Д.Агустини
Невыразимое
Да, скоро я умру, и я умру так странно:
меня не жизнь, не смерть и не любовь убьет,
но мысль меня убьет, немая, словно рана…
Знакома ли вам боль, которую несет
мысль непомерная, что гложет неустанно
и плоть и душу вам, но чей не зреет плод?
Вам сердце жжет звезда, что гаснет безымянной
и, мстя, сжигает вас, но света не дает?
Голгофа вечная! Нести в себе все время
бесплодно-цепкое губительное семя,
нутро мне рвущее безжалостным клыком!
Но как от рук Христа ждут чуда воскрешенья,
так чуда жду и я: дождусь ли озаренья?
Вдруг семя прорастет невиданным цветком?
Карнавал
Шуршание шелка,
бубенчиков звон,
смех, крики — со всех
долетают сторон!
Повсюду веселья
ликующий вал:
«Что это?» — «Спеши!
Это я — карнавал!»
На деревянных
пляшет подмостках
марионетка
вся в лентах и блестках, —
дай рифму любую,
и вот вам куплет:
вас всех позабавит
плясун и поэт.
Меж стройных пажей
и изящных графинь,
галантных маркизов,
седых герцогинь —
намеков и взглядов
дуэль из-под масок,
сраженье цветов,
наводнение красок,
с губ нежных срываясь,
слова лаской манят,
а шутки, как стрелы,
порой сердце ранят.
То стройная ножка
мелькнет из-под платья,
то ручка ответит
на чье-то пожатье;
шампанского пена
в хрустальных бокалах,
и смех, словно жемчуг,
с губ сыплется алых.
Венки, ожерелья,
тюль, шелк, кружева…
От блеска кружится
моя голова!
И смех рассыпается
звонкою трелью:
дорогу, дорогу,
дорогу веселью!
«Ах, марионетка,
плясун и поэт,
люблю твои шутки,
задорный куплет,
забавник и плут —
твоя роль хороша,
но где у тебя,
ты скажи мне, душа?»
«Взгляни мне в глаза!» —
подскочил он ко мне.
Взглянула со страхом,
а там, в глубине
бездонной,
Змей Зла, затаившись, лежал!
Дорогу веселью —
идет карнавал!
Вдохновение против смерти
О смерть-императрица,
когда явиться
мне, раненной невидимым ударом,
к тебе придется в мрачную темницу
с моим ничтожным и волшебным даром,
чтоб слить в твой кубок счастье и потери, —
задуешь свечи ты и все затворишь двери.
В сокровищах моих
среди алмазов и топазов золотых,
там, где рубин горит растравленною раной,
звезды лучится кокон голубой:
он должен свет вернуть глазам, что слишком рано
забыли жизнь, плененные тобой.
Мечта о любви
Была в мечте моей вначале страсть и сила:
как шумный водопад, она во мне бурлила,
как в бурю океан, безумием больна,
сметала жизнь мою, как ураган, она.
Потом мечта моя поникла, как светило,
чья предзакатная глава воспалена
улыбкой огненной, но, как мольба, грустна
улыбка: всю печаль в ней солнце отразило.
Теперь в мечте моей — восторг, печаль и смех,
все сумерки земли, цветенье радуг всех,
как идол, хрупкая, сильна, как божье имя,
над жизнью властвуя, встает мечта моя, —
и поцелуй горит, свой аромат тая
в цветке, чьи лепестки оборваны двоими.
Захватчица
Любовь, в ту ночь, когда я, мучимая адом
отчаянья и слез, ворочалась без сна,
ты золотым ключом открыла дверь и рядом
со мной простерлась ты: вся свет и белизна.
Все осветила ты своим алмазным взглядом,
из чаши отпила, что так была полна,
и долила ее благоуханным ядом…
Так я, любовь, тобой была побеждена.
Отныне я с тобой делю и смех и слезы,
как пес тебя храню я от любой угрозы,
впиваю тьмой души твой терпкий аромат,
дрожу, когда твой ключ дверей коснется снова,
благословив ту ночь, когда, придя без зова,
ты превратила жизнь мою в цветущий сад!
Издалека
Как траурный кортеж, размеренно-уныло,
безмолвной чередой течет за часом час…
Ты далеко, и жизнь мне без тебя постыла,
и лишь во сне мечта соединяет нас.
Но возвратишься ты, чтоб вновь заря омыла
мой горизонт, что хмур, как взгляд печальных глаз,
чтоб зазвенел твой смех, чтоб я на голос милый
и шум твоих шагов спешила каждый раз.
Когда мы встретились, не зная о разлуке,
все, чем владела я, в твои вложила руки, —
свою судьбу тебе вручила я в тот день!
Моя душа с твоей как с небесами море:
меж ними пролетят, друг с другом вечно споря,
Шторм, Время, Жизнь и Смерть — как чьих-то крыльев тень.
Чудесный челн
Челн приготовьте мне, чтоб был, как мысль, просторным,
пусть «Тенью» иль «Звездой» он будет наречен,
ни ветру, ни руке не будет он покорным,
но будет волен он, прекрасен и умен.
Пусть поведет его биением упорным
то сердце, коему нездешний снится сон,
и, словно божьих рук объятьем чудотворным,
пусть вынесет меня в любую бурю он.
Челн нагрузить хочу я всей моей печалью,
и в нем, как лилия, приманенная далью,
по воле волн пущусь в нездешние края…
Мой челн, душа моя! Каких ждать приключений,
случайных радостей, глубоких откровений
в пути? Уж ни мечтать, ни жить не в силах я.
Последняя реликвия
Еще одна душа — на этот раз моя —
исчезла… А она, когда любила я,
то плакала со мной, участья не тая,
то веер золотых улыбок мне дарила…
В моих руках она струилась, как волна
волос… Как огонек и воск, была нежна…
Страданья моего не вынесла она,
и мнится мне, что я сама себя убила.
А.Нерво
Заклинание
Из тайны бытия, из пропасти былого,
ее — химеру, тень, рожденную мечтой,
я вызвал. И она, презрев веков оковы
и поколений гнет, на зов явилась мой.
Столетия стеной ей преграждали путь,
и духи из могил вослед ей завывали:
«Стой!» И незримыми когтями разрывали
на ней хитон ее, чтоб удержать, вернуть.
Но тщетно. Огненных влеклась волос волна,
что пахла вечностью, но избежала тлена…
Императрица снов, на зов неслась она,
в хитоне призрачном, из векового плена.
«Императрица! О, ты помнишь ли, ответь,
тысячелетие тому уж миновало:
ты клятву мне дала и ты мне обещала…»
«Коль я ее сдержу, ты должен умереть!»
«Но ты клялась!..» Она меня поцеловала.
Бессмертие
Не верю, что любовь твоя былая
исчезла — так бессильна и хрупка…
Ты вздрогнешь, книгу памяти листая,
когда прошелестят, с листов слетая,
стихи мои, как лепестки цветка.
Меня ты не забудешь. Светлой сказкой
вновь дни любви перед тобой пройдут
и растревожат душу прежней лаской,
не дав покрыться ей той тиной вязкой,
где лотосы забвения цветут.
Меня ты станешь видеть ежечасно
в неверных сумерках и на заре,
за вышиваньем сидя в день ненастный
на галерее, глядя, как бесстрастно
сплетает дождик нити на дворе.
И заточит тебя в воспоминанья
печаль неизлечимая моя…
Пределом твоего существованья,
немым укором твоего сознанья,
надгробьем вечным в сердце — стану я.
Давайте любить!
Если не знает никто, почему улыбаемся мы,
и не знает никто, отчего мы рыдаем,
если не знает никто, зачем рождаемся мы,
и не знает никто, зачем умираем,
если мы движемся к бездне, где перестанем быть,
если ночь перед нами нема и безгласна…
Давайте, давайте, по крайней мере, любить!
Быть может, хоть это не будет напрасно.[/u]
(перевод — И.Чежеговой)