https://fantlab.ru/edition84661
При чтении фантастических произведений невольно встает вопрос: что из рассказанного является правдой, что вымыслом? Случается, что фантазия опережает науку, и многое, что несколько лет назад казалось неосуществимым, спустя короткое время претворяется в жизнь. Часто в сказках, в вымысле писателей содер жится «заказ» на то, что люди хотели бы получить от науки.
В книге А. Беляева «Человек-амфибия» отразилось стремление людей овладеть природой. Человек не только любуется природой, не только изучает ее законы, но и переделывает ее.
Великий естествоиспытатель Дарвин и его продолжатели — Тимирязев, Мичурин, Лысенко и другие — наметили, разработали и разрабатывают те пути переделки природы, которые позволяют человечеству овладевать природными богатствами.
Законы природы открываются не только учеными, работающими в лабораториях, но и тогда, когда люди в своей повседневной работе пытаются переделать, исправить природу для своих практических нужд.
Разнообразные работы, опыты и наблюдения биологов помогают огромной работе человечества — переделке природы.
Вопросы пересадки тканей, желез, целых органов от одного животного другому, наблюдения над сращенными животными привлекают внимание биологов. Наблюдая пересаженные ткани и органы, биологи выясняют физиологическое действие этих органов, их значение для жизни всего организма. Кроме того, пересадка тканей имеет большое практическое значение: этим методом
177
пользуются врачи и во многих случаях получают прекрасные результаты.
Ученые научились производить пересадку не только от одного живого организма другому, но даже от мертвого живому. Теперь успешно переливают кровь мертвых людей (например, погибших от несчастного случая, но бывших до этого здоровыми) живым. Больным людям, потерявшим много крови, врачи вливают консервированную кровь умерших людей.
Соблюдая определенные меры предосторожности, удавалось пересаживать кусочки кожи из мертвого тела на живое, и они часто приживлялись и прирастали.
Но не только от мертвого тела удается пересаживать, или, как говорят, трансплантировать, отдельные части в живой организм. Можно пересаживать отдельные органы и от одного живого существа другому. Удачно пересаживают и кусочки кояш, и кусочки кости с надкостницей, и мышцы, и сухожилия, и куски кровеносных сосудов, и даже железы. Пробовали, например, у животных вырезать те железы, которые вырабатывают молоко, и пересаживать их другому животному на такое необычайное место, как, например, ухо. Железы здесь приживлялись прекрасно. И когда животное, которому были пересажены молочные железы, становилось матерью, то молочные железы и на новом месте начинали вырабатывать молоко ко времени родов. Это молоко, правда, не имело выхода, так как сосок был оставлен в теле другого животного. Этими и другими подобными опытами ученые доказали, что молочные железы возбуждаются к деятельности особыми млекогонными веществами, которые в изобилии появляются в крови самки ко времени родов. Извлекая из крови эти млекогонные вещества и вводя их в кровь самцам, удавалось вызывать к деятельности их рудиментарные молочные железы.
Иногда, чтобы вылечить человека, пересаживают не только кусочки, но и целые железы. Так, у человека и животных около гортани находится одна весьма важная железа, которая называется щитовидной. Она, как и другие железы с внутренней секрецией, вырабатывает особые вещества—гормоны. Гормоны щитовидной железы просачиваются в кровь, разносятся ею по всему телу. Эти гормоны влияют на рост тела, на круговорот, или обмен веществ организма. Железа эта настолько важна для жизни человека и
178
животного, что если она болезненно перерождается, то человек или животное неминуемо погибает. Удалять путем операции такую болезненно перерожденную щитовидную железу нельзя, так как без нее человек неизбежно умирает. В этих случаях трансплантируют часть щитовидной железы от другого человека (был случай, когда одна мать пожертвовала половину собственной железы для пересадки ее больному сыну) или от человекообразных обезьян. Ученые еще до сих пор точно не выяснили, что происходит с такой «чужой железой» на новом месте. Возможно, что новая железа в конце концов рассасывается, но, во всяком случае, такая пересадка железы часто вызывает резкое улучшение у больного.
В целях эксперимента у животных производят трансплантации даже таких органов, как сердце. Это удается, впрочем, только у личинок амфибий (головастиков). Исследователь Копаный производил дая^е пересадки глаз. Он пересаживал, например, глаза серой крысы белой крысе или глаза жабы — жерлянке, а глаз жерлянки — карасю. Глаза в этих случаях приживлялись, причем некоторые ученые указывают, будто иногда восстанавливается частично и зрение (но это еще точно не установлено).
У насекомых, например, у жука-водолюба, жука-плавунца, у куколок некоторых бабочек и т. д., биолог В. Финклер производил успешно даже пересадки голов. Этот ученый разработал особую «ювелирного» характера технику: осторожно отрезая у насекомого голову от груди, Финклер на ее месте аккуратно прикреплял голову другого насекомого того я^е вида. Уже через шестидневку можно было снять те приспособления, которые удерживали пересаженную голову в надлежащем положении. Через 1—2 месяца происходило полное срастание, и оперированные животные двигались и принимали пищу, как нормальные насекомые. У жуков-водолюбов удавалось даже обменивать головы у разных полов: самцу приживляли голову самки, а самке — голову самца.
Таковы успехи биологии в области пересадки тканей.
Осуществима ли такая операция пересадки жабер акулы человеку, о которой рассказывает автор этой книги? Можно ли думать, что ученые когда-нибудь научатся превращать людей в существ, могущих жить на суше и в воде?
На это приходится ответить, что здесь автор совершенно
179
оторвался от реальных законов природы и его фантазия не имеет никаких оснований на осуществление даже в будущем.
Как ни поразительны успехи современного искусства пересадки органов, как ни велики возможности. дальнейшего развития и усовершенствования этого метода, все же до сих пор никому не удавалось делать пересадки органов от теплокровных к холоднокровным или обратно. Удачные пересадки можно осуществлять только между особями одного и того же или у близких друг к другу видов (например, от человекообразных обезьян к человеку). У отдаленных друг от друга животных физиологические процессы настолько различны, что обмен органами невозможен без коренной ломки и переустройства большинства физиологических процессов в «приемлющем» (то есть получающем пересаженную часть тела) организме.
Автор, рассказывая о превращении юноши в человека-амфи-бию, решает вопрос чрезвычайно просто. Стоит только ребенку пересадить жабры молодой акулы и «изменить всю работу человеческого организма», и Ихтиандр готов.
На самом деле здесь имеются непреодолимые трудности. Даже самое смелое воображение не в состоянии хотя бы приблизительно наметить те пути, которыми можно было их разрешить. И не спроста автор предпочитает обходить молчанием эти трудности.
Поэтому фантастическое представление о пересадке жабер от молодой акулы человеку не имеет ровно никакой основы в современных достижениях биологии.
Но вообразим даже, что такой смелый обмен органами между резко отличными друг от друга существами (человеком и рыбой) будет когда-нибудь осуществлен. Мало пересадить жабры акулы в тело человека, надо еще перестроить скелет человека и формы его тела соответственно новому физиологическому отправлению, надо сделать иной всю систему кровеносных сосудов, снабжающих легкие и жабры, создать аппарат, который переключал бы тело с легочного на жаберное дыхание. Если бы представить себе мысленно, что кто-нибудь когда-нибудь сможет все это проделать, то такое двоякодышащее существо во всяком случае не сможет сохранить формы человека. Такое существо должно будет иметь совсем иные отношения между головой и передней частью туловища, вмещающей двойной дыхательный аппарат. Такой Ихтиандр дол-
180
жен будет походить по форме тела на двоякодышащих рыб: цератода, протоптеруса и лепидосирена, которые водятся в Австралии и в экваториальной части Африки и Америки. Цератод живет в загрязненных, богатых органическими остатками болотистых водоемах, которые в жаркое время сильно загнивают. Пока цератод находится под водою, он дышит исключительно жабрами. Время от времени он поднимается на поверхность, набирает воздух в легкие и снова скрывается под водою. Легкие этой рыбы являются собственно только запасными резервуарами воздуха, возобновляемого через известные промежутки времени, а основным является все же жаберное дыхание. Протоптерус и лепидосирен живут в реках, пересыхающих во время тропического лета. На это время они закапываются в ил, который образует вокруг них своего рода панцырь, и погружаются в спячку. Во время спячки все жизненные процессы так сильно понижаются, что яшвотное, как говорят, находится в состоянии анабиоза, то есть скрытой жизни. В течение этого периода жабры бездействуют, и рыба дышит только при помощи легких, используя тот воздух, который проникает в нору из ила через отверстие, приходящееся на уровне рта. С наступлением тропических дождей ил расплывается, очнувшаяся рыба оказывается уже в воде и тогда опять переключается на жаберное дыхание.
Таким образом, современные двудышащие рыбы не могут жить неопределенно долгое время как на земле, так и под водой. Они не обладают той приспособленностью к жизни в воде и на суше, которой автор наделяет «земноводную» обезьяну Сальватора.
Мог ли человек, обладающий даже способностью жить под водой, оставаться так долго в воде, не замерзая, не боясь окоченеть? Ведь, все без исключения водные млекопитающие имеют под кожей громадные пласты жира. Этот подкожный жир является дурным проводником тепла и образует как бы панцырь, защищающий организм от тепловых потерь. У китов этот защитный слой жира имеет толщину до метра и больше. Чтобы сделать Ихтиандра действительно существом, способным жить одинаково и на суше и в воде, Сальватору надлежало разрешить, помимо пересадки жабер, и другую трудную задачу: именно предохранить Ихтиандра от неминуемого окоченения в холодной водной среде. Или Ихтиандр должен был стать холоднокровным существом, какими являются
181
рыбы и амфибии , или ему следовало пересадить-Огромные пласты подкожного жира. Но тогда Ихтиандр превратился бы в неуклюжее, безобразное существо, совершенно беспомощное на суше.
Ихтиандр с большими пластами жира, защищающими его от окоченения, Ихтиандр с огромной грудной клеткой, в которой поместился бы двойной дыхательный аппарат, конечно, утратил бы всякое сходство с человеком.
Читая эту книгу, следует помнить еще о том, что люди, добывая естественные богатства, скрытые в недрах земли й глубинах моря, завоевывая природу, не стремятся приращивать себе ни крыльев птицы, ни жабер рыбы. Люди строят самолёты и на них поднимаются высоко в воздух. А чтобы опускаться и изучать глубины моря, люди сооружают особые аппараты — подводные лодки, батисферы — ив них спускаются на большие глубины. Так, американец Биб — сотрудник Бермудской биологической станции — спустился недавно в специально сконструированном герметически закрытом шаре — батисфере — на глубину около километра. В гондоле этой батисферы он чувствовал себя как дома. Через окна батисферы Биб мог наблюдать тайны морских глубин и делать киносъемки глубоководных животных и растений, освещая воду сильным прожектором, приделанным к батисфере. У нас в СССР тоже строится батисфера, в которой советские ученые будут изучать глубинную жизнь моря.
Люди, опустившиеся с целой лабораторией, со всеми необходимыми научными приборами на глубину в километр, оставаясь в своем обыкновенном костюме, закусывая сандвичами и шоколадом, делают и будут делать съемки морских глубин и производить различные исследования.
Не стремление превратить людей в земноводных существ, а усовершенствование техники глубоководных исследований поможет нам овладеть богатствами моря. Отсутствие жабер не мешает нашим эпроновцам строить на большой глубине замечательные инженерные сооружения и поднимать ими на поверхность огромные затонувшие корабли. По сравнению с работниками Эпрона, производящими на глубине многих метров электросварку и ворочающих своими механизмами огромные тяжести, Ихтиандр, вооруженный только ножом, кажется жалким и беспомощным.
Малоправдоподобным в этой книге кажется возможность
182
существования такого чудесного научно-исследовательского института, какой имел Сальватор. В капиталистических странах честным трудом нельзя заработать средств не только на постройку института, но даже и на оборудование маленькой лаборатории. Бескорыстные и талантливые люди не наживают там капиталов, но ночуют подчас под арками мостов или торгуют спичками и зубочистками. В буржуазных странах имеются неплохие исследовательские институты, но все они созданы ценою ограбления рабочих масс, построены на средства эксплоататоров и тунеядцев. В настоящее время в условиях погибающего капитализма эти институты хиреют и чахнут. Дворцы науки можно построить только у нас, где в корне уничтожена возможность эксплоатации человека человеком и где социалистическое государство предоставляет неограниченные средства на научные исследования. Живи Сальватор в нашей стране, он, конечно, не стал бы создавать земноводных обезьян и воспитывать Ихтиандра, а свои большие способности и знания направил бы на то, что действительно нужно и полезно для человечества.
Поофессор А. Немилов
***
«ЧЕЛОВЕК-АМФИБИЯ»
В. Шкловский
АЛЕКСАНДР БЕЛЯЕВ. Человек-амфибия. Научно-фантастический роман. Послесловие проф. А. Немилова.-- М.--Л. Детиздат. 1938. 183 стр. Ц. 4 р. Тир. 25 000.
Один актер играл и проигрывал на биллиарде.
Тогда он сказал: «А теперь я буду показывать, как надо играть».
Он начал как бы режиссировать игру, и выиграл партию.
В 15--16 номере «Детской литературы» талантливый писатель А. Беляев показывает, как надо играть (в статье «Создадим советскую научную фантастику»).
Показ хороший.
В статье этой есть такое место:
«Следующая трудность, стоящая перед писателем в изложении научных проблем, это невозможность проведения точных границ между научным и ненаучным, практически выполнимым, хотя бы в отдаленном будущем, и абсолютно никогда не выполнимым. И ученый иногда, подавляя своим научным авторитетом, дает уничтожающую критику фантазии писателя, а на поверку (увы, иногда слишком поздно для автора) оказывается, что писатель был ближе к истине, чем ученый, что не наука, а научная косность продиктовали столь суровый приговор».
Сейчас Детиздат издал книгу А. Беляева «Человек-амфибия».
Содержание этого романа несколько гибридно. Ученый, напоминающий уэльсовского доктора Мора, переделывает животных.
«Вот, блестя медно-зеленой чешуей, перебежала дорогу шестиногая ящерица. С дерева свисала змея с двумя головами. Кристо в испуге отпрыгнул в сторону от этого двухголового пресмыкающегося, зашипевшего на него двумя красными ртами. Негр ответил ему более громким шипением, и змея, помахав в воздухе головам», упала с дерева и скрылась в густых зарослях тростника. Еще одна длинная змея уползла с дорожки, цепляясь двумя лапами. За проволочной сеткой хрюкал поросенок. Он уставился на Кристо единственным большим глазом, сидевшим посреди лба».
«Один уродец особенно поразил Кристо. Большая, совершенно голая розовая собака. А на ее спине, словно вылезшая из собачьего тела, виднелась маленькая обезьяна -- ее грудь, руки, голова».
Животные доктора Сальватора довольно противные. Животные доктора Мора на его знаменитом острове были интереснее и содержательнее. Они были -- пародии на людей.
Среди редкостей доктора Сальватора есть и человек-рыба -- Ихтиандр.
Этот человек имеет и легкие и жабры. Впоследствии он был обследован на суде. На суде поняли мало.
Роль доктора Паганеля в романе играет эксперт, который рассказывает следующее:
«На двадцатый день развития у человеческого зародыша обозначаются четыре лежащие друг за другом жаберные складочки. Но позже у человеческого зародыша жаберный аппарат преобразуется: первая жаберная дуга превращается в слуховой проход с слуховыми косточками и в евстахиеву трубу; нижняя часть жаберной дуги развивается в нижнюю челюсть; вторая дуга -- в отростки и тело подъязычной кости, третья дуга -- в щитовидный хрящ гортани. Мы не думаем, что профессору Сальватору удалось задержать развитие Ихтиандра в его зародышевой стадии. Науке, правда, известны случаи, когда даже у совершенно взрослого человека остается незаросшее жаберное отверстие на шее, под челюстью. Это так называемые шейные фистулы. Но с такими остатками жабер, конечно, нельзя жить под водой. При ненормальном развитии зародыша должно было получиться одно из двух: или продолжали бы развиваться жабры, но за счет развития органа слуха и других анатомических изменений. Но тогда Ихтиандр превратился бы в чудовище с недоразвитой головой полурыбы-получеловека, или победило бы нормальное развитие человека, но за счет уничтожения жабер. Но Ихтиандр -- нормально развитой человек, с хорошим слухом, вполне развитой нижней челюстью и нормальными легкими, но, кроме того, у него есть вполне сформированные жабры. Как именно функционируют жабры и легкие, в каком взаимоотношении они находятся друг с другом, проходит ли вода через рот и легкие в жабры, или же вода проникает в жабры через небольшое отверстие, которое мы обнаружили на теле Ихтиандра повыше круглого жаберного отверстия,-- мы не знаем. Мы могли бы ответить на эти вопросы, если бы мы произвели анатомическое вскрытие. Это, повторяю, загадка, ответ на которую должен дать сам профессор Сальватор».
Тот же эксперт признает, что он в этом деле ничего не понимает. Положение читателя затруднительное.
Непонятное существо плавает на воде и под водой, ездит на дельфине, трубит в раковину. Оказывается, что в научном романе больше влияния скульптуры, изображающей .тритона с дельфином, чем науки.
Сюжетная линия романа -- спасение Ихтиавдром девушки -- тоже напоминает один роман Уэльса с сиреной, которая выплыла из воды и влюбилась в обыкновенного земного мужчину, принеся ему приданое в матросском сундуке.
Правда, уэльсовская рыба-женщина не имела жабер и была снабжена хвостом.
Роман Беляева неожиданно кончается отрицанием, как иногда бывает в длинных немецких фразах.
К роману приложено послесловие профессора Немилова. Профессор пишет:
«Автор, рассказывая о превращении юноши в человека-амфибию, решает вопрос чрезвычайно просто. Стоит только ребенку пересадить жабры молодой акулы и «изменить всю работу человеческого организма», и Ихтиандр готов.
На самом деле здесь имеются непреодолимые трудности. Даже самое смелое воображение не в состоянии хотя бы приблизительно наметить пути для их разрешения. И неспроста автор предпочитает обходить молчанием эти трудности.
Поэтому фантастическое представление о пересадке жабер от молодой акулы человеку не имеет ровно никакой основы в современных достижениях биологии».
Таким образом, только что рожденный двоякодышащий соперник капитана Немо уничтожается послесловием. Если бы талантливый писатель Беляев сам редактировал свою книгу, то он начал бы с того, что познакомил бы профессора Немилова с писателем Беляевым до написания книги, или бы не напечатал книгу, опровергнутую в конце.
Это можно было бы сделать потому, что книга А. Беляева «Человек-амфибия» далеко не лучшая книга этого автора.
У Беляева много интересных, неожиданно придуманных книг. Эти книги мало переиздаются. Издавать недоработанную книгу лучшего работника в области советского фантастического романа не стоило.
Если сам автор не согласен с послесловием, если автор думает, что роман проложил дороги для науки, если послесловие запаздывает, то тогда не надо было соглашаться с печатанием такого послесловия.
Сейчас же получилась странная амфибия: чисто-фантастический роман, к которому пришиты жабры научного опровержения.
«Детская литература» No 20, 1938.
***
Часто говорят, что у нас нет научно-фантастического романа — всего два-три автора, всего пять-шесть книг.
Если подойти к вопросу формально, то это неверно. У меня записано пятьдесят восемь названий советских научно-фантастических произведений, созданных двадцатью шестью авторами. Вероятно, библиография эта не полна.
Но, по существу говоря, сетования справедливы.
Из этих пятидесяти восьми книг едва ли наберется двенадцать, заслуживающих хоть какого-нибудь внимания читателей и критики.
Выходило много псевдонаучной и псевдофантастической псевдолитературы в 1925-1928 гг. Такие книги выпускались частными издательствами, писались авторами, имен которых никто нынче не помнит, — это были типичные образцы «вагонного» чтения. Лишенные и творческой фантазии и самых скромных литературных достоинств, эти книги теперь забыты — и поделом. Нечего о них вспоминать.
А. Ивич. Научно-фантастическая повесть // Детская литература, 1938, № 7-8.
***
В наши дни физиологические и биологические факты охотно кладут в основу фантастических романов и повестей. Но при этом не всегда учитывается элемент научной последовательности. Так, например, талантливая книга Беляева «Человек-амфибия» грешит в физиологическом отношении против истины: амфибия отличается не только тем, что в личиночном состоянии дышит жабрами, но еще и тем, что имеет совершенно другой водно-солевой и белковый обмен. Человек, превратившийся в амфибию, выделял бы в сутки в среднем 70 литров воды, как это и имеет место у лягушек, выделяющих столько мочи, сколько весят они сами. Такова сила взаимных корреляций органов и систем развивающегося организма: нельзя тронуть один какой-либо!
Проф. Ю.П. Фролов (Детская литература, 1940, № 4)
