Аннотация
По городу, избегая людных мест, бродит с утра до ночи красивая девушка с коляской. Она странно одевается и до жути боится мужчин, зато подолгу разговаривает с голубями.
Недотрога
Утро
Галя отняла сына от груди и уложила его в старенькую коляску. Нагнулась и потёрлась лицом о нежное брюшко:
– Бу-бу-бу! Гулять сейчас пойдём! Да-а! Гули-гули!
Мальчишка закряхтел, завозился. Неожиданно громко пукнул и довольно разулыбался.
– Вот шалун! – мать поспешно задержала дыхание.
Петенька почти никогда не кричал, как другие дети, не капризничал и грудь всегда брал охотно. Он просто любил дождаться, когда она к нему наклонится, и портил воздух.
– Ай-я-яй! Нельзя так делать! – Галя, шутя, погрозила мелкому клопу пальцем. И тут же, не удержавшись, чмокнула его в лобик.
Девушка сняла застиранный домашний халатик, аккуратно расправила его на спинке стула. Чуть оттянула пальцем край плотной шторы и выглянула в окно: день вроде не обещал быть жарким.
Надела трикотажный спортивный костюм серого мышиного цвета. Немного помялась и сунула голову в самошитое светло-коричневое пончо с мелким сизым узорчиком.
Вышла в прихожую и встала у неплотно прикрытой двери в зал. Невольно задержав дыхание, потянулась было распахнуть, но передумала. Мать, как и всегда, смотрела христианский телеканал CNL. Начиналась ежедневная «Утренняя молитва».
Потихоньку выкатила из квартиры коляску и вызвала лифт.
– Мама! Мы на прогулку! Закроешь? – крикнула она через порог и тут же, не дожидаясь ответа, торопливо захлопнула входную дверь.
– Сколько можно… Сидела бы дома, родителей не позорила! Ох, сил моих больше нет! – донеслось вслед, но беглянка уже проталкивала коляску в распахивающийся лифт.
– Боится она нас с тобой… – начала было Галя, но тут же замолчала.
Не доехав до первого этажа, кабина встала и снова открылась. Вошла пара среднего возраста с девочкой лет десяти.
– Здравствуйте! – громко поздоровалась с давними соседями Галя, но те не ответили.
Женщина плеснула взглядом, как помоями, и отвернулась. Мужчина вовсе предпочёл не заметить, уставившись поверх неё в стену. Одна девочка робко кивнула и попыталась заглянуть в занавешенную коляску.
Доехали. Пропустив соседей вперёд, девушка промокнула выступившие слёзы рукавом и нажала кнопку, чтобы дверцы снова открылись.
Конечно же, тяжеленную плиту подъездной двери с тугим доводчиком сосед придержать и не подумал. Всё благополучное семейство успело выйти.
– Ну и пусть их, я всё равно тебя люблю. И папа полюбил бы. Он просто про нас ничего не знает, – склонилась и зашептала над сыном Галя.
День
– Смотри, смотри, какая пошла! – Костян хлопнул задумавшегося на ходу Серёгу по плечу и кивнул на вывернувшую из проулка девушку с маленькой, ещё советских времён, коляской.
– Что ты мне таджичку показываешь? – возмутился тот.
– Сейчас догоним, сам всё поймёшь, – хитро прищурился Костян.
Парни ускорили шаг, приблизились и неторопливо пошли шагах в десяти следом.
Серёга принялся разглядывать молодую мамашку, пытаясь понять, в чём подвох.
«Высокая, стройная, ноги прямо из головы растут. Не похожа на азиатку. Почему тогда штаны и балахон с подолом до колена и капюшоном напялила? Лето же!» – взялся гадать он.
– Понял! Эта дурочка за мусульманина замуж вышла, вот и парится теперь в парандже.
– Тепло, – Костян загадочно улыбался.
Серёга продолжил изучение. Внимание обращало только несоответствие ладной спортивной фигуры, ставшей ещё заметнее от дувшего в спину ветра, и бурой мешковатой одежды.
«Сектантка, что ли? – пронеслось у него. – Христианские монашки вроде в чёрное одеваются».
Странная особа ссутулилась, пошла быстрее.
«Ягодицы небольшие, но крепкие, прямо играют под слоями ткани. Вот бы подержаться!» – Серёга мечтательно пошевелил растопыренными пальцами, почти ощущая в ладони тугую девичью плоть.
– Козёл! Руки убери! – неожиданно остановившись, обернулась и пронзительно крикнула мамашка.
Её худое, как у наркоманки, лицо перекосилось и дёргалось. Взгляд такой, будто прямо сейчас убить может. Вдруг отвернулась и почти побежала прочь, катя перед собой коляску.
Серёга замер, испуганный диким криком и смущённый вниманием прохожих: «До неё же метра три было! Поверить в столь наглую ложь не должны, но всё равно жутко неудобно… Костян, подлец, незаметно отстал и стоит в сторонке, скалится. Щас я ему!..»
– Ты в голову не бери, психическая она. И правда дурочка, – пояснил шутник, увернувшись от плюхи. – Галка это, её ещё пятнадцатилетней в дурке лечили. Кажется ей, что ребёнок у неё есть, потому с пустой коляской вечно таскается. Выпустили, с родаками сейчас лет десять живёт. Безобидная.
– Ничего себе безобидная! – не удержался Серёга. – Думал, кинется на меня и голову этой коляской разобьёт! Или глаза вырвет.
– Да не ссы, она всегда только кричит. Мужиков боится до судорог, потому и носит одни мешки. Видел, как её корёжить стало, когда ты ближе подошёл? Вообще-то она симпатичная, хоть в модельный бизнес иди. Жаль девку, такое мясо пропадает. Лучше бы на успокоительных держали – была бы тихая и на всё согласная.
Костян ткнул Серёгу кулаком в плечо, и оба со значением заржали.
Вечер
Галя, тяжело дыша, стояла в закутке на заросшей площадке у мусорных баков. Спряталась за кустами и пыталась прийти в себя.
Избитые ягодицы болели. Горели царапины на сжатой сотнями жадных пальцев груди. Дувшую на скамейке пиво компанию подростков она бы вообще обошла за квартал, да заметила слишком поздно. Поплатилась саднящим горлом и подкашивающимися от боли в паху ногами.
«Вот так всегда! – кипела она от ярости и возмущения. – Только расслабишься, так сразу какой-нибудь мужик подкрадётся. Обязательно сзади. Извращенцы! Один седовласый ''господин'' в дорогом костюме вообще такое измыслил!..»
Девушка содрогнулась от омерзения и на всякий случай осмотрелась: в пределах видимости мужчин не было.
Горько усмехнулась про себя: «Все на остановке засмеялись, некоторые даже пальцем показывали, у виска крутили. Самим бы им этот палец, да в то самое место. Ещё бы не так подскочили!»
Мерно покачивая коляску, чтобы успокоить проснувшегося Петеньку, она пригорюнилась: «Кто же меня проклял? За что? Почему для меня мужские мысли и взгляды реальны? До восьмого класса была как все, горя не знала. А потом раз – и началось. Одноклассники елозят потными ладошками. Физрук по-хозяйски оглаживает огромной шершавой лапой, как кошку. Мимо трудовика вообще лучше не ходить – неделю после его шлепков не сядешь…»
Хлопая и посвистывая крыльями, к молодой матери отовсюду стали слетаться голуби. Самые обыкновенные городские «пернатые крысы»: сизые, бурые, бело-пятнистые, коричнево-чёрные. У одних клювики короткие, у других длинные, у кого-то мощные, как у попугая. А вот два вообще с пастями чуть ли не как у птеродактиля. Воркуя и урча, они обступили её плотной, чего-то ждущей стаей. Уставились бусинками глаз.
– Сейчас, сейчас, маленькие мои! Соскучились, проголодались! – заворковала Галя.
Она наклонилась, достала из кармана коляски два пакета перловки. Привычно разодрала целлофан ногтями и широко, как сеятель, начала сыпать зёрна.
Голуби разом зашевелились, запрыгали, закопошились, суетливо подбирая и заглатывая щедрое угощение. Поднялось облако пыли. Послышались шелест и свист перьев, скрежет когтей и частые щелчки клювов по асфальту.
Возбуждённые видом пищи существа, утратившие всякое сходство с голубями, насыщались торопливо и жадно. Не разбирая, клевали и перловку, и мелкие камешки, и обувь кормилицы. Их собралось столько, что они бились вокруг Гали единой, вздымающейся волнами грязной массой. Казалось, что ещё чуть, и хрупкая девушка будет опрокинута ими навзничь и накрыта с головой. Растоптана, растерзана и сожрана живьём.
Но Галя не боялась. Она стояла посреди всего этого ужаса, как маяк на берегу разбушевавшегося океана, и светло, счастливо улыбалась.
– Пошла вон! – раздался сверху, с балкона ближней пятиэтажки, гневный женский окрик. – Я те сколько раз говорила, чтобы здесь голубей не приваживала! Все машины обосрали! Краска слазит!
Галя вздрогнула и разом потухла. Вжала голову в плечи и, не отвечая скандалистке, покатила с ребёнком прочь.
До ночи ещё времени много, а домой к вечно недовольной матери раньше отца лучше не возвращаться. Радовало её только то, что прохожих на улицах почти не осталось. Большая часть взрослых с работы уже вернулась, а молодёжь на прогулки и свидания ещё только собиралась.
Ночь
– Явилася! – с порога встретила Галю мать. – И чего тебе дома не сидится? Ну, рассказывай, кто к тебе сегодня приставал, сколько раз насиловали?
– Дарья! – гаркнул из кухни отец. – Оставь в покое!
– А что, забыл уже, сколько по судам бегал из-за выдумок еёных? Сколько отступных заплатили за ложные обвинения? До сих пор на сверхурочные остаёшься!
– Уймись, по-хорошему говорю! Она и без тебя рыдать весь следующий день будет. Полнолуние же.
– Ну так давай в лечебницу её определим, там лекарствами враз успокоят!
– Нет, Дарья, хватит. Намучилась девка. Пусть лучше с воображаемым младенцем, да в доме ходит, чем в казённой постели под себя.
Галя, не встревая в привычную перебранку родителей, перенесла спящего Петеньку в свою комнату, аккуратно переложила в кроватку. Быстро вымылась, переоделась в домашнее и тихо встала рядом, глядя на сына.
Есть хотелось до тошноты, до головокружения. Она опёрлась руками о бортик кроватки, пережидая накатившую дурноту. Выпрямилась и снова застыла, как дрогнувший огонёк на свечке.
«Подожду. Сама поем потом, утром. Выстою – успеть бы его ещё хоть разочек покормить, как проснётся. Молока должно хватить».
Мать ещё долго молилась вслух за стеной, прося дать дочери совести, ума мужу, а себе силы и терпения. После ещё дольше ворочалась в постели, ворчала и причитала. Хрустела пружинами дивана, устраиваясь поудобнее.
Отец лежал не шевелясь. Как всегда, притворялся спящим, чтобы не скандалить.
Галя вздохнула: «Бедные, сколько же им пришлось перетерпеть за меня, пока сама разобралась, что к чему…»
Наконец родители уснули.
Громко, вразнобой стучали часы в коридоре и большой комнате. Гудел стабилизатор телевизора. Потрескивал и щёлкал на кухне холодильник. Тихо журчала вода в трубах.
Минуты утекали невыносимо быстро. Обваливались в пропасть десятками, растворялись, исчезали…
Когда Галя уже перестала надеяться, Петенька дёрнулся всем телом и проснулся. Перевернулся на живот, подобрал под себя ручки и ножки, встал на четвереньки. Покачался взад-вперёд, гуля что-то для собственного удовольствия, и, ухватившись за верх решётки, чуть-чуть не поднялся. Брякнулся на задницу.
«Как же быстро они растут, – в который раз удивилась Галя, не отрывая лучащихся глаз от сына. – Три недели назад родился, а уже сам встать пытается. Успеет ли хоть кто-нибудь из них сказать мне ''мама''?»
Она осторожно отцепила тоненькие пальчики от кроватки и взяла сына на руки. Распахнула халатик и приложила к неоскудевающей с пятнадцати лет груди. Младенец удовлетворённо вздохнул и присосался.
Галя раздвинула шторы, раскрыла окно настежь. Прижала ребёнка к себе покрепче, закрыла глаза: «Скоро, уже совсем скоро…»
Звёзд не было видно в грязном сумраке. Свет полной луны, с трудом пробиваясь сквозь городской смог, едва освещал молодую мать с младенцем на руках.
Один миг – и ребёнок исчез, а с груди матери спорхнула на подоконник крупная головастая птица с безмятежным детским лицом.
В следующее мгновение на улицу вылетел серый в предутренних сумерках голубь.
– Вот шалун! – улыбнулась сквозь слёзы Галя, заметив на подоконнике крупную каплю помёта.
Она запахнула грудь и положила руку на чуть выступающий живот. Там только что первый раз толкнулся следующий ребёнок, плод греха очередного неизвестного отца.
****************************************************** *****************
Кому интересно, вот ещё мои рассказы:
— "СМС из прошлого": https://fantlab.ru/blogarticle64911
— "Настоящий джентльмен": https://fantlab.ru/blogarticle78379
— "Двое": https://fantlab.ru/blogarticle78498
— "Самый страшный папочка": https://fantlab.ru/blogarticle78539