Примерно в 1960 году моя семья начала проводить длинные выходные в Морро-Бэй, к северу от Сан-Луис-Обиспо. В то время там был небольшой деловой центр города и длинный ряд магазинов и ресторанов готовивших морепродукты вдоль туманной набережной, с парой рыбацких пирсов с пришвартованными лодками. Вы могли поймать бычков и кабезона, примостится на пирсе и купить ириски в магазине для рыболовов, а также пончики и кофе везде по Эмбаркадеро. В четверти мили оттуда находился аквариум с большими ржавыми баками, с плавающими водорослями и капающей водой, с обязательными осьминогами и муренами, а также с полдюжиной разновидностей прибрежных рыб, среди которых всегда была рыба под названием зубастая овцеголовка.
Как-то в субботу вечером я бродил по Эмбаркадеро у аквариума. Мне было лет двенадцать. Я помню, что были сумерки и шел дождь. Там был антикварный магазин, теперь давно исчезнувший, торгующий восточными диковинками, переполненный товарами, очень темный и конечно привлекательный для восприимчивого двенадцатилетнего ребенка. Я шагнул в это место с вечерней улицы и сразу увидел пару резных деревянных храмовых собак размером с сенбернара, присевших в типичной позе, с полдюжиной храмовых щенков, я думаю, вы бы их назвали, ползающих по спинам своих родителей. Я все еще могу представить их с абсолютной легкостью: тусклая желто-красная краска, потрескавшаяся и выцветшая за долгие годы, поразительно яркие выражения на резных лицах, массивная прочность и древность этих вещей. Еще помню, что пара собак стоила ровно пятьсот долларов.
В те времена, рядом с океаном можно было купить кусок земли за пять тысяч, но даже в этом случае пятьсот долларов были суммой денег которую легко мог представить даже двенадцатилетний ребёнок , и мир внезапно наполнился экзотическими предложениями. и возможностями, как если бы дверь в запертую темницу вдруг распахнулась. Темный магазин, полный антиквариата, соленый воздух, дождь и темный вечер, как мне теперь кажется, были символами того момента в жизни, когда мы посадив в землю волшебные бобы или надевая странные очки, только что купленные у гнома в переулке или всматриваясь в старое зеркало, мы видим, что где то прямо за спиной вырисовываются пейзажи, которых тут же исчезают, стоит нам обернуться и попытаться на них взглянуть.
Конечно, в то время я не мог этого предвидеть, но этот вопрос о пятистах долларах станет странно значимым с годами, и даже сейчас он звучит в моей голове, как история О. Генри, вторая глава которой произойдёт примерно пятью годами позже. когда моя первая работа будет в старом зоомагазине специализировавшемся на продаже ошейников и поводков в городке Гарден Гроув. Половина магазина была посвящена аквариумам, которыми я занимался, имея определенную свободу в заказах аквариумных рыбок и водных растений. В то время я был увлечен водными диковинками — южноамериканскими листовыми рыбами и дышащими воздухом африканскими ктенопомами, цихлидами с головами буйвола и красноглазыми фугу — рыбами, форма, окраска и медленные движения которых имитируют мертвые листья и которые казались потусторонними и причудливыми. Тогда идеальный аквариум, на мой взгляд,представлял собой тускло освещенную натюрмортную коллекцию растений, коряг и рассекающих водную гладь рыб, напоминающую лиственный бассейн в реке текущей через джунгли. Представления широкой общественности об аквариуме мало походили на мое собственное, и, помимо регулярного обслуживания, мои любимые аквариумы часто благополучно оставались нетронутыми в течение месяцев или даже лет. (Эта разница между тем, чего хочет публика, и тем, что хочется мне, кстати, не окончилась аквариумом. Рецензенты полагают, что мои истории иногда бывают «эксцентричными», и мне понятно, что они имеют в виду. Многие из этих историй имеют некоторое атмосферное сходство с тем типом аквариумов, которые я имел обыкновение организовывать, и на самом деле эти истории кажутся мне в этот момент совершенно схожими с моими аквариумами, как и некоторые аквариумы, с их колеблющимися тенями и поднимающимися пузырями, каменными пещерами и затаившимися аквариумными рыбками, предполагают собственные скрытые тайны.)
Что касается пятиста долларов, то их призрак снова появился, преследуя меня в виде счета за проезд, грубо говоря, от компании под названием Аллигаторы Майами, этакого Ноева ковчега импортеров животных, которая в то время отправляла практически любое животное в мире прямо в Лос-Анджелес в деревянном ящике. Зоомагазин «Ошейник и поводок» не занимался экзотическими животными, но каталог Аллигаторов я изучал с жадностью знатока диковинных животных. Помню, как однажды в пятницу вечером я сидел среди аквариумов, один в магазине, просматривая каталог, когда мой взгляд упал на список африканских млекопитающих имеющихся в продаже, и я увидел, с мгновенным восторгом, что за пятьсот долларов я могу купить бегемота. Все, что мне было нужно, кроме этого, — это позаимствованный грузовик с решетчатой платформой, чтобы отвезти зверя домой прямо из терминала грузовых авиаперевозок.
Повторяю, тогда мир был совершенно другим. В то время я зарабатывал около одного доллара и пятидесяти центов в час, и в восемнадцать лет у меня так же не было пятиста долларов чтобы выбросить их на ветер, как их и не было у меня в двенадцать лет. Тем не менее, я прокручивал эту идею в уме, представляя себе это Существо в заднем саду родительского дома в Анахайме, едящее все, что обычно едят бегемоты — может быть, консервированный шпинат или люцерну. Я даже мог бы вырыть для бегемота бассейн.
Оглядываясь назад, все это звучит слегка дерзко, но мне все еще кажется чудесным, что в моей жизни был мимолетный момент, когда бегемот находился всего лишь на расстоянии пятиста долларов и телефонного звонка от меня. В последующие годы гиппопотамы занимали важное место в мифах Южной Калифорнии. Некоторое время спустя в газете появилась статья с участием огромного призрачного бегемота, который появился на туманной жилой улице в Хантингтон-Бич, исчез несколько мгновений спустя, и, по-видимому, с тех пор никто его больше никогда не видел и не слышал о нем. Тайна эта остаётся тайной и по сей день. И, конечно же, дальше была печальная смерть бегемота Пузырька из парка диких животных, который прибыл по холмам в каньон Лагуна и целую неделю занимал заросший водорослями пруд, пока его случайно не убили люди, посланные его спасти. Оставьте ему этот проклятый пруд: таково было мое мнение, и я до сих пор так считаю. Поставьте вокруг пруда забор и оставьте зверя в покое . Когда гости приезжали бы в город, вы могли сказать им: «В каньоне есть бегемот». На мгновение им бы казалось, что они неправильно вас расслышали, но потом, медленно и непременно, что-то в них бы менялось. И если их души не совсем мертвы, они были бы наполнены озадаченным, черт побери, любопытством. Пруст говорит нам, что цель художника — «отодвинуть завесу, которая оставляет нас равнодушными ко Вселенной». Дикий бегемот в каньоне Лагуна подойдет для этой цели. Кондоминиумы, которые они построили за годы прошедшие с того времени, это просто бельмо на глазу.
Я думаю, что это было летом 1972 года, когда я путешествовал по побережью с моим другом, ставя палатку тут и там. (Начало 70-х было странным временем, и в течение недели, которую я провел путешествуя по дороге бегущей вдоль берега океана, в окрестностях Биг-Сюра происходили культовые убийства, и на сторожевых постах вдоль шоссе находили отрубленные человеческие головы.) Мы разбили лагерь на пляже недалеко от города Монтерея на пару дней, один из которых мы провели, гуляя по Консервному ряду. Я искал призраков Стейнбека и Эда Рикетта, и хотя я не совсем нашел их , я нашел кое-что ещё почти столь же хорошее. Консервный Ряд еще не был той туристической достопримечательностью, которой он стал в последние годы, и старые консервные заводы стояли пустыми и заколоченными, краска шелушилась, окна были разбиты, все это место было «возвращено себе погодой», если воспользоваться фразой Джоан Дидион.
Однако среди заброшенных консервных заводов в то время все еще существовала лавка старьёвщика, выживая в основном за счёт очарования легендарного прошлого. Там вы могли купить рыболовные сети, стеклянные поплавки и кусочки интересных морских обломков. Я помню, что там были импортные товары из Южных морей и коврики, пахнущие влажной шерстью, и тысяча и один тип барахла, которое не совсем считалось антиквариатом, но было бы экзотически неуместным, скажем, в обычном комиссионном магазине. Позади, на деревянном столе, стоял стеклянный ящик в деревянной раме, похожий на перевернутый аквариум. Внутри, находилась «герметично запечатанная», верхняя половина мумии. В основном это был коричневый скелет и пустые глазницы, но на ней все еще были кожистые клочки плоти и редкие волосы. Выцветшая вывеска утверждала, что это была «принцесса народа Майя», она была задрапирована кусочком шелка и носила шляпу дот, сшитую из ткани карнавального цвета, что, как я полагаю, должно было придать ей вид члена королевской семьи. Ценник был ровно пятьсот долларов.
Не знаю, как долго я стоял и ее разглядывал, но, конечно ни одного шанса, что я ее куплю не было, как бы я этого не хотел. Во время этого путешествия мы жили на пять долларов в день, и в последние два дня, мы были вынуждены есть консервированные печеные бобы, приправленные сломанными открытыми моллюсками Pismo, которые мы выкопали из песка Во время отлива. Я хотел бы сказать вам, что если бы у меня было пятьсот, я бы выудил их из своего бумажника и забрал мумию домой, но я вовсе не уверен, что это правда. В любом случае, я этого не сделал.
И еще: через пару лет я снова был там с той же миссией, убивая время на побережье, я навестил тот же самый магазин. К тому времени он был уже наполовину пуст и готов был вот вот закрыться. Принцесса майя все еще не была продана, хотя цена была снижена до двухсот пятидесяти долларов. Ее перенесли в окно, чтобы привлечь прохожих. Возможно, иррационально, на мой взгляд, мумия перестала быть желанной, теперь, когда она попала под распродажу. В моих глазах она превратилась в уценённую мумию, лишенную той привлекательности, которая была у нее когда-то, когда она была частью большей, обветшалой, туманной и ветхой картины, которой был Консервный ряд в последние годы его жизни. Если вы пойдете туда сегодня, то тщетно будете пытаться отыскать мумию.
Все это было более тридцати лет назад, и за последовавшие за этим временем десятилетия, мне больше никогда не делались такие предложения всего за пятьсот долларов. В магазине в Сан-Педро я нашел глазное яблоко кита, плавающее в банке с формальдегидом, но продавец отказался продавать его за любые деньги. И теперь, когда я могу позволить себе пятьсот долларов за бегемота, стоимость такого существа значительно возросла, и в городе Оранж, где я живу, есть закон против «скотных животных», который, я почти уверен при желании может быть распространен и на бегемотов.
Но в этих трех инцидентах есть что-то, что до сих пор не дает мне покоя -нечто призрачное, как выразился Льюис Кэррол, — и я начал подозревать, что я вовсе никогда и не был предназначен овладеть этими вещами, по крайней мере как-либо материально. Возможно, достаточно того, что они легли в основу моих историй и моих мечтаний, все эти годы принося мне солидные дивиденды.
Мне всегда нравились цитаты, и прочие чудесные вещи , которые лучшие писатели умеют творить со словами. Когда-нибудь я выпишу свои любимые цитаты на полосках бумаги и разложу их по маленьким баночкам, как коллекцию насекомых, которую я собрал для десятого класса биологии, каждое со своей пометкой. Одна из моих любимых цитат- от Аристотеля, который сказал: «То, что я скажу вам три раза, — правда». Она огромна, словно собор, полный теней и света. Тут есть и запах искушения, отречения Петра от Христа, тройного неудачника, падения в третий раз, чар в третий раз, трех ударов, трех ура и трех монет в фонтане. Подобно призракам, летающим тарелкам и материализовавшимся из ничего бегемотам, это утверждение каким-то странным и неочевидным образом является правдой, даже если для него нет никаких доказательств. Вы должны принять это на веру.