситуация уже портит восприятие.

Ну и по поводу «липового» дневника в конце. Многие (я сам, в том числе, ещё до прочтения, пролистывая) восприняли его как реальный исторический документ, но конечно же, это не так. Это просто отдельная глава произведения. И тут уже получается, что автор сам превращается в героя своего произведения, становится выдуманным, как и его дед Захар и все другие персонажи, за которыми стоят реальные исторические прототипы. Для меня этот дневник обесценил их очень сильно. «Вы правда поверили, что Эйхманс был таким, как я тут вам написал? Но у меня же Эйхманис! Это совсем другой человек!...»

В целом же роман неплохой. Прошлый год начался Шаламовым, а этот вот с Прилепиным и современным прочтением лагерной темы. В чём-то похоже, в чём-то отличаются, но и тот, и другой имеют право на жизнь. Любая тема пройдя через позицию автора и восприятие читателя на выходе даёт совершенно разное представление. В одних лагерях за свитер убивают, а в другом конскую колбасу можно смело жевать на улице.

В 90е по пятницам я гостил у бабушки. Она очень любит детективы, и мы с ней жарили на чугунной сковороде мясо с луком, гасили в комнате свет и смотрели «детектив по пятницам». Здорово если был веселый и находчивый Нестор Бурма, нормально если Коломбо, ну а самым плохим вариантом был Эркюль Пуаро. Из детективов Агаты Кристи я сделал одно правило: убийцей, пробравшемся в неприступную башню, куда ведёт единственный вход, охраняемый тремя телохранителями и охранной системой, всегда окажется безногий 76-летний инвалид, прикованный к своему креслу. В половине случаев он сам умирает в самом начале фильма, чтобы на него уже точно не пало подозрение. Если в фильме встречался подобный персонаж – можно было зуб давать, что убийца – это он. К чему я это всё?

А вот к чему. Перед нами увесистый, на 700 с лишним страниц, роман, заявленный как ужасы (к счастью ошибочно) и начинающийся в ультрареалистичной манере. Нашему вниманию представляют грязь, вонь, крыс, антисанитарию, ночные горшки и разбойников с большой дороги – обычные будни Нового света на стыке XVII и XVIII веков. Главные герои обычные (пока что) люди и хорошей баталии предпочитают ретираду. Читается вкусно, несмотря на обилие малоприятных подробностей (некоторых это почему то зацепило и отвратило от книги, но как же так, ведь суровые времена были). Впервые за долгие месяцы книга началась настолько хорошо, чтобы с ней не грех было провести ночь.

Сцена в придорожной таверне сменилась видами небольшого поселения, в котором объявилась ведьма. Проклятая творит колдовство, сжигает дома, нагоняет порчу на жителей и являет непотребство впечатлительным фермерам. И всё это сидя в тюрьме. Ужас, ужас! Люди в панике покидают город. Градовладелец и приближенные к нему влиятельные горожане чтят закон и хотят процедур по форме, но быстро, а магистрат, наоборот, ведёт процесс по всем бюрократическим правилам. Автор щедро разбрасывает намёки и кажется, что вокруг не то действительно тёмная сила, не то тайное общество, действующее с непонятными целями. Но потом...

Потом начинается детектив. Заслушивают свидетелей, клерк рыщет повсюду и раскручивает ниточки одну за другой. Начинается агатакристи. Грех за душой есть буквально у каждого. И у каждого свои интересы. Общей картины не складывается, события к ведьме не имеют никакого отношения. И вообще, тут не ведьма и не тайное общество, а много-много нечестных людей со своими интересами из многих мелких пакостей создают один большой плохой поступок. От главного злодея автор, в лучших традициях госпожи Агаты, сразу отводит подозрение, сделав несколько раз акцент на том, что кто угодно, но только не он. И тут повествование сразу проседает. Колоритные описания жизни поселенцев на стыке веков заканчиваются, на первое место выходит детективная линия, а быт представлен только неплохой историей болезни и лечения магистрата, высекающей слезу из самых стойких читателей. Детектив затягивается, превращаясь в яростное противостояние клерка со всем городом и обстоятельствами. Ведьму хотят сжечь уже все, включая магистрата, и в жизни её бы сожгли не дожидаясь наступления каких-то там официальных сроков. Человеческая жизнь там и сто лет спустя сильно не ценилась. Но все терпят, ибо сюжет.

Завершается всё совершенно неправдоподобной историей про гипнотизёра, которой в жизни никто не поверил бы ни тогда, ни сейчас. Исполнение преступления выглядит каким-то фарсом. Доказательства невиновности, исходящие из уст человека, который уже компрометировал себя перед всем городом как пособник Дьявола, вряд ли были бы услышаны. А нелепая и неправдоподобная сцена с медведем и индейцами приводит к натужной развязке, но уже всё равно. Ванильное окончание, закрываю обложку, не понимаю зачем читал последние 300 страниц.

Признаюсь, в середине прочтения, когда я ещё не утомился от упёртости главного героя, я решил посмотреть, что там ещё есть в этой серии. Увидел и ужаснулся, поскольку в цикле на сегодня 12 книг. Спасибо за 2 приятно проведённых вечера, мистер Маккаммон, но нет. Думаю, дальше каждому из нас идти своей дорогой.

Итак, второй подход к Орсону Скотту Карду. Первым был нашумевшая «Игра Эндера», которая не зашла совершенно. С момента «Игры» до написания «Колумба» прошло 11 лет, срок более чем значительный. Проверяем что вышло.

До меня многие рецензенты уже описали в деталях все повороты сюжета, поэтому не будем обсуждать их, а перейдём сразу к ощущениям. Та часть, что написана про Колумба — хороша. Читается как приятный исторический роман, персонажи имеют чувства, мотивацию и объём. Может, не «супер-супер», но неплохо – пусть бы весь роман был таким. Но нет, есть ещё линия будущего – персонажи там объёма лишены начисто, также как и здравого смысла. Они фанатично рвутся изменить прошлое путём устранения Колумба, как завоевателя, не взвешивая последствий и не принимая во внимание того, что прошлое уже было до них изменено именно путём направления Колумба в планвание к берегам Америки. Никто не контролирует этот проект, он развивается как будто бы сам собой – удивительная наивность вперемежку с беспечностью. И тем не менее, автор довольно дотошно подходит к временным петлям и вообще к этике изменения прошлого и судьбам тех, кто после Вмешательства исчезнет. Именно вокруг этой тематики в 11 главе Тагири из картонной декорации, вдруг, превращается в человека, задаётся всеми этими вопросами, пытается пойти на попятную и даже вступает в конфликт с собственной дочерью. Хорошо!

Но тут же из кустов достают рояль и объявляют о катастрофе планетарного масштаба. Планете, похоже, крышка, так что этот ваш прожект с Колумбом (напомню, первоначально задуманный как проект по избавлению человечества от рабства) весьма кстати. Лучше уж мы все исчезнем, но дадим планете шанс. Тут нужно заметить, что до этого пассажа Тагири, Хамид и прочие жили во вполне себе идеальном будущем: у них неограниченный доступ к энергии, на берегу реки рядом с городом живут просто так бегемоты и вообще нигде не следа засух, наводнений, голода и прочих напастей. Почему до этого об этом ни слова, а теперь – хоп – по мановению волшебной палочки мы включаем нужный ход событий?

Итак, делегация отправляется в прошлое, чтобы выполнить свою задачу максимально эффектно: взорвать корабли Колумба с фейерверками, шокировать индейцев и вовсю пропагандировать феминизм, равенство и братство (и веганство, и демократию, и прочие современные ценности). И внезапно всё ведь удается легко и ненапряжно. Как задумали, так и вышло. Ну, про мерисьюшность троицы уже не написал только ленивый, так что... Под занавес Империя строит корабли, развивает науки (сколько там ушло на строительство флота в 1000 кораблей? 18 лет, кажется. Реально? Такое не удалось ни одной империи, но тандем Колумб и Дико — это вам не мерзкие европейцы), контактирует с Европой (в основном) и остальным миром (по случаю) и... и всё. А что потом? Империя всех уговорит? А если они не захотят? Насадим ценности железной рукой, спасём планету? И самый главный вопрос, который не давал мне покоя — при чём тут Колумб? Как изменение мировоззрения Колумба и создание Империи приведёт к мировому счастью? Азимов, помнится, в «Конце вечности» определял для каждой эпохи Минимальное Необходимое Воздействие — наименьшее изменение, достаточное для того, чтобы держать временной поток под контролем. Почему же здесь началось с «остановим Колумба и не будет рабства», а закончилось «остановим Колумба и заживём!». Этого я так и не понял.

Несмотря на это имеем неплохой экскурс в эпоху Великих Открытий, неплохой разбор временных парадоксов и очень тонкий намёк, на то, что прошлое лучше не менять. Ведь даже когда за дело взялись спецы и изменили один раз прошлое, это всё равно привело к двум мировым войнам, массе жертв и гибели Земли. Выходит, как не вмешивайся, всего не исправишь, а то и хуже сделаешь (вспоминаем Шекли и «Три смерти Бена Бакстера»)? На другой чаше весов картонные герои, розово-сказочный финал и рояли в кустах. Да, и ещё ужасная, притянутая за уши альтернативка про тлакскаланов, уничтоживших европейскую цивилизацию («доказать я вам ничего не могу, господа, но поверьте — всё именно так и было»).

Читается легко и это многое позволяет простить повести. Прыжки по времени главного героя в меру интересны и замечательно подводят к идее о мире в семье как основы стабильности и благополучия. Попутно высмеивается недостижимая мечта многих фантазеров (моя в частности, не скрою): «эх, вот бы сейчас с моим интеллектом попасть в своё же тело 20/30/40 лет назад». Конечно ничего хорошего из этого не получится, но как бы хотелось... Герой вот смог с поправкой на художественную вольность. Фактически его в таком виде отвели бы к врачу рано или поздно, ибо сдерживать себя и маскироваться он не собирается. И вот тут всплывает одна интересная деталь. Несмотря на тот факт, что ГГ в пятилетнем теле упоминает о своём невероятном жизненном опыте, простые подсчёты показывают, что к моменту возвращения ему было не более 18-20 лет (учитывая, что в 33-летнем теле он провёл год и ещё незначительное время в 50-летнем теле). О каких же 120 прожитых годах идёт речь во вступлении? Возможно, жизнь так и не научила Сергея ничему и после восстановления семьи он снова принялся за старое и напрыгал ещё 100 лет? Ну и главный движущий фактор даже «взявшегося за ум» Сергея по прежнему донельзя подростковый. В каждом времени ему просто «надоедает» и хочется посмотреть, что же там ещё. С таким подходом он, наверное, до сих пор прыгает и ищет счастье, которого нет нигде, потому что счастье — это не обладание, а достижение.

Как справедливо сказано в рецензии kven irden – это не более, чем притча, облеченная в форму научной фантастики. Основная мысль – отравлять природу не хорошо – проведена жирной линией сквозь всё повествование. Впрочем, всё остальное – лишь грубо сколоченные декорации, для того, чтобы эта мысль не смотрелась совсем уже плакатно и быстрее добралась до читателя. Мир как всегда антропоморфный, что ещё раз указывает на аллегорию с нашим сегодняшним обществом. Проработки мало, всё очень пресно и дешево. Все эти неологизмы: торбозавры, диплодоки (привет древним грекам от их доисторического фан-клуба), чаушевии и иностранцевии, выглядят тут совершенно нелепо. При этом для земноводных и млекопитающих были придуманы местные термины. Высокотехнологичный мир, где придумали электролиз, производство пластмасс и ядерные технологии, но не знают как жечь уголь, как обогревать жильё самыми простейшими методами. Социального устройства нет вовсе. Мир, кажется, густонаселенным настолько, что продукты жизнедеятельности полностью за несколько сотен лет уничтожили цивилизацию, но за всё время в кадре практически не появляются другие разумные существа и герой ходит как в вакууме. В общем, в реализации ляп на ляпе. Это не уровень «Колодези» или «Многорукого бога Далайна». Предсказуемо, плоско и ненатурально.

P.S. Интересным моментом мне показалось выпячивание демонической сущности молочников и забавный «спойлер» о том, что возможно, они унаследуют землю... Предтечи сами поспособствовали процветанию млекопитающих, и, таким образом, речь идёт уже не о гибели всего существующего, а просто о цикличность развития – одна форма жизни проиграла эволюционное соревнование другой.

Безусловно это тот случай, когда не хочется ругаться, но и не выразить своё мнение нельзя.

Пан Станислав в этой книге не изменил себе и продолжает так же чрезвычайно заумно выражать свои мысли и ругать коллег по цеху. Иногда кажется, что слишком сильно ругать, а порой вроде и за дело. Ругается он интеллигентно, но напористо. Заявленной футурологии я тут почти не нашел, кроме вывода о том, что современная (читай 50-60-х годов) фантастика окончательно опустилась как разновидность большой литературы (простите, она большой литературой так и не стала), превратившись в нишевой продукт, со своими писателями, фан-базой и жанровыми штампами, и всё это совершенно не развивается, а только варится в своём соку. Герои плоские, сюжет списан со штампов античности, а футурологией нынешняя фантастика не занимается, потому что ей и так пойдёт.

Занятно для меня выглядела попытка разбора (порой чрезвычайно критического) Лемом Дика, хотя бы потому, что исключительно первого и второго я считаю лучшими фантастами, которые существовали в истории. «Солярис» и «Убик». При этом читабельность для меня оказалась невысока. Любого, кто решится за критические работы Лема, считая, что это будет что-то вроде статей в «Мире фантастики», ждёт горькое разочарование. Читать придётся со словарём, а фразы вроде «имманентная гетерогенность онтологии» навевают анекдот про «назвал все буквы, но не смог прочесть слово». Нечто подобное уже было в «Сумме технологий», но там прошло как-то легче – после осознания термина «гомеостат» текст стал восприниматься в два раза проще :). Здесь же через некоторые абзацы пришлось буквально продираться. И не уверен, что всегда я всё понял верно.

Очень хотелось бы знать что сказал бы Лем, увидев фантастику сегодняшнего дня. Если тогдашняя фантастика, входящая сегодня в золотой фонд, вызывала у него столько негатива, то тонны сегодняшней макулатуры про попаданцев, романтическое фэнтези (кто это вообще придумал?!) и ренессанс вселенной Марвел вообще ни в какие ворота не лезут. Хотя появились и некоторые вещи, на отсутствии которых Лем сетует в тексте.

Справедливости ради, Лем не только чихвостит, но и хвалит порой. Уважает Уэллса, Стэплдона, Бестера (неожиданно). Но и хвалит их тоже осторожно. В их произведениях тоже всё плохо, как и в фантастике в целом, но идея уж больно хороша. А реализация подкачала, да.

В послесловии Лем попробовал извиниться: «Я не намеревался выковывать кувалду для научной фантастики, поэтому негативный баланс этой книги удивил меня самого». И признаётся, что порой за деревьями не видел леса. Но что вышло, то вышло — кувалда получилась на совесть. Единственным утешением служит лишь то, что книга достаточно сложна и большая часть слишком ранимых любителей фантастики отложат её в сторону после прочтения 10 первых страниц. Подтверждением моих слов служит то, что книги нет ни в одном из популярных читательских сервисов.

С одной стороны действительно неплохая, интересная идея даже сегодня: жизнь умирающей колонии, продолжительные времена года, серьезно влияющие на образ жизни населения планеты, конфликт своих и чужих (причём тут используется достаточно штампованный приём, когда людей и лжелюдей меняют в повествовании местами вначале, вводя читателя в некое потрясение, когда правда раскрывается). Кажется, что вот действительно что-то вроде «Поселка» Булычёва.

С другой стороны со «вкусных» моментов внимание сразу переводят на любовную линию, сражение с ордой гаалей и упадок колонии. И тут начинаются вопросы. Как же так — невмешательство и жизнь на уровне местных, но местные даже не изобрели колеса — зачем нужна такая колония и руководствуясь каким принципом в этом мире колонисты всё же построили современные дома с современными же коммуникациями, имеют все необходимые лекарства и достаточно сложные технические приспособления (вроде тех же катапульт, арбалетов и телег с колесами). Линия «давайте жить дружно» (колонисты начинают дружить с местным населением, общая беда сплочает разные расы) тоже порождает ряд вопросов. Во-первых, почему за 600 лет не состоялось никакой толковой ассимиляции? Опыт показывает, что вроде бы должно быть наоборот. Какие-никакие связи должны были установиться уже давно, а тут никто и никак не взаимопроникает в другую цивилизацию. Более того, даже старейшие с обеих сторон ведут себя как 6-летние младенцы, обижаясь друг на друга. Махровое средневековье. Во-вторых объединение перед лицом врага немного отдаёт лицемерием. Ободранные, нищие гаали выступают тут как мировое зло — никто не пытается с ними договориться, понять причины и следствия. Просто вступить в переговоры и оттянуть время. Все добрые люди объединятся и зверски убьют всех злых людей. Хотелось бы больше глубины, больше погружения в этот холодный мир, больше упадничества, что ли, раз на нём сделан такой акцент, как в «Обездоленный». Но объём не располагает, а сам хайнский цикл в 1966 совсем не такой, как в 1974.

Вкусно. Ламповость сегодня только добавляет ретро-флёра и особую изюминку и некую альтернативность этой вселенной. Я только не понимаю, как мудрый (хоть и ламповый) искусственный интеллект сделал решающую ставку в своём движении вперед на такой ненадежный элемент как этот Харден. Ведь ясно, что успех взаимодействия с ним был под большим вопросом. Позднее, во времена классического киберпанка, искусственные интеллекты поумнели. Этому всё равно ничего не светило — эволюция не пропустила.

Кстати, показалось, что идеи, позже развившиеся в мудреном «Големе XIV» были заложены уже здесь.

Многие, почему-то, основной причиной недовольства книгой называют нелогичное, по их мнению, поведение главных героев. Оставив в стороне излишний драматизм описания эпизодов, характерный как эпохе, так и автору произведения, замечу лишь то, что переносить недовольство поведением тех или иных героев на произведение в целом неправильно, как мне кажется. Кроме того «нелогичность» персонажей видится нам с нынешней «колокольни», а тогда было другое общество, другой уклад и прочее. С учетом этого обмороки дам, так и внезапные смерти героев «от особой внутренней болезни» смотрятся вполне нормально – давайте не будем забывать про корсеты, утягивающие дам тех лет, а ещё обои, выделявшие свинец, мышьяк и сурьму, если верить Брайсону, например.

По любовной линии, я не знаток того как правильно про это писать, хотя сначала Маргарет годами Торнтона не любила-не любила, а потом вдруг как положит голову ему на плечо и всё заверте...

Но вот что действительно не понравилось – так это социальный подтекст. Особенно та часть, где автор пытается через главную героиню помирить рабочих с хозяевами, выводя их из конфликта и доводя до некой утопии, где все не правы, но живут в мире и согласии. Только сделано это очень наивно. Рабочие вступают в философские диспуты с 19-летней девочкой, совершенно не знающей их жизни, а хозяева, которые были несгибаемыми и изворотливыми когда-то до начала действия романа вдруг оказываются совершенно беззубыми, страдают от бесконечных рефлексий и делают всё правильно, но всё равно получается всё очень плохо. И посреди всего этого ужаса главная героиня, которая хочет помочь рабочему классу, но выглядит её помощь примерно так: «Ах дорогая Бесси, бедняжечка ты моя, как мне тебя жаль и детей Баучера жаль, которым кушать нечего. Времена нынче такие тяжелые настали. А у Торнтона сегодня званый ужин, хочешь посмотреть в каком платье я туда пойду?»

Да ладно, вы чего! Хьюго, Локус и Небьюла? Я понимаю, автор напустил там соплей с сахаром, а они всегда хорошо шли у определенных категорий читателей. И посыл правильный. Но исполнение где? Его же просто нет. История нормальная, но можно было, как уже неоднократно писали, сделать это в рамках обычной робинзонады. Но тут!? Неизвестно из-за чего разгоревшийся и как проистекающий межпланетный конфликт (не надо про цикл — там про предысторию конфликта ни слова), антропоморфные инопланетяне, отличающиеся от людей «ничем», кроме трёх пальцев и другой физиономии (психология у них, кстати, также сродни человеческой, жильё сродни человеческому, авто сродни человеческому и всё остальное тоже сродни), изучение языка друг-друга за несколько дней, планетка на которую попали — необременительная — воздух есть, покушать есть, температуры приемлемые (выходить пописать холодно — единственное неудобство). Ребёнок представителя другой расы родился и (внезапно!) — как удобно — он, оказывается, растёт сам. Кормить его не надо, опять же — не болеет (планета стерильная, выходит) и через год уже вырастает в половозрелую особь. Пошли пешком в направлении «на корабль» и без проблем за пару суток вышли. Просто невероятное стечение обстоятельств. Напоминает вселенную «Звездных войн» — красиво, зрелищно, ни о чём. Вспоминаю «Посёлок» Булычёва с аналогичным сеттингом и там были совсем иной расклад и иные эмоции, при аналогичных умеренно дружелюбных условиях. И не надо про невероятный гуманизм, линчевания негров в 1979 и как свежо всё это тогда было. В 1974 вышла, а в 1975-76 взяла ряд премий «Бесконечная война» Холдемана, в которой было всё, чего тут нет — и сюжет, и мораль, и проработка мира на порядок выше. Так что или к 1979 авторы выдохлись, или эксперты дали осечку.

В общем, книга эта — как макароны: мой сосед уплетает за обе щеки и не подозревает, что на свете есть другие блюда, повкуснее.