Детская болезнь «описательности» или феномен Репки — что хуже?

Часто слышу и читаю упреки читателей, де, автор романа грешит описательностью, отступлениями, не оказывающими на сюжет никакого влияния.

Утомляют, де, описания костюмов, ландшафтов, обычаев местностей в эпизодах. Меня это вельми удручае.

Писанину, которая лишена такого художественного обрамления, я могу назвать литературой только покашливая. Хотя, не будем торопиться.

Отрывок из ВК:

цитата

Многие подданные Владыки Раздола провожали в дальнюю дорогу Хранителей.

Слышались  мелодичные  голоса эльфов, желающих Отряду доброго пути, но никто

не смеялся, не пел песен — проводы получились довольно грустные.

     Путники перешли по мостику Бруинен — здесь, у истоков, он был еще узким

— и начали подыматься на крутой склон, замыкающий с юга раздвоенную  долину,

в которой издавна жили эльфы. Поднявшись к холмистой вересковой равнине, они

окинули прощальным взглядом мерцающий веселыми огоньками  Раздол — Последнюю

Светлую Обитель — и углубились в ветреную ночную тьму.

     Хранители дошли  по Тракту до Переправы и  тут  круто  свернули на  юг.

Перед  ними  расстилалась  изрытая  оврагами, поросшая  вереском  каменистая

равнина,  ограниченная  с востока  Мглистым хребтом; если  б  они  пересекли

хребет, а  потом  спустились к руслу Андуина, то  быстрее достигли бы  южных

земель, ибо  долина Великой Реки славилась плодородием и  удобными дорогами.

Но  именно  поэтому соглядатаи Саурона  наверняка стерегли приречные пути; а

продвигаясь  к  югу  по  западной  равнине, отделенной от  Андуина  Мглистым

хребтом, путники надеялись остаться незамеченными.

     Впереди Отряда шел  Гэндальф Серый; по правую  руку от него  — Арагорн,

превосходно знавший  западные  равнины, так что темнота не была ему помехой;

за  ним шагали  остальные путники;  а замыкал шествие эльф Леголас, который,

как  и все лихолесские эльфы, ночью видел не  хуже, чем днем. Сначала  поход

был просто утомительным, и Фродо почти ничего  не запомнил —  кроме ледяного

восточного ветра. Этот ветер, промозглый, пронизывающий до костей, неизменно

дул  из-за Мглистых гор, так что Фродо, несмотря на теплую одежду, постоянно

чувствовал себя продрогшим — и ночью, в пути, и днем, на отдыхе.

     По утрам, когда непроглядный мрак сменялся серым бессолнечным сумраком,

путники находили место для отдыха  и забирались  под  колючие ветви падуба —

заросли  этих  низкорослых кустов, словно островки, чернели на равнине — или

прятались в каком-нибудь овраге. Вечером, разбуженные очередным часовым, они

вяло съедали холодный ужин и, сонные, продрогшие, отправлялись в путь.

     Хоббиты не  привыкли  к таким путешествиям, и утрами,  когда  зачинался

рассвет, у них от усталости подкашивались  ноги, но им казалось,  что они не

двигаются,  а  из  ночи в ночь  шагают на месте: унылая, изрезанная оврагами

равнина с островками колючих зарослей падуба не менялась на протяжении сотен

лиг. Однако горы подступали все ближе. Мглистый хребет  сворачивал к западу,

и теперь они шли по предгорному плато, рассеченному трещинами черных  ущелий

и  отвесными стенами  высоких утесов.  Извилистые,  давно заброшенные  тропы

часто заводили  Хранителей в  тупики  —  то  к  обрыву над  бурным  пенистым

потоком, то к сухой, но широкой и глубокой расселине, то к пологому спуску в

бездонную трясину.

     На  четырнадцатую  ночь  погода  изменилась. Восточный ветер  ненадолго

стих,  а  потом  устойчи во  потянул  с  севера.  Тяжелые  тучи   к  рассвету

рассеялись,  прозрачный воздух стал морозней и суше,  а  из-за  Мглисты х гор

выплыло  солнце — громадное,  но по-зимнему неяркое  и  холодное. Путники

подошли к гряде холмов, поросших могучими горными дубами, — казалось, что их

черно-серые стволы вырублены в древние времена из гранита.

Несомненно, можно было б обойтись и упоминанием того, что вышли Хранители из Раздола-Ривенделла и по прошествии стольких-то недель достигли Мории, где и случилось знаковое событие, проливающее свет на то, почему уже в Лихолесье Гэндальфа нет среди членов экспедиции.

Можно было бы опустить историю в Старом Лесу с Дядькой-Ивой (Вязом), Томом и Золотинкой, инцидент с умертвиями в Могильниках.

Три-четыре строки и действие не прервалось бы. Но грех многословия словно поразил профессора и понеслась душа в рай.

С другой стороны.

Идеальными примером сосредоточенности на действии является образец народного фольклора — Репка. Действие не покидает ни на миг. И главное, всё подчинено решению задачи героев в произведении, ни одного лишнего движения:

  Дед посадил, не чая беды в будущем, потом столкнулся с проблемой вытягивания сильно разросшегося корнеплода из плотного грунта. Завязка лаконична, не нудна. Не осилил дед — кликнул бабку, бабка внучку, внучка... Работа не лишена идеи — «один в поле не воин», «вместе мы сила» какбе говорит нам произведение. В конце концов, эти светлые силы (Хранители) союзно побеждают упёртую Репку (Саурона) и наступает счастье. В детстве мне эта сказка нравилась, годов эдак в 4. Просто идеал для экшнфилов.