Серые белые

   Снобистская статья

     Нет ничего хуже, чем школьная форма! Школьная форма – продукт извращённого ума, ибо в глубинной сути своей это ни что иное как отчаянная попытка уравнять неравное и выставить серое белым.

     Представьте: теплый осенний день, дует лёгкий с прохладцей ветерок, вы возвращаетесь домой задолго до часа пик, спокойно садитесь в просторный полупустой автобус, удобно размещаете своё туловище в сидении, берёте какую-нибудь приятную книжку, или там, журнал, и вдруг в мирном воздухе, не знающем тревог и потрясений, раздаётся слоновий топот и конское ржание. Вслед за этим появляются они. Школьники. Пусть меня назовут малодушным, пусть меня обвинят даже в недостаточной выдержке, но я не могу без содрогания наблюдать эту картину! Взлохмаченные, от рождения не мытые патлы, взгляд фанатичный, устремлённый куда-то вдаль, в ушах забитые серой наушники, в руках (ах да, я забыл про нестриженные ногти) мобила, с виду пережившая парочку локальных войн. И форма. О боги, ну это даже хуже, чем когда Эминем или Джеймс Хетфилд из “Металлики” облачаются в цивильные пиджак и брюки – это хотя бы можно считать попыткой юмора или редкой данью цивилизации, разрушать которую пока что рано. Но на мощных фигурах наших школьничков-переростков веками проверенный и благородный мужской костюм обращается в подлинный фарс!

     Задрав книгу повыше, я бросаю испуганные взгляды на потёртые рукава, громадные спортивные портфели за их плечами, на драные кеды и на серые белые  воротники. И нет мне спасенья, тонко чувствующему бедняге! На открытой местности я ещё могу попытаться спастись и перейти на противоположную сторону улицы, но в автобусе я заперт. Я, если хотите, обречён.

     Не подумайте, я не имею почти ничего личного к самим школьникам. Но уж если они все такие спортивные, так пусть носят на здоровье кеды и треники. Зачем общество обманывается и вносит сумятицу, облачая своих подрастающих сынов в неподходящую одежду? Причём я уверен, что на ком-то из школьников форма смотрится хорошо, и они умеют её носить, вот только где эти лучшие представители? Сидят, наверное, по частным школам и конспектируют Шопенгауэра.

     И я не безгрешен – в прошлой жизни я тоже был маленьким, я тоже ходил в школу, и мы с ребятами тоже были вынуждены позорить себя формой. Как сейчас помню – буровато-малиновые брюки и пиджаки. Рубашек, по-моему, мы не носили. Что до женской формы, то её я вообще не помню. Не о том я, наверное, думал тогда, или же недостаточно старательно. Это безобразие продолжалось не больше года — в крепких умах администрации назревали сдвиги — поэтому то несчастное время не особенно хорошо отложилось в моей памяти. Помню лишь свое облегчение, когда стало возможным наконец одеваться так, как тебе хочется, чтобы не сливаться с толпой. Насчёт своего внешнего вида в те тёмные годы не могу ничего сказать определённо, но что-то подсказывает, что я, как и мои друзья, были куда более опрятны. «Мне нравится так думать».

     Я, признаюсь, сам большой любитель щеголять в костюме. Да, сперва возникает ощущение, что на тебя все вокруг таращатся как на аномалию, особенно в родном районе, — единственном районе необъятного города, где ты был неоднократно замечен небритым и заспанным по дороге в булочную, а вот теперь ходишь разодетый с посильным шиком. Но это ощущение быстро улетучивается, и на смену ему приходит глупое чувство глупого превосходства. Ну примерно как у пещерного человека в тигриной шкуре среди соплеменников, одетых в обрывки кролика. Я животное, хоть и социальное. Надо, значить, признавать очевидное. Так вот, люблю и умею, что самое главное. Но эта одежда совершенно не приспособлена под безумную жизнь школьничков.

     В итоге – мои расшатанные урбанизацией нервы имеют в их лице ещё один расшатыватель.

     И пусть меня обвинят во всех грехах, но когда я сижу спокойненько за ноутбуком, а с улицы вваливается брат с серым белым воротником и, тяжело дыша, обрушивает на пол набитый кирпичами портфель и мешок со сменкой, в душе моей начинает идти снег, и тогда я начинаю смотреть на наше поколение с ещё большей печалью.