В поэзии, где распределяется в основном символический, а не реальный капитал, таких безгонорарных, но высоко-репутационных премий немало: уже упомянутая премия Андрея Белого; новомирская премия «Anthologia», присуждаемая экспертным советом из 6 человек; премия «Различие» (три «младокритика» и примкнувший к ним сменяемый ежегодно 4-й член жюри); премия им. Аркадия Драгомощенко и т.д. В прозе таких премий существенно меньше — та же премия Андрея Белого в одной из номинаций присуждается за прозу, причем прозу «неформатную», и, кажется, все. Причина этого мне не очень понятна, но все российские статусные прозаические премии – денежные (навскидку – «Русский Букер», «НОС», «Большая книга», «Национальный бестселлер», «Ясная Поляна»). Попытки внедрить премии высокостатусные, но малоденежные, увы, закончились закрытием премий (премии за рассказ и повесть, присуждаемые соответственно экспертными советами журналов «Новый мир» и «Знамя», перестали существовать просто в силу прекращения финансирования). Я не знаю, чем объясняется этот факт, возможно тем, что проза так или иначе связана с капитализацией усилий, как издательских, так и авторских.
Как ни парадоксально, но в такой на первый взгляд коммерческой литературе, как фантастика, дела обстоят иначе – почти все премии (за исключением АБС-премии, о которой я скажу позже) не имеют денежного содержания. Часть из них присуждается голосованием широкого фантастического сообщества, и потому мы сейчас на них останавливаться не будем, но часть – узким экспертным сообществом. Причем вполне легитимным и весомым оказывается в данном случае мнение даже одного эксперта (достаточно долго просуществовали премии «Мимоид» и «Мраморный фавн», присуждавшиеся соответственно критиками и исследователями фантастики Владимиром Борисовым и Михаилом Назаренко). Это, конечно, говорит о статусе Борисова и Назаренко в первую очередь – но еще и повышает репутацию любого из награжденных этой премией; учитывая, что и у других награжденных ею репутация достаточно высока. Мне лестно, что я была лауреатом обеих, но это не так важно – хотя, конечно, важно.
Почему фантастика в этой области смыкается с поэзией, для меня загадка, но вообще-то фантастика смыкается с поэзией и в ряде других своих качеств – например, в склонности с одной стороны к узкой групповщине, с другой – к широким, развернутым наружу форматам вроде поэтических фестивалей и фантастических конвентов. Никто не знает ничего о «цехе мейнстримовских прозаиков», но о цехе поэтов и цехе фантастов вполне можно говорить. Даже детективщики, склонные придумывать свои премии и объединяться в клубы, не отличаются такой тягой к себе подобным и не оценивают публично тексты друг друга с такой степенью вовлеченности и горячности, ревности, отторжения или симпатии и восхищения. Степень взаимного влияния в плане смыслов, идей и приемов тут тоже гораздо выше, чем в среднем по палате.
Тут бы самое время ввернуть, что общее у фантастики и поэзии есть и в другом, более возвышенном плане: фантастика, как и поэзия, работает с развернутой метафорой и занимается «большими вещами» – предназначением человека и человечества, метафизикой и эсхатологией. Понятное дело, я говорю о штучных вещах, бездонные объемы поэтической графомании и фантастические опусы типа «Битвы космических пауков-2», как выражается коллега Березин, я вывожу за скобки. Но дело, как мне кажется, не в этом (хотя поэты не стесняются признавать, что любят и читают фантастику, а фантасты любят поэзию, хотя с моей точки зрения немножко не ту). Здесь, как ни печально, дело в маргинальности этих жанров. А может, и не печально, поскольку хороший литературный текст и должен быть маргинален. Маргинальный статус предполагает особую чуткость к символическому капиталу, в частности, к оценке товарищей по цеху – и в этом смысле премии, подобные поэтическому «Различию» или фантастическим «Новым горизонтам», имеют мощнейшую психотерапевтическую функцию, подтверждая статус каждого отдельного литератора (и шире – совокупности литераторов, представленных премиальными списками). Здесь статус тех, кто получает премию, как бы подпитывает статус тех, кто эту премию вручает, – и наоборот. В этом смысле, если мы будем говорить о фантастике, показательна АБС-премия, которая, несмотря на то, что имеет денежное содержание, всегда была премией элитарной, именно в силу статусности ее номинационной комиссии и экспертного совета, и, в данном конкретном случае, премии «Новые горизонты». Иными словами, если вы являетесь элитой данного сообщества, то и премия ваша будет элитной. Или наоборот, если вы раз за разом попадаете в яблочко, награждая элитные тексты, то премия в конце концов станет элитной. Главное – это обеспечить премиальный процесс какой-никакой информационной поддержкой, и именно этим я и занимаюсь, сочиняя этот текст.
Да, так вот, «Новые горизонты»… Они, помимо всего прочего, хороши тем, что сталкивают лбами тексты условно мейнстримовские и тексты условно жанровые, за счет чего видны достоинства и недостатки и тех, и других; мейстримовские далеко не всегда захватывают с первых страниц, да и вообще в массе своей брезгуют авантюрным сюжетом, жанровые – предпочитают опираться на проверенные ходы, как сюжетные, так и стилистические. И тем, и другим хорошо бы позаимствовать друг у друга сильные стороны. Таким опытом почти невозможно пользоваться осознанно и рационально, но будем надеяться, что кто-то не только поставит себе эту задачу, но и выполнит ее, хотя бы в первом приближении. Есть еще и надежда на то, что у кого-то это получится просто так, ни с того ни с сего, в силу самой природы письма, – и именно «Новые горизонты» помогут высветить этот текст и вывести его за рамки сообщества, благодаря стратегии этой премии – в частности, тому, что в работу жюри разумно привлечены представители мейнстримовской критики. Лично я – завершая этот длинный и нудный опус – очень рада, что мне не пришлось конкурировать с коллегой Жарковским. Или коллегой Данихновым.
цитировать
свернуть ветку