Обычно я прохладно отношусь к старой классике фантастики: как и в кино со спецэффектами, человечество сильно продвинулось и в изобретательности, и в силе изображения. Старые «ужастики» кажутся попросту скучными и совсем не страшными в сравнении с тем же Кингом. От «Острова» я ждала примерно того же: тоскливых попыток напугать тем, что сейчас не напугает даже пятилетнего, и длинных последующих рассуждений и размышлений, которые значительно будут превосходить объемом часть, в которое происходит какое-нибудь действие. Но роман оказался каким-то внезапно ужасным совсем в другом плане. То есть, стоит только поверить, что Моро действительно полуочеловечил настоящих животных (хотя матчасть с применением хирургии представляется сейчас комической), как становится страшно. Полу-сознание, блуждающее в потемках, разрывающееся между глубоким зовом животной сущности и непонятными, но жуткими этическими и бытовыми запретами типа «не сдирать кору с деревьев». С точки зрения Моро и остальных двух людей на острове вполне понятно, что все эти сакрализованные запреты призваны минимализировать «вредное» влияние животных, и имеют своей целью не воспитание и не развитие личности животного, а удобство белого человека.
Мне очень нравится параллель Моро сотоварищи против животных и англичане против остального нецивилизованного мира, который они колонизируют. Мне кажется, это очень удачная находка. С одной стороны, «бремя белого человека», с другой стороны, туземцев за полноценных людей никто не считает и их вполне можно отбросить как отработанный материал.
Но мне хочется провести другую параллель. Существа, жизнь которых ограничена сакрализованными запретами, противоречащими их сущности, существа, которые изо всех сил пытаются «соответствовать» и все равно не соответствуют и никогда не будут, существа, подчиняющиеся другому, высшему существу, которое творит, поражает и исцеляет. Существа, из обрывков фраз и указаний этого высшего придумавшие себе Закон и Чтеца Закона. Закон все честно пытаются соблюдать, и все нарушают. Все отлично складывается. Зверелюди на острове — прекрасная злая пародия на религию, не знаю, вкладывал ли Уэллс этот смысл или так случайно получилось.
Итог романа с убийством Моро представляет собой совершенно ницшеанский переворот с убийством бога. Только по Ницше, зверелюдям, которые на такое посягнули, следовало бы пойти дальше в своей революции и стать полноценными людьми, а они возвратились обратно в звериное состояние. Нет спасения.
С другой стороны, злая пародия на религию — наверное, самый очевидный и сам собой напрашивающийся путь развития такой ситуации. Просто потому, что это свойство человеческого разума, и автора, и героев-людей — сакрализовывать непонятные, неисполнимые и противоречащие природе человека указания, усложнять их и формализовывать, а также сакрализовывать того, кто эти указания дает. То, что разум не способен воспринять, переходит в область сакрального.
«Остров» позволяет, таким образом, посмотреть на человеческое общество с другой стороны, с точки зрения бога, и зрелище получается жалкое и отвратительное одновременно.