Андерс Томас Йенсен: Адамовы яблоки

Зона турбулентности

Редкие люди имеют достаточно мудрости и свободной энергии, чтобы применять свою волю к процессу жизни / Валерий Дёмин: "Чёрные дыры. Из Глубины"

Чтобы давать трезвую оценку такому кино, нужно иметь подвижный ум. Чтобы ловить метасообщения подобных режиссёров, нужна смелость. А чтобы узнавать почерк самобытных актёров, необходима безоглядная любовь к мировому кинематографу.

"Болтанка" Андерса Томаса Йенсена будет ощущаться особенно сильно, если зритель попытается делать однозначные выводы в аспекте своего неокрепшего сознания. Что, увы, часто случается в наших нестабильных реалиях.

Трясти будет меньше в том случае, если основа ума искушённого зрителя позволит ему пойти в суждениях на разрыв общепринятых шаблонов. Ибо тематика, которую избрал Йенсен в своей картине "Адамовы яблоки" (Adams Æbler / 2005) заслуживает пристального внимания. И тот посыл, который создал этот датский режиссёр, актуален сегодня как никогда раньше.

Освобождённый заключённый Адам (Ульрих Томсен), который ревностно относится к каждой своей вещи — ибо их у него по умолчанию немного — на самом деле лишь отдалённо понимает, что означает свобода как таковая. Почувствовать вкус к новой жизни ему предложит священник Ивэн (Мадс Миккельсен), который в качестве беспрецедентного филантропа готов объять собой боль любого.

"Если бы все прислушивались к голосу разума — мир был бы тоскливейшим местом", — одухотворённые проповеди Ивэна идут всегда прямо от самой души. И вероятно он из тех самых священников, которые сочиняют эти тексты экспромтом — прямо в сердце каждой сложившейся ситуации.

Ивэн настоящий Феномен. Его вера — это всё, что у него есть. Жизнь этого невероятно обаятельного человека изломана трагическими событиями и воспоминаниями из прежней семейной жизни. Но, несмотря ни на что, он держится с невероятным достоинством. В аспекте его редкой душевной гармонии Ивэна невозможно вывести из себя ни одной брутальной выходкой.

Подобное одухотворённое воображение способно выстроить лестницу в небо буквально каждому прихожанину, который несёт свою радость и боль в церковь — ибо идти ему больше некуда.

Практически в любой ситуации Ивэн каждый раз подставляет вторую щеку. И нарочито проявленные побои — это сакральный символ того, что он готов искренне отдать свою жизнь во благо пробуждения другого. Адам в аспекте своей жёсткости мечтает сломить эту безмерную доброту. И на этом духовном противостоянии выстроен прочный фундамент сценария.

Герой Мадса Миккельсена периодически несёт удивительный бред. И самым странным образом этот бред согревает всех, кто с ним общается. Ивэн — путеводная звезда для тех, кто не только потерял направление своей жизни. А вообще не знает, держится ли он ещё на плаву...

Хотя и здесь Йенсен дал уместную тёмную иронию, дабы не передавить в сторону умышленного фанатизма своего героя. У Ивэна по субъективной причине постоянно идёт вытеснение очень сложного физического недомогания.

На этой струне играть очень сложно. Но Йенсен безусловный виртуоз. Он даст столько драмы — сколько нужно для серьёзности восприятия глубокого смысла картины. И он разбавит стольким количеством юмора — сколько уместно зайдёт в основу данного сценарного материала.

Йенсен не был бы мастером своего дела, если бы не дал от себя по сценарию яркие акценты бандитских разборок. Там, где это уместно по сюжету картины, он делает миротворцем изощрённого в своих причудах отца Ивэна. Но в других местах это похоже на встречу "братков", которые валят друг друга со вкусом и со знанием дела. Андерс Томас Йенсен знает толк в эклектике.

Этот мир устроен таким причудливым образом — на первый взгляд не ясно, кто кому помогает.

Адам в контексте исправительных работ получит от священника очень символичное задание. Он должен ухаживать за яблоней — а по прошествии нужного времени испечь для всех пирог.

На свете существует великое множество рецептов яблочных пирогов. Но по задумке сценария Адаму достанется самая сложная вариация — ему придётся печь пирог что называется без основы. Ибо в битве за яблоки пройдёт весь фильм. Испытания во дворе скромной церковной обители перерастут в громоподобную битву "с лукавым". И это самая выразительная динамика картины. Йенсен работает на ярких кричащих оттенках, котрастно оттенняя свое личное видение нашей реальности.

Молитвенный шаманизм Йенсена возведён здесь в очень интересный аспект. Ты просто веришь тому, что происходит на экране. Даже если в этом присутствует некая сказочность и умышленное преувеличение.

Этому бывшему заключённому придётся взвалить на себя непосильную ношу в аспекте своего духовного перерождения. И каждое утро просыпаясь под звон колоколов — Адам холерически пытается вспомнить, где он находится. Слаженный хор его радикальных убеждений никак не перекликается с местом его нынешнего пребывания. Каждый раз нервно закуривая сигарету — ибо душа Адама просит чего-то покрепче утренней проповеди — он мягко говоря, не фига не понимает, как очутился в таком окружении сомнительных друзей и наставников.

Актёрская подача Ульриха Томсена в этой непростой истории просто безупречна. Он виртуозно воплотил все возможные эмоции своего персонажа — от искаженного агрессией лица до недоумения спонтанного раскаяния. Это очень высокий класс актёра, когда тот без слов играет мимикой так, слово читает сложные монологи.

И к слову сказать, нелепость всего происходящего на экране по инерции вызовет у зрителя похожие эмоции. При подобном нажиме гротеска порой ловишь себя на том, что не понимаешь: плакать, смеяться или просто внимательно наблюдать за тем, что происходит в кадре. Эклектика режиссёра доведена в этой картине до высшей степени своего воплощения.

Перевоспитание Адама в пасторальный тиши скромной деревушки будет иметь свою неповторимую историю возрождения его потерянной души.

В чём-то брутальную и броскую. А в чём-то трогательную и сердечную.

Йенсен искусно развенчает все домыслы циников о том, что безнадёжный человек безнадёжен окончательно. Режиссёр в который раз даст маленький лучик надежды — наши мечты и чаяния стать кем-то другим на самом деле вполне оправданны. И на самом деле ведь не важна точность направления — когда путь всегда определяет шаг.

Безусловно все возможные перемены происходят не в один день. Любой потенциал требует должного развития.

Находясь постоянно рядом с Ивэном, Адам всякий раз выслушивает настойчивые просьбы прихожан, которые пришли за Словом Божьим к тому, кто пока ещё может его дать.

Их разговоры примут странный характер. И они словно ночник-проектор подсветят надеждой хорошего финала впечатлительного зрителя непосредственно.

Мускулы лица этого бывшего радикала всякий раз будет разжиматься. Взгляды станут теплее. Ядерный мат плавно перейдёт в аспект святой брани.

Бывший насильник девушек (Николас Бро) и бывший грабитель автозаправок (Али Казим) составят бывшему неонацисту (Ульрих Томсен) весьма сомнительную компанию. Причём общаться Адам ни с кем откровенно не хочет. Ему хорошо в своём мире сложившихся стереотипов и явных предрассудков. И он не особо желает кого-то пускать в него, обсуждая различия другого мироощущения.

И слово "Бывший" в этой картине отнюдь не фигура речи. Каждый герой пройдёт очень серьёзный аспект трансформации и по наитию найдёт тот самый ориентир, который искал всю свою дотоле опостылевшую жизнь. Этот поиск и сложные метания воплощены Йенсеном на экране на стыке драмы, комедии и криминала.

Тема, которую поднял Йенсен в своей картине, очень сложная и неоднозначная. Но многие отзывы в сети транслируют одно: зритель соскучился по такой сокрушительной прямолинейности и сугубо развлекательный жанр стал постепенно уступать свои позиции серьёзному посылу мирового кинематографа.

Этот талантливый режиссёр виртуозно нажмёт на все возможные клавиши души и позволит зрителю пережить весь спектр разнообразных эмоций.

И стоит от сердца всё-таки простить Йенсену подобную прямоту в тяжеловесных диалогах матерного сленга его ключевых героев.

Он просто взял на себя мужество и ответственность рассказать про нашу жизнь всё, как есть. Вне пафоса, патетики и приторного вранья режиссёр покажет своему вдумчивому зрителю: мы ведь приходим к Богу именно тогда, когда нам чертовски плохо.

Мы ищем везде то, что и так с нами всегда от рождения. Мы кричим "в никуда" о богооставленности — когда столько знаков живого мира всегда по умолчанию с нами.

Жажда новизны не может пробиться через страх самосохранения в нашем мире, под завязку наполненном шаблонами и стереотипами мышления. И именно потому нам так тяжело даются перемены — глобальная трансформация души и тела.

Нужно отдельно отметить, что некоторые сцены в картине Йенсена доведены до абсурда. И в своей визуальной подаче он порой очень "не удобный" режиссёр.

Можно довольно долго раскрывать тонкую символику тройных смыслов, которую заложил Йенсен в свою картину. Он дал много аллюзий и намёков на тот аспект современного мира — во что превращается вера именно сегодня.

Чучело, которое нарядили из креста "паломники" этого храма дабы отпугивать настойчивых ворон от яблони, можно трактовать как символ тряпичного маскарада, в который обратились святыни христиан.

Черви, которые набросились на яблоки — это не только сомнения Адама непосредственно. Это ещё полная неуверенность одинокого и потерянного священника в том, что он делает.

Но герои Йенсена цельные и органичные. И все они вызывают искреннее восхищение в аспекте классной актёрской подачи буквально в каждом кадре.

Многие щеголяют своей эрудицией, в которой вовсе нет сердца — и как следствие смысла. Мы постепенно уходим в то время, в котором среди холодных атрибутов веры иссякает сама вера непосредственно. Глубокое сострадание вызывают те люди, которые наделяют тусклую символику значимым смыслом. Вера без души и сердца — всего лишь холодный концепт.

Эта нордическая комедия с глубокими смыслом заставит зрителя сломать прежние стереотипы. А обладателям нежных сердец и болезненных привязанностей смотреть это кино я категорически не рекомендую.

Проблема отчуждённости и разъединённости с другими — если сегодня для кого-то это в принципе проблема, а не удобная привычка — представлена Йенсенем в очень интересном ключе.

Каждый замкнут в собственном мире якобы никому не доступных высоких переживаний. Каждому кажется, что его недопонятость — и есть величие его души. Каждый, кто несёт при таком подходе к жизни свою гордыню как нечто ценное... Куда при таких обстоятельствах можно в конце концов прийти?..

Мы несём свою безусловную правоту как знамя — в той войне, где не бывает победителя. И не умея достучаться до самого себя — какой смысл что-то требовать от других на уровне скупого познания внутреннего и внешнего. Прикасаясь с любопытством к чему-то новому и не познанному, мы всегда разрушаем предмет своего любопытства. И это по сути то "лучшее", что мы виртуозно научились делать.

Примерно по такой схеме болезненных отношений Адама и Ивэна развивается сюжет картины. Он петляет и змеится. И в конце концов выводит терпеливого зрителя на вершину воображения режиссёра.

_______________________________

Согласно одной известной буддийской притче что бы мы не делали, куда бы ни шли и в каких бы богов не верили — наша жизнь всё равно в самом её финале отразится как один миг в кружке с чаем. Замысловатым отражением в сотые доли секунды пробегут все значимые события пройденного пути, которые уже не будут наделены каким-то тревожным накалом пережитых страстей. Боль и наслаждение поменяются местами. Сольются в одно. И стоит ли обманывать себя пустыми надеждами — что то, во что мы верим, единственно правильное...

Йенсен заканчивает свою картину очень мощной сентенцией (и каждый прочитает его посыл в меру своих личных убеждений): радикалы это не всегда именно те, кто представляет собой субкультуру уголовников; а скорее те, кто убежден в праведности своих стагнированных суждений. Дать себе шанс увидеть этот мир со всех возможных сторон — ничего не порицая и не критикуя без меры — это и есть проявить сострадание ко всему тому, что нас окружает. И это значит стать собой настоящим — вне масок и социальных ролей.

Дать себе право просто быть в гармоничном уединении. Ибо Небо наделяет истинной верой только тех, кто умеет вести с Ним подобные беседы — вне стадности и предрассудков социума.

Из самой глубины своего сердца Йенсен изящно закольцует свою историю новым потенциалом возможного духовного перерождения следующих героев. В аспекте авторского троеточия не досказанной истории им, вероятно, тоже придётся прочувствовать на фибрах своей души How deep is your love

И этот тривиальный на первый взгляд текст расцветёт новым смыслом в талантливом воплощении режиссёра и его ведущих актёров.