7. Публикацию рассказа сопровождает небольшое интервью, которое у Анджея Сапковского взял Рафал Земкевич/Rafał A. Ziemkiewicz в сентябре 1987 года. Оно носит название:
«Rozpędzam się…/Я РАЗГОНЯЮСЬ…»
Рафал Земкевич: Ваш рассказ произвел настоящий фурор. Премия на конкурсе, первое место в нашем читательском опросе и в плебисците «Полкона». Даже не верится, что «Ведьмак» был вашим дебютом.
Анджей Сапковский: И был, и не был. Мне случалось зарабатывать пером еще в студенческие времена, я получил даже несколько премий. Только вот <те> мои писания не имели с фантастикой ничего общего. В этом жанре «Ведьмак» действительно был дебютом.
Рафал Земкевич: А как вам вообще пришла в голову мысль о том, чтобы написать рассказ на наш конкурс?
Анджей Сапковский: Откровенно говоря: хотел сделать приятное сыну. Он страстный любитель литературы такого рода и постоянный читатель вашего журнала. И вот он спросил как-то у меня: «А почему бы тебе не написать что нибудь такое?» «Нет проблем, -- ответил я, -- напишу». Ну вот так и появился «Ведьмак». И о конкурсе, и об его условиях я узнал от сына.
Рафал Земкевич: Обычно фантастику начинают писать те, кто много ее читают.
Анджей Сапковский: И я в этом не исключение, я читаю очень много и издавна. Может, это мое утверждение покажется нескромным, но я знаю фантастику очень хорошо и главным образом по оригиналам. Из каждой поездки, а я много езжу, я привожу новейшие книги этого жанра. Сочетаю таким образом приятное с полезным. Моя работа требует беглого владения тремя языками, и чтение книг на иностранных языках предоставляет мне великолепную возможность для тренировки. Кроме того, чтение для меня – не хобби или, там, другое какое-то развлечение, это попросту необходимость, как необходимость есть или спать. Меня, наверное, можно назвать «книжным алкоголиком».
Рафал Земкевич: Насколько я понимаю, фэнтези вы в особенности любите читать?
Анджей Сапковский: Верно. Среди книг, которые я привожу домой из всех частей света, фэнтези решительно преобладает. Кроме того, в том, что я читаю, мне всегда не хватало фэнтези, которое я назвал бы «классическим», без элементов научной фантастики и каких бы то ни было отнесений к современности. На Западе мало такой литературы пишут. Говорю об этом потому, что, берясь за написание рассказа, я хотел создать то, чего мне не хватает: «классическое» фэнтези.
Рафал Земкевич: У нас мало знают западное фэнтези…
Анджей Сапковский: Это относится ко всей заграничной фантастике. Хотя, положив руку на сердце, могу сказать, что со времен моей молодости – а в моем мафусаиловом сорокалетнем возрасте можно так говорить – я далеко продвинулся, и ваш журнал очень мне в этом помог.
Рафал Земкевич: Спасибо. А вот польское фэнтези только еще рождается. Что вы об этом думаете?
Анджей Сапковский: Нельзя сказать, что я внимательно слежу за деятельностью наших авторов. Читаю главным образом написанное на других языках. И не потому, что считаю ценной только западную фантастику. У нас интересные книги появляются редко и за ними нужно охотиться. А у меня попросту нет ни времени на то, чтобы гоняться за книжками, ни знакомых, которые откладывали бы для меня что-то под прилавок.
Рафал Земкевич: И все же, не могли бы вы попытаться оценить перспективы польского фэнтези?
Анджей Сапковский: Они великолепны! Ведь на фэнтези сейчас большой спрос, людям оно нравится, они хотят именно такое читать. Наши сказки, наша демонология – это прекрасный материал для фэнтези. Вы представляете себе, какой интересный рассказ можно было бы сочинить хотя бы по сказке о вавельском драконе? О том, с каким презрением отнеслись бы во времена культа святого Георгия и рыцарских идеалов к подмастерью сапожника, который столь бесчестно расправился с драконом? К этому отравителю, этому браконьеру?
Рафал Земкевич: Вот как раз <давайте поговорим> об этом. Вы <в поисках вдохновения> обратились к старой народной сказке, на что до вас никто не решился, по крайней мере в печати.
Анджей Сапковский: Это было моим сознательным намерением. Как я уже сказал, мы располагаем материалом, не худшим, чем кельтская или норманнская мифология.
Рафал Земкевич: И навлекли на себя обвинение в плагиате.
Анджей Сапковский: Это несерьезно. На Западе как минимум сто пятьдесят книг используют «легенду о короле Артуре», некоторые из них относятся к классике жанра. Сказки попросту принадлежат всем.
Рафал Земкевич: Вернемся к перспективам польского фэнтези.
Анджей Сапковский: Этот жанр предоставляет автору намного большие возможности, чем, скажем, классическая НФ. Я, например, не взялся бы за сочинение лучшей НФ, чем «A case of conscience» Блиша или романов Желязного. В НФ уже все сделано.
Рафал Земкевич: В фэнтези тоже уже многое сделано. Толкин, Говард…
Анджей Сапковский: Но и для других многое осталось. У нас в настоящее время бушует бум Конана, и это может сильно повредить польскому фэнтези. Я вообще-то Говарда терпеть не могу, его стиль невыносим, и будет просто ужасно, если наши авторы станут равняться именно на него. В фэнтези действительно еще многое можно придумать. Как я уже сказал, у фэнтези сейчас самая благоприятная конъюнктура. Я и не скрываю, впрочем, что писал «Ведьмака» именно так, чтобы попасть в эту конъюнктуру.
Рафал Земкевич: Что вам более чем удалось…
Анджей Сапковский: Почему «более чем»?
Рафал Земкевич: Вы этим рассказом завоевали себе столь большую популярность, что вам трудно будет писать следующие произведения. То, что у других авторов читателей восхитило бы или что они, во всяком случае, легко простили бы, у вас может их разочаровать.
Анджей Сапковский: Это верно. Мне предстоит решить трудную задачу. Наверняка я не стану пытаться печатать то, что, по-моему, не будет лучшим от «Ведьмака». Я не могу пока исключить такой возможности, что не сумею перепрыгнуть через самого себя. Да я и не собираюсь все бросить и заниматься исключительно написанием фэнтези. Помимо всего прочего, боюсь, что даже если я буду писать сплошь шедевры, мне за счет этого не удастся прокормиться…
Рафал Земкевич: К сожалению, вы правы.
Анджей Сапковский: …поэтому если окажется, что я торгую лучше, чем пишу, это вовсе не станет для меня жизненным крахом.
Рафал Земкевич: Во всяком случае, тот барьер, через который вам нужно перескочить, создает для вас весьма стрессовую ситуацию.
Анджей Сапковский: Моя работа как раз и заключается в неустанном перескакивании через барьеры. Через два-три барьера в день. Она требует от меня неустанного труда – как интеллектуального, так и физического. Так что, вообще говоря, я не боюсь никаких трудных заданий. Привык к ним.
Рафал Земкевич: Раз уж мы об этом заговорили… Думаю, что наши читатели очень хотели бы узнать, кто вы вообще такой и чем, собственно, занимаетесь.
Анджей Сапковский: Мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Я окончил факультет зарубежной торговли Лодзинского университета и вот уже пятнадцать лет работаю в этой области. В настоящий момент занимаюсь экспортом польских меховых изделий.
Рафал Земкевич: Трудоемкое занятие.
Анджей Сапковский: Как и писательство. Для меня во всяком случае. Я «Ведьмака» написал вчерне за ночь, не знал только чем его закончить. Но работа над готовой уже машинописью заняла у меня три месяца, и я вовсе не считаю, что ее надлежащим образом завершил. Теперь, когда рассказ уже напечатан, я все еще охотно многое в нем изменил бы.
Рафал Земкевич: Может быть именно ваша учеба и профессия обусловили ваш подход к писательству. У нас ведь все еще имеет хождение модель писателя-пророка или богемного младополяка. А вы без малейшего смущения говорите о конъюнктуре и о том, как старались к ней приспособиться.
Анджей Сапковский: Я хотел написать так, чтобы читателям это понравилось, чтобы они нашли в моем рассказе именно то, чего искали. Конечно, можно по этому поводу делать мне упреки. Только я не вижу в них смысла. Впрочем, я вовсе не считаю, что ношу в себе некие великие истины, которые обязательно нужно преподнести народам мира. Так зачем мне выдавать себя за кого-то другого? Я хочу писать хорошую развлекательную прозу – и только.
Рафал Земкевич: Во всяком случае, вы собираетесь писать дальше?
Анджей Сапковский: Конечно, <ведь> успех «Ведьмака» дает достаточный тому толчок. Я пишу очередной рассказ, думаю над следующими. Разгоняюсь. Надеюсь, не напрасно. Но, конечно же, я не могу пока ничего гарантировать. Кроме одного: новый рассказ будет написан уже не на конкурс.
Рафал Земкевич: Мне вот еще что интересно: как приняли «Ведьмака» ваши знакомые?
Анджей Сапковский: Большинству он понравился, что никак не меняет того факта, что я снискал себе у них славу безобидного чудака. Пришлось мне также встретиться и с другим мнением: «Ну вот не может человек удержаться от того, чтобы где-нибудь на стороне да не подработать».
Рафал Земкевич: К счастью, как я вижу, это вас не обескуражило. Нам остается лишь ждать ваших новых текстов. Спасибо за интервью.
