Абсолютно не понял финал. Мне кажется, стоило бы закончить сказку на погребе.

Во накрутила! Такая миленькая была сказочка и такой жутчайший финал. Кошмар какой.

А во всём виновата няня. Не дурила бы голову девочке безумными сказками, ничего бы плохого не случилось. И сама бы осталась жива.

Я не смог эту лабуду осилить. Погиб на объяснениях про металлический клитор.

В целом я понимаю, что ужасы Лавкрафта можно совместить с космосом и находящаяся во тьме ледяная трансплутоновая планета для этого вполне подходящее место, но... надо же уметь писать. Это тем более странно, что кое-кто из посетителей Фантлаба считает Лупоффа вполне приличным писателем. Возможно, это единственный его неудачный рассказ. Но разве сборник «Мифы Ктулху» предназначен для публикации неудачных рассказов?

Отличный рассказ про любовь, мечтания и корабль, непонятно только, что он делает в сборнике. Паренёк с таким же успехом мог мечтать не о Кадате, а о Зурбагане или острове Питера Пена, а девочка и в рассказе имела вид скорее сказочно-романтический, чем инфернально-хтонический.

К минусам отнёсу стиль изложение. Многовато этих «ну ты знаешь».

Финал традиционный для подобных рассказов и опять же ни на грамм не лавкрафтовский. Более далёкого от Лавкрафта финала трудно себе представить.

Мне очень понравился предыдущий отзыв.

Действительно, в финале есть чёткое ощущение, что рассказчик (спойлер). Поэтому рассказ не столько расистский, сколько расистов изобличающий, на мой взгляд.

Перенос в современный мир диких представлений члена первобытного племени о чистоте расы вызывает оторопь. Но разве это завуалированная пропаганда? Наоборот. Это показывает дремучесть, пещерность подобных взглядов. То, что было естественно для немытых примитивных существ, знающих только как жрать, совокупляться и убивать, не может всерьёз поддерживать цивилизованный человек. И Говард переносом из прошлого в современность это показывает.

Не в первый раз у Брэдбери читаю про мексиканские катакомбы с выстроенными у стен мумиями и всегда удивлялся инертности родных, спокойно взирающих на издевательства могильщика. В принципе этого кладбищенского деятеля в нашей стране давно посадили бы по статье «Надругательство над телами усопших». Но даже если убрать уголовную составляющую, то опять же по логике, если место не оплачено, то гроб с телом могильщик должен возвращать родным, а не перетаскивать куда-то.

И вот наконец-то рассказ, где бедная вдова с выводком детишек восстала против варварской практики. Кому принадлежит мумия? Алчному владельцу кладбища или жене усопшего? И автор, и силы правопорядка в лице кузена героини твёрдо заявляют: жене. И это правильно. Свет клином на этом кладбище не сошёлся. Заработает денег, поедет в Мехико или в Адис-Абебу, и похоронит тело мужа на нормальном кладбище. Или кремирует.

Учитывая год написания, это очень провокационный рассказ. Впрочем, для России он до сих пор остаётся таким.

"— А теперь скажите кто-нибудь, — произнес Латтинг так тихо, что они едва могли уловить слова, — стало ли нам от этого лучше? Или хуже?»

И мне, при всей своей продвинутости-современности, как ни стыдно это признать, действительно стало чуточку легче.

Почему? Я тут немножко порассуждаю об этом.

Брэдбери рассказывает о смерти. То есть обращается не столько к разуму читателя, сколько к базовым инстинктам. Брэдбери рассказывает о девушке, то есть опять дёргает за инстинкты. Причём все герои рассказа — мужчины. Брэдбери в рассказе упоминает о возможной беременности девушки. Опять инстинкты.

И я, как читатель-мужчина, подсознательно жалею, что не успел от этой девушки завести детей. На уровне инстинктов. Разумом я понимаю, что шансы с этой девушкой повстречаться — нулевые, даже будь она реальной, а не лит. персонажем. И всё равно к моей общечеловеческой жалости (смерть старушки, ребёнка любого пола, мужчины любого возраста) добавляется жалость потери самки фертильного возраста. И никуда от этого не деться.

Рассказ дёргает за инстинкты, а инстинкты у мужчин таковы.

Думаю, у читателей-женщин будет другой ответ.

Читая эту повесть в первый раз, я был захвачен динамичным сюжетом настолько, что не обращал внимание на огрехи. Да и лет мне было тогда немного.

Но сейчас, рассматривая этот текст пусть и как образец криминально-развлекательного чтива (да, я отдаю себе отчёт, что это не философский «Остров доктора Моро» и не социальное «Собачье сердце»), не могу не отметить крупные нестыковки. Первая — поведение и характер редактора. Сначала он запрещает дальнейшее расследование по приказу гангстера, владеющего газетой, но через секунду забывает об этом и подключается сам. Такое поведение никак психологически не оправдывается в тексте.

Второе — смятый финал. Либо уж надо было жёстко губить собаку, либо делать пересадку обратно. Финт с неким периодическим перепрыгом души обратно в тело человека — это никому не нужный, растянутый на года, выходящий за рамки научного фантдопа хеппи-енд.

И самое главное. Неужели так плохо быть собакой? Богатой собакой, имеющей помощника-человека? Автор, да ты ничего в жизни не смыслишь. Тёлки, бухло, хавчик, китайский массаж и солнечные ванны у бассейна пентхауса.

Человек, который теряет своё прошлое, недостоин будущего. Собственно, в безмозглую старуху героиня и превратилась. Нелепый рассказ.

Буквально в следующем рассказе, «Машина времени», Брэдбери показывает вменяемых детей, один из которых вполне внятно говорит: «Помнить надо все, что только есть на свете. А потом, когда-нибудь, сам будешь старый-старый, и к тебе придут ребята, и ты им тоже поможешь, как полковник нам помогает».

Я понимаю, что глупо писать комментарии к пьесе Чехова после сотен работ умнейших исследователей и мегатонн школьных сочинений, поэтому ограничусь личным впечатлением. Для меня «Дядя Ваня» — самое сильное произведение Чехова. И безусловно актуальное. В отличие от «Вишнёвого сада», увязнувшего в эпохе, «Дядя Ваня» повторяется сотни раз каждый день в сотнях небогатых семей провинциальных городов и сёл сейчас и будет повторяться в будущем. Имхо. «Чайка», возможно, не менее сильна, но все эти артистические проблемы и любовные многоугольники не так трогают меня, как жизнь героев «Дяди Вани».

Как глоток свежего воздуха.

Сидишь в светлой комнате, книг под потолок, все такие правильные, многотомные, основательные, и вдруг дуновение, слабое, на один вдох, но после него видишь, что и свет искусственный, и воздух затхлый, и книги все в пыли. И тянет выйти из комнаты, сходить на берег моря с банкой пива, посмотреть на волны. Пока жив.

Начал за здравие, кончил за упокой. Мне рассказ не понравился. Стоило бы остановиться на мести неудачливому похитителю и всё, имхо. Финал убивает идею добрых отношений человека с машинами.

Сомнение вызывает и идея «свободы» машин. Почему ездить без человека — это такое счастье? Почему не спроектировать наоборот: с пустым салоном автомобиль несчастен. Помнится, был такой мультик, про весёлый паровозик. Он о-о-очень любит катать детишек.

Изнурительный, непрерывный труд — это рабство. Но посильный труд приносит удовольствие. Пять лет безделья ни один человек не выдержит, на какую бы ферму его не отправь. А машинам Азимова это нравится. Странно.

Неудачный рассказ. И многослойности не получилось, и сеттинг неправдоподобен.

Повесть похожа на некий литературный эксперимент. Взяли от Берроуза переселение в чужое тело, взяли Венеру вместо Марса, вместо пустынь какой-то недоокеан коллоидного газа и... понеслась.

Отдельные описания и сцены сделаны очень хорошо, но после прочтения ощущаешь себя обманутым. В голове сумбур из какой-то беготни, войны непонятно кого незнамо с кем, любви Конана (Конана, Карл!) к какой-то серебристой самке. Пираты какие-то во главе со слепым Пью. Ой, нет, Фиоланом. Бард-карлик с арфой и морские пастухи, управляющие мертвецами. Чёрте-что.

Говард+Шекспир+Берроуз=чему? Я не знаю. Надеюсь, авторам было весело, когда они это писали.

Один из лучших романов-размышлений о сочетании двух Космосов: физического и психологического.

Современный человек привык жить как бы в двух мирах: привычно-цивилизационном и навязанном Наукой. Попросите любого прохожего указать, где находится Америка, и он не задумываясь покажет на запад. Напомните ему о форме Земли и, возможно, он неуверенно покажет вниз. Физическая картина мира расходится с человеческим представлением. Мы знаем, что небо — видимая часть бесконечной Вселенной, что Земля — шар с ограниченным по размерам ядром, но мы чувствуем, что все люди живут на одной плоскости, и над этой плоскостью суть место благое, светлое, а под плоскостью — бескрайний мрак и холод. Для древнего человека картины совпадали: наверху, в облаках, — Рай, солнце движется вокруг Земли, звёзды приколочены к небосводу и так далее. Наука доказала нам, что это не так. Но мы не может перестать верить, не можем отказаться от своего культурного наследия и повседневного опыта, сплавленных в подсознательные ощущения. Мы лавируем между этими двумя картинами мироустройства, ловко переключаясь с одной на другую. То же произошло с медициной, биологией, химией. Можно открыть учебник и прочитать, какие зоны коры возбуждаются при том или ином чувстве; мы знаем, что есть химические препараты, изменяющие настроение; но мы убеждены, что наша индивидуальность суть нечто внехимическое, внебиологическое, что-то не подверженное материальным манипуляциям.

В своём романе «Глас Господа» Станислав Лем нащупывает связи и, мне видится, перебрасывает мостик между этими двумя мирами.

Фабула романа проста. Из бесконечного потока нейтринного излучения удаётся выделить повторяющуюся серию, направленную в определённую область космоса. Серия названа Посланием, и для расшифровки его на изолированной американской базе создаётся научный центр. Собрали всех: и лингвистов, и физиков, и теоретиков, и практиков. Результат не соответствует ожиданиям. Проект закрывается.

Никакой окончательной разгадки Послания Лем не даёт. Но сам процесс расшифровки, включая череду гипотез, обсуждений, экспериментов, открывает возможность порассуждать о природе и доброжелательности Космоса, о восприятии Космоса человеком, о метафизике Космоса и человека, о путях развития цивилизации и о многом другом. Финальное предположение об отправителе Послания настолько близко к определению Бога, насколько это возможно в физическо-научной картине мира.

Мне трудно предположить, кому эта книга может не понравиться. В ней есть практически всё: и самоанализ, и работа коллектива учёных с соперничеством, поиском и удачами, и завораживающие результаты, и невероятные гипотезы, и, конечно, много-много рассуждений, о которых я писал выше. Единственное, чего в романе нет абсолютно, — это любовной линии. Собственно, в романе вообще нет женщин. Ни одной. Десятки персонажей — и ни одной женщины. Даже в воспоминаниях главного героя нет упоминаний о женщинах. Это не из-за какой-то нетрадиционной направленности, а просто эта чувственная сфера исключена, вернее, как заметит читатель, заслонена любовью к науке, к познанию, к математике.

Роман «Глас Господа» стоит прочитать хотя бы потому, что после него становится не так одиноко на свете.

Мне сложно отнести данное произведение к числу романов. Я много романов читал, да. И это не роман. Это взаимопроникающее переплетение философского эссе, технического отчёта, картинок для экранизации и пяти-шести смазанных рассказов разного объёма.

Мучительно-долгая история гибели водителя гигантского робота — зачем? к чему?

Сверхдотошный рассказ об оживлении. С ничего не решающим заседанием, с многостраничными попытками установить личность (эти попытки автор легко отбрасывает в дальнейшем) и т.д.

Путешествие гигантского звездолёта, разогнать который стоило неимоверных усилий, но который потом легко маневрирует около коллапсара и, видимо, надеется вернуться домой на других двигателях, изобретенных писателем попутно.

Скромненький рассказ про золото в горах.

Чудесный рассказ про термитники — единственный законченный рассказ.

Центральный рассказ о контакте, достоверный, цепляющий, но... с ужасно топорным финалом. Это не финал, это обрубок какой-то. И почему-то никому не пришло в голову для контакта вызвать квитян к себе. То есть понятно, почему не пришло — это не нужно автору. Но если уж рассматривать все варианты и так досконально, то требование прислать на орбиту квитянина напрашивается само собой. Зачем же рисковать членом экипажа?

Пожалуй, самая стоящая мысль романа — чисто мужской экипаж неостановим в агрессивном напоре. Интересно было бы вообразить, как повели бы себя в подобной ситуации чисто женский и смешанный экипажи.

Самый смешной момент — когда капитан обнародует секретное оружие, перевозимое в тайне ото всех, даже от ИИ. Это... надувной макет! О да!

Технический отчёт. Скука смертная. Что с устройством ИИ, что со способом древней заморозки, что с методом возврата корабля, что с... Всё подробно и скучно описано.

Картинки. Очень красивая картинка на Титане, и кладбища, и леса. Лучше описания Соляриса.

Коллапсар — нет картинки. Почему? Хотя бы в изогравах что-нибудь такое-эдакое.

Квинта — обычное описание, хотя за ледяное кольцо и радугу в нём можно поставить плюсик.

Уничтожение луны, удар лазера, местность после посадки — хорошо.

В целом картинки хороши, вот только их маловато.

Философия. Да, тут Лем силён как всегда. И этапы развития цивилизаций разобрал, и «окно контакта». Жалко, что эта философия накидана кусками, от одного патетичного диалога к другому.

В итоге получается так: несколько хороших картинок (Титан — отлично!), чуток плохо стыкующихся рассказов, море технического описания, многотомная философия. Разве это похоже на роман? Нет.

Роман «1984» — антиутопия реалистичного толка. Непонятно, почему его сравнивают с Хаксли, где есть существенные элементы фантастики. Мир Хаксли — выдумка, мир Оруэлла — реальность. Причём, как правильно заметила kerigma, несколько либеральнее того, что было в сталинском СССР. Если уж сравнивать «1984», то с «451 градусом» Рэя Брэдбери или с «Гибелью 31-го отдела» Пера Валё. Прозябание в сытом невежестве против прозябания в нищете, голоде и ненависти по Оруэллу. Из них троих мир Брэдбери самый нежизнеспособный (закат технообщества без умеющих читать техников самоочевиден), да Брэдбери и не фокусируется на устойчивости своего мира. Собственно, как управлять миллиардной массой обывателей — непринципиально. Способов разработано достаточно. Но как исключить крамолу в рядах той прослойки, которая и призвана поддерживать тоталитарный строй? Вот основная проблема устойчивости режима. Брэдбери отмахивается от проблемы, введя фантастического робота-ищейку, жалящего любого, кто держал книгу в руках. Валё заманивает оппозиционных журналистов в 31-й отдел, продукцию которого (газеты и журналы) не видит никто, кроме самих сотрудников отдела. Оруэлл беспощаден: только полным контролем мыслей, только с детских лет вдалбливаемой системой мышления, только полным, непрекращающимся страхом можно искоренить инакомыслие. И разве он не прав?

Но Оруэлл идёт дальше. Как сделать устойчивой верхушку, для благ которой и создан тоталитарный режим? Как обеспечить преемственность? Как исключить личностный фактор? И тут Оруэлл, признаться, напугал меня всерьёз. Стоит только представить себе эту внутреннюю партию, члены которой исповедуют индивидуальную жертвенность и коллективное бессмертие власти ради власти, и понимаешь, что это действительно может сработать. И никакого выхода нет, кроме полного одномоментного уничтожения всей внутренней партии, что практически исключено. Мало того, любое ослабление государства приведёт к его поглощению одним из двух других, ровно таких же, то есть и это не выход. Спасти человечество может только метеорит или болезнь, уничтожающие 95-99% населения. А может, и они не помогут.

Самый реалистичный, самый правдивый, самый безысходный роман-антиутопия.

Не соглашусь с гуманистическим порывом коллеги Неискреннего.

Отсутствие нервной системы у куставров подразумевает и отсутствие эмоций. Больше того, отсутствие вкусовых ощущений тоже. Для того, чтобы тихо-мирно жить и наслаждаться этой жизнью, нервную систему иметь надо. А её-то у куставров нет.

Выбор главного героя для меня предстаёт совсем в другом свете. Если ты готов отринуть всё высшее, духовное, что в тебе есть, и скатиться до жруще-пьющего скота, то будь готов к тому, что ты именно в скота и превратишься: без чувств, без мыслей; станешь просто тупой горой мяса, управляемой бактериями.

Саймак описал идеальный круговорот скотства. И название рассказа это отлично подчёркивает.

Рассказ идейно выглядит похожим на роман «Роботы и Империя», однако хочу заметить, что в романе роботам удалось выйти на новый уровень, поставив выше Первого закона Нулевой. Здесь же все роботы, и в прошлом и в будущем, ограничены Тремя Законами, в частности они «не могут допустить, чтобы из-за их бездействия человеку был причинён вред». Не информирование людей о реальном положении дел — это, несомненно, бездействие. Так что пори всей красоте рассказ содержит логическую ошибку.

В детстве книга прошла мимо меня (в отличие от фильма), так что никаких ностальгических воспоминаний о произведении Бёрджесса у меня нет. И это хорошо. Потому что книга, в общем-то, не гимн поколения. Да, есть условный город, и вроде как Лондон, а может и нет. Декораций почти не видно. Дух времени? Проглядывает, но не так чтобы сильно.

О подростках, подростковой жесткости, отрицании ценностей общества и т.п. писали, пишут и будут писать писатели всего мира. Тема эта вечная. Правда, пишут как правило в контексте своей эпохи и своего общества. Лишь иногда экстраполируют в будущее. Примерно так поступил Бёрджесс. В романе у него государство, по крайней мере, с двумя партиями: правящей и оппозицией. Есть выборы, к которым герой книги относится наплевательски, то есть фактически не видит между этими партиями разницы. Цивилизация урбанистическая, классовой борьбы или чего-то подобного не заметно. (Сравните с подростками 1910-х годов в Российской империи). Общество в целом однородно, все худо-бедно накормлены, показной роскоши не заметно. (Сравните с «Американской трагедией» Драйзера). Идеологии тоже нет.

В этих условиях мечтать герою не о чем. Не хочет он стать валютной проституткой, братком, мафиози, белым плантатором, партийным функционером, космонавтом или Рокфеллером. Кругом тоска и скука. Выход — жестокие развлечения на улице. Бессмысленные, не дающие длительного удовлетворения, похожие одно на другое. Ключевое слово — разодрать.

Первые три части вполне этот мир описывают. И героя, и его прохождение через исправительную систему, и его использование в политических играх. Показаны и другие варианты подростковой судьбы, вписывающиеся в этот мир: один хулиган стал полицейским и при этом продолжает заниматься насилием ради удовольствия, другого убили. Если бы автор на этом остановился, книга стала бы хорошей антиутопией, предупреждением.

Четвёртая часть смывает роман в унитаз. Оказывается, предпринимать ничего не надо. Не надо сажать в тюрьмы, не надо ловить преступников-подростков, не надо ими заниматься вообще, потому что они повзрослеют и станут примерными членами общества. (Это не так по третьей части, где дружок главгера стал садистом-полицаем). И убийство жены писателя, сошедшее с рук герою из-за политической выгоды (как показано в третьей части), в четвёртой становится частично оправданным общим пафосом «подростки всегда жестоки». Тогда к чему вторая и третья часть вообще? Для морали четвёртой части ни метод воздействия на преступников, ни калечная жизнь исправленных не нужны, достаточно показать преступления (часть первая) и их «перерастание» (часть четыре). Например, так, как написал Питер Л. Кейв в повести «Ангелы ада» про лондонскую банду рокеров. Или как сотни других писателей на известных им примерах подростковых банд, тусовок, тайных обществ и комсомольских ячеек.

В итоге получилось и не антиутопия, и не роман поколения, а нечто болезненно-среднее. За что и оценка тоже средняя.

Сборник, выпущенный ростовским клубом фантастики по итогам интернет-конкурса «Вареники» в Живом журнале.

Первое, что отмечу, — многие авторы, видимо, не подозревали, что кто-то будет читать их рассказы вне заданной на конкурсе темы, и потому, как я понимаю, встраивали название темы как часть развязки. В итоге, без темы, многие рассказы выглядят недоделанными. Например, рассказ Тимура Максютова «Вернуться в ад». Что за дед, что за блокпост, что за страна с чертями и бесами, почему рядом ангелы, лечащие людей, — абсолютно ничего не понятно. Что за тема была у конкурса? «Загробный мир стал не загробным, а посюсторонним»? Кто знает...

Во-вторых, некоторые рассказы плохи сами по себе. Хоть с темой, хоть без темы. Рассказы эти понятны, но скучны, вторичны и не несут ни смысла, ни развлекательного импульса. Эдакие писательские упражнения. Зачем было включать их в сборник — непонятно.

Есть средние рассказы, вполне публикабельные, и которые забываются спустя полчаса.

И небольшая горстка по-настоящему хороших рассказов. Для себя я отметил четыре: «Ноготь Гефеста», «Рака в реку» (простенько, но забавно), «Мастер обмана» и «Технология для тролля». Яркие и в то же время понятные названия, хорошее изложение, выверенные финалы.

4 из 25 (последний рассказ — это проба пера сынишки-дошкольника составителя, поэтому этот рассказ не учитываю) — это мало. Так что увы, не могу считать сборник удавшимся.

Опять финал слит. Задумка интересная: Дед Мороз проспал и теперь ему надо придумать, под каким предлогом вручить мальчикам и девочкам новогодние подарки. Девочек он решил осчастливить на восьмое марта (почему? совок форева? впрочем, ладно), а вот мальчиков... На этом рассказ обрывается.

Надеюсь, кто-нибудь подхватит идею и напишет шикарный рассказ про новый праздник для мальчиков.

Неплохой рассказ, но в конце непонятно зачем приплетена некая математическая конструкция, навязшая в зубах от употребления дилетантами. Причём совершенно бессмысленно приплетена. Бедный Мёбиус в гробу переворачиваться устал от этих упоминаний. Почему не кольцо Гюйгенса, кстати? Или поле Галуа?

Для красного словца, чтобы обогатить рассказ бессмысленным термином, можно было обратиться к теории множеств, и в частности, всунуть в рассказ эдакий двусторонний идеал коммутативного кольца, и ещё линейную алгебру над ним построить! А! Это же прекрасно звучит.

Итог дилетантских изысканий, как видно из рассказа, приводит героя к парадоксальному выводу. Впрочем, смешно не всем, ведь математика в нашей стране уже давно не царица всех наук. Итак:

»... стал ждать, когда кольцо увеличится вдвое. Он где-то вычитал, что так бывает, если кольцо Мёбиуса разрезать вдоль».

Увы, знаток шарлатанских статей, если что-то разрезать, то получишь два куска чего-то, а не в два раза больше. Это, мать твою, даже не математика, это закон жизни, опыт дедов и прадедов. Иначе все только и делали бы, что резали вдоль и поперёк.

В частности, если обычное кольцо (или перекрученное сколько угодно раз) «разрезать вдоль», то получишь два кольца, каждое из которых будет в два раза уже изначального. И всё. Было яблоко — стало два полуяблока. Был автомобиль — стало два ...

Мда... какую только чушь не пишут.

Лучше бы автор резал кольцо вещественных чисел. Больше бы не получил, зато обе половинки были бы равносильны исходному. Всё ж таки приварок.

Светлояр — это бывший Китеж, видимо. Или что-то вроде. Одним словом, рассказ насмехается над героическим прошлым нашей страны, когда многие русские люди, скрываясь от татаро-монгольских фашистов, укрывались в глухих лесах и тайных озёрах. Как-то так. Деконструкция мифа, по-научному. А попросту — см. выше.

«Отбросив все полученные в колледже знания...»

Пытаюсь понять, почему Вовка должен был ждать 15 лет, прежде чем нарисовать хороший дом, и не могу. Да после первого же урока в художественной школе пришёл бы домой и нарисовал то, что он нарисовал в 20 лет. Дом бы его не простил? Не верю.

Задумка отличная, но финал не выглядит достоверным.

Шикарный рассказ с двумя поворотами. Прекрасно написан. Сначала показался похожим на испытания в «Профессии» Азимова, но уже к середине рассказ вывернул совсем на другую тему. Вкусно описана сварка. Оба героя, Егор и Калиныч, симпатичны. Жаль, если рассказ пропадёт в «общей массе» фэнзинов и интернет-конкурсов.

«Пока я наблюдал за мухой, кофе совсем остыл, а настроение испортилось». — типичная форма построения предложений рассказа. Убивает напрочь. Понять логику невозможно. Почему противопоставление? Настроение испортилось — это хорошо? Кофе остыл — это хорошо? Или всё-таки должно быть «кофе остыл и настроение испортилось»? Дальше есть предложение, в котором два противопоставления. Перепечатывать лень, но примерно так: «Муха исчезла, а я рылся в библиотеках, а потом принялся за всемирную паутину».

Суть рассказа в супермухе, дважды летавшей в прошлое: чтобы помешать Лему написать цикл рассказов и чтобы вернуть всё обратно.

А мужики и не знали, хочется дописать в конце. А не буду.

«Феномен исчезновения» в какой-то скорострельной интерпретации. Без смысла и без финала.

Из этого мог бы получиться неплохой рассказ, если бы было объяснено:

- каким образом дети так удачно оказались перед наездом на кошку (или в тот мире кошек давят по пять штук в минуту?);

- каким образом девочка попала в школу суперов (в рассказе — индиго, но речь про суперов, конечно), не обладая явными сверхспособностями;

- почему не тестировали мальчика (или всё же тестировали, но признали создание бабочек недостаточной сверхспособностью?)

При этом 250 знаков отданы на повторы известного, на разжёвывание для читателя очевидных фактов, например, что капустницы не встречаются поздней осенью. Бабочка появилась из руки мальчика. Какая разница, бывают они в природе вообще или нет?

Сама идея неплоха, возможно, кто-то подхватит её и использует для грамотно написанного хорошего рассказа про детские симпатии.

Супер!

Где-то во время третьего моего рассказа, выставленного на конкурс, когда я пытался отвечать на отзывы, одна мудрая женщина, не помню её ника, написала так: «Никогда не объясняйте свой рассказ. Будет только хуже». Как она оказалась права! :-D

Роман неплохой мог бы быть, но нет интриги. В первой части была сверхцивилизация, во второй — гонка, гибель, катаклизм — весь набор отличного романа. Здесь же нет почти ничего. Как-то тускло и похищение корабля выглядит, и изменение маршрута другого корабля. Очень спокойный, даже где-то скучноватый роман. Хотя первая часть про исследование кометы понравилась. И был там намёк на какую-то тайну в пещерах, но всё пропало. Жаль.

Скучное, нелогичное, не атмосферное начало. Скупая на описания и переживания середина. Думал бросить, но решил дочитать. Последняя треть оказалась вполне интересной, вот только к жанру ужасов она не имеет никакого отношения. Типичный триллер.

Если этот роман — образец творчества, то мне жаль и автора, и тех бедняг, которых она обучает писательскому мастерству. Подожду новых переводов, книг посвежее, но пока не понимаю, зачем была сделана библиография. Своих графоманов хватает, к чему иностранными заниматься? (Ни одного издания на русском языке... Какой смысл?)

Мне всегда непросто писать отзывы на книги, которые я читал дважды: в беззаботном детстве и сейчас, в циничной взрослости. Тем более, что детство моё пришлось на времена СССР, когда фантастики было мало, переводной совсем мало, и сравнивать фантазию одного писателя с другими было довольно сложно. Каждая книга была как дверь в новый мир. И эти миры завораживали своей непохожестью на реальный, а приключения героев воспринимались как единственно верные. Теперь же, имея в читательском багаже таких классиков как Азимов, Хайнлайн, Саймак и Кларк, а в житейском — много опыта по поведению людей, многие книги советского детства кажутся и не столь оригинальными, и совсем не такими верными.

Так же случилось и с романом «Всё дозволено» отца и сына Абрамовых.

К 1973 году практически всё, что описано в книге, уже было написано. И движущиеся дороги, и миры «на минутку отстающие от нашего», и бессмертные люди, циклически проходящие стирание памяти, и цивилизация-город, застывший во времени. Пожалуй, не было только бодрых косморазведчиков, которым инструкции «не препятствуют нам участвовать в социальных переворотах на стороне угнетенных классов или народов», а впрочем, наверное, в советской фантастике было и это. Я не обвиняю авторов-Абрамовых в плагиате, но сейчас, перечитывая роман, я не раз ловил себя на желании перечитать, скажем, «Город и звёзды» Кларка. Да и «Стальные пещеры» Азимова. И «Кольцо вокруг Солнца» Саймака. И «Возвращение со звёзд» Лема. И многое другое...

Ну ладно, оставим тему заимствований. Что остаётся?

Некий странный мир, некая замкнутая цивилизация, бессмысленная не потому, что она дошла до такого (см. «Город и звёзды»), а в силу прихоти мега-супер-мозга. Который внезапно, после одной беседы с коммунистом-капитаном, понимает свою ошибку и, опять же внезапно, решается на самоуничтожение. Не мозг, а какой-то инфантильный ребёнок.

Ещё есть человеческая обслуга с вживлёнными электродами. Понятия не имею зачем. Авторы пытаются убедить меня, что механизмы никак не могут работать без сотен, а то и тысяч техников, и они убедили меня-ребёнка, но теперь-то я понимаю, что Координатор вполне бы справился сам (см. «Город и звёзды» ещё раз). Угнетённые работники нужны авторам для: 1) показа невозможности технологического рая некоммунистического толка без принуждения и эксплуатации несчастных живых индивидуумов. 2) не было бы этих «синих», о чём бы Абрамовы писали вторую половину книги?

И таких «искусственностей» довольно много. От чисто технических (почему миражи не могут проникнуть на второй этаж станции? Пусть не за счёт изменения уровня миража, а хотя бы за счёт деревьев. Напали бы зелёные на землян с верхушек деревьев.) до психологических. Больше всего раздражает как раз Капитан (судя по большой букве, это кличка у него такая. Доктор и Второй Пилот из прошлой экспедиции улетели, а Капитан — нет. Жаль. Не так похоже на «Эдем» Лема было бы). Капитан за время романа успел помечтать о: рыбалке на тихой речке, шашлычке на сабле шампура, пшеничном поле, домике в деревне и т.п. Вопрос: нафига ты такую профессию выбрал? Шёл бы в лесники или в рыбнадзор. Один раз вспомнить Землю — естественно, два раза — бывает, но столько раз как у Абрамовых — это диагноз. Остальные герои (всего их четверо) лишь слегка получше. Книгофил Библ никак не оправдывает своего прозвища. Отличить Алика от Малыша совсем невозможно, разве что один говорит Капитану «ты», а другой — нет.

В детстве я балдел от всех этих «колебателей пространства», магов, сверхлюдей и вольных, но сейчас я вижу, что их градация никак не обоснована. То ли дело «Цивилизация статуса» Шекли! Вот там да, там все классы и градации объяснены более чем. Тут же — непонятно. Если ставить целью накопление информации, если воображение ценится выше знаний о реальности, то не маги и ксоры должны быть, а художники, математики, дизайнеры одежды и т.д. (Опять я смещаюсь к «Возвращению со звёзд» и «Городу и звёздам», но что поделать, если так много пересечений?)

Итого: «Всё дозволено» — роман своего времени, но при этом ничуть то время не описывающий, то есть роман проходной, смесь-взвесь заимствований без вкуса и пользы.

Наивный роман, призывающий к новому миропорядку. Начало 20-го века, когда роман был написан, проникнуто понятно какими идеями, то есть Пищей. Я не настолько глубоко разбираюсь в истории социалистического движения, чтобы угадать в двух учёных кого-либо кроме Карла Маркса и Фридриха Энгельса, так что не буду настаивать на этой версии, но сути это не меняет.

Как правильно сказал Angvat, аллегорически роман считывается на раз. Тем более что в конце уже идёт классовая борьба открытым текстом. Проблема в том, что для своего времени роман был прекрасен. Мелочные желания и потребности пигмеев заменить идеалами свободы, духовного роста и Братством.

Но мы-то знаем, чем всё закончилось. Тут в отзывах некоторые сетовали, что не знают финал истории. Ну так я расскажу.

Гиганты создали своё государство. Прекрасное и свободное. Потом у них родились дети. И дети оказались чуть меньше ростом. А у детей их детей росточек и вовсе был невелик. Не у всех, конечно. Встречались и гиганты, но из поколения в поколение всё реже и реже. И в итоге страна та вновь стала пигмейской. В чём причина? Я не знаю точно. Кто-то говорит, что Пища стала хуже качеством, кто-то считает, что Пищу год за годом отравляли из-за океана, кто-то думает, что гигантизм — вещь вообще неправильная и развал страны гигантов подтверждает, что для людей естественно быть росточком не выше двух метров. Я склоняюсь к тому, что гиганты не смогли себя прокормить, так как тратили ресурсы на распространение Пищи по всему миру, забывая, что первым делом надо бы прокормить себя, а уж потом излишки Пищи отправлять в дебри Африки или на «острова свободы». Много причин, сложно одну назвать.

Так что вот, дорогие читатели, читающие фантастику исключительно буквально, такой финал у этой сказочки. Этим всё и закончилось. Хотя, конечно, рецепт Пищи известен. Может, кто усовершенствует. И после варианта 4 (а именно четвёртый вариант фигурирует в книге) будет что получше. Хочется в это верить, потому что и правда

«Для чего мы живем, Братья? Чтобы служить высокой цели и осуществить великий замысел, нам предначертанный. Мы боремся не ради себя, ибо мы — лишь глаза и рабочие руки Жизни: она вечна, мы же служим ей лишь краткий срок. Всегда вперед, к истинному величию! Расти, подняться наконец до всеобщего братства и постичь бога… Расти… Пока самая земля наша не станет всего лишь ступенькой… Пока человеческий дух не станет бесстрашен до конца и не овладеет всей Вселенной!.. «

почему же только на религию пародия? В финале всё очень доступно разжёвано.

сколько из окружающих читателя людей действительно люди? как далеко они ушли от животных? И если не будет Закона, как скоро они вернутся к животному состоянию? Сколько в каждом из нас от животного? Вот же основные вопросы. И нет в книге никакого унижения британцами туземцев, зачем выдумывать на пустом месте.

Герберт Уэллс создал удивительную конструкцию: оказывается, животного от человека отличают только контуры тела. Путём хирургических изменений можно свинью превратить в почти-человека, достаточно разумную, чтобы говорить и понимать других. Не мозг, не количество связей между нейронами, и уж тем более не душа отличают человека от других созданий природы. Просто глотка удобная для членораздельных звуков и пальцев пять. Дайте всё это гиене или леопарду, дайте стимул вести себя по-человечески, и они будут соответствовать. С трудом, но будут.

Про убийство бога: не думаю, что это центральная тема, слишком быстрый эпизод. Но то, что всем человеческим мы обязаны вовсе не людям, — это есть. В самом конце прямо так: «В сверкающих мириадах небесных светил — не знаю, как и почему, — я нахожу успокоение. И мне кажется, что все человеческое, что есть в нас, должно найти утешение и надежду в вечных всеобъемлющих законах мироздания, а никак не в обыденных житейских заботах, горестях и страстях. Я надеюсь, иначе я не мог бы жить.»

На мой взгляд, это роман — самый сильный у Уэллса. Тема баланса животного и божественного в человеке тут чётче, чем в «Машине времени» или «Человеке-невидимке».

P.S. Небольшой штрих: сильно пьющему Монтгомери зверо-люди ближе, чем люди, а главгер, оставшийся человеком, вообще не пьёт! Ни капли! Никогда! :)

С первых же строк мне почудилось что-то знакомое! Полез в карточку рассказа, а тут указана экранизация — «Извне». Ох-ох, отличнейший фильм. Конечно, рассказ шире фильма, есть не только твари около нас, но и масштабные видения, но всё равно идея увидеть и овеществить невидимый мир вокруг нас — это завораживающе страшно. Помню, после фильма я неделю ходил, нервно оглядываясь (почти как герой рассказа).

Вот это другое дело! Принял опиум — и вперёд. Никаких тебе реальных метеоритов, реальных листков из неизвестного материала, реальных учёных и т.д. Чистый, незамутнённый примесями, опиумный сон.

Симпатично написано и по стилю и по сюжету. Прослеживаются мотивы дерева и поглощаемой морем земли. Конечно, ничего такого не будет. Земля изнутри не взорвётся. Но аллегорически да — взорвётся. Хороший рассказ, в отличие от «Зелёного луга».

Нет уж, ребятки! Либо аллегорически-символический сон, либо упавший с неба метеорит — вместе никак не получится. Так что не надо тут восторгаться замыслом Мастера, Кудесника и Родоначальника всех кошмаров на свете, а следует признать, что чушь это полная, никак не обоснованная предисловием. Откуда листочки из неизвестного материала? С потерянного конца? Это сколько же там потерялось, если основная часть посвящена плаванью мимо острова прямиком в водопад? Листов 80, не меньше.

Таких «рассказов» в интернете пруд пруди. Надо подсказать графоманам, чтоб брали в соавторы Лавкрафта, — глядишь, начнут восторгаться.

Чудесный рассказ со смешным финалом. Гробовщик, конечно, фигура колоритная. И почему его жители терпели? Но уж до такого дойти, это надо совсем потерять совесть. Неудивительно, что его покусали. За дело!

По-видимому, я читал какой-то совсем другой рассказ, чем остальные. Во-первых, аннотация лжёт. Владелец земли только собирался предпринять попытку, он ничего ещё не сделал и, если и был покаран (в чём есть обоснованные сомнения), то превентивно. Такое поведение характерно для высокоразвитых цивилизаций, способных прогнозировать события в окружающем их мире. Ещё раз: никто никакие болота не осушал, никто даже маленького водоотвода не сделал, был только проект на бумаге и разговоры.

Эти разговоры были услышаны в развалинах. Как и визуальные данные о приготовлениях. Вот та информация, на основе которой обитатели болот приняли решение устранить возможную угрозу. Возможную, подчёркиваю. Никто пальцем эти болота не тронул пока.

Безусловно, высокоразвитая цивилизация болотных жителей, многие столетия контролирующая всю округу (доказано) и отслеживающая возможные угрозы с помощью аудио- и видео-датчиков (а как иначе?), не опустится до примитивного убийства образованного землевладельца, а, подняв его в космические дали, предложит адекватное поле деятельности по переустройству брошенных территорий других планет. Очевидно же. Никак иначе понять рассказ нельзя.

Вернувшиеся жители деревни будут обработаны флейтами до полной потери памяти, после чего вновь займутся ловлей лягушек (а что ещё можно получить с болота?).

Такой вот НФ-бодренький рассказ.

Странный рассказ об учёном и поэте (второго, видимо, больше), не пережившим доказательства теории Дарвина о происхождении человека. А что он думал, люди произошли от космических бабочек? Чудак какой-то. Впрочем, учитывая небольшой расизм автора и приверженность последнего к внеземным формам разума, ожидать можно всякого. Пожалуй, единственное, что удивило, это что обезьяна была белой. Как и содержащаяся в цирке. Что тут, какие странные мысли бродили у Лавкрафта? Неужели по мысли автора-расиста белый человек мог произвести потомство только от белой обезьяны? Или белая обезьяна символизирует некую высшую расу обезьян? (Вспомним цирковую обезьяну, она была невероятно смышлёной) Чудной рассказ с чудным окончанием. Сидел весь вечер в подвале, облитый бензином — зачем?

Говорят, где-то тут в рассказе есть великолепная игра с читателем. Ага, есть. Про белых людей и белых обезьян, которые всяко выше чёрных людей и чёрных обезьян.

Прочитал все отзывы, и так и не узнал, чем же занимался старик и кто располосовал трупы. Призраки морских друзей старика? Из бутылок вылезли? Ну ок, хотя как по мне, стоило бы хоть в двух предложениях дать образы эти. Рассказ как рассказ, особо жутким его нельзя считать. Старик безобиден, если его не трогать. Грабителей не жалко. Сама тайна бутылок и кусочков свинца (почему свинца? почему не маленьких частиц костей этих моряков?) по сути так и не раскрыта. Не понимаю, откуда такие восторги.

Прикольный сюжет, весёлый. Вот только странно ждать собственных похорон, чтобы насолить... кому он там хотел насолить (не буду спойлерить). Даваясь от смеха, представляю себе реализацию этого сюжета в «ужасающем лавкрафтовском стиле». Жаль-жаль, что не успел. Возможно, подправил бы и обоснование истории.

Пока читал, казалось, что Лавкрафт ударился в бессмысленное перечисление страшилищ и мест их обитания, но в конце история неожиданно обрела вполне приятный смысл, дала герою возможность побыть героем, а я чуть по-другому взглянул на все предшествующие приключения Картера. Вполне миленько.

Повесть, конечно, детская. И я не раз ловил себя на том, что сравниваю фантазию Лавкрафта с «Бесконечной историей» или «Нарнией». Да, чаще с «Бесконечной историей», она ближе «Поиску Кадата». И дело не только в том, что психологически герой малоподвижен и прост в желаниях, хотя это тоже есть, но чрезмерное обилие жуткоужасов, как всегда «невыразимых и неописуемых», на фоне сказочных городов из драг.камней и немотивированных симпатий-антипатий встреченных зверей-людей — это типичная детская история. Кошки очень понравились, но их было мало! Впрочем, им посвящён другой рассказ Сновидческого цикла. А вот упыри, которые тоже вроде как на нашей стороне, не вызвали эмоций. Как и ночные призраки или как там они назывались. Вообще, каких-то ярких образов маловато. (В сравнении с «Бесконечной историей», конечно). Лунные люди — так себе, лесные пикси... заги или зуги — невыразительны. Мелькнул колдун в паре эпизодов, но антагониста из него не вышло.

В целом повесть симпатичная. Не бог весть что, а уж тем более рядом с шедевром Михаэля Энде, но лучше среднего по Лавкрафту.

Ах какая прелесть! Удивительно ёмкий рассказ, запоминающийся надолго. Мне понравилось всё: и сюжет, и герои, и обстановка. И да, любителям котиков стоит этот рассказ прочитать.

P.S. Насколько сильно изменилось отношение к животным, можно понять из реакции молодожёнов на убийство котёнка. В мире, где не каждый человеческий ребёнок выживает, глубоко скорбеть о детёныше кошки было бы странно. Не знаю, кому как, но мне такая реакция показалась более здоровой, реалистичной, чем современные интернет-охи из-за каждой пораненной птички.

Своеобразный стиль, практически полностью книга состоит из диалогов. После Лавкрафта было сложно читать. Как будто находишься внутри работающего радиоприёмника. Именно радио, потому что картинка дана очень схематично и... в лоб. Условно: вот квартира, направо дверь туда, налево туда. Вот человек, у него волосы такие-то, глаза такие-то. Я ни разу не заметил авторского отношения к предметам и людям. Описания точные, короткие и нейтральные. Я предполагал что-то подобное, узнав, что Айра Левин сценарист и драматург, но всё-таки рассчитывал, что роман не будет текстом пьесы или либретто оперы. А вышло почти так.

С диалогами тоже не всё гладко. Они избыточны (а вы ели на завтрак хлопья?), они полны в плохом смысле (Привет... привет... как дела... пока... пока), они разбавлены ненужными действиями (встал, сел, официант принёс тарелки, официант ушёл). Радиотрансляция спортивного матча вперемешку с мыльной оперой.

При этом сама история мне не показалась скучной. Да, интрига в целом слабая. Но ведь главное не что будет, а как с этим справится Розмари. Роман-то о ней вообще-то. Бросила дом, родных, отреклась от веры, приехала в большой город. Ни образования, ни связей. Прилепилась к стареющему актёру (33 года — это уже не выпускник ГИТИСа, а что в багаже? Реклама и пара постановок?), никому не нужному актёру, причём она понимает, что он её не любит, ему всего лишь приятно её внимание. У неё дичайшая мечта про трёх детей и домик на природе, хотя понятно, что как только бы Ги встал на ноги, он бросил бы её и нашёл поэффектнее. И так далее. Роман про молодую дурочку-провинциалку. И характеры героев, если вчитываться, как это делает режиссёр с текстом сценария, раскрываются вполне.

Намешано всего много, но к чему это, непонятно. Портрет как бы зачем? Внешнее сходство юноши и этого... ну пусть будет колдун. А не было бы сходства, тогда что? Какой-то налёт вторичности витает над этом произведением. И «Портрет Дориана Грея», и «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» кроме фантастического сюжета несут в себе какую-то идею, какой-то посыл или мощный запоминающийся образ, призванный заставить читателя задуматься, предостеречь его (или подбодрить, не в этих романах, но в целом), а тут удручает именно отсутствие внятной цели, зачем вообще это всё было написано? Какая мораль у этой повести-романа? Что не надо рыться в генеалогии? Не надо выкапывать гробы умерших предков? Или, может, я должен был восхититься доктором, внезапно оказавшимся крутым заклинателем? Может быть, посыл в том, что психиатрия суть шаманство? Не знаю. Меня ничего не зацепило.

Если же принять как факт, что Лавкрафт написал просто страшилку без смысла и цели, то она слишком затянута для страшилки. Всё тоже самое можно было уложить в обычный для Лавкрафта размер.

Интриги нет, вернее, меня как читателя после первой трети волновал только один вопрос: куда свернёт история — к Дориану Грею или к мистеру Хайду. Оказалось всё ещё проще. Концовка, сделанная в духе «бог из машины» (я про этого всесильного чудо-призрака), напрочь разрушает основной принцип хоррор-историй. Все злодеи побеждены, и мне не надо оглядываться по сторонам. Так в чём тогда страшилка?

Соглашусь с Rosin, что НФ-составляющая в рассказе слабовата. Кто бы не занимался перевозками, им совсем не захочется выплачивать многомиллиардные суммы за «не уснувшего пассажира». Да и само это «искривление времени» вызывает вопросы. С чего бы сознанию гулять так долго?

Написано крепко, уверенно. И финал в духе страшилок. Неплохой рассказ, с красочным финалом, но лучше бы Кинг взял сверхзвуковой самолёт или скоростной поезд. Сколько у него не читал «как бы фантастики», всегда слабые НФ-обоснования. Для ужасов и мистики этого, видимо, достаточно, но для серьёзной литературы мало. :)

P.S. С чьей-то там женой и другими отправленными в никуда тоже слабо. Если джонт требует двух станций, передающей и принимающей, (а это не вызывает сомнений после описания экспериментов с наполовину переправленными предметами), то без готовности принимающей станции никуда бы жена не отправилась. Если же джонт — это излучение, и приёмная камера всего лишь захватывает его, то наполовину переправленные предметы просто падали бы кусками. А при медленном вводе в передатчик — нарезались бы дольками. :)

P.P.S. По описанию эксперимента с всунутой задом мышкой получается, что нет никакой разницы между передающей и принимающей станцией и джонт происходит в обе стороны. Ведь у мышки кровь из первой части текла во вторую и (!) возвращалась обратно. Получается эдакое совмещение пространства, работающее в обе стороны.

Графоманская фигня. Подражание Дансени, наверное, но какое-то нелепое. Во-первых, сам сюжет прост как пять копеек, во-вторых, Лавкрафту вообще не удаются рассказы с героями, но тут уж он вообще отказался от всех персонажей. Единственный герой — это верховный жрец, про него три предложения. Остальное — простое описалово. И в третьих, даже в этом описалове Лавкрафт несёт полную чушь.

«And many centuries came and went, wherein Sarnath prospered exceedingly, so that only priests and old women remembered what Taran-Ish had scrawled upon the altar of chrysolite.» (проходили столетия!!! и только жрецы и старухи помнили) — какая-то секта бессмертных старух получается. Сколько столетий должно пройти, чтобы они померли? Лавкрафт даёт ответ — много. Конечно, он хотел сказать совсем другое, но по-графомански не рассчитал срок жизни людей и выспаренное «многие столетия приходили и уходили».

«Where once had risen walls of 300 cubits and towers yet higher, now stretched only the marshy shore, and where once had dwelt fifty millions of men now crawled only the detestable green water-lizard.» (50 миллионов людей жили в городе) — Опять графоманский размах, оторванный от реалий. Даже если город весь из небоскрёбов, 50 млн. займут всю долину, все горы и уж точно высушат это озерцо с ящерицами. Это Москва + Лондон + Нью-Йорк. Это целое государство 100-150 км в диаметре. КИЛОМЕТРОВ! А продовольствие? Что эти 50 млн. древних людей кушать будут? И сколько равнин, полей, рек и ферм нужно для обслуживания такого города?

Соответственно, все эти метания народа от дворца (условно — Кремль) до городских ворот (условно — МКАД) в реальности занимали не менее суток. То есть вот это предложение «А ближе к полуночи все бронзовые ворота Сарната внезапно распахнулись настежь и выплеснули в открытое пространство толпы обезумевших людей, при виде которых стоявшие под стенами города князья и простолюдины в испуге бросились прочь» — это полнейшее игнорирование масштабов. Чтобы обезуметь, надо для начала на дворец взглянуть, а не во всякий бинокль с окраин Кремль виден. А организация движения? Вот как Лавкрафт себе представляет исход 50 млн. человек? Тут после футбольного матча (200 тыс. зрителей) перекрывают метро и организуют коридоры, а у него 50 млн.!

Как вообще можно совместить цивилизацию на уровне копий и население в 50 млн? Численность населения всей Земли в 1000 до н.э. составляла 50 млн. человек. Всей планеты! К началу новой эры всё население Земли составляло 300 млн. человек, поделите на 5 материков, получите 60 — 100 млн. в Евразии.

Население г. Рима ко II в. н. э. достигло своего пика и насчитывало приблизительно 1 млн жителей. Oколо 8 млн проживало в Италии. Чуть меньшим, по 6—7 млн в каждой, было население Галлии и Испании. По оценкам учёных, максимально многолюдной империя стала после периода двухвекового процветания, когда около 160 г. н. э. её население достигло 65 млн чел. И это вся Римская империя! А у Лавкрафта 1 город.

Как говорится «ври, да не завирайся». Беспомощная графомань.

Буквально вчера целый день посвятил творчеству Говарда Лавкрафта. После пятого прочитанного рассказа стали раздражать герои, которые пугаются любого шороха, а при виде тусклого свечения воображают такие ужасы, что не могут передать словами, и, как нервические девицы, излишне туго затянутые в корсеты, падают в обморок. А ведь герои Лавкрафта — вполне себе взрослые мужчины! В детстве их что ли роняли?.. Или топили в ванне?..

И вот я переключился на По. В который раз с огромным удовольствием перечитал этот рассказ, где смешное соседствует с жутью, где герои, пусть и принявшие на борт галлоны горячительного, ведут себя как мужчины: отстаивают своё мнение, ухаживают за дамами, встревают в драку и уносят живую добычу на шхуну. Ну наконец-то! Простые моряки, не умеющие ни читать, ни писать, ведут себя в сто раз мужественнее изнеженных героев Лавкрафта.

Рассказ можно перечитывать бесконечно, и образы действующих лиц выписаны великолепно (в отличие от ГФЛ, где сплошь «неописуемые цвета», «невыразимые звуки» и «непередаваемые словами чудища»).

По предложению Кропуса и других прочитал и «Врата». Ну нет, совсем другая история, проще, реальнее, научно-фантастичнее. Здесь же — прекрасная сказка, не требующая дополнительных объяснений. В духе Дансени, в духе сказок о мятущемся человеке и его уходе в другой, прекрасный мир. Отлично подано объяснение, почему он стремится туда. Ни материалистический мир, ни мир традиционных религий его не удовлетворяют. Он помнит детские сны, яркие и волнующие, совсем не похожие на скучный мир реальности или фальшивый мир земных религий. И помогает ему сказочный серебряный ключ. Чудесная сказка.