Первым произведением Янки Мавра, которое мне довелось прочитать, был рассказ «Слезы Туби». С тех пор прошло более двадцати лет, но я помню как сейчас то чувство, то переживание, которое вызвал рассказ. Цепкая эмоциональная память детства, будто чувствительная фотопленка, запечатлела этот момент навсегда. И скошенный порыжевший луг, и аисты на стоге сена, издали похожие на девчат в белых косынках, и тонкие нити паутины — предвестницы раннего бабьего лета, и в полдень еще жаркое солнце, и чистая вода Беседи — виден каждый пескарик, — и невысокий, поросший ольшаником берег, где я сидел с книжкой, — такая мирная, светлая картина...
А со страниц книги — учебника по белорусской литературе — дышало море, и худенький мальчик Туби с далекого острова Цейлона, пристегнув корзинку, нырял за ракушками. Он нырял уже много раз, а на дне корзинки было всего лишь несколько ракушек. Туби снова опустился в воду и увидел... акулу. «Бросился Туби в одну сторону, бросился в другую, показался уже над водой, но... Жуткий крик... хрустнули кости, а с ними и корзинка... Туби погиб...» Акулу убили, достали мальчика; в одной из ракушек обнаружили крупную дивную жемчужину. Вскоре она украсила грудь супруги «нефтяного короля». На балу в Лондоне все восхищались жемчужиной, завистливые леди вздыхали, шептались, мол, недаром говорят, что это окаменевшие божьи слезы. «Не знали они, что это не божьи слезы, а слезы маленького голого черного Туби с острова Цейлона». Так заканчивается рассказ. Мне хотелось плакать над книжкой — очень жаль было Туби. А кроме жалости в душе поднимались десятки вопросов: почему двенадцатилетний мальчик не мог учиться в школе, почему богатеи замучили его отца, почему море принадлежало некоему господину? ... Вот вам и политика, и идеология, и классовое чутье, и эмоциональное воспитание — сочувствие чужому горю — все было в этом небольшом рассказе. Теперь, перечитав его, я убедился, что сделан он рукою мастера, хотя и не лишен недостатков: бросилась в глаза некоторая заданность сюжета, кое-где неточные слова, да и мотивировки показались не совсем убедительными. Словом, заметил многое, а понять рассказ, как его понимают дети, не смог. Как тут не вспомнить парадоксальное утверждение Льва Толстого, что критики не понимают произведений искусства, ибо «критиками всегда были люди, менее других способные заражаться искусством».
Янка Мавр, талантливый, вдумчивый художник, не признавал социализаторской упрощенности, был против голой дидактики, морали в лоб, поэтому ничего не объяснял, не навязывал, знал, что дети сами найдут в подтексте нужное, сами во всем разберутся, ведь позиция автора четко выражена языком образов. Именно художественными средствами добивался Янка Мавр соответствующей реакции читателей во всех своих книгах. Детей глубоко тронула судьба Манга. Во время встреч с писателем и в письмах к нему дети спрашивали, вернулся ли Манг в родные места, как сложилась его дальнейшая судьба. В своих отзывах на повесть «Сын воды» читатели осуждают мисс Грет, сочувствуют Мангу. «Жаль Манга, — писала Галя Сивко, — мисс Грет не достойна его дружбы. Очень хочется, чтобы Манг вернулся на Огненную Землю».
Помню, тогда же у соседского парнишки удалось выпросить потрепанную книжицу с крупными рисунками — повесть Янки Мавра «В стране райской птицы». Новая Гвинея, тропические леса, чернокожие туземцы — экзотика плюс захватывающий сюжет и ясное изложение сделали свое дело: оторваться от книги было просто невозможно. Она давала так много пищи уму и сердцу, открывала другой, неведомый мир, с его географией, ботаникой и историей. Есть немало свидетельств современников писателя, что белорусские школьники тридцатых — сороковых годов росли на книгах Янки Мавра, я же могу с полным основанием заявить, что это относится и к послевоенному поколению. «Полесские робинзоны» и «ТВТ», «Амок» и «Сын воды», «В стране райской птицы» и «Человек идет» были любимыми книгами ребятни. Они будто раскрывали глаза, пробуждали любовь к знаниям, воспитывали волю и мужество. А если учесть, что детских книг тогда, особенно в деревне, было мало, телевизор с его «Клубом путешествий» и множеством других познавательных передач еще не родился, то роль мудрого и доступного писателя-педагога Янки Мавра трудно переоценить. Прочитав несколько книг, я все больше задумывался об их авторе: кто же он?
Итак, кто такой Янка Мавр? Как сложилась его писательская судьба? На эту тему есть любопытное высказывание самого писателя: «Вскоре меня пригласил в издательство Тишка Гартный и сказал, что белорусы не имеют своего Майн Рида и что мне нужно написать приключенческую книжку. «Как же ее написать?» — спрашиваю. «А ты посмотри внимательно на карту», — отвечает Гартный. Пришел я домой. Вот так задача: глянуть на карту полушарий и выудить что-нибудь приключенческое. Взялся я за острова, на которых бывал Миклухо- Маклай. Стал копаться да голову ломать — и появилась повесть «В стране райской птицы». Появилась она в 1926 году. «Социальный заказ» был выполнен. То было время, когда закладывался фундамент белорусской советской литературы, и Тишка Гартный, тогдашний директор издательства, словно заботливый хозяин, прикидывал, какого «кирпичика» не хватает, кто может восполнить этот пробел. То было время дерзких замыслов — революционный порыв обновления, охвативший общество, вдохновлял и его летописцев, литераторов. Именно в те годы Кузьма Чорный задумал грандиозный (не побоимся этого слова) цикл романов, в которых хотел «дать картину развития человеческого общества за время от крепостничества до бесклассового общества». Он понимал, что белорусской литературе не доставало тогда психологизма, и свой художественный поиск вел прежде всего на этом направлении: перед ним лежал неразработанный пласт, и он властно притягивал молодого писателя. «Мелкие таланты перед такими далями, — пишет А. Адамович в книге «Масштабность прозы» (Минск, 1972), — теряют всякую уверенность, веру в себя. Крупные, наоборот, ощущают прилив необыкновенных творческих сил. Не только из природного таланта, но и из этого острого ощущения бескрайней целины, серьезнейших национальных задач, из разговора с целым светом выросла поэзия Купалы, Кола- са, Богдановича, проза Коласа и Черного».
Нетронутая целина, необозримый простор для «белорусского Майн Рида» открылся взору Янки Мавра. Нет, не утратил он уверенности в себе, не растерялся. Бескрайняя целина вызвала у преподавателя истории и географии необыкновенный прилив сил. И за неполные десять лет, с 1925 по 1935 год, он создал роман, пять повестей и не один десяток рассказов — целую библиотечку научно- приключенческих книг, проторил свою тропу на ниве родной литературы.
Янка Мавр (Иван Михайлович Федоров) родился 11 мая 1883 года в прибалтийском городе Либаве в семье рабочего- столяра. После смерти отца мать с семилетним сыном переехала в деревню Лебянишки Ковенской губернии. Здесь и прошло тяжелое, безрадостное детство будущего писателя. Мать его — простая крестьянская женщина-поденщица — горячо желала дать своему единственному сыну образование. По копеечке собирала она деньги, чтобы отдать Янку в учение. В 1895 году, успешно окончив начальную школу, мальчик поступил в Ковенское ремесленное училище. Здесь он навсегда подружился с книгой. Читал Янка все, что попадалось под руки. Среди ненужных, а подчас и вредных книг, встречались интересные, умные, и именно они будили мысль, разжигали неодолимое желание побольше узнать о жизни.
Окончив училище, Янка некоторое время работал подмастерьем, постоянного места по специальности найти ему не удалось. В 1899 году после многочисленных прошений, хлопот Янка стал студентом Паневежской учительской семинарии. За полгода до выпуска был исключен — входил в кружок революционной молодежи. Однако учебу не забросил, и экстерном сдал экзамены, получив звание учителя начальной школы.
Учительствовал Федоров сначала в деревне под Паневежем, а потом в местечке Бытча, недалеко от Борисова. В 1906 году Федоров участвовал в работе нелегального съезда учителей. Съезд был раскрыт полицией. Наиболее активные его участники — среди них Якуб Колас и Янка Мавр — были отданы под следствие и лишены права работать в государственной школе. Пять лет учитель Федоров не мог найти работу. И только в 1911 году ему удалось устроиться преподавателем истории и географии в Минской частной торговой школе.
Все время он был под надзором полиции, слово «неблагонадежный» будто приросло к его фамилии. Так было до Октября 1917 года. С первых дней Советской власти Федоров вместе с товарищами организует учительский профсоюз, избирается депутатом Минского городского совета, участвует в учительских съездах и конференциях. Он не расстается с любимой работой и долгое время преподает историю и географию в Минской железнодорожной школе-семилетке. Один из его бывших учеников писатель Александр Миронов вспоминает: «Он и сейчас перед моими глазами ... в те, уже далекие годы: чуть туч- новатый, очень спокойный, с немного прищуренными голубовато-серыми глазами, видящими всех нас насквозь, в длинной бархатной «толстовке», подпоясанной черным крученым шнурком-пояском». А как он умел рассказывать. Слушали его, затаив дыхание, и в притихшем классе «исчезали школьные парты, и вместо них — то поле боя, на котором русские воины победоносно громят захватчиков- иноземцев, то штурм Зимнего дворца, то Спартак ведет своих легионеров на битву с римлянами...» Вот таким учителем был Янка Мавр. Позже, отдавшись целиком писательской работе, он остался педагогом по складу своей души, по направленности творчества. А творчество его ныне широко известно не только в нашей стране. Произведения Мавра издавались в Польше, Чехословакии, Румынии, Англии и Америке. Чтобы закончить краткое жизнеописание Ивана Михайловича Федорова, добавим, что ему было присвоено звание заслуженного деятеля культуры Белоруссии. Умер он 3 августа 1971 года. А в прошлом году ему была присуждена (посмертно) Государственная премия БССР. Заметим кстати, список лауреатов в области науки открывал Федоров Федор Иванович, сын Янки Мавра, известный физик, академик. Другой его сын — тоже физик. Коль разговор зашел о семье, приведу выдержку из книги Алексея Гордицкого «Встречи», вышедшей в прошлом году в Минске, — в ней помещена беседа с Мавром. С присущим ему юмором писатель рассказывал: «С детьми у меня, — он будто загрустил, но снова хитровато прищурил глаза, — как у той курицы, которой подложили утиные яйца. Та же история. Двух сынов имею, и те неудачные: ни один не стал писателем». На дочерей он, видимо, был в меньшей обиде — одна стала педагогом, другая вышла замуж за сына Якуба Коласа. «Есть внучек Кола- сов и мой», — радовался Мавр. Да, хорошим воспитателем был учитель Федоров.
Однако почему именно он стал родоначальником научно-приключенческого жанра в белорусской литературе? Где истоки Янки Мавра? Давайте нарушим хронологию и обратимся к одному из последних произведений писателя — повести «Путь из тьмы», которая носит подзаголовок «Воспоминания детства». Жизнь любого писателя так или иначе отражается в его книгах, питает его творчество. Кроме того, очень многие литераторы рано или поздно создавали автобиографические произведения. Именно автобиографическими повестями блестяще дебютировал в русской литературе гениальный Лев Толстой. Столь блестящий дебют — явление почти уникальное. Великий Бальзак был замечен критикой, написав «Шуаны», девятый по счету роман. Впрочем, детские и юношеские впечатления питают не только писателей. «Каждый художник носит свое детство в кармане», — заметил как-то Чарли Чаплин. Янка Мавр «носил в кармане» свое детство довольно долго. Повесть «Путь из тьмы» вышла в 1958 году, когда писателю было семьдесят пять лет. Книга эта не только и не столько для детей, ее с удовольствием читают взрослые. Повесть выходила на русском языке в Москве, Ленинграде, а в прошлом году издательство «Мастацкая л1таратура» выпустило ее массовым тиражом. Словом, о ней стоит поговорить более обстоятельно. В наше время писать о своем вхождении в мир трудно, потому что об этом есть горы книг. Янка Мавр понимал это и сумел использовать обилие воспоминаний. К каждой главе своей повести он дает эпиграф из произведений Л. Толстого, А. Толстого, С. Аксакова, М. Горького, С. Ковалевской и других. Прием далеко не новый, но в данном случае он очень уместен, ибо как нельзя лучше эпиграфы оттеняют бедное, полуголодное детство деревенского мальчика Янки. Вот пример. К главе «Зимняя квартира» писатель приводит выдержку из повести Л. Толстого «Детство»: «Любочка... ходила в коротеньком холстиковом платьице, в беленьких, обшитых кружевом панталончиках и октавы могла брать только «арпеджио». Янка Мавр пишет о детях тетки, о хате, в которой жил он с матерью. «Была у них и сестренка, Рипишка, года на два помладше меня. Неуклюжая, пузатая. Она постоянно ходила в одной и той же засаленной рубашонке». Далее описывается курная изба. «Отверстие в потолке хоть и открыто, но дым все равно заполняет хату. А так как печи в деревнях топят рано, то мы просыпались ни свет ни заря.
Леонид Леванович. Загадка Янки Мавра: К 90-летию со дня рождения // Нёман (Минск), 1973, №5 – с.155-164