« …Представьте себе, говорил он, грязный и засранный нужник. Есть ли в нем хоть что-нибудь чистое? Есть. Это дыра в центре. Её ничего не может испачкать.»
В. Пелевин «t»
Сам мудрец Пэ Вэ предрекал этому роману шумный коммерческий неуспех. Думается, здесь автор пококетничал.
Он же, Пэ Вэ, как-то обмолвился, что все его глумливые нападки на братьев-писателей, литературных критиков-колумнистов, деятелей ктулхуры из зомбоящика и прочих содомитов – не более чем детская игра, правила которой вообще-то должны знать все участники.
А не знают – их проблемы. Мол, кто не спрятался — я не виноват.
Думается, в подобные же игры мудрец Пэ Вэ играет и с читателями. Нет, он вообще мастер разводки в особо крупных размерах. Но в «t», вещи изначально, по определению, с первых же строк эквилибрилистической и карнавальной, ловкость рук достигает пугающего даже, изуверски-изощренного уровня. Это и впрямь, пожалуй, самая игровая и легкая вещь Пелевина.
Вряд ли нужно пересказывать сюжет – это, как обычно, поиск ничего в нигде. Герой-трикстер, как и Петр Пустота, страдает провалами в памяти и избыточной тоской по мировой культуре. Как Омон Кривомазов, поставлен в условия хорошего фабульного попадоса, каждое последующее препятствие становится еще более сложным и вроде бы даже отдаляющим от цели. На практике этот принцип отлично реализован в компьютерных играх-шутерах, и Пелевин уже не в первый раз помещает своего героя в декорации бродилки-стрелялки. Прикол в том, что героя зовут граф Т., он отлучен от церкви, общается с Достоевским, Победоносцевым, княжной Таракановой и прочими небезызвестными персонажами. То есть наш шалун опять преподносит нам затейливый микс по фирменному рецепту. И вкус его уже известен, как и все прочие ингредиенты – многостраничные бла-бла-бла в духе «тебе лишь кажется, что все это кажется, потому что кажущийся тоже кому-то кажется», дистиллированный буддизм, нынче для разнообразия сдобренный гностицизмом, нечувствительные оплеушки общественному вкусику и острый публистицит как хроническая болезнь переростка.
Мне лишь не совсем понятно, где именно усмотрел Дмитрий Быков «анально-фекальные ассоциации» (ну разве что в сравнении абсолюта с выгребной ямой, каковое сравнение мне кажется весьма поэтичным). Впрочем, с Быкова спрос небольшой. В обзоре, названном этак простенько «Витина пустынь» (хрен его знает, может быть, Дмитрий Львович с Виктором Олеговичем не разлей вода по жизни, но такое вот принародное похлопыванье по плечу – это все же мовежанр), Быков использует старинный китайский прием, называемый в некоторых монастырях «стеклянной фигой в пустом кармане», а у наших недоделанных адептов – приемом Мортуса (см. «Дар»). Тот, помнится, тоже начинал издалека: мол, в наше прекрасное, сложное и героическое время… и резюмировал так: книга хороша – да мало ли хороших книг? В конце концов, все книги равно хороши и дурны в сравнении с той Книгой, которую… и т. д. Вот и Быков, мягко, без нажиму похвалив «t» как вещь «простую и славную», завершает свой обзор (который впору бы окрестить «Митин брех») в том духе, что трех-четырех сотен, потраченных на нее, читателю по-любому будет жалко. Ай, молодец. Радует, впрочем, что Быков, послуживший одним из прототипов для сборного образа демиурга по имени Ариэль Эдмундович Брахман, которого между делом мутузят все, кому не лень и тоже, как в свое время Дмитрия Львовича, по каким-то мутным религиозным понятиям – так вот, Быков как-то присмирел и образумился, что ли, и брешет не в пример прошлым годам спокойнее. Мягко, без нажиму, как было сказано. Очевидно, чтобы лишний раз не нарываться. Речь не мальчика, но мужа.
Это игра такая. Кто не в курсе насчет правил – ваши проблемы. Еще в славные годы своей безвестности мудрец Пэ Вэ, по слухам, был опытным погонщиком разнообразных телег, груженых пестрым трофейным скарбом. С годами увлечение стало диагнозом, только и всего. Так и надо воспринимать эту, да и все прочие пелевинские книги – как очередную, порой скрипучую, но в общем, довольно крепкую и остойчивую телегу, на которой просто едешь и едешь, покусывая стебелек и беседуя с говорящей лошадью, терзаемой поэтическим зудом.
Ну, и смотришь на небо, которое, как всем давно известно, существует только потому, что ты, урод бумажный, на него в данный момент смотришь...
цитировать
свернуть ветку
