Почему именно Владивосток, я рассказывала вам летом 2014 года https://fantlab.ru/blogarticle32137
Один из самых ярких российских поэтов 20 века, трагичный, как само наше время, до сих пор не нашедший упокоения, оставивший в своих стихах больше правды и обличения страшного времени, чем многие и многие писавшие после него в сытой безопасности удобных кабинетов:
* * *
Еще не умер ты, еще ты не один,
Покуда с нищенкой-подругой
Ты наслаждаешься величием равнин
И мглой, и холодом, и вьюгой.
В роскошной бедности, в могучей нищете
Живи спокоен и утешен.
Благословенны дни и ночи те,
И сладкогласный труд безгрешен.
Несчастлив тот, кого, как тень его,
Пугает лай и ветер косит,
И беден тот, кто сам полуживой
У тени милостыню просит.
15-16 января 1937
* * *
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых кровей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе,
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
17-28 марта 1931, конец 1935
И знаменитый «Ленинград»
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930
Во Владивостоке Мандельштам провел два с половиной месяца — с 12 октября по 27 декабря 1938 года. «Я нахожусь — Владивосток, СВИТЛ, 11-й барак… Здоровье очень слабое. Истощен до крайности, исхудал, неузнаваем почти, но посылать вещи, продукты и деньги — не знаю, есть ли смысл. Попробуйте все-таки. Очень мерзну без вещей»,- писал он в одном из последних писем. А потом — неизвестность.
Где похоронен поэт неизвестно. По данным краеведов, возле лагеря проходил старый ров глубиной 15–20 метров — от Амурского залива к сопке Холодильник. Весной умерших вывозили подальше, а в морозы хоронили прямо во рву и присыпали сверху землей.
Памятник Осипу Мандельштаму работы скульптора Валерия Ненаживина стоит в сквере ВГУЭС с 2003 года. Даже у памятника поэту непростая история. Первый монумент, отлитый в бетоне, был установлен в октябре 1998 года в сквере родного мне микрорайона, прямо напротив моих домашних окон.
Уже через полгода монумент стал жертвой вандалов. Новая версия памятника была выполнена в чугуне. Скульптура вновь была установлена в сквере, но простояла всего лишь год. После того, как вандалы несколько раз обливали памятник краской, его было решено перенести в более тихое и безопасное место, которым стала территория ВГУЭС.
Но мне все же больше нравится вот это мрачное пророчество, не утратившее актуальности до сих пор:
ВЕК
Век мой, зверь мой — кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Кровь — строительница — хлещет
Горлом из земных вещей,
Захребетник лишь трепещет
На пороге новых дней.
Тварь, покуда жизнь хватает,
Донести хребет должна,
И невидимым играет
Позвоночником волна.
Словно нежный хрящ ребенка,
Век младенческий земли
Снова в жертву, как ягненка,
Темя жизни принесли.
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
Словно нежный хрящ ребенка,
Век младенческий земли
Снова в жертву, как ягненка,
Темя жизни принесли.
И еще набухнут почки.
Брызнет зелени побег,
Но разбит твой позвоночник,
Мой прекрасный жалкий век.
И с бессмысленной улыбкой
Вспять глядишь жесток и слаб,
Словно зверь, когда-то гибкой,
На следы своих же лап.
Фото: общедоступные ресурсы yandex.ru
цитировать