(Все китайские имена собственные и названия в этой главе перепроверены по Википедии и прочим интернет-источникам и по необходимости исправлены — прим. пер.)
Глава V.
Престолонаследие в Китае. — Скипетр Хуан-ди. — Император-раб. — Неожиданное открытие. — Кванг или Король Смерти. — Неприступное убежище. — Всезнающий, всемогущий и всевидящий.
Война, которую Франция вела в Китае, закончилась мирным договором, подписанным в октябре 1860 года в Тяньцзине (имеется ввиду Вторая опиумная война 1856-1860 гг. — прим. пер.). Правивший тогда император Сяньфэн вскоре скончался, будучи не в силах пережить того, что столица Поднебесной Империи, Пекин, была захвачена и оккупирована рыжеволосыми западными варварами. Перед смертью он назначил своим преемником сына Тунчжи, которому только что исполнилось пять лет, во главе с Советом регентства под председательством матери-императрицы и принца Гуна (Исиня Гун (1883-1898) — китайский принц, регент империи в 1861-1865 гг. — прим. пер.), родного дяди молодого императора по отцовской линии.
По решению Верховного совета империи, в состав которого вошли все принцы императорской фамилии Цзунли Ямэнь и наместники основных провинций, было решено не откладывать процесс престолонаследия на радость всем жителям империи вне зависимости от того, достиг ли наследник совершеннолетия или нет.
Часть монголов, входивших в китайскую армию и уволенных из нее по окончании войны, продолжали следовать указаниям своих вождей, которые также претендовали на императорский престол, заявляя о древности своего рода, а попутно разоряли северо-западные провинции государства. Существовало опасение, что эти люди не захотят признать пятилетнего мальчика императором. Таким образом необходимо было срочно остановить гражданскую войну ибо, согласно древнему уставу, наследник мог быть признан императором пока не будет проведена церемония престолонаследия, на которой будут присутствовать все высокопоставленные чиновники, наместники и прочие сановники со всех концов страны.
В этот день в большом зале Пекинского императорского дворца, окруженного тройной стеной, наследник должен был надеть костюм правителя страны и принять во владение скипетр основателя империи Ши Хуанди, который является символом верховной власти.
Принятие этого скипетра настолько важно, что если каким-либо образом до церемонии любой из членов семьи правящей династии смог бы заполучить его, то был бы немедленно признан императором. Согласно китайским летописям скипетр Хуанди, Цветок Основателя, был получен самым правителем страны из рук самого Шан-ди, бессмертного высшего существа, являющегося источником жизни на земле согласно учению Лао-цзы. Таким образом китайский император получил власть над всем миром и именно поэтому китайцы рассматривают прочих мировых властелинов лишь как своих вассалов, обязанных беспрекословно подчиняться их правителю.
Данный атрибут последовательно переходил от одного правителя к другому, начиная с Лю Бана, основателя империи Хань, затем был передан Хубилаю, внуку Чингисхана и основателю Юань (монгольское государство, в которое входил Китай — прим. пер.), затем перешел к Чжу Юаньчжан, основателю Великой Минской империи, и в итоге оказался в руках Сяньфэна, правителя нынешней династии Цин, что в переводе означает «чистая».
Данный атрибут верховной власти тщательно охраняется от амбициозных попыток членов императорской фамилии завладеть им, так как по своей родословной они имеют право претендовать на трон. Таким образом, нахождение скипетра должно скрываться еще тщательнее, тем более что в Китае не существует формального закона о престолонаследии. Император может назначить своим преемником любого, кого он считает достойным из всех членов своей семьи. Нередко им становится какой-нибудь племянник, а вовсе не сын императора. Лишь самый старший член императорского дома знает место хранения скипетра, тайну, которая оберегается на протяжении многих тысячелетий. Более того, император имеет право носить его при себе лишь в определенных случаях, например, при проведении важных торжеств, что подробно описано в китайском своде законов, самом формальном и детальном из всех существующих на свете.
Помимо своей политической важности, скипетр является драгоценностью высокой стоимости. Он состоит из нефритовой руки, увенчанной рукояткой из чистого золота с десятью крупными алмазами самой высокой пробы, каждый из которых стоит сто тысяч таалей (старая китайская монета — прим. пер.), то есть около семисот тысяч франков, то есть общая стоимость всех алмазов семь миллионов франков.
Дабы предотвратить возможные междоусобицы, императрица-регентша решилась приступить к коронованию сына не дожидаясь его семилетия — того возраста, когда несовершеннолетние императоры могли стать владельцами скипетра.
Однако это намерение не было положительно воспринято Советом регентства. Тогда императрица Цы Си, взяв инициативу в свои руки, распустила совет, постановив, что теперь она сама будет управлять империей. Также она основала Совет иностранных дел для обсуждения принимаемых ей решений. Председателем совета был назначен принц Гун, дядя наследника.
1 февраля 18.. года первый управляющий женской половины дворца явился к принцу, который обитал во втором крыле здания, и сообщил, что императрица желает видеть его.
Решение юной императрицы было весьма серьезным отходом от строгих правил китайского этикета и многолетних традиций императорского двора, где каждый жест и каждый шаг правителя регламентирован настолько четко, что не оставляет никаких возможностей для любой свободы действия.
Император Китая является абсолютным рабом данного набора правил, к которому каждый год добавляется множество нововведений, формально предназначенных для поднятия престижа Сына Неба, а на самом деле изобретенных министрами, наместниками и высшими чиновниками для того, чтобы правитель, занятый различными делами и затерянный среди бесконечного набора правил, являлся безвольной марионеткой, не мешающей им вершить дела по собственному усмотрению.
Императрица, которая попросила принца Гуна о встрече, не испросив на это разрешения совета, таким образом нарушила установленное правило. Однако принц не стал возражать и немедленно отправился на встречу с ней.
Императрица приняла его в зале Цветка лотоса, названной так потому, что в центре нее находился мраморный бассейн с фонтаном, на поверхности которого плавали голубые цветы лотоса.
— Принц, — начала императрица, — великий Шан-ди наделил вас мудростью, дабы вы могли быть главой нашего совета. Мы призвали вас для того, чтобы обсудить вопрос о передачи скипетра Хуанди Тунчжи, которого покойный император Сяньфэн назначил своим наследником.
— Мать Сына Неба, — отвечал принц Гун, — вы зеркало добродетели и ваши желания — это приказы, которые любой должен с готовностью исполнять, однако я вынужден сообщить вам очень неприятную новость. Скипетр Хуанди, которым император владеет как символом верховной власти, похищен рыжеволосыми варварами Запада. По этой причине если ваш сын предстанет перед министрами и наместниками на церемонии без этого скипетра, которым владели все его предшественники, то они не признают его! В любом случае это вызовет толки среди других членов его семьи и будет плохим знаком в самом начале правления.
Эта новость так поразила императрицу, что она не могла вымолвить в ответ ни слова.
— Что же нам делать, принц Гун? — постепенно восстанавливая самообладание, вымолвила она наконец. — Вы самый близкий родственник моего сына, поэтому я и обращаюсь к вам за помощью.
— Доверие Небесного Цветка не будет обмануто! — торжественно ответил принц Кунг. — Не далее как сегодня я виделся с посланником Кванга...
При этом страшном имени императрица побледнела.
— Кванга! — глухо прошептала она.
— Именно! И он сам должен прийти во дворец этой ночью для того, чтобы обсудить со мной вопрос возвращения скипетра. Его необходимо принять, моя императрица!
— Я боюсь! — возразила Цы Си.
— Не стоит. Его ненависть к варварам гарант его верности. Кроме того, вы увидите его лишь сквозь решетку с женской половины дворца.
— Но разве решетка может остановить Кванга? — робко возразила юная императрица.
Принц Гун улыбнулся. Он не желал оспаривать суеверные убеждения регентши, поэтому ограничился простым комментарием:
— При любых возмущениях фамилия Цин не будет иметь более прочной поддержки, чем от Кванга.
— Тогда до вечера — и да услышит вас Шан-ди! — ответила императрица, склонив веер в знак окончания беседы.
Но кто же был этот Кванг, чье имя привело в такой трепет мать будущего императора?
В Китае морское и речное пиратство на тихоокеанском побережье и во внутренних регионах страны имеет такой размах, что правительство не в состоянии искоренить его и вынуждено считаться с ним. В стране нет рыбака или моряка, который не был бы связан с этим обществом, обладающим огромным флотом и неисчислимыми богатствами.
Глава этого общества, насчитывающего несколько миллионов человек по всей империи, называют Кванг, то есть «властитель всех живущих» или «Король Смерти». Он пользуется неограниченной властью и, подобно императору, назначает себе преемника, вручая ему кольцо, покрытое таинственными знаками и украшенное алмазом самой высокой цены. Все его приказы начинаются со слов: «Трепещите и повинуйтесь!» на манер императорских эдиктов. И все, вне зависимости от их ранга, беспрекословно повинуются, когда получают от Кванга какое-либо предписание, написанное на листке рисовой бумаги и скрепленное его подписью.
Члены общества исповедуют не буддизм, а собственную религию, состоящую из смеси различных суеверий, которые являются остатками древних культов Китая. Обычно этих людей называют «фэн-шуй», что значит «поклонники плавающих теней» (перевод неточный, правильный «ветер и вода» — прим. пер.).
Они практикуют магию и контакт с потусторонними силами, а их главе, Квангу, приписывается прямо-таки сверхъестественное могущество. Отсюда и исходит тот ужас, который охватил молодую императрицу при известии о том, ночью состоится встреча принца Гуна с Квангом.
Общеизвестный факт состоял в том, что Кванг обладал даром повсеместности, то есть мог находиться одновременно в двух разных местах, а также при необходимости проникать сквозь любые двери и засовы, невзирая на то, насколько сильной была в этом месте охрана.
Еще два момента придавали таинственность личности Кванга: никто не знал как он выглядит и где живет. Никто из всех членов общества, за исключением командиров джонок, не был вход в роскошный дворец, находящийся на одном из Зондских островов, будучи окруженный рифами и коралловыми скалами на сотни лье вокруг, так что ни один корабль не способен приблизиться туда. Единственный проход, через который возможно попасть на остров, настолько извилист и сложен, что ни один посторонний корабль не способен преодолеть его без наличия на борту опытного лоцмана.
Группа этих маленьких островков, в середине которого находится резиденция Кванга и который пираты называют остров Йен, обозначена на картах как Архипелаг Опасный. Европейские корабли не имеют никаких шансов уцелеть в этих водах, поэтому навигация составлена таким образом, что проходит в стороне от этих мест.
Вокруг острова Йен находится пояс рифов в милю шириной, который образует спокойную гладь между морем и сушей и благодаря которому пиратский флот полностью защищен от любых штормов.
Окруженный азиатской роскошью, Кванг ведет в этом месте свое таинственное существование. К нему допускаются лишь главари банд и немногие преданные друзья. Именно сюда со времен завоевания Китая маньчжурами стекаются все доходы, полученные от морской и речной торговли.
Когда монголы свергли национальную династию Мин, часть китайцев отказались подчиниться им и образовали собственную морскую державу, которая стала контролировать все морские компоненты империи. Постепенно они сконцентрировали в своих руках такую силу, что заставили трепетать перед их могуществом даже верховную власть Пекина.
Появление паровых судов уменьшило количество судов, на которые они могли нападать, однако данная потеря была быстро компенсирована путем роста речного пиратства, которое было организовано буквально на всех реках империи. Именно эти действия объясняют низкий сбор налогов, который для такой огромной страны с населением в четыре миллиона человек составляет лишь пятисот миллионов франков. С давних пор пираты не платили таможенные пошлины и занимали любые места стоянки в портах, откуда в Европу идут шелк, хлопок и чай после того, как пираты заберут себе десятую часть груза.
Страшный для наместников и пекинского правительства и уважаемый простыми людьми, которым он видится как верховный жрец древней национальной религии, вытесненной буддизмом, Кванг на самом деле является самым могущественным лицом в Китае. Именно поэтому принц Гун и обратился к нему с просьбой найти способ вернуть в Китай скипетр Хуанди, без которого не могло состояться коронование юного императора.
Польщенный таким подходом, Кванг, который в этот момент находился в Пекине, сразу дал принцу ответ, назначив встречу на ту же ночь.
Дворец, в котором тайно останавливался Кванг, принадлежал одному из самых богатых торговцев в империи, который одновременно являлся и банкиром общества. Эта роскошная резиденция, построенная в старой части города посреди сада и окруженная высокими стенами, обращала на себя внимание всех любопытных. Кванг, когда дела требовали от него присутствия в Пекине, жил там также изолировано и скрытно, как и в своей островной резиденции. Таким образом, Кванг очень быстро получил сообщение, которое принц Гун доставил одного из лодочников по имени Ю-Хэ, а тот, в свою очередь, доставил послание банкиру Лао-Цин. Ответ был следующим:
«Принцу Гуну
В час дракона (полночь по китайской кабалистике — прим. автора) Кванг войдет в запретный город (дворцовый комплекс китайских императоров до династии Мин до Цин — прим. пер.) и направится в Тайхэдянь (Зал Верховной гармонии — прим. пер.), где Цы Се, Свет Неба, и Гун, Свет Советов, примут его. Он сообщит им то, что нужно сделать.
Кванг
Всезнающий, всемогущий и всевидящий.»
Сразу же по получении письма Гун отправил автору пароль и церемониал, необходимый для прохода во дворец, однако начальник стражи вернул послание со следующим комментарием:
«Бесполезно. Кванг проходит везде.»
Принц Гун был стойким человеком, который высмеивал суеверия толпы и не верил ни единому слову о всемогуществе Кванга. И все-таки он решил посмотреть, до какой степени доходит могущество этого человека.
цитировать