Я этот роман помню еще по СИ. Что тогда, что сейчас он вызывает у меня стойкие ассоциации с Бесконечной войной Холдемана и Стальной крысой Гаррисона. Антураж первого и характер — второго. Как и Скользкий Джим Гаррисона, это несомненный Марти Сью с феноменальными способностями и невероятной удачей. Спасает его от читательского "фи" только невероятное же обаяние. Образ бесспорно удался и вышел живым и симпатичным. Плюс, несмотря на все свои Марти-замашки, вроде общей хамоватости и неприятия авторитетов, он, в отличие от большинства подобных характеров, все же остается хорошим, по-настоящему хорошим, человеком.
Стрелок космической армады, он бросает все, когда его командира и лучшего друга внезапно переводят в другой сектор, на наземные операции. Спонтанное решение оборачивается целым рядом непредвиденных проблем. Лучший друг и наставник, с которым Агжей много лет делил одну каюту — совсем не тот, кем его привыкли считать, а для того, чтобы добраться до него и снова воевать плечом к плечу, нужно пройти через ад штрафбата.
Автор очень бережно следит за тем, чтобы не испортить героя, откровенно подыгрывая ему в начальных главах. Очень показательно добивание выживших в первой наземной операции. Повинуясь логике ситуации, герой готов уже и сам стать экзекутором, но автор аккуратно вынимает его из образовавшейся моральной "вилки" и подвергает наказанию, хоть и мучительному, но в данном случае — милосердному Глава о "спасении" Дьюпа еще углубляет эту же тему. Психологическое вытеснение, которое демонстрирует автор своим "хотя на самом деле все было не так" — закладывает один из основных конфликтов книги. Герой по-прежнему находится в той самой вилке, снова и снова пытаясь решить для себя, когда и ради чего убивать можно. Что плохо, этот конфликт до конца не решен. Хуже того, развязка нивелирует и ставит под сомнение его ценность. Он убивал из чувства мести, мучаясь потерей? Охотно верю, привязанность к Дьюпу, его постоянное присутствие в романе в качестве активного персонажа даже при том, что физически Дьюп исчез, прописывает и обосновывает такую реакцию от и до.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Когда автор вдруг вынимает этот стержень не остается ничего. От слова "вообще". У Агжея нет собственных целей. Свою эпопею он начинает из желания найти дорогого человека, доказать ему что-то. Но очень скоро лишившись этого ориентира, дальше он скорее плывет по течению, не задумываясь особо о том, что с ним происходит. Я понимаю, "дурак", и тут сложно требовать что-то с героя. Но можно было бы спросить с автора. Автор никак не наказывает героя за его бездумность. Наоборот, герой был и остается везунчиком. Как результат внутреннее напряжение очень скоро падает. Внешне происходят разные события, но неразрешимых, интересных внутренних конфликтов нет, либо автор ловко уводит героя от осознанного выбора, сводя ситуацию к "либо мы, либо нас". И в то же время в тексте романа несколько раз прослеживается мысль, что это "мы — нас" условно, и в этой войне нет однозначно правых, все хороши.
Так герой и приключается до финала без внятной внутренней позиции, и даже в финале какую-то цель и какой-то смысл он находит не сам. Их ему щедро дарят любимая женщина, своей волей решившая, что герою нужна полноформатная семья. И лучший друг, наставник, почти отец, заявляющий на последний протест героя против происходящего: умеешь воевать, воюй. И правда, дурак. Космического масштаба.
В заключении можно отметить блестящую композицию, где почти каждая история имеет структуру самостоятельного рассказа, со своей завязкой, развитием действия и кульминацией, и где одновременно каждый рассказ встроен в структуру большой арки сюжета. Это отлично.
Однако очень грубой ошибкой выглядит смена фокала в паре заключительных глав. В выбранной манере повествования такой прием недопустим.