Дар Богов

– Мне нужен проводник.
Хозяин таверны, неторопливо протиравший краем передника большую глиняную кружку, взглянул на припозднившегося посетителя. Светловолосый голубоглазый юноша в потёртой замшевой куртке смотрел мимо него, то ли куда-то вдаль, то ли вглубь себя.
– Тебе? Проводник? Да вон, видишь, у камина, в сером плаще. Он тут все тропы знает.
– Не вижу, – медный кругляш выскользнул из руки юноши и запрыгал по стойке. – Мне нужен проводник.
Трактирщик ловко подхватил монетку пухлыми пальцами и крикнул в сторону утробно рокочущего зала, душного и сытого, разомлевшего от выпивки и тепла:
– Эй, Боб. Тут по твою душу. Вон, этому проводник нужен.
Боб, средних лет мужчина, всклокоченный, с лицом, прорезанным парой глубоких шрамов, больше смахивал на разбойника, чем на проводника. Ухмыляясь, он подошёл к стойке.
– Тебя куда проводить-то? – его резкий каркающий голос вполне соответствовал наружности.
– На Дар Богов.
– На Дар Богов? Ты что действительно веришь в эти байки? – Боб усмехнулся и затараторил, громко, перекрывая гвалт таверны. – Вы посмотрите, юноша хочет на Дар Богов! У него есть мечта, ох есть! Он, наверное, думает, что стоит ему подняться на Дар, как его желание сбудется.

Охочие до развлечений завсегдатаи таверны хохотнули, кто в кулак, а кто и так, в открытую. Путники, просившие отвести их на скалу, носящую громкое название Дар Богов, не были здесь редкостью. Да и сами местные, кто раньше, кто позже, взбирались по узкой горной тропе на заветный уступ, проверить на своей шкуре, врут ли старые сказки. Дары для себя, как правило, выбирали скромные, чтобы не обидно было, если не сбудется. Но кое-кто загадывал и по-крупному, от души. Если у кого мечта и сбывалась, то о том старались помалкивать. Большинство же, так и не выпросив у Богов заветного дара, любили поиздеваться над наивными мечтателями, уверенные, что те, как и они сами, вернуться назад ни с чем.

– Чего же ты хочешь? – продолжал насмехаться Боб, подогревая веселье. – Дай угадаю. Ты хочешь денег, много денег – вон курточка-то совсем истрепалась.  Или может, мечтаешь завоевать славу в битве? О, нет. Ты желаешь покорить сердце возлюбленной – все юнцы думают только об этом.
Юноша вздрогнул, как от пощёчины, но смолчал. Боб же и не думал успокаиваться, кружил рядом, скаля кривые жёлтые зубы.
– Не, парень, не о том мечтаешь. Мечта должна быть действительно стоящей, – пододвинувшись ближе, он захрипел в самое ухо юноши: – Лучше выпроси у Богов умение летать – сам-то уж точно не научишься.

Юноша медленно повернул голову в сторону Боба.
– Так ты проводишь меня? – его негромкий спокойный голос заставил остальных заткнуться и перестать хихикать. Потеха не удалась, разбившись о невозмутимость юноши, как волны разбиваются о прибрежные камни. Обождав, пока последние любопытные потеряют к ним интерес, Боб спросил:  
– А сколько заплатишь?
– Это задаток, – юноша достал из-за пазухи пару замшевых мешочков и положил тот, что поменьше, на стойку. – Остальное – когда вернёмся назад.
Боб сцапал кошель.
– Ладно, завтра с утра будь готов.
– Нет. Мы выйдем сейчас. На рассвете мы должны быть на месте.
– Ну, парень, ты чокнутый. Ночью в горы никто… –  что-то в глазах юноши заставило Боба внезапно изменить решение. – Ладно, пойдём сейчас. Как звать-то тебя?
– Дэниел, – перехватив поудобнее свой посох, он протянул свободную руку в сторону Боба. – Руку. Ты поведёшь меня за руку.
Боб заглянул в бездонные неподвижные глаза юноши.
– Сумасшедший… Ладно, пошли. За плечо держись.

***

Ночь нависла над горами, укрывая их прохладным колючим безмолвием. Ещё тёмная, на востоке она уже голубела бледной полоской нарождавшегося рассвета. Тропа жалась к скале узкой змеёй, цеплялась за морщины её выветренных стен. Факел в руке Боба высвечивал неровные камни и уступ под ногами, но рыжее сияние обрывалось за краем тропы, не в силах проникнуть во мрак пропасти. Причудливо изгибались на острых гранях тени, трепетали, подчиняясь прихотливой игре огня и ветра.
Идти приходилось медленно: горы не любят суеты. Тишину ночи нарушал лишь шорох выкатывающихся из-под ног мелких камней и то и дело раздающиеся проклятия Боба, сетовавшего на тьму, шаткие булыжники и несговорчивого спутника, не нашедшего другой поры для осуществления своих бредовых идей.

Наконец, споткнувшись в очередной раз и окончательно рассвирепев, Боб сбросил руку Дэниела со своего плеча. От неожиданности тот покачнулся, едва устояв на ногах. Боб развернулся к юноше и, почти тыкая факелом ему в лицо, рявкнул:
– А что ты будешь делать, если я сейчас уйду? Ведь мне ничего не стоит просто бросить тебя здесь. Знаешь сколько таких же как ты мечтателей лежит внизу, у подножия? Тех, кто разочаровался или отчаялся? Тебя даже не будут искать. Неужели твоя вера настолько сильна, а мечта так прекрасна, что ты пойдёшь дальше сам, не видя пути.
– Мой путь в моём сердце, – ответил Дэниел, а потом очень медленно нащупал рукой стену и осторожно пошёл вдоль неё.
Боб, постояв минуту, зло сплюнул в пропасть и побрёл следом за упрямым юношей, не отставая, но и не спеша помочь тому.

***

Дар Богов. Крошечная площадка, вросшая боком в скалу и нависающая над ущельем оттопыренной каменной губой. Несколько чахлых кустиков и невзрачных пучков травы, изловчились вцепиться в её щели, заползти в них корнями, и теперь топорщились между валунами неряшливыми клочьями, подрагивавшими под порывами ветра.

До Дара оставалось ещё несколько шагов, когда Боб рванулся вперёд, оттолкнув юношу.  Дэниел упал на колени и замер, боясь шевельнуться. Взбежав на уступ, Боб остановился на самом краю и заглянул в ворочающуюся туманную глубь.  
– Ну вот, пришли! Ты всё ещё веришь в дары Богов? – насмешливый голос отражался от скал, теряясь вдали чуть слышным эхом. – Не верь, всё это выдумка. Вон, в небе, пара орлов. Красивые. Свободные. Как парят! Я тоже так хочу. Это же моё желание. Ну и что? Разве это интересно Богам? Они меня даже не услышат. Смотри. Я! – Боб крикнул так громко, что Дэниел вздрогнул.
– Хочу!
«Нельзя! Здесь нельзя кричать!», – мысль молнией пронзила юношу. Он почувствовал, как едва заметно содрогнулось тело скалы. Вслед за дрожью раздался резкий вскрик Боба: ненадёжная кромка площадки стряхнула с себя несколько шатких камней вместе со стоящим на них нарушителем тишины. Боб едва успел схватиться за тощие плети кустарника и теперь пытался дотянуться до уступа.
– Помоги, – хрипел он, извиваясь над пропастью. – Дай мне руку.

Проклиная свою беспомощность, Дэниел медленно пополз вперёд, нащупывая ладонями тропу перед собой. Голос раздавался совсем рядом, но пальцы натыкались только на холодные камни. Боб уже не пытался выбраться наверх, когда Дэниел коснулся подрагивавших ветвей и провёл вниз по ним ладонью. Увидев спасительную руку, Боб рванул из последних сил и ухватился за неё. Дэниел попытался втянуть беднягу на уступ, его сил было явно недостаточно. Более того, под тяжестью Боба, он и сам начал понемногу сползать с площадки.

Понимая, что ему надо найти, за что ухватиться, Дэниел начал шарить второй рукой в поисках камня или трещины. Боги, рассвет, желания – какое это имело значение сейчас, когда ему нужно было увидеть, найти крошечную щель, такую, чтобы зацепиться, втиснуть в неё пальцы, врасти, как трава на уступе, удержаться самому и удержать такое тяжелое тело Боба. Он знал, чего ему не хватало сейчас. Того, чего ему не хватало всю его жизнь. Того, что сейчас было необходимо как воздух, как глоток воды в высушенном зное пустыни.

Но вот же она, заветная трещина, до неё оказалось всего каких-то пара ладоней. Дэниел извернулся, выгнулся плетью и вогнал напряженные пальцы в узкую щель.
Он опоздал. Опоздал на мгновение.
– Хочу летать, – беззвучно, одними губами произнёс Боб.
Дэниел видел, как выжженная отчаянием, рассыпается стылым пеплом надежда в глазах Боба.
Видел, как соскальзывают вниз по ветвям окровавленные пальцы.
Видел, как разжимается его, Дэниела, рука, выпуская непомерную ношу.
Видел, как падает, кувыркаясь в воздухе, тело Боба.
Он видел бескрайнее море лесов,  прорезанное узкими выбеленными гребнями гор.
Он видел, как парят, купаясь в потоках ветра, свободные орлы.
Он видел, как цепляясь лучами за низкие полосы облаков, поднимает себя над горизонтом огненный шар солнца.
Он – видел.