К вопросу о конкурсах и премиях, или Как я победил на Интерпрессе

Тут Майк Гелприн продолжает активно доказывать, что победа на конкурсе – всегда показатель качества текста. Логика доказательства проста – сто (двести-триста-четыреста) профессионалов не могут ошибиться в оценке. В рамках одной фразы – все суперлогично. Они профессионалы, они знают, что делают. Только вот вопрос – а эти сотни профессионалов собираются определить лучшего? Реально? Действительно у них стоит такая задача в конкурсах и премиях?

В 2005 году кто-то взял и номинировал мой роман «Игры богов» на Интерпресскон. В категории дебютных книг. Уже в самой такой номинации было нечто сюрреалистическое, ибо роман у меня на тот момент был то ли двенадцатый, то ли тринадцатый, о чем я честно предупредил организаторов. Фантастический – первый, сказали организаторы со свойственным фантастам снобизмом. Остальные – не считаются. Ну не считаются, так не считаются, кто я такой, чтобы с Интерпрессом спорить? Тем более что шансов победить все равно почти не было, на Интерпрессе, пусть простят меня ребята с этого прекрасного кона, побеждают обычно СВОИ.

Да, собственно, не только на Интерпрессе.

Основных кандидатов на победу среди дебютантов в тот год было два. Один из Москвы, другой из Петербурга. Называть первого будем Петров, а второго – Иванов, для простоты. Всего в списке кандидатов было десять человек, но именно между этими двумя и должна была состояться эпическая битва. Даже не столько между ними, сколько между их группами поддержки.

Питерские не скрывали, что будут голосовать за Иванова, а московские – за Петрова. Как это должно было выглядеть: каждому зарегистрировавшемуся участнику конвента, помимо всех остальных бумаг, был вручен бланк на три позиции, в который следовало вписать, соответственно, три названия книг. Первое, второе и третье место, по мнению каждого.

Нет, если бы предложили просто написать лучшего, или даже провести открытое голосование – за, против, воздержался – все было бы решено простым подсчетом. За кого больше рук, тот и молодец. Но на Интерпрессконе, во-первых, нужно было ОБЯЗАТЕЛЬНО заполнить все три позиции, а, во-вторых, победу обеспечивало не количество набранных голосов, а сумма очков, набранных в результате. За каждое первое место давали три балла, за второе – два, за третье – один. (Не исключаю, что цифры были другие, но принцип был именно таким).

И началось таинство голосования.

Все питерские (не по прописке, а по вхождению в группу поддержки) первое место и три балла присудили Иванову. Петрова же вообще в голосовалку не включили – ни балла конкуренту, ясное дело.

Москвичи, не будь глупее, поступили совершенно зеркально, проголосовав за Петрова и проигнорировав Иванова. Но потом наступил волшебный момент, который в литературе именуется «но». Позиций в бумажках три, представителям обеих высоких сражающихся сторон было совершенно понятно, кого писать первым и кого вообще не нужно упоминать, но позиций для обязательного заполнения было три. Три, господа.

Иначе бланк засчитан не будет.

И включился второй принцип голосования на конвентах. После того, как проголосовал за своего, нужно голосовать за знакомого, к которому, в общем, неплохо относишься.

На тот момент я был директором фестиваля, селил, кормил и развлекал гостей на «Звездном мосту», еще даже эпиграммы не писал на великих писателей, и, что самое главное, не принадлежал ни к питерским, ни к московским. Разве что питерские могли расценить меня как немного своего по месту выхода в свет моего дебютного фантастического романа. Вот.

Плюс на Интерпрессе была еще небольшая украинская диаспора, которая в то святое время еще осознавала себя единой. И проголосовавшая за единственного украинца в списке более-менее дружно. То есть, дали моему роману небольшое количество первых мест.

Стали считать результаты.

Первых мест, ясное дело, больше было у Петрова и Иванова, кто бы сомневался? Но, если упростить описание процесса, то из ста голосовавших (пусть будет сто, точное количество тут не важно, важен принцип) десять отдали первое место Золотько и НЕ основным потенциальным победителям, а эти самые потенциальные победители получили каждый ПОЛОВИНУ оставшихся голосов.

По сорок пять первых мест. По три балла, умноженные на сорок пять. Каждый. До хрена очков и больше. А Золотько получил жалкие вторые места… в количестве девяноста пяти, скажем. Берем калькулятор, считаем и обнаруживаем, что в результате сложных политических комбинаций, Иванов с Петровым получили по сто тридцать пять (135) баллов, а Золотько, которого ни одна из сторон не рассматривала как претендента на победу (Золотько, собственно, и сам себя таковым не рассматривал), набирает сто девяносто (190) баллов.

И получает из рук Саши Сидоровича в присутствии Бориса Натановича Стругацкого ту самую вожделенную многими каменюку с железякой. Вот кого мне было в тот момент искренне жаль, так это Иванова с Петровым, которые приехали именно к награждению, чтобы… Они даже на банкет не остались.

Вы, кстати, обратили внимание – никто (и я в том числе) не заикнулся о качестве оценивавшихся текстов. Хорошо иллюстрирует качество и непредвзятость оценок небольшой диалог дебютанта Золотько с писателем Кагановым.

-А я за тебя проголосовал, сказал писатель Каганов. — Лео, с укоризной в голосе ответствовал Золотько, но ты же, наверняка, не читал этого романа. — Ну и что? Ты не мог написать плохо.

Погода в тот день была хорошая, или просто настроение у Лео было прекрасным… И кто я такой, чтобы спорить с писателем Кагановым? Не мог плохо написать, так и не мог. Но победил я не по этому.

Пусть мой роман был хоть трижды гениален, или вовсе наоборот – никого это не волновало и не интересовало. Даже больше скажу – даже существование писателя Золотько никого (или почти никого) не интересовало. Но лучшим дебютом (на двенадцатом или тринадцатом романе) был признан роман «Игры богов» Александра Золотько. Роман, кстати, хороший, но кому какое до этого дело?

Каменюка с железякой стоит у меня на книжной полке, единственная (ну или почти единственная) моя награда на конвентах, не считая эпиграмм. Вы полагаете, я расцениваю ее действительно как НАГРАДУ? Единственная приятная часть этой награды – сама номинация. Я до сих пор не знаю, кто меня к этой награде представил. Это реально греет душу при взгляде на приз.

Майк Гелприн может говорить и писать по поводу премий и конкурсов что угодно, с каким угодно апломбом и накалом патетики. Про сто профессионалов может рассказывать, про объективность участников конкурсов-междусобойчиков. Чушь он несет. Это я вам как лауреат Интепресскона говорю.