Первые десятилетия XX века — это время интенсивного развития но-
вых технологий и не менее интенсивного построения утопических моделей
будущего, в которых результатом эволюционного процесса является „но-
вый человек”. На первый план выдвигаются проблемы биологии, считав-
шейся в то время царицей наук: получает развитие тема евгеники, биоло-
гического моделирования человека, в литературе берущая начало в Утопии
Томаса Мора и Республике Платона, а в науке оформившаяся как учение
в 1860-е годы в работах Фрэнсиса Гальтона. Революция 1917 года не только
не прерывает, но, напротив, стимулирует как научные, так и художествен-
ные фантазии по созданию „нового человека”.
Александр Беляев (1884–1942), русский и советский писатель-фантаст,
в научно-фантастическом романе Человек-амфибия (1927), впервые опу-
бликованном в научно-популярном страноведческом журнале „Вокруг све-
та” в 1928 году (№ 1–6, 11–13), превращает подводный мир океана в про-
странство научного эксперимента, в котором усилиями энтузиаста-ученого
осуществляется биомедицинское совершенствование человека. В романе,
действие которого происходит в вымышленной Аргентине, врач Сальва-
тор, экспериментирующий с людьми и животными, предстает всесильным
156
Любовь Бугаева
божеством, спасителем, на что прозрачно намекает его имя. Считается, что
Сальватор „держит в своих пальцах жизнь и смерть” и творит чудеса: „хро-
мым он делает новые ноги, живые ноги, слепым дает зоркие, как у орла,
глаза и даже воскрешает мертвых” 1 .
Место уникальных экспериментов — спускающиеся со скалы к морю
обширные владения Сальватора, организованные по принципу кругов ада
в Божественной комедии Данте: земельный участок с виллой, огороженный
каменной стеной, в свою очередь разделенный внутренними стенами на
несколько частей, каждая из которых соотносима с одной из сторон иссле-
довательской деятельности Сальватора. На вершине скалы — лаборатория
Сальватора, где собраны „строительные блоки”, необходимые для акта тво-
рения:
Там в стеклянных банках, наполненных какими-то растворами, пульсиро-
вали разные органы. Отрезанные руки и ноги продолжали жить. И когда эти
живые, отделенные от тела части начинали болеть, то Сальватор лечил их, вос-
станавливая угасавшую жизнь [с. 46–47].
За неким подобием дворика уровнем ниже находился первый сад, где
жили странные животные: шестиногая ящерица, змеи с двумя головами и с
двумя лапами, поросенок с одним глазом, „сиамские близнецы” — крысы
и овцы, собака-обезьяна, воробей-попугай, „собаки с кошачьими головами,
гуси с петушиными головами, рогатые кабаны, страусы-нанду с клювами
орлов, бараны с телом пумы”, змеи с рыбьими головами и жабрами, рыбы
с лягушечьими лапами, жабы с телом ящерицы [с. 44–45] и т. п. Во втором —
нижнем — саду, отделенном от первого сада стеной, резвились дети, паци-
енты Сальватора, и говорящие обезьяны, бесхвостые и „без клочка шерсти
на теле” [с. 48]. Тайная дверь в последней стене вела в сад с бассейном, рас-
положенным в небольшой котловине, а через бассейн с обезьяной-амфиби-
ей открывался еще один проход вниз — в подземную пещеру со стеклянной
стеной, за которой находился „огромный аквариум — вернее, стеклянный
дом на дне моря” [с. 56], где и обитал Ихтиандр, человек-амфибия, спасен-
ный от смерти Сальватором, который пересадил умирающему мальчику
жабры молодой акулы. Таким образом, вершина творения доктора — Их-
тиандр — находится в последнем, самом нижнем круге пространства.
Описание лаборатории Сальватора и его занятий выглядит упражне-
нием в описании межвидовой пересадки органов, ошибочно определяемой
1 А. Р. Беляев, Человек-амфибия, [в:] его же, Собрание сочинений в восьми томах, т. 3,
Москва 1963, с. 33. Далее цитаты из романа Человек-амфибия приводятся по этому изданию
с указанием страницы в скобках.
157 ПОДВОДНЫЙ МИР СОВЕТСКОЙ УТОПИИ…
писателем как вивисекция. Впрочем, очевидно, что Беляев, рассуждающий
о создании симбиотического организма, более совершенного, чем каждая из
его составляющих, достаточно хорошо знаком с экспериментами молодой
советской науки, занятой в 1920-е годы вопросами межвидового скрещива-
ния и межвидовой трансплантации органов и омоложения человеческого
организма 2 . Герой романа Беляева, обвиненный в незаконной медицинской
практике, упоминает о проводимых в это время биомедицинских экспери-
ментах и утверждает, что его опыты вполне закономерны:
Особенно меня увлекла проблема обмена и пересадки тканей между далеко
стоящими животными: например, между рыбами и млекопитающими, и нао-
борот. И здесь мне удалось достичь того, что ученые считают вообще немысли-
мым. Что же тут необычайного? То, что сделал я сегодня, завтра будут делать
рядовые хирурги [с. 179–180].
Сальватор — ученый, предпочитающий опытный путь познания, кото-
рый сводится к
[…] чрезвычайно дерзким по замыслу и блестящим по выполнению опера-
циям: к пересадке тканей и целых органов, сшиванию двух животных, к пре-
вращению двудышащих в однодышащих и обратно, превращению самок в сам-
цов, к новым методам омоложения [с. 173].
Цель его экспериментов — раскрытие механизмов, позволяющих управ-
лять эволюцией человека и совершенствовать человека в физиологическом
плане. Обвиненный в посягательстве на авторитет бога-творца („Неужели
творец создал людей несовершенно? Неужели нужно какое-то вмешатель-
ство профессора Сальватора, чтобы придать человеческому телу совершен-
ный вид?” [с. 169]), Сальватор привлекает в союзники Дарвина, парируя
предъявленное обвинение предположением о существовании альтернатив-
ной модели эволюции:
Вы сами создали процесс, в котором невидимо присутствуют на стороне
обвинения господь бог в качестве потерпевшего, а на скамье подсудимых —
вместе со мной Чарлз Дарвин в качестве обвиняемого. Может быть, я огор-
чу еще раз некоторых сидящих в этом зале своими словами, но я продолжаю
утверждать, что организм животных и даже человека не совершенен и требует
исправления. […] Получив в процессе эволюционного развития большие преи-
мущества по сравнению со своими животными предками, человек вместе с тем
потерял многое из того, что имел на низших стадиях животного развития. Так,
2 См.: N. Krementsov, Revolutionary Experiments: The Quest for Immortality in Bolshevik Sci-
ence and Fiction, Oxford 2013.
158
Любовь Бугаева
жизнь в воде дала бы человеку огромные преимущества. Почему бы не вернуть
человеку эту возможность? [с. 178]
Следует заметить, что в первые десятилетия ХХ века эволюционных
теорий человека и общества, актуальных для культурно-художественных
интерпретаций, в том числе в российской и советской научно-фантасти-
ческой литературе, собственно говоря, четыре: в первую очередь, теория
эволюционного развития человека Дарвина (Charles Darwin, The Descent of
Man, and Selection in Relation to Sex, 1871), социал-дарвинизм (Герберт Спен-
сер, Фрэнсис Гальтон), творческая эволюция (Жан Батист Ламарк), этиче-
ская эволюция (Томас Гексли), кооперативная эволюция (Петр Кропоткин).
Если в основе биологической социологии Спенсера лежало сравнение об-
щества с живым организмом (Herbert Spencer, Social Statics, or the Conditions
Essential to Human Happiness Specified, and the First of them Developed, 1851),
то творческая эволюция по Ламарку — это совершенствование организма
в результате „упражнения органов”, то есть реакции организма на внеш-
ние раздражители (Jean-Baptiste Lamarck, Philosophie Zoologique, 1809). По
Гексли, в борьбе людей за существование имеет место не конкурирование
видов, а „этический процесс”, конечным этапом которого является выжи-
вание более достойных с точки зрения этики (Thomas H. Huxley, Evolution
and Ethics and Other Essays, 1825). Кооперативная революция Кропоткина —
кооперация людей в „этическом процессе”, так называемой „Взаимной По-
мощи” (Петр Кропоткин, Взаимная помощь как фактор эволюции, 1902).
В Человеке-амфибии Беляев ориентируется в основном на Дарвина
и создает модель эволюции человека как движения вперед, но с оглядкой
назад: для дальнейшего развития человека оказывается необходимым со-
здание и совершенствования физиологических характеристик, утраченных
им в ходе эволюционного процесса, что даст возможность изменить антро-
погенез, вернуть человека в водную среду. При этом он во многом опирает-
ся на фантастический антиутопический роман Герберта Дж. Уэллса Остров
доктора Моро (The Island of Doctor Moreau, 1896), также проигрывающий
темы трансплантации органов и вивисекции для „улучшения” человека.
Сводя различие между человеком и животным исключительно к физиоло-
гии, доктор Моро экспериментирует с возможностями бога-создателя; его
задача — изменить „формы мозга”, то есть улучшить умственное развитие.
В романе, что не удивительно, если учитывать отрицательное отношение
Уэллса к вивисекции, эксперимент не удался, и зверолюди после убийства
доктора стремительно регрессируют. Эксперимент Сальватора по созда-
нию совершенного человека также провалился — подводное общество так
159 ПОДВОДНЫЙ МИР СОВЕТСКОЙ УТОПИИ…
и не было создано, хотя и по иным причинам. В некотором смысле Сальва-
тор — светлая составляющая доктора Моро; сад во владениях Сальватора
связывается не только с кругами ада, но несет в себе целый ряд ассоциаций
с райским садом с Сальватором в роли бога-творца.
Человек-амфибия — это роман о создании нового человека и одновре-
менно подводная утопия, исследующая возможность переселения челове-
чества на дно океана. Создание подводного общества возможно в случае
усовершенствования человеческого тела. Примечательно, что тема соци-
альной несправедливости, хотя и присутствует в романе 3 , но не связывается
с революционной активностью. Отсутствие революционной темы в романе
Беляева тем более ощутимо, что в одноименном фильме Человек-амфибия
(1961, Ленфильм, реж. Владимир Чеботарёв, Геннадий Казанский), проиг-
норировавшем обсуждение эволюции человека и общества, тема классовой
борьбы находится в центре экспериментов Сальватора. В романе Беляева
Ольсен, друг Гуттиэре — девушки, которую полюбит Ихтиандр, работает
на пуговичной фабрике приемщиком раковин и планирует, продав жем-
чужное ожерелье Гуттиэре, уехать с ней в США, чтобы спасти ее от свадь-
бы с нелюбимым человеком, за которого ее сватает отец. В фильме Ольсен
(Владлен Давыдов) преследует совсем иные цели. Он журналист, издатель
социалистической газеты, которую Гуттиэре (Анастасия Вертинская) хочет
поддержать и спасти от закрытия. Сальватор (Николай Симонов) в кино-
версии Человека-амфибии не имеет амбициозных планов своего литератур-
ного прототипа по изменению эволюционного процесса и направлению его
в другую сторону. Его цель — исключительно построение подводного мира,
свободного от социального неравенства и эксплуатации, некой Земли обе-
тованной, куда можно будет переселить бедняков после трансплантации
жабр. Против идеи построения подводной утопии выступает социалист
Ольсен, считающий, что и на дне океана восстановление классовой систе-
мы общества и социального неравенства неизбежно, если не произойдет
революционного преобразования системы общественных отношений и не
будет уничтожено деление людей на эксплуататоров и эксплуатируемых 4 .
3 Морской Дьявол, как называют Ихтиандра местные индейцы, помогает бедным рыба-
кам, раздает им деньги и рыбу, удивляется, зачем ловить больше рыбы, чем можно съесть.
Он не знаком ни с денежной системой, ни с товарными отношениями и не понимает эконо-
мических законов, действующих в обществе.
4 Интересно, что в недавней телевизионной версии Человека-амфибии (2004, реж. Алек-
сандр Атанесян) отсутствуют и тема моделирования эволюции человека, и тема социальной
несправедливости, требующей революционного преобразования. Превращение Ихтиандра
в амфибию связано с недостаточным уровнем развития медицины, что не позволило спасти
160
Любовь Бугаева
Советская реальность конца 1920-х–начала 1930-х годов требовала но-
вого подхода к возможностям, открывавшимся в глубинах океана. Океан,
как и Арктика, представлялся огромным „белым пятном”, нуждающимся
в изучении. На суде Сальватор говорит о богатстве морских глубин:
Больше семи десятых земной поверхности составляет пространство водной
пустыни. Но эта пустыня с ее неистощимыми запасами пищи и промышленно-
го сырья могла бы вместить миллионы, миллиарды человек. […] люди могли
бы расположиться по нескольким подводным этажам. Миллиарды людей без
тесноты и давки могли бы разместиться в океане.
А его мощность! […] Практически беспредельный запас энергии. Как он ис-
пользуется сухопутным человечеством? Почти никак.
А мощность морских течений! […] А мощность волн и приливов! […] Как
человечество использует эти силы? Почти никак. […]
Как же мы используем беспредельные богатства океанов? Ловим рыбу —
я бы сказал, снимаем улов только с самой верхней пленки океана, оставляя
совершенно неиспользованными глубины. Собираем губки, кораллы, жемчуг,
водоросли — и только.
[…] если бы человек без скафандра, без кислородных приборов мог жить
и работать под водой. Сколько сокровищ открыл бы он! [с. 182–183]
Практическая реализация мечтаний Сальватора в советской стране, но
без хирургического вмешательства в физиологию человека, стала темой на-
писанного через три года романа Беляева Подводные земледельцы („Вокруг
света” 1930, № 9–23). В Подводных земледельцах писатель создает модель
подводного мира, но не как убежища от несправедливостей общества на по-
верхности земли, а как места, которое необходимо заселять и использовать
в хозяйственных целях. Небольшая группа энтузиастов — агроном, инже-
нер-электрик, профессор, комсомолец-активист, старый охотник с женой,
кореянка-повар и аспирантка из Москвы — поселяются в подводном доме
и создают подводную ферму. Культивируя водоросли на подводных полях,
„подводные земледельцы” ставят задачей, переняв японский метод пище-
вой переработки водорослей, решить проблему нехватки продовольствия
в советской России. Как замечает агроном Волков, если „самим взяться за
разведение морской капусты, как это японцы делают”, то можно „удесяте-
рить сбор и сбыт капусты” 5 . Подводное хозяйство становится возможным
благодаря нескольким техническим новшествам: созданному инженером
его от смерти без пересадки жабр, и все усилия Сальватора направлены на то, чтобы вернуть
Ихтиандра в исходное — человеческое — состояние.
5 А. Р. Беляев, Подводные земледельцы, [в:] его же, Собрание сочинений в восьми томах,
т. 3, Москва 1963, с. 232–233.
161 ПОДВОДНЫЙ МИР СОВЕТСКОЙ УТОПИИ…
Гузиком мини-аккумулятору для получения кислорода непосредственно из
морской воды, что позволило водолазам оставаться под водой длительное
время, и „умной” конструкции подводного жилища, в котором можно за-
ниматься исследованиями, спать, готовить вкусную еду и т. д. „Подводные
земледельцы” выращивают водоросли, изучают морских обитателей, ис-
следуют возможности жизни под водой (экспериментируют с различными
способами передвижения в воде, наблюдают за поведением перемещенной
в подводный дом собаки и т. п.), борются с кознями японских шпионов
и мечтают о „подводной” жизни человека в будущем: „Мы выстроим на дне
настоящие города. Проведем дороги. Наставим электрических фонарей.
И по этой подводной дороге будем ездить на подводных автомобилях к под-
водным знакомым!” 6 . В их мечтах дно океана покрывается не только под-
водными домами, но огромными подводными городами, жизнь в которых
становится возможной для человека не в силу его превращения в челове-
ка-амфибию, но благодаря техническим изобретениям, которые без вмеша-
тельства в строение тела, позволяют человеку длительное время находиться
под водой и перемещаться в воде со скоростью акулы:
Мы сможем строить подводные жилища, снабженные всем необходимым.
И кто знает, быть может, через много-много веков, когда население земли уве-
личится и на суше станет слишком тесно, часть людей уйдет на постоянное
жительство под воду. Здесь имеется еще огромная неиспользованная площадь.
[…] Представьте себе подводные города, залитые электрическим светом, под-
водные автомобили, велосипеды, трамваи, поезда, своеобразные подводные
дирижабли, телеграфы, телефоны, подводные сады и парки с лужайками для
детей, с кучками песку, с прирученными вместо собачек рыбами. Разве это не
заманчивая перспектива? Гидрополис — только первая ласточка 7 .
Впрочем, несмотря на отказ Беляева в Подводных земледельцах от идеи
физиологического совершенствования человека и направленной эволюции,
в романе все же просвечивают идеи кооперативной эволюции Кропоткина.
1960-е годы, когда на экраны советских кинотеатров вышел фильм Чело-
век-амфибия, — время, романтизирующее первопроходцев и исследователей
неизведанных территорий. Тайга, горы, океан, Крайний Север представля-
лись территорией свободы и романтики в сравнении с несвободным, пол-
ным ограничений и запретов и гораздо менее романтичным городским про-
странством. Океан перестал восприниматься как опасное и таинственное
место, в котором у человека есть две возможности — или бороться за вы-
6 Там же, с. 234.
7 Там же, с. 320.
162
Любовь Бугаева
живание, или покорить стихию океана. По сравнению с 1930-ми годами, для
которых характерно противопоставление человека и природы, 1960-е годы
отличает сотрудничество человека с природой, которую не нужно покорять,
но с которой нужно творчески взаимодействовать. Роман Александра Бе-
ляева Человек-амфибия, поднимающий вопросы освоения и использования
морских богатств, и роман Подводные земледельцы, затрагивающий тему
подводного строительства, оказываются в фокусе внимания романтиков
шестидесятых, стремящихся к творческому преобразованию действитель-
ности. В 1966 году на территории СССР начался продолжавшийся восемь
лет период уникальных подводных экспериментов, которые проводили эн-
тузиасты, вдохновленные произведениями Александра Беляева.
Советские исследователи океана, впрочем, были не единственными
и далеко не первыми в области экспериментов по подводному проживанию.
Длительное нахождение под водой стало возможным благодаря созданному
Робертом Дэвисом еще в 1910 году кислородному ребризеру, известному
как Спасательный аппарат Дэвиса. В США в 1960-е годы исследованию
морских глубин уделялось большое внимание, и в Атлантическом и Тихом
океанах появилось несколько подводных лабораторий (SEALABs). Глава
первой американской подводной лаборатории Джорж Ф. Бонд утверждал,
что в обозримом будущем люди смогут жить и трудиться на глубине 700 ме-
тров и глубже. Французский исследователь Мирового океана Жак-Ив Кусто
в это же время разработал и провел в рамках проекта „Преконтинент-1” се-
рию экспериментов по подводному проживанию, в том числе в знаменитом
„Диогене”, первом подводном доме, установленном на глубине 10 метров,
где два акванавта прожили семь дней. Вдохновленные проектом подводно-
го дома Кусто и идеей подводного хозяйства в романе Беляева Подводные
земледельцы, историей человека-амфибии, энтузиасты, члены любитель-
ского клуба „Ихтиандр” в Донецке, в марте 1966 года во время обсуждения
планов на собрании членов клуба приняли решение создать первый в СССР
подводный дом:
Итак, анкетные данные. Имя — „Ихтиандр”. Родители — Александр Беляев
и Жак-Ив Кусто. Дата рождения — 30 марта 1966 года. Место рождения — Укра-
ина, Донецк. Состав семьи — 100 аквалангистов в возрасте от 18 до 50 лет. Обра-
зование — техническое и медицинское 8 .
Первый эксперимент по подводному проживанию был проведен летом
1966 года в Крыму около мыса Тарханкут. Каждому подводному археологу
8 А. А. Чернов, Гомо акватикус, Москва 1970.
163 ПОДВОДНЫЙ МИР СОВЕТСКОЙ УТОПИИ…
знакомо описание легендарного первого советского гидрополиса, состоя-
щего из одной маленькой комнаты с окнами-иллюминаторами, двухэтаж-
ной деревянной кроватью и столом с приборами и телефоном. В исследо-
вательском плане реальных обитателей подводных домов, вдохновленных
фантастикой Беляева, как и „подводных земледельцев”, интересует человек,
длительное время живущий под водой, а также поведение в доме под во-
дой животных (собак, кроликов), реакция морских животных и рыб на но-
вых поселенцев и т. п. За „Ихтиандром-66” последовали другие подводные
поселения: „Ихтиандры 67” и „68”, „Садко”, „Спрут”, „Черноморец” и т. д.,
строительство которых продолжалось до 1974 года. Советским экспери-
ментаторам, большинство из которых были энтузиастами-любителями,
работающими на добровольных началах, часто без институциональной
поддержки, удалось реализовать некоторые идеи подводных утопий Беля-
ева, в первую очередь — доказать возможность жизни и работы в подвод-
ном доме. Эксперименты водолазов-любителей, хотя далеко не идеальные,
были нацелены на доместикацию подводного пространства, превращение
его в „свое” пространство.
Эволюционные фантазии Беляева и идеи совершенствования человека
в физиологическом плане, в частности при помощи трансплантации вну-
тренних органов, не были созвучны романтике неосвоенных пространств,
характерной для периода 1960-х годов. Идеи же кооперации человека
и природы, которые Беляев развивает в Подводных земледельцах, напротив,
оказались близки энтузиастам шестидесятых. Таким образом, в Советском
Союзе 1960-х годов океан стал местом реализации творческих фантазий,
направленных на сотрудничество с подводным миром.
Человек-амфибия — единственное произведение Беляева, которое писа-
тель, по его утверждению, хотел бы продолжить и которое было продолжено
в киноверсиях романа и литературных попытках сиквела 9 , а также в смелых
экспериментах энтузиастов-романтиков 1960-х годов и в опытах с дельфи-
нами 10 . Возможно, продолжение еще следует. Эксперименты по биомодели-
рованию человека при помощи вивисекции, как представляется, утратили
свою новизну, ушла в прошлое и социальная проблематика, характерная
для советской научной фантастики периода 1960-х годов. В фокус внима-
9 В частности, не отличающийся литературным мастерством роман: Александр Климай,
Ихтиандр, Курган 1993.
10 В романе Человек-амфибия у Ихтиандра есть друг и помощник — дельфин Лидинг.
В 1965 г. на Черном море был создан научно-исследовательский центр, просуществовавший
до начала 1990-х гг., в задачи которого входило изучение военного использование морских
млекопитающих.
164
Любовь Бугаева
ния сегодня переместилась генетическая инженерия в эпоху становления
новой евгеники, то есть очередной попытки улучшить генетику человека
и тем самым ускорить эволюционный процесс, что заставляет современных
писателей и кинематографистов обращаться к научным и художественным
экспериментам по созданию „нового человека”, имевшим место в в первые
десятилетия ХХ века.
Коллективная монография под ред. А. Пашкевич и Э. Тышковской-Каспшак
Вроцлав–Санкт-Петербург–Краков 2018
Любовь Бугаева
Санкт-Петербургский государственный университет
ПОДВОДНЫЙ МИР СОВЕТСКОЙ УТОПИИ:
АЛЕКСАНДР БЕЛЯЕВ