Через неделю (20 мая) в США будет отмечаться День вооружённых сил, и потому вполне уместно выложить перевод посвящённого этому празднику рассказа «Голубая мышь». «Довеском» (хотя для кого-то и основным блюдом) к нему идёт рассказ «УЖОСы войны», связанный с ним тематически.
Оба эти рассказа, написанные в 70-е, объединяет тема войны — она нечасто встречается у Вулфа, но здесь ей отводится центральное место. В одном рассказе он задаётся вопросом, что будет, если Пентагон решит выращивать солдат в пробирке. Во втором — что случится, если мир объединится под знаменем общего правительства и с кем (а главное — кому?) теперь придётся воевать. Не случайно, что рассказы были написаны именно в разгар американской интервенции во Вьетнаме — к тому моменту, полагаю, он уже успел осмыслить собственный опыт участия в Корейской войне и сделать некоторые выводы о текущем состоянии дел. Банальностей, вроде, «Война это ад», «Война никогда не меняется» или «Человечество должно положить конец войне, или война положит конец человечеству» здесь не будет.
цитатаРазные люди по-разному справляются с травмами войны, и разные культуры тоже. Иногда говорят, что одно поколение сильнее или слабее другого в этом отношении, но я думаю, любой, кто вырос в обстановке, хоть сколь-нибудь напоминающей стабильную, будет травмирован войной, когда переворачиваются все твои представления о том, какими могут быть люди. После Кореи, как и после Второй мировой войны (а может быть, и любой другой), многие ветераны (а может быть, и большинство), вернулись домой и попытались забыть об этом. Сам Вулф не писал о пережитом примерно до 1970 года, когда были опубликованы «УЖОСы войны». Посмотрите, как в этом замечательном рассказе научно-фантастическая идея андроида позволяет выразить пережитое на войне, отчуждение и самоотчуждение, радикальное сомнение в том, кем мы являемся, и ужас. Реализм на такое не способен, потому что чувство, вызванное самим событием, было чем-то большим, нежели мысль или же предложение, это был образ или же реальность, область чувств, создавших реальность; и потому, чтобы успешно изобразить их в словесной форме, она должна быть такой же. Это искусство выходит далеко за рамки возможностей реализма, это то, что поэзия научной и прочей фантастики делает возможным.Если когда-нибудь будете в Вашингтоне, постарайтесь посетить мемориал Корейской войны, сразу к югу от мемориала Линкольна. Он состоит из взвода статуй американских солдат, идущих в гору треугольником. Статуи сделаны из чего-то вроде алюминия или олова, примерно в натуральную величину. Они оглядываются по сторонам, будто ожидая нападения; на их лицах страх, напряжение, тревога, ужас. К западу от них тянется невысокая стена из полированного гранита, на которой вырезаны небольшие линии так, что они кажутся лицами, выглядывающими из стены с разной глубины: лица корейцев, американцев, китайцев, мужчин и женщин, гражданских, солдат. Здесь снова есть образ и чувство. Это словно роман Джина Вулфа, превращенный в живую картину.
Ким Стэнли Робинсон, «История» (предисловие к сборнику «Самое лучшее Джина Вулфа»)
«Ужасы войны» (исп. Los Desastres de la Guerra, букв. «Бедствия войны») — серия гравюр Франсиско Гойи, созданных в период между 1810 и 1820 годами. Предполагаю, именно их название вдохновило Вулфа назвать так свой рассказ. На листе 74 волк (аллегория священника) цитирует басню Джамбаттиста Касти: «Жалкое человечество, вина твоя» — и подписывает его именем. Эту иллюстрацию я одно время хотел сделать обложкой рассказа.
«УЖОСы войны» (The HORARS of War, 1970) — это ещё один Fan Edit («фанатская редакция»), где я выступаю в качестве редактора: на русском языке рассказ вышел в 1994 г. в антологии «Багряная игра» в переводе Павла Вязникова (снимаю шляпу за название рассказа). В целом, он хорош, хоть и обходится со стилем чрезмерно вольно. Некоторые решения (в частности, связанные с игрой слов) довольно удачны, однако порой переводчик играет в Капитана Очевидность, дополняя авторский текст отсебятиной (либо разжёвывая то, что не требуется, либо предлагая читателю свою интерпретацию текста и отсекая прочие варианты). У других авторов, возможно, этот подход был бы уместен, у Вулфа же — не очень. Хватает также мелких неточностей, но принципиальных ошибок всего несколько (к примеру, переводчик почему-то считает УЖОСов некими чудовищами Франкенштейна, называя их нежитью, в другом месте говорит, что протагонист держался особняком). Как обычно, рассказ сопровождают примечания и несколько статей, надеюсь, небесполезных читателям. Эррата (перечень исправлений) получилась больше самого рассказа.
Вот несколько примеров оттуда:
цитатаА вот третьему, по имени 2910-й, лидеру в тройке по должности и по негласному признанию товарищей, здесь не нравилось. Дело в том, что кости 2909-го и 2911-го были сделаны из нержавеющей стали, а вот кости 2910-го — нет. Более того, УЖОСа под номером 2910 никогда не существовалоBut the one called 2910, the real as well as the official leader of the three, did; and that was because 2909 and 2911 had stainless-steel bones; but there was no 2910 and there had never been
А вот тому, которого звали 2910-м, лидеру в тройке по должности и по негласному признанию товарищей, здесь не нравилось; и не нравилось потому, что у 2909-го и 2911-го кости были из нержавеющей стали; а никакого 2910-го не было и, более того, никогда не существовало
• 2910 — это не имя;
• кости были «сделаны»?;
• отметим, что автор избегает говорить, из чего «сделаны» кости 2910 — это додумал переводчик;
• есть ли подлинная необходимость в том, чтобы рубить длинные предложения на несколько только для того, чтобы упростить текст (если при этом в результате иногда теряется причинно-следственная связь)?
цитатаГигант 2911-й вогнал лопату в пропитанную водой липкую землю, поднял огромный ком и механически отбросил его; 2910-й повторил его движениеAn ogre beside him, 2911 drove his shovel into the ooze filling the trench, lifted it to shoulder height, dumped it; 2910 did the same thing in his turn
Гигант 2911-й вогнал лопату в жижу на дне траншеи, зачерпнув, поднял её на высоту плеча и механически отбросил содержимое; 2910-й, казавшийся карликом рядом с ним, повторил его действия
• УЖОСы не столько копают новую траншею, сколько вычерпывают воду из существующей (ooze — жидкая грязь, ил — она не обладает достаточной консистенцией, чтобы образовать «огромный ком»);
• от сравнительного оборота ogre beside him осталось лишь «гигант» — читатель остаётся в неведении, что 2910 меньше своих собратьев
цитатаГлядеть было не на что. Несколько пучков слоновой травы, и дальше — сплошная стена джунглей. Потом ракета погасла и не стало видно даже этих пучков травыThere was nothing to be seen out there but a few clumps of elephant grass. Then the white flare burned out
Глядеть, кроме как на несколько пучков слоновой травы, было не на что. Потом ракета погасла
• зачем это «не стало видно…»? проза Вулфа работает и без этих костылей
цитатаПоднимал тяжести, играл в футбол, укрепляя тело. Прочёл тысячи книг и знал столько, что другие всё время чувствовали дистанцию, отделявшую его…Lifting weights and playing football to develop his body while he whetted his mind on a thousand books; all so that he might tell, making others feel at a remove…
Поднимал тяжести и играл в футбол, укрепляя тело, пока на тысяче книг он оттачивал разум; и всё это ради того, чтобы суметь рассказать, заставив других почувствовать, что они находятся всего в двух шагах…
• 2910-й говорит, что всю жизнь тренировался для того, чтобы другие могли ощутить, каково это — быть в шкуре УЖОСа: переводчика сбило с толку слово remove (шаг, отдаление, расстояние), однако (нечасто встречающаяся) фраза at a remove означает «нечто, испытываемое не лично, а по рассказам третьих лиц» (к примеру, чтение книг или просмотр фильмов)
цитатаВся пропаганда велась на людей и в основном напирала на отвращение, «которое должен испытывать каждый человек, вынужденный терпеть возле себя нежить, всё ещё воняющую химикалиями»Instead it was always aimed at the humans in the camp, and played heavily on the distaste they were supposed to feel at being “confined with half-living flesh still stinking of chemicals.”
Вместо этого вся пропаганда была нацелена на людей в лагере и в основном напирала на отвращение, которое они, как считалось, должны испытывать, будучи «заточены с полуживой плотью, всё ещё воняющей химикалиями»
• пожалуй, «нежить» — слишком сильное слово для half-living flesh
цитатаИ Кейт применил бы письмо — стоило только попросить. Кстати, в последний приезд Кейт и сам хотел сделать этоAnd Keith would use it any time he asked him to. In fact, he had wanted to on his last trip
И Кит применил бы письмо — стоило лишь попросить. Собственно, 2910-й так и хотел сделать во время последнего визита журналиста
• тонкости употребления английских местоимений: he относится к 2910-му, а him и his — к Томасу
«Голубая мышь» (The Blue Mouse, 1971) вошла в состав сборника «Книга дней Джина Вулфа», где каждый рассказ тематически соответствовал определённому празднику.
«Голубой мыши» соответствовал День Вооружённых сил (Armed Forces Day); в США этот праздник отмечается с 1950 г. в третью субботу мая, чтобы отдать почести пяти ветвям вооружённых сил: армии, флоту, корпусу морской пехоты, ВВС и Береговой охране (интересно, что у всех этих родов войск есть и свои персональные праздники). Как сказал сам Вулф в предисловии, «Даже если вы не пурист, настоятельно советую на мгновение задуматься об этом дне, прежде чем начать рассказ».
«Вулфоведы» обычно обходят «Голубую мышь» своим вниманием — на мой взгляд, незаслуженно. Он, быть может, не так хорош, как другие рассказы из раннего периода его творчества, но это вполне добротный и вполне вулфовский рассказ, который оставляет послевкусие. Он исследует, присущ ли человеку изначально т.н. «инстинкт убийцы» и как социальное расслоение сказывается на взаимоотношениях в армии (для меня именно этот аспект был наиболее интересен, хотя англоязычные комментаторы редко рассматривают его в таком ключе).
Опять процитирую Вулфа: «Наконец, позвольте мне настоятельно посоветовать, чтобы вы отнеслись к этой [«Книга дней Джина Вулфа»] и ко всем другим книгам с уважением. Мы все выиграем, если вы это сделаете. Сейчас вы не можете судить об этой книге. Вы не сможете судить о ней правильно, даже когда прочтёте последний рассказ. Через десять (или двадцать) лет вы поймёте, что это была хорошая книга, если вспомните хоть одну историю из тех, что собираетесь прочесть».
Фото отсюда:
Мемориал ветеранов Корейской войны
Из коллекции музея Метрополитен