Роман Сорокина – аналитическое исследование авторитарной личности. Анализ невротически-религиозного отношения к предмету поклонения. Описывается генезис явления обожествления власти, запроса на репрессию. Люди хотят найти себе кумира и поклоняться ему.
Сюжетно – это повесть о молодой учительнице музыки Марине, ненавидящей советскую реальность, а потом решающей одуматься и исправиться. Она выкидывает портрет Солженицына и самиздатовские книжки и идет на завод.
Персонажи романа — работницы и рабочие завода, на котором трудится Марина, — к концу романа становятся текстом советских газет. Реплики героев делаются цитатами из газет, а затем сливаются в единую тотальную текстовую массу без абзацев, начала и конца: сливаются в сплошной дискурс патологической людской массы.
Сорокин исследует генезис личности человека, нуждающегося в репрессии – в Боге, в государстве, в идеологической машине, в ценностях. Дается история жизни Марины от самого детства. Интересна сцена из детства главной героини, когда она узнает о различии между полами.
Анализируется репрессированная сексуальность. Смотрит с мальчиком гениталии друг друга. А потом: «Утром в набитом автобусе мама везла ее в детсад. Марина внимательно смотрела на окружающих ее пассажиров – смешливых и угрюмо-молчащих, красивых и невзрачных.. там, под платьями и брюками, росли палочки, открывались дырочки, палочки лезли в дырочки».
То, что доставляет удовольствие, оказывается под запретом и скрывается. Новое детское открытие Марины, подсмотревшей, как ее мать совокупляется с любовником : «Она видела их тайну, она чувствовала, что им хорошо, она понимала — то, что они делают — делать им нельзя».
Ее детские сны – марине снится, что воспитательница из детского сада заставляет ее показывать всем свои гениталии. Невроз марины основан на сцене подсматривания и постоянного мысленного воспроизведения этой сцены. Во сне — перевернутая ситуация: ровно также, как религиозный невротик кается, желая занять место священника-Отца-Бога, «отпускающего грехи», но понимает, что неспособен и «недостоин» им быть. Раб желает заместить Господина, и этим он делает из Господина предмет восхищения — это и есть механизм порождающий тоталитаризм.
Смесь стыда и удовольствия, запрет на секс – порождает мазохизм. Сексуальное удовольствие оценивается как нечто постыдное. Поэтому постыдное делается желанным. Намеренное воспроизведение запомнившейся сцены — повторение одного и того же, порождает приписывание вечности и неизменности власти, идеологии, государству и его репрессивной машине. Ситуация подчинения и господства описывается самими участниками как неизменная, несменяемая и единственно возможная. Отсюда произрастает миф о могущественном государстве и о том, что всякое его колебание – недопустимо и грозит катастрофой. Здесь находит свою фиксацию сексуальное влечение раба и Господина, о котором писал еще Аристотель в «Политике». Они вечно хотят оставаться вместе.
Запрет на секс – это модель всякой репрессии в обществе. Так Марина приходит к выводу: «Все, все показывают друг другу, все раздвигают ноги, трутся, постанывают, скрипят кроватями, вытираются между ног. Но в электричке, в метро, на улице смотрят чужаками, обтянув тела платьями, кофтами, брюками».
Массовое общество – большие мегаполисы, отсутствие приватного пространства, еще больше обостряет ситуацию – именно поэтому самый суровый тоталитаризм – это порождение общества 20 века.
Возникает диктатура нормы — надо говорить не то, что хочется, а то, что надо. Вместо того, чтобы признаться в любви к Хозяину, воплощающему порядок, мы начинаем продуцировать социально приемлемые оправдания.
Не говорим – мы слепо инстинктивно хотим, что нас чморили — а говорим, что общество нуждается в сильной руке для своего же рационального блага. Стыдимся этого, отрицаем, но продолжаем мечтать об Хозяине. Сексуальное стремление полизать сапоги Сталину описывается как потребность в модернизации, дисциплине и эффективности политики и экономики, объясняется рациональными интересами государства и общества.
Важна сцена инцеста Марины – ее изнасилования отцом. Инцест – это главное переживание человека. Замена инцеста — религия, любовь к обществу и власти. Знакомая сладкая стыдливость, сочетание удовольствия и наказанием охватывает человека при знакомом образе отца, иконы и нарисованного там Бога, президента, начальника.
И неважно — чему поклоняется Марина — Солженицыну или рабочему классу, Богу или марксизму-ленинизму, — остаентся сама потребность в репрессии со стороны сверхценных идеи и ее генезис из подавленной сексуальности.
В качестве иллюстрации — картина Энгра «Эдип и Сфинкс» (1808)
цитировать
свернуть ветку
