Н. Кулин. С. Ягупова. Зелёный дельфин (рецензия) // Детская литература № 1 1976, с. 46-47
------------------------------------------------------ --------------
С. Ягупова. Зелёный дельфин. Повесть-фантазия. Рисунки Н. Пичугина. Симферополь, «Таврия», 1977. 144 с. Для среднего и старшего возраста.
------------------------------------------------------ --------------
Их одолела «тоска по какому-то иному, неизвестному и прекрасному миру», они испытывали «тоску по какой-то иной, лучшей жизни», и в то же время «смутное беспокойство» и «желание что-то делать»... Они — это герои повести С. Ягуповой, которые по воле автора оказались разделены по цвету глаз. Правда, следует уточнить, что все те чувства, о которых речь шла выше, переживали лишь те, кто имел запретный цвет глаз — синий. «Его не встретишь ни в одежде, ни в уличном оформлении. Даже цвет неоновых огней — с зеленоватым оттенком. И талько порой блеснет из-под ресниц синий взгляд и пронзит тебя смутной тоской по чему-то большому, безвозвратно утерянному». «Большое», как выясняется в конце книги, утеряно не «безвозвратно». Оно — море — было когда-то запрещено Умноликим — правителем Сондарии, чтобы сондарийцы не знали о существующей за морем справедливой республике Трамонтане, где «нет пустосумых, а синеглазым живется не хуже, чем людям с черными, карими, серыми и зелеными глазами». С той поры «с помощью микрофильмов длительностью в одну сотую секунды, фильмов, вмонтированных в обычные телепередачи и голограммы, незаметно для глаза сондарийцам подсознательно (!) внушают, что моря нет».
Но поскольку эта улица дышит атмосферой «непокоя», развязка близится. В конце концов пустосумые и синеглазые выходят на улицы и при помощи неких аппаратов, именуемых талассоидами, экранируют пространство вокруг телебашни. И вот только тогда сондарийцы увидели море и поняли, «почему егопрятали. Оно — для всех: и у кого синие глаза, и у кого пустые кошельки». Правитель Сондарии лопнул, как мыльный пузырь, внезапно поливший дождь смыл с города «сонную одурь», в стране установилось всеобщее равенство и каждый получил возможность ждать у моря появления мифического зеленого дельфина, который «оставляет после себя непокой и странные мечты».
Такова фабула этой во многих смыслах удивительной повести, представляющей собой по сути неловко сработанный (с претензией на занимательность!) учебник политграмоты. Это для старшеклассников-то, через год-два — рабочих, студентов! Пусть не подумает читатель, что наше удивление прошло, если бы книга С. Ягуповой была издана для малышей. Это отнюдь не спасло бы ее от примитива и надуманности.
Художественное качество ее также очень низкое. Книга пестрит стереотипными, затертыми эпитетами, банальными сравнениями. Чего стоят одни лишь глаза Умноликого: сначала он сводит «к переносице бесцветные глазки», затем сверкает «близко поставленными к переносице глазками», после чего один из персонажей «отшатнулся от тяжелого взгляда его маленьких глаз». И все — на одной странице!
Под пером С. Ягуповой рождаются поистине удивительные (да простят мне это повторение) красоты:
«улыбка растекается по всему его телу», у Чарли она была «похожей на прорезь расстегнутого портфеля, в котором затаилось нечто ужасное», а тетушку Кнэп пронизывает жалость «даже более острая, чем если бы у той (красивой женщины. — Н. К.) на голове выросли рожки». А если к этому добавить одесский жаргон «зарубежных» героев книжки («она ужасно скучает за Пиплом», «эта грязная улица не делает вам чести» и т. п.), то и вправду не будет предела нашему изумлению, увидев все это напечатанным черным по белому и размноженным тридцатитысячным тиражом. Поистине, воспользуемся любимым выражением автора повести-фантазии, читателя охватит сильный «непокой».
Н. КУЛИН
------------------------------------------------
Перевод в текстовый формат ЛысенкоВИ