Писатели и фронтовые корреспонденты в боях за Севастополь.
Книжная выставка с таким названием открылась в библиотеке Культурно-информационного Центра к 71 -й годовщине Победы в Великой Отечественной войне и 72-ой годовщине освобождения Севастополя от немецко — фашистских захватчиков.
На выставке представлено около 30 книг. Их авторы знали войну не понаслышке. В числе тех 2000 советских писателей, воевавших на различных фронтах, были те, чьи военные дороги прошли через окопы Севастополя. Константин Симонов, на подводной лодке ходивший к берегам Румынии для выполнения задачи уничтожения нефтяных хранилищ и по итогам боевого похода написавший очерк «Севастополь – Констанца»; Леонид Соболев, «исползавший на животе весь передний край» и подаривший нам с вами книгу очерков «Морская душа», ставшую символом сражающегося Севастополя; Борис Лавренев, герои произведений которого взяты прямо с переднего края севастопольской обороны; Александр Хамадан с его портретными зарисовками героев битвы за город русской славы, собранными в книге «Севастопольцы» — все они преданно любили наш город, сражались за него, и их книги, прославляющие подвиг простых солдат и матросов, вошли в сокровищницу литературы о Великой Отечественной.
На выставке представлена фотография гостиницы «Северная», которая находилась на Нахимовском проспекте, и была местом, где жила и писала «корреспондентская братия». Подолгу здесь не задерживались – отправлялись на поиски материала прямо на передовую. Здесь часто можно было видеть известного писателя Василия Кучера, оставившего нам с вами замечательные романы о подвиге Севастополя «Черноморцы», «Голод». Его связывала прочная дружба с корреспондентами газеты «Красный флот». Тут были сконцентрированы прекрасные корреспондентские кадры. Чего только стоит Лазарь Лагин, до войны прославившийся своей детской сказкой «Старик Хоттабыч», а в дни обороны Севастополя писавший сказки военные, пропитанные едкой сатирой и искрометным юмором: «Шел трепач», «Чудо-бабка и волшебное зеркальце»… В этой газете начинал свою творческую биографию и ставший впоследствии членом Союза писателей СССР и оставивший нам 32 поэтических сборника Григорий Поженян. На выставке представлены книги участников боев за Севастополь Афанасия Красовского, Николая Криванчикова, оставшихся после войны жить в Севастополе; Евгения Петрова, написавшего в Севастополе свой последний очерк, ушедшего из города на последнем надводном корабле, лидере эсминцев «Ташкент», и погибшего по дороге в Москву в июне 1942 года. Можно увидеть и поэтический сборник поэта Эдуарда Асадова, потерявшего зрение из-за тяжелого ранения во время освобождения Севастополя.
Знакомство с произведениями авторов, оставивших нам с вами живые свидетельства героического подвига Севастополя в годы самой кровопролитной войны 20 века, без сомнения обогатят наши знания по истории города.
Фото Екатерины Мокрецовой
https://xn--b1afkh6a8a.xn--p1ai/news/pisa...
Великая Отечественная война – страница в истории
неизгладимая. Наши архивы, наши редкие фонды музев
и библиотек полны материалов, которые раньше были
доступны только историкам. Юбилей 65-летия Великой
Победы заставил сосредоточиться на материалах
обороны, оккупации и освобождении.
Оказались чрезвычайно интересными страницы
краснофлотского юмора газеты «Красный черноморец» ¬–
«Рында» с его неизменным героем Ваней Чиркиным,
кстати, побратимом Василия Тёркина А. Твардовского.
От страниц запахло порохом, гарью войны. Там были
Имена тех, кто воевал, но даже в аду войны умел смеять-
ся над врагом. Наши отцы воевали, получали ранения,
после госпиталей, порой не долечившись, возвращались
в строй, погибали непобеждёнными! В публикациях
прослеживалась морская душа Севастополя, нашей славной
морской твердыни.Мне было бесконечно интересно познакомиться с теми,
кто составил общий портрет авторов «Рынды». С первых
дней войны сюда приехала целая плеяда московских
литераторов. На «Рынду», кроме отцов-создателей её –
Андрея Сальникова, Петра Афонина, Александра Баковикова,
Афанасия Красовского, работали Пётр Гаврилов,
Лазарь Лагин, Ян Сашин, Лев Длигач, Павел Панченко,
Анатолий Ленский; художники Леонид Сойфертис, Фёдор
Решетников, Константин Дорохов, Николай Щеглов.
И я рада, что нынешний читатель сможет прочесть
эти опалённые войной страницы «Рынды», приоткрывшие
характерные черты морской души севастопольцев,
так точно подмеченные одним из выдающихся писателей
-маринистов Леонидом Соболевым.
Валентина ХОДОС
член Союза писателей России
К 70 – летию начала обороны Севастополя в
Великой Отечественной войне
Посвящается литераторам, умевшим не только
отстаивать Севастополь, столицу черноморских
моряков, с оружием в руках, но и метким словом,
зубастой сатирой, шаржем, карикатурой, весёлой
частушкой, залихватской песней поднимать дух
его защитников.
…Так «Рында» вступила на путь борьбы с врагом. И было принято решение чаще её выпускать, подключив активнее для этого прибывших на флот с началом войны писателей и поэтов: Лазаря Лагина, Пётра Гаврилова, Яна Сашина, Льва Длигача, художников Леонида Сойфертиса, Константина Дорохова и Федора Решетникова. Прекрасно впишется в коллектив «рындачей» и поэт Павел Панченко, чуть позднее – Анатолий Ленский и художник Николай Щеглов…
Вообще, как говорил незабвенный Павел Ильич Мусьяков «Даже Москва могла бы позавидовать его литературному тогдашнему составу газеты».
Острые сатирические стихи и эпитафии Сашина, Длигача и Панченко, рассказы и сказки Баковикова, Лагина и Петра Гаврилова, песни и частушки Сальникова, Красовского и Ленского, снабжённые прекрасными карикатурами Решетникова и Сойфертиса, Дорохова и Щеглова, никого не могли оставить равнодушными и вносили какой-то светлый лучик в грозную атмосферу военного времени.
Черноморская «Рында» начала воевать! И это был уже не мирный звон, исходящий из малого колокола корабля, отбивающего склянки, а полные ненависти, метко бьющие не в бровь, а в глаз, грозные удары рынды, изобличающие с помощью неподражаемого флотского юмора, острой частушки, карикатуры ненавистного врага.
С этого времени и Афанасий Красовский полностью подключается, как автор и как художник, к разделу краснофлотского юмора, такому близкому ему по натуре, что ярко видно по новогоднему номеру «Рынды» от 1 января 1941 года.
НА СИГНАЛЬНОЙ МАЧТЕ “РЫНДЫ”
НОВОГОДНИЙ ГОРОСКОП
Склянки отбили четыре двойных удара. Приятно и радостно встречать новогоднюю ночь. Есть над чем подумать, есть над чем помечтать.
Передав приветственные семафоры на корабли, мы с боцманом Опанасом Рындобулиным, взобравшись на сигнальную мачту, как говорят, деятельно взялись за составление новогоднего гороскопа.
– Да, – сказал боцман Опанас Рындобулина, направляя телескоп на Большую Медведицу.
– Что такое? – с нетерпением спрашиваю я.
– Предстоят суровые штормовые походы, артиллерийские стрельбы и торпедные атаки. Много придётся поработать в новом году артиллеристам, торпедистам и другим, чтобы завоевать кораблю переходящее знамя.
– А как видимость? – спрашиваю…
– Видимость, говорит, пусть синоптики гадают… Минуточку, – продолжает авторитетный Рындобулина. – Вижу большой рейд, а на нём происходят межфлотские шлюпочные соревнования. И если у нас не ослабят тренировку шлюпочных команд, можно рассчитывать и в третий раз на завоёвывание первенства.
– А как, спрашиваю, с Чиркиным, ничего нового не предвидится?
– После его путешествия на курган к тёте Мане вернулся на корабль надутым и твёрдо заявил, что решил перестроиться, беречь обмундирование и даже принять участие в корабельной самодеятельности.
– Ну, а за рубежом что?
– Телеграфные агентства сводки о бомбардировках передают… Мрачно…
В это время над морем взошла луна, и мы, прекратив свои наблюдения, вернулись в кубрик.
Сигнальщик «Рынды»
Никодим БАМБУЧИНА.
Юмористический отдел «Рында» выходил в течение всей войны, включая осадный период в работе газеты. И продолжал пользоваться успехом не только моряков, но воинов Приморской армии, куда тоже попадала газета «Красный черноморец».
Да и как могли не греть душу полные тонкого подтекста, юмора и сатиры странички «Рынды», подготовленные, к примеру, Лазарем Лагиным, (автором знаменитого «Старика Хоттабыча»*)? Ведь мало кто знает, что Лагин в осаждённом Севастополе писал сказки. Его гневный и справедливый Хоттабыч воевал! Много раз газета печатала его сказку «Чудобабка» с продолжением, которую краснофлотцы очень любили, ибо события-то происходили в таком узнаваемом, дорогом месте, как за Мекензиевыми горами, опять таки, не без их любимого Вани Чиркина, бывшего в разведке, и командира батареи капитана Александера, без коих там точно не обошлось…
Привлекла читателей и «Рында» со сказкой Лагина «Страхи – ужасы» (с рисунком Ф. Решетникова “Среди волков” точно характеризующим фашистов), где автор «Старика Хоттабыча» поведал о коварном и жестоком Змее-Горыныче, против которого объединяются лучшие из лесных зверей и птиц. И при чтении которой, тут же возникала аналогия с Гитлером и с теми, кто, не страшась, выступил против него.
Узнали в сказке о себе и трусы.
Рис. Ф. Решетникова.
Вот у кого, волчица, надо нам научиться.
Любил поострить Лазарь Лагин и в Справочном бюро «Рынды»:
ПЕРЕКОП
Санитарно-курортная справка для господ генералов, офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов германской армии
Крым – место курортное. Голубое море, чистый воздух, виноград, фрукты, горы… Всё это, бесспорно, обладает выдающимися целебными свойствами.
Единственным и решающим недостатком этого полуострова, делающим его противопоказанным для чинов германской армии, является его недоступность. Советские войска, отличающиеся вопиющей негостеприимностью, не пропускают в Крым фашистов.
Что касается Перекопа, то обследование, произведённое за последние несколько дней, показало, что и подступы к Крыму обладают незаурядными лечебными свойствами. Это особенно ценно для германской армии, испытывающей серьёзную нехватку в лекарствах и врачебном персонале.
Перекоп прекрасно помогает:
а) от головной боли. Стоит только показаться в зоне советского обстрела – и головную боль как рукой снимает (вместе с головой).
б) от суставного ревматизма, подагры и тому подобных мучительных болезней, решительно и навсегда ликвидируя боль в конечностях (вместе с конечностями).
в) от болезней сосудисто-сердечной и нервной системы, а также желудочно-кишечного тракта, путём введения внутрь фашистского организма железа в том или ином виде (штык, осколок снаряда, мины или бомбы, пуля и т. д.). Всякие жалобы на упомянутые выше болезни прекращаются немедленно после ввода в организм этого универсального советского лекарства.
Наиболее действительные лечебные процедуры, предлагаемые советскими бойцами фашистским бандитам:
1. Ванны: а) Холодная,
б) Грязевая (Сивашская).
2. Уколы (штыковые).
3. Горячие припарки (артиллерийские).
4. Свинцовые примочки из первоклассных советских пуль.
5. Массаж прикладом.
6. Массаж шрапнельный.
7. Души: а) Пулемётный душ Жарко.
б) Восходящий и нисходящий пулемётный душ (работают квалифицированные советские лётчики).
в) Душ пулемётный веерный.
г) Душ кольцевой, окружающий.
Возможны разные варианты.
Настоящей отдушиной стало открытие в «Рынде» рубрики «В час досуга под гармонь», гвоздём которой стал, конечно же, Андрей Сальников со своим неутомимым Кузьмой Бойковым, которые как никто другой чувствовали, что чем тяжелее становились бои, тем больше русская морская душа нуждалась в поддержке голоса песни. <…>
И это было отнюдь не украшением страшного фронтового быта, даже не прославлением мужества черноморских моряков, сражающихся за родные берега, за чудесное наше море, – советские моряки всегда были полны мужества, этому учила их школа, богатейшая морская история Отечества. Это было то, без чего моряк не был бы моряком. Это было тем, что писатель Леонид Соболев назвал морской душой черноморцев.
В ЧАС ДОСУГА ПОД ГАРМОНЬ
КРАСНОФЛОТСКИЕ ЧАСТУШКИ
Под гармонику свою Равенков в бою сердит,
Я частушки пропою. Он врага не проглядит.
Расскажу, кто в Чёрном море В море флаг чужой заметит,
Отличается в бою. В цель торпедой угодит.
Сингаевский на посту Милка – ловкий кочегар,
Зорко смотрит в темноту. Держит в топках ровный жар.
Не оставит без надзора Командир всегда уверен –
Горизонт и высоту. Для атаки будет пар.
Лютых – меткий комендор, Я частушки про дружков
Он отважен и хитёр. Сочинил для моряков,
На прицел поймает ганса – Чтобы так же все сражались.
Враг горит, как метеор. Комендор
Джамбулет в горах рождён, Кузьма БОЙКОВ.
Хорошо воюет он.
Заменить расчёт весь может,
За отвагу награждён.
Почему я желаю анекдоты рассказывать? Сейчас доложу. Недавно в Н-ском Потийском порту один корабль с якоря снимался. Такой довольно известный корабль. Заслуженный, по всем статьям. Передовик.
Он лихо отходил, и все залюбовались этой приятной флотской картиной. Вот он с лёгким форсом развернулся, и вдруг на его борту стал виден кранец. Какой-то разиня забыл его убрать.
И тут вспомнился мне парень, который захотел пройтиться туда, где мельница вертится, да не всё до конца учёл. Он свой кобеднешний в полоску костюм надел. Полуботинки чуть ли не до дыр надраил. Сорочка у него – голубая фантазия с намёком. И он, может, из-под своих ногтей всё выгреб на этот случай. Одного не досмотрел. Голубая фантазия выскочила сзади и, всем на удивление, болтается на ветру. А парень идёт, как на именины, и ничего не замечает…
Вот так же и с нашим заслуженным кораблём получилось. Мелочь его подвела: кранец выскочил, словно рубаха у парня. Ай, как досадно!
А со мной на молу какой-то старый морячина стоял. Он, скорей всего, на «Двенадцати апостолах» плавал капельмейстером. Весь ракушками оброс. Такой осколок морской империи. Он увидел ту досадную картинку на миноносце и говорит:
– Вот бы их кранцем по шее!
Очень мне это выражение понравилось. Действительно, если кранцем по шее благословить, это будет вполне чувствительно. Во второй раз, может, и не захочется…
Но, скорее всего, на каждом корабле сыщутся достойные получить это удовольствие.
Вот я и решил на эту тему анекдоты рассказывать. Но – с условием: я их расскажу десять анекдотов. А дальше пусть остальные матросы продолжают «травить на полубаке». А то скажут: на Черноморском флоте только один весёлый человек остался, да и тот Ваня Чиркин. А разве это правда? Так что, пусть читают матросы про разные забавные случаи из жизни, запоминают, да из своей биографии кое-что вспоминают и делятся с товарищами.
1. Отдохнул
Жил-был на подводной лодке краснофлотец Семён Баклушин. То есть, жил вообще-то двадцать один год, а на лодке всего один год. Тем не менее, он от чего-то такого вдруг очень устал. И захотел домой в отпуск…
Да так самозабвенно этого захотел, что во время поверки, когда выкликали его фамилию, и следовало отвечать на это: «Есть!», Баклушин самозабвенно кричал: «Отпуск!»
Старшина повторял: – Баклушин.
А тот опять своё самозабвенное:
– Отпуск!
Стал Баклушин офицера докладными донимать. И столько он этих докладных написал, что офицеру от них в его каюте тесно стало. В последнее время даже спать на этих докладных пришлось…
Делать нечего. Отпустили Баклушина в отпуск. Помчался он домой на всех парах. Прибыл. Тут, конечно, радость, поцелуи, вопросы:
– Сенюшка, да ты уж не ранен ли?
– Типун вам на язык!
– Может, какую особую награду получил?
– Ннне-ет! Но наша лодка особенно боевая. Все, как один, – с наградами.
– А-а-а! Наверное, тебя в командировку направили?
– Да нет же! Я в отпуск приехал.
– Стало быть, и вся ваша подводная лодка по отпускам разъехалась?
– Нет, я один, первый…
– А где же остальные? Что ж они теперь делают?
– Ну, как что! Наверное, в походе, немцев бьют…
– Вот оно что! А ведь мы тебе, Сенечка, только вчера письмо послали.
– Да ну! А что ж писали-то?
– Да, обыкновенно. Бей, мол, дорогой сынок, немцев без отдыху и сроку…
2. Пушкинская ария
На тральщике «Н» служил краснофлотец Константин Зефиров. Он без ума любил художественную литературу. С закрытыми глазами мог он в любое время разобрать по косточкам любого автора, но особенно часто читал Пушкина.
Пушкина он читал, а пушку свою, между прочим, совсем не почитал. Он думал, что чистить орудие – это совсем не в плане искусства. И к художественному делу никакого отношения не имеет. К концу года службы Зефиров кое-как научился разбирать пушку, но собирать не мог даже с открытыми глазами.
Вот однажды на верхней палубе зачитался Зефиров «Пиковой дамой» и так-то вдруг сладко заснул. Заснул он и видит сон. Будто сам Александр Сергеевич Пушкин его пушку проверяет. Очень сердится и что-то насчёт кранца в стихах говорит…
Вдруг подходит великий поэт к старшему краснофлотцу и спрашивает:
– Мою «Пиковую даму» читаете?
– Читаю.
– А мою арию Ленского знаете?
— Знаю.
– Спойте, пожалуйста!
Обрадовало краснофлотца доверие великого поэта, и запел он во всё горло: «Куда, куда вы удалились…»
Но тут вдруг громко застучали. Певец обиделся и спрашивает:
– В чём дело?
А сверху ему спокойно отвечают:
– В карцере петь не полагается…
3. Щелкун
Однажды на крейсере принимали в комсомол краснофлотца некоего Павла Вертлюгова. Это был лучший строевик на корабле. Быстрый, как лань. Постоянно чист, брит, ни одной заплаты. Глядя на него, каждому хотелось выставить грудь колесом и командовать: «Ать, два! Левой!» Одним словом, молодец! Побольше бы таких!
И вот его принимали в комсомол. Как полагается, задавали всякие вопросы. О корабле. О службе-дружбе. То да сё. Вертлюгов на всё отлично отвечал. Собственно говоря, не на всё. Кое на чём он спотыкался. Однако вида не показывал и по-строевому чётко прищёлкивал каблуками.
Дело шло к благополучному концу. Вдруг задали Павлу такой вопрос:
– Скажите, а художественной литературой вы интересуетесь? Беседуете об этом со своими товарищами? Какую, например, последнюю книгу прочитали?
Тут Вертлюгов ответил что-то такое совсем мало вразумительное:
– Сс-с-с… тррр…
Не разобрать: не то «Севастопольская страда», не то «Строевой устав». Но так как Павел очень внушительно и серьёзно щёлкнул каблуками, то все подумали:
– Наверное, «Севастопольская страда».
Нет. Не все так доверчиво подумали. И хлоп – ещё вопросы!
– Толстого читали?
Вертлюгов каблуками – щёлк!
– Может, Пушкина?
Каблуки – щёлк, щёлк!
– Назовите какое-нибудь стихотворение Пушкина, Лермонтова. Хоть одну строчку вспомните.
Молчок. Тишина. Только каблуки щёлкают…
4. Скушал…
К старшине 1 статьи Василию Свечкину пришли краснофлотцы за табачным «удовольствием». Табачок получили, со спичками – задержка. Не получены. Вопрос к баталеру.
– Товарищ Свечкин, а спичек?
– Со спичками всякий добрый молодец закурит, а вы попробуйте – без спичек!
Краснофлотцы ушли. А тут и обед. Подошёл степенно к камбузу и товарищ Свечкин. С утомленным видом протянул коку свою тарелку. Кок зачерпнул чумичкой воздух и «налил» его в тарелку Свечкину. Тот – в недоумении:
– Товарищ кок, а борща?
Кок невозмутимо ответил:
– С борщом каждый добрый молодец пообедает, а вот вы попробуйте без борща!
Записал П. Гаврилов.
Слово записал говорит о творчестве коллективном, судя по публикациям послевоенным здесь много от Красовского Афанасия.
БЕЙ СИЛЬНЕЕ, БЕЙ!
Плакат художника Л. Сойфертиса.
============================================
После освобождения Севастополя отцу «Рынды» Андрею Сальникову, в связи со сменой руководства, места в родной газете не нашлось. И боевая черноморская «Рында» к концу Великой Отечественной войны фактически «приказала долго жить». Некоторое время, правда, продолжал успешно работать на неё Петр Гаврилов, пока и его не отправили «на отдых»; подключился к ней уже, как работник газеты, последний из «рындачей»-создателей Афанасий Красовский, который вместе с Николаем Кирилловым, писавшим басни, ещё пытались сохранить отдел краснофлотского юмора, но, увы… Боевой дух черноморской рынды уже был утерян, да и всефлотский любимец Ваня Чиркин остался там, в грозовом времени борьбы за Севастополь, Одессу, Крым, Кавказ… Остался Чиркин верен его отцам-создателям: Петру Афонину, Александру Баковикову и отлучённому от своего детища, по не понятой мне до конца причине, Андрею Сальникову. Упрекнуть в отсутствии профессионализма боевого журналиста, поэта-песенника – собранное творчество Сальникова не даёт! Прекрасные очерки, горячие зарисовки и репортажи с места боевых действий, зубастая и вовремя поданная сатира, много написанных хороших песен, краснофлотских частушек, так нужных в то грозное время… А если сюда ещё приплюсовать и военный архив газеты «Черноморский лётчик», которую он редактировал, когда его «ушли» из родной газеты. Она ведь, как игрушка, – так всё продумано и выверено на газетных полосах – публикуемые материалы не только хорошо скомпонованы, но и богаты по содержанию и по подбору авторов. Он находит подход и к москвичам, публикации которых тут же ложатся на странички газеты; отслеживает всё написанное набирающими силу поэтами Григорием Поженяном, Василием Субботиным, Анатолием Ленским, Семёном Гудзенко, Александром Межировым … Много публикует новых произведений Петра Гаврилова… Не забывая многолетнюю работу свою на посту начальника отдела культуры газеты, знакомит читателей с новыми книгами Ольги Берггольц, Маргариты Алигер, начинает печатать работы великих художников под рубрикой «Овладевай сокровищницей русской культуры!» с картины «Ледовое побоище» художника А. К. Горбунова… И главное – нет фактически слабых вещей, а это говорит о строжайшем отборе, существующем в его бытность. И ещё одно, сохранившийся архив этой газеты говорит, что редактор, к тому же, скромен. Он не старается использовать газету для своих личных публикаций, считая это не этичным. Так что, люди приложившие руку к вычёркиванию его имени из истории Севастополя, просчитались. Можно убрать физически человека, но настоящее творчество ведь не умирает, какому бы забвению не пытались его предать. Как остались в памяти Ваня Чиркин с неутомимым Кузьмой Бойковым, как осталась прекрасно редактируемая Сальниковым газета «Черноморский лётчик», пока и оттуда его не «ушли», как осталась на века героическая Сальниковская «Сапун-Гора» с прекрасной музыкой Бориса Боголепова.
И закончить хотелось словами песни, написанной в апреле 1943 года воином- старшиной 2 статьи М. Божаткиным.
ПЕСНЯ И СЛОВО
Бывает, на фронте по нескольку
суток,
В боях не смыкали обветренных
глаз.
И хочется сесть, отдохнуть хоть
минуту,
И хочется лечь и поспать хоть бы
час.
Но только услышишь весёлое
слово,
Иль бодрую песню боец запоёт,
И сон, и усталость проходят,
и снова,
И снова – в атаку, и снова – вперёд!
Ходили отцы наши с песней
и словом,
И мы с задушевною песней идём!
Хорошая песня, горячее слово
Нужны, как снаряд нам,
Нужны, как патрон!
Так что, боевую свою задачу черноморская «Рында» выполнила! Она по праву воевала с бойцами, поднимала дух и воодушевляла на подвиги ради Отчизны и любимой их краснофлотской столицы Севастополя.
Валентина Ходос. Рында воюет... Литературно-историческое исследование. Автор вступ. статьи «Рында — слово моряцкое» — В. С. Фролова. Иллюстрации взяты из архива газеты «Красный черноморец». Севастополь: НПС «ЭКОСИ-Гидрофизика», 2013. — 384 с.: ил.
Рында — это не только корабельный колокол или — по другому толкованию — звон, но и удачно названный раздел краснофлотского юмора в газете «Красный черноморец». Сатирический отдел существовал в газете почти с самого начала ее основания — с 1923 года. В середине 30-х годов появился раздел маленького фельетона. В 1940 году, 2 июля, газета перешла на новый, большой формат, а уже 9 июля появилась «Рында». Своим «звоном» она реагировала на недочеты флотской службы, организации быта, отзывалась на спортивные мероприятия, отмечала праздники, воспитывала моряков, призывая блюсти устав. У нее были свои герои: Ваня Чиркин, с которым постоянно происходили забавные «тяжелые» случаи, его невеста Маня и — «пример для молодежи комендор Кузьма Бойков». Тон, в общем-то, безобидных юморесок начал меняться в 1939 году, вместе с откликами на события на белофинском фронте. Из центральной печати на страницы «Красного черноморца» попал и еще один лубочный герой, собрат Вани Чиркина — Василий Теркин, которому еще предстояло стать обобщающим образом всенародно признанного героя-бойца. Для черноморцев таким признанным героем был неунывающий воин Черноморского флота Ваня Чиркин. Повзрослевший с началом войны, окрепший и сильный духом Ваня Чиркин ходил в разведку, брал языка, лупил в рукопашной схватке немцев, убивал обнаглевших бандитов и... переписывался со своей невестой Маней, ставшей в годы войны снайпером. Беспощадно бил врагов и комендор Кузьма Бойков. В книге воспроизведены страницы сатирического отдела газеты «Красный черноморец»: карикатуры, шаржи, прозаические фельетоны и сатирические стихи, эпиграммы, залихватские песни. Авторы «Рынды» постоянно придумывали новые рубрики: старые пословицы на новый лад, веселые частушки запевалы Вьюшки, старинные романсы с новым посвящением, новые мысли и изречения Козьмы Пруткова. Раз рожденные рубрики уже не покидали страниц газеты: так, сатирические рассказы о новых похождениях бравого солдата Швейка в условиях современной войны переходили из номера в номер. Зубастая сатира призвана была поднимать дух защитников и вселять ненависть к врагу. В международных фельетонах высмеивались «верный пес Манергеймка», «норвежская шавка» Квислинг, Муссолини, «Антонеску-горлохват, что на Одессу шлет солдат». Румынам, воевавшим на южных фронтах войны, доставалось особенно сильно. Не забывали, конечно, пускать ядовитые стрелы в адрес Гитлера и Геббельса. Что-то звучит актуально и сегодня, например, вот это: «Протухшей утки не раздуть в слона, кого ж надует лживая шпана?»; «Весь мир мутит от геббельсовских уток, // И промысел утиный уж не нов. // Сейчас толпа газетных проституток // Решила уток… превратить в слонов. // И лжет и снова лжет — чего уж проще! // Потуги эти жалки и смешны, // Из уток, что ощипаны и тощи, // выходят смехотворные слоны». Валентина Ходос, автор этого литературно-исторического исследования, дает необходимые комментарии к текстам и карикатурам, рассказывает об отцах-создателях «Рынды» — Андрее Сальникове, Петре Афонине, Александре Баковикове, Афанасии Красовском. На «Рынду», кроме них, в военные годы работали Петр Гаврилов, Лазарь Лагин (автор «Старика Хоттабыча»), Ян Сашин, Лев Длигач, Павел Панченко, Анатолий Ленский; художники Леонид Сойфертис, Федор Решетников, Константин Дорохов, Николай Щеглов. Определить, кому конкретно принадлежит тот или иной материал, практически невозможно — это было коллективное творчество, порой и карикатуры делали попарно. Зато В. Ходос постаралась проследить жизненный путь, судьбу тех мастеров пера, журналистов, писателей, художников, которые сделали свой вклад в победу. Боевая черноморская «Рында» существовала до конца Великой Отечественной войны.
http://magazines.russ.ru/neva/2014/12/10z...
Перелистал газету Черноморского флота "Красный черноморец" за 1941-1944 годы и встретил имя Лазаря Иосифовича Лагина много и много раз. И хотя Лагин не числился в штате редакции, — работал в политуправлении флота, — но его участие в газете было более чем заметным: автор "Старика Хоттабыча" — книга вышла за несколько лет до начала Великой Отечественной войны и была популярной, как сейчас говорят, — был просто находкой для газеты.
Лазарь Лагин для своей журналистской деятельности избрал в газете юмористический отдел "Рынду".
Что такое — рында?! Объясняю.. У опытных современных мареманов не спрашивайте, а то они вам скажут, что рында — это судовой колокол, что будет неправильно. А я, как сухопутный товарищ, поясню: на судах торгового флота и в парусном флоте, -раз "парусном", значит это было в старое доброе время! — троекратный бой в судовой колокол. "Били рынду" в момент истинного полдня.
После того, как я прояснил вопрос с рындой, перейдём к фельетонисту Лазарю Лагину и посмотрим, что он сделал только за один сентябрьский месяц военного 1941 года в "Рынде":
4-го сентября Лагин печатает свою первую басню "Прохожий и бандит".
5-го сентября. Появляется "Геббельс на небесах".
9-го сентября. К одесскому сезону, — немецкие войска в это время подошли к Одессе! — писатель дает рекомендации румынским солдатам и офицерам о необходимости приобретения в универсальном магазине "Торгашеску и сыновья" следующих вещей, столь необходимых при походе на Одессу-маму.
"1. Кальсоны защитного (коричневого) цвета. Необходимы при встрече с советскими моряками.,/'
Советов много, — писатель потрудился на славу. Не забыл он и о душе, — политработники, вытеснив священников, заняли их места. Лагин предлагает приобрести всё в том же магазине граммофонные пластинки типа: "Голос моего хозяина", песни — ~ "Лакейская хоровая (слова Антонеску в обработке Геббельса); романс "Бей меня, режь меня" (посвящается Адольфу Гитлеру); "Ликуй, Румыния!" — концерт для четырёх скрипок, в сопровождении похоронного оркестра".
В этом же номере Л. Лагин, по-отечески заботясь о будущем
румын, помещает объявление:
"Отправляясь на русский фронт, не забудь заказать изящный и гигиенический гроб. Господам офицерам гробы доставляются на дом.
С почтением, похоронное бюро "Румынская доля."
11-го сентября. Совместно со Львом Длигачем и Александром Ивичем Л. Лагин составляет обширную "Приходно-расходную книжку фашистского генерала:
1Х.41 г. Пришли две дивизии наших войск.
1Х.41 г. Обе дивизии израсходованы полностью."
14-го сентября, Л. Лагин и Л. Длигач публикуют письма в "обработке Геббельса" и помещают телеграмму:
"Срочная из Рима, Итальянской обл., гитлеровской вотчины. Командующему Одесским фронтом Румынской королевской армии.
Подтвердите. Правда ли, что из Одессы стреляют?
Удиралиссимус Драпалини."
18-го сентября. Технические обозреватели Л. Лагин и П. Панченко сообщают:
"В связи с тем, что советскими к английскими бомбардировщиками разрушен ряд немецких электростанций, в германском министерстве народного хозяйства срочно разрабатывается проект строительства гидроэлектростанций, основанных на использовании воды из геббельсовских статей.
Специальные фильтры будут очищать воду от нечистот."
28-го сентября. Фашисты подошли к Перекопу. Для господ генералов, офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов германской армии, политработник, (поп — по нынешнему!) майор Лагин составляет санитарно-курортную справку:
"Крым — место курортное. Голубое море, чистый воздух, виноград, фрукты, горы — всё это бесспорно обладает выдающимися целебными свойствами.
Наиболее действенные лечебные процедуры, предлагаемые советскими бойцами фашистским бандитам:
1. Ванны: а) холодная, б) грязевая (Сивашская).
2. Уколы (штыковые).
3. Горячие припарки (артиллерийские).
4. Свинцовые примочки из первоклассных советских пуль.
5. Массаж прикладом...
Возможны варианты!"
Это работа только за один месяц войны. Я не учёл ещё здесь многочисленные подписи под сатирическими рисунками Леонида Сойфертиса и Константина Дорохова, не учёл и лагинские псевдонимы.
"Рында" на страницах "Красного черноморца" станет рабочим местом политработника Лагина. Под "Рындой" он и напечатает свою первую военную сказку "Шёл трепач", — случилось это 23 октября 1941 года.
Забегая вперёд, скажу, когда Лазарь Лагин подарил мне свои "Обидные сказки", выпущенные журналом "Крокодил" в 1959 году, на одной из сказок — "Испекла бабка пирог" — он написал: "Опубликована в "Кр. черноморце" во время обороны". Но я не смог обнаружить ее в газете. Возможно, писатель ошибся. Зато на страницах "Красного черноморца" было напечатано множество других сказок: "Страхи-ужасы" в двух номерах публиковалась сказка "Чудо-бабка н волшебное зеркальце" в четырёх, "Крымские приключения барона Фанфарона"...
Как бы я ни готовился к встрече с Лагиным, но надо признаться, шёл я к нему с душевным трепетом. Как там ни крути, а шёл я к "отцу", — он же и мать! — прославленного во всех странах света джинна Гассана Абдурахмана ибн Хоттаба. Во мне, взрослевшем на лагинской волшебной сказке, продолжал жить мальчишка. "А вдруг и правда Хоттабыч живёт в квартире писателя!?"
Вдруг я не понравлюсь этому джинну, который сам заявил о себе:
"Я могущественный и неустрашимый дух, и нет в мире такого волшебства, которое было бы мне не по силам... Назови моё имя первому попавшемуся ифриту, или джинну, что одно и то же, и ты увидишь, как он задрожит мелкой дрожью и слюна в его рту пересохнет от страха."
Страшно то как!.. Вдруг выдернет этот "неустрашимый дух" пару волосков кз своей бороды, произнесёт над ними магическое слово, и к повисну на люстре, или вылечу в форточку и буду лететь по улице Черняховского, — там живёт писатель! — пугая прохожих. Бр-р...
А может и сам писатель чем-то похож на своего героя? Ведь сказал же Флобер: "Эмма Бовари — это я!"
— Каков он из себя, писатель Лагин? — поинтересовался я у севастопольского поэта Афанасия Красовского перед отъездом в Москву:
Поэт Афанасий Красовский, — бывший штатный репортёр "Красного черноморца" — часто встречался с Лагиным во время войны. Да и как было не встречаться: сотрудничали вместе в "Рынде". А к более поздним очеркам Лагина Афанасий Красовский, как фоторепортёр, давал снимки.
— Лагин-то? Это, брат, сила-мужик! Я, тогда ещё молоденький морячок-корреспондент, глядел на него как на Бога. Ещё бы, ведь он был автором волшебной повести, которую читали в окопах Севастополя. И, когда он появлялся на огневых позициях, вслед
ему неслось с уважением: "Смотрите, Хоттабыч идёт!"
Здоровый он был, крупный. Брови кустистые нависают над пронзительными глазами. Одним словом, обличьем похож на поэта Владимира Луговского... Встречался с Луговским? Он недавно побывал в Севастополе!
— Но у Луговского не было бороды!
— А кто тебе сказал, что у Лагина борода? Может только сейчас завёл для солидности, которой ему не занимать...
https://www.proza.ru/2012/02/29/985
