) Самая подходящая обстановка, чтобы пить колу или горячий шоколад, слушать «Сплин», вести приятные беседы и доделывать то, до чего не доходили руки. Выложить стихи, например. Я их все записываю по старинке в тетрадку — так вот, в марте предыдущая (оранжевая) закончилась, и я завела новую (с бабочкой). Для ровного счета пусть здесь будет все, что еще не выложено из оранжевой тетради.#стихидляванечки
(цикл)
* * *
Крошке Енотику нужен хрустальный дом,
кухни, кладовки, тёплые спаленки в нем,
с флюгером-птичкой, крутящимся даже в штиль,
и чтобы звезда венчала башенный шпиль.
Есть чертежи, и стройка кипит с утра:
шепчутся, лапки поджав, посреди двора,
перебирают кварцы, топазы, слюду
Крошка Енотик и Тот-Кто-Сидит-в-Пруду.
* * *
Крошка Енотик сидит и смотрит в окно.
Солнце ушло за деревья давным-давно,
небо затянуто снежною пеленой.
Крошка Енотик учит себя: «Не ной,
так и должно быть зимой, январь — он январь и есть.
Видишь в лесу фонарь? Значит, Нарния где-то здесь».
Крошка Енотик свой открывает шкаф,
ищет ботинки, шапочку, шубку, варежки, шарф,
ставит на стол сервиз и коржики на меду,
чайник включает — ну как без него придут...
...................................................... ......
Белая Ведьма со свитой туда и сюда
носится в санках по зеркальному льду пруда.
* * *
Солнце над горизонтом — рыжее, как грейпфрут.
За руки взявшись, по снежной равнине бредут
Крошка Енотик и его братишка-близнец,
целую вечность гулявший — и найденный наконец.
Строчки следов на полотнах недавних вьюг.
К фавну в пещеру ваши теории, доктор Юнг —
пусть они там по углам, как вуглускры, шуршат:
Крошка Енотик знает, что анима — не душа.
Сколько ни есть на свете лекал, и весов, и мер —
всё, что живёт и дышит, сшито на свой манер...
Двое идут и смотрят, как оживает лес:
шустро на ветку дуба кто-то мохнатый влез,
кто-то пернатый распевается: динь-ди-лень!
Вот тебе, Крошка Енотик, и Дьюрин день —
с той стороны горизонта уже улыбаются всем
жёлтая долька лимона и горсточка монпансье.
* * *
В доме уборка, готовка, возня и смех —
Крошка Енотик к себе приглашает всех.
Хриплый дверной колокольчик трещит весь день:
фавны заходят и белки, барсук и олень
(этот и вовсе зачем-то пустился в пляс —
щедро усыпан алмазами в кухне палас).
В сборе весь лес, и к вечеру невзначай
Белая Ведьма заглядывает на чай.
Дым коромыслом до утренних петухов:
лепят гурьбою волшебников и пастухов,
снежных барашков, пасущихся у пруда...
С башни хрустальной улыбается им звезда.
* * *
Не грусти. Ты был прав — и у кошек есть собственный рай,
со сметаной, диваном, клубком незадачливых ниток:
хочешь — ешь или спи, хочешь — с мышками в кошки играй,
хочешь — в сад выходи поваляться среди маргариток.
Кот, попавший сюда, забывает и голод, и боль
(совершенно неважно, что было с ним — рак или грыжа).
Добродетель кошачья проста, ей владеет любой —
двери в лето открыты всем кошкам. Особенно рыжим.
-------
* * *
Жизнь коротка, словно вдох или выдох, — мудрено ли продлить ее?
Умножается до бесконечности разделенное бытие:
что оставил себе — потеряешь, только то твое — что отдашь,
и каждый из тех, кто зовет тебя другом, — твой персональный крестраж.
Мысль о тебе в суете — все равно что тереться щекой о плечо,
забираться под плед и, прильнув к тебе, разговаривать ни о чем,
или — с тестом возиться на кухне, печь оладушки по выходным,
знать не зная при этом, какая погода и чей там сегодня Крым.
Мысль о тебе — это мой талисман (признаю, что вдвойне повезло),
замедляющий бешеный бег времен и отгоняющий зло.
Если жизнь — это «боинг», горящий в полете над белым хребтом облаков,
ты — моя кислородная маска, и воздух — твоя любовь.
Минотавр
Скучновато стало мне в лабиринте,
я б отсюда хоть рабом на галеры:
под ногами – Ариаднины нити,
за дверями – грипп, чума да холера…
Я брожу и приключеньями брежу,
иногда изображая свирепость:
месяцами ждать героя-невежу
для чудовища, чай, даже нелепость.
Ариадна жарит мясо с картошкой,
варит полные котлы вермишели,
уговаривает – ешь понемножку,
ты мужчина, значит, должен быть в теле.
Вкуса к жизни, жаль, совсем не осталось –
надоели мне герои до рвоты…
Но – брожу и полирую свой лабрис:
что поделаешь – такая работа.
Что скрывать: когда не сплю – спозаранку
все мерещится мне смерть-избавленье…
Но хожу и тренирую осанку,
силу воли, апперкот
и смиренье.
* * *
Ночью приходит кот, ложится на поясницу или на бок —
теплый, тяжелый, урчащий, когтистый клубок.
У него зачищена миска, закопан лоток —
жизнь кота удалась, все ОК.
Ночью приходит кошка, ложится на душу и тоже скребет —
теплый, тяжелый комочек тревог и забот.
Отдала бы ее хоть сейчас, да никто не возьмет:
жизнь с этой кошкой не мед.
Кот и кошка мурлычут, дом часа полтора как затих.
Я лежу в темноте и слушаю всех троих.
* * *
Я на левом запястье ношу не часы, а чётки,
в знак того, что молитве годится любое время.
Как и множество тех, кто мое составляет племя,
я на левом запястье ношу не часы, а чётки.
Как и множеству взявших нетрудное наше бремя,
мне в любое мгновенье внимает Благой и Кроткий:
я на левом запястье ношу не часы, а чётки —
потому что молитве годится любое время.
<Стихи для Полковника по случаю дня рождения>
Созерцающий Бога — уже богослов.
Чистому сердцу открывается Бог ослов
и козлов, поросят, ягнят и людей.
Дан тебе мир — заботься о нем и владей,
наблюдая из года в год, как растёт трава,
как мужают младенцы, как в печке горят дрова,
как раскинулось — без начала и без конца —
звездное небо, икона Бога Отца.
* * *
Субботнее утро.
В солнечном свете греются
тюль,
«щучий хвост»,
босые ступни,
пустая кошачья миска,
магнитики с надписями Kemer и Thailand.
Сковордка чадит — опять подгорели сырники,
в мультиварке булькает
пшенка на молоке.
Престарелым Карлсоном
ползает по газону дворник с мотокосой.
По неприбранной комнате
носится призрак мальчика,
и призрак девочки
возится с бантиком в волосах.
цитировать
свернуть ветку
Прошу прощения, все пропустила, как всегда. 
. Смотрю на солнышко и цветущие каштаны за окном, и понимаю, что что Харьков ещё неплохо устроился
