История о том, почему автор так любит Лермонтова.

Шестилетний мальчуган хочет работать на комбайне. «Почему?» — спросила его бабушка. И вот что он ответил...

Подвыпивший на кремлёвском приёме космонавт сказал сидевшему рядом священнику, что летал туда (ткнув вверх), всё там видел и уверенно может сказать: бога там нет. А батюшка посмотрел на героя этак дОбро, по-отечески, похлопал по плечу — и ответил...

Теплолюбивые ливанские ели в нашем суровом климате на зиму утепляют лапником, нарубленным с местных простых ёлок. И в этом автор увидел некую аналогию.

Как-то старый авиационный штурман нарисовал автору знак — крест — и объяснил, что значат и для чего нужны его части...

Мальчишки играют в шайбу чёрствым пряником. Автор, глядя на их игру, вспоминает пряники из своего детства.

Сырое утро, болят кости. Не хочется вставать, не хочется работать — но надо...

Дирижёрские палочки делают не из какого-нибудь экзотического дерева — а из самого обычного, например, из клёна. Как-то раз автор привёз с тихоокеанского берега крохотный росток клёна и посадил в огороде...

Один у другого на улице попрошайничал мелочи якобы на транспорт, и красную инвалидную книжечку в лицо совал для пущего убеждения — дескать, вот я старый фронтовик, пожалей. А тот, другой, стоял и только повторял сконфуженно: «Ты что? Ты что?..» У него на груди, в кармане, лежала такая же книжечка — вот только он никогда её не вынимал, чтобы что-то у кого-то просить. Горький документ.

Ребёнок поёт песню. Пусть он поёт неправильно — не поправляйте его.

Виктору Астафьеву приходят анонимные ругательные письма. «Ты, — говорят ему неназвавшиеся, — не Лев Толстой, ты не своим делом занимаешься». Астафьев отвечает анонимам — этим микрорассказом.

Человек всю жизнь вёл правильный образ жизни: не пил, не курил, не ел мяса, по утрам делал зарядку и гулял перед сном — и вот в семьдесят шесть лет он выглядит чуть больше, чем на сорок. Кто же он: образец для подражания — или себялюбец?

В космос отправили пластинку с информацией о Земле и человечестве: вдруг её поймают инопланетные разумные существа — узнают, что мы есть и чтО мы есть. Но почему же информация, нанесённая на пластинку, — сплошь положительная? Почему — ни слова о войнах, голоде и болезнях?..

Ночь. Темнота. Давно ветер не звучит за окном. Терпение кончилось. Предел...

Зима. К стеклу пристало мокрое птичье пёрышко. Автор размышляет о птице, что могла это пёрышко обронить. И мысли у него выходят не слишком весёлыми.

Очерк о том, откуда есть пошла научная фантастика, почему затем ей на смену пришёл жанр фэнтези, и о том ещё, кто таков Ник Перумов, что есть что и кто есть кто в его творчестве (к моменту написания статьи творчество Перумова ограничивалось свободным продолжением «Властелина колец» и Хьёрвардской трилогией, поэтому речь идёт только об этих книгах).

Мемуарно-автобиографический очерк: об околофантастическом сообществе 70-80-90-х и отдельных его представителях, о характерах и судьбах этих людей, о семинарах и прочих мероприятиях, а также о фантастике в жизни Алана Кубатиева и его собственном участии в истории русской фантастики — всё это в неповторимой кубатиевской манере рассказывания историй.

Немолодой человек гуляет по Манхэттену и думает разные мысли. Внезапно он видит тень огромного цеппелина, пришвартованного к мачте на Эмпайр-стейт-билдинге. Человек поднимается на сотый этаж — на цепеллине он полетит в Германию. Он специалист по воздухоплаванию, его зовут Адольф Гитлер. Коротая время до отправления, он встречается в ресторанчике со своим сыном, профессором истории и социологии, — и тот рассказывает ему о гипотезе «переломных моментов», о том, что есть некоторые события, случись которые по-другому — и вся история пошла бы иным путём...

Размышления Станислава Лема о краткости века художественных книг вообще («модные писатели перестают существовать сразу, едва над ними закроется крышка гроба») — и, в частности, о всеобщем снижении интереса к «Трилогии» Генрика Сенкевича.

Перечитывая «Трилогию» Генрика Сенкевича в очередной раз, Лем обращает внимание на некоторые логические несоответствия, «скрежещущие, словно песчинки во вкусном блюде».