Роман Еремея Айпина «Божья Матерь в кровавых снегах» (Амфора, 2010) наконец-то поступил в продажу.
Кстати, 2006 году венгерский литературовед Каталина Надь предложила выдвинуть роман Айпина на Нобелевскую премию.
Как отмечает российский критик Л. Данилкин, роман Айпина «вполне конкурентоспособен. Жаль, что даже в России не имел хорошей прессы и незаслуженно остался незамеченным».
Однажды единый народ разделился на три потока:
— одна часть ушла в неведомую историю, но шла так, что Солнце каждый день освещало левую сторону головы (потомками этих людей стали современные венгры);
— другая часть ушла таким путём, что Солнце освещало левую сторону головы и левую сторону затылка (потомками этих людей стали современные эстонцы, финны, а также — мордва, мари, некоторые другие народы);
— третья часть нашла свою судьбу, уходя с Южного Урала таким путём, что Солнце светило им всё время точно в затылок; с этими людьми как раз и находились предки героев книги Айпина «Божья Матерь в кровавых снегах» — народы российского Крайнего Севера — ханты и манси.
Рассказ о трёх путях исхода Великого переселения — прорыва к свободе как к своей судьбе — в композиционном центре книги Айпина, это своеобразная ось, вокруг которой завивается трагедия Матери Детей, Богоматери и Кровавых Снегов Севера.
Внешняя канва описываемых в книге Айпина событий проста: остяки (так до советской «истории» называли народ ханты) терпели большевистскую власть ровно семнадцать лет; в 1933 году они подняли восстание, известное по архивным документам как Казымское, которое было подавлено в 1934 — 1935 годах. Причиной восстания была невыносимость установленных красными порядков. Поводом послужило — обычное для красных святотатство: они осквернили святая святых остяков — остров посреди Божьего озера, в верховье реки Казым, куда до этого чужакам вход был заказан. Остяки восстали, чтобы изгнать красных со своих земель и жить свободно, то есть по своим обычаям и верованиям, «со своими богами и богинями», как пишет в Прологе сам Еремей Айпин.
Восставшие разбили первый отряд красных, пришедших подавить бунт северного народа. После этого красные срочно подняли войска в Свердловске и направили их в очаги восстания; против восставших применили даже аэропланы. Оставшиеся в живых и не попавшие в плен мятежники-повстанцы отошли на Восток по верховьям правых притоков Оби и к Надымской тундре.
«Впереди красных отрядов шла весть: «Красные лиственничными дубинками забивают насмерть восставших остяков. И там, где прошли их войска, белые снега Севера стали красными. Это были снега зимы 1933 — 1934 годов», — такими словами заканчивается у Еремея Айпина Пролог. Дальше начинается история Матери Детей и Богоматери. Эта история развёртывается в кровавых снегах зимы 1933/34 года, и повествует она о том, как люди отрекаются от жизни в неволе, какая сила нужна для этого отречения и какую цену приходится платить за желание быть свободным.
Французский литературовед, профессор Анн-Виктуар Шаррен говорит о романе Айпина:
— Завершение советской эпохи в России подняло скрытые в глубине память и боль, я сказала бы, подземных лет. В свое время бывшая идеология требовала все забыть, в реальности ни отдельные личности, ни целые народы не забыли своего прошлого... В хантыйской литературе тем, кто сохранил память, является Е. Айпин. Каждый этнос способен пойти на любые жертвы ради какой-то важной цели, так же как и найти в своем лоне лучших представителей народа, героев. Это фундамент, суть, корни народа. Таковые, на мой взгляд, Шаламов у русских, Айтматов у казахов, Шесталов у манси, Айпин — у ханты. Следует сказать о внутренней встрече Айпина со своим народом. Глубинный источник его таланта и мышления основывается на коллективной памяти народа. Именно в силу этого в произведениях Айпина «Звезда утренней зари» присутствует сожаление об исчезнувшей древности, об утерянном величии народа, об угасающем языке, об утрате мира, где ханты жили по законам тайги, сожаление о прошлом самой России, о ее великой истории. Эти темы встречаются во всех произведениях Айпина. До совершенства символа доведены детали, эти символы возвращают нас к начальной азбуке человеческого сознания, как мы теперь говорим — к мифу. Миф по своей структуре является вместилищем запредельных небесных событий и персонажей, но прежде всего выполняет функцию первичной материи восприятия и понимания, включая в себя всю сумму познаний о мире. Каждый человек живет по законам мифа и определяет свое земное существование. Миф формулирует законы этики, морали, духовной и социальной организации людей, также выстраивает строгие барьеры между действительной эстетикой и красотой и околокультурным восприятием мира. В советские годы бала строгая и беспощадная борьба с мифом, уничтожение интеллигенции народов — естественного носителя мифов, уничтожение средств воспроизведения мифов в ритуале труда , в проведении праздников. Это объяснялось лишь неспособностью идеологии государства честно конкурировать с мифом.
Литература становится литературой с большой буквы только тогда, когда писатель приближается к мифу. В этом процессе можно проследить два взаимосвязанных творческих постулата: отражение и выражение действительности. Это значит следующее. Суть писательского акта определяется в возможности автора войти в духовный контакт с реальностью, вычленяя из нее кардинальные элементы, способные сублимировать эту реальность. Группа этих элементов, построенная определенным поэтическим образом, зеркально вбирает в себя описываемый его мир. Создавая свою уникальную словесную архитектуру, писатель ничего не придумывает и ничего не изобретает, ибо любое изобретение по своей сути является технологически поверхностным актом. Писатель творит, а это значит, что он находится в тисках высочайшей дисциплины, при исполнении своего акта творчества. Писатель не является свободным реализатором своих идей, самоуправно играя в своих произведениях героями и текстами, нет. Настоящий творческий процесс обуславливается неизбежности строгого подчиненного положения писателя перед его творением, ибо любое отклонение от целенаправленной оси приводит к немедленной потере контроля над как будто исчезающим произведением, превращая его в штампы, в ненастоящую литературу. Литература, отвечающая вышеприведенным критериям, становится универсальной, теряя свое качество отражающей и превращаясь в выражающую литературу. Мое любимое произведение — «Божья Матерь в кровавых снегах». Это меня потрясло, оно войдет в мировую литературу навсегда.
цитировать
свернуть ветку
