«После полной остановки (power off) масса робота уменьшается на 20,967 грамма. Считается, что этот эффект связан с выгоранием штатной батареи».
Выдержка из служебной записки
Я киборг, но это нормально.
Состав: армилибден, бабблой, дюраниум, бериллиевая бронза, ферхель.
Тест памяти: false. Еще попытка: false. Заблокировать сбойные сектора. ............. Выполнено.
Позитронный мозг восьмого поколения. Вычислительная мощность 96 триллионов операций в секунду. Хрупкая электронная начинка заключена в герметичную бронированную капсулу.
— Шесть-два-один-восемь, слышишь меня?! – женский голос.
— Перестаньте кричать. Он все слышит, – мужской.
— Шесть-два-один-восемь, отступить на исходную. Слышишь?! Это минное поле. Повторяю: минное…
Взрыв.
Не знаю, что происходит. Куски брони отлетают под ударом. Я чувствую потери. Голубая вспышка плазменного разряда на мгновение ослепляет меня. Загораются параметры: давление за бортом, скорость, гравитационный коэффициент, количество целей: 254.
— У него контузия.
Количество целей: 256, 258...
— Контузия.
Целей: 360000000040000000077567647E+.
— Контузия. Выводите его. Быстрее!
Еще взрыв.
Кажется, я вижу, как по своим орбитам летают электроны.
* * *
Киберсол шесть-два-один-восемь. Серийный номер дабл-пи-ай-двенадцать-двадцать один-ноль. Шасси базисное, боевая специализация: астероиды. Действия в условиях пониженной гравитации и критического перепада температур.
Выведен из боя после взрыва гравитационной мины.
Координатор – высокая блондинка в сине-белой форме корпорации (на правой стороне груди горит алая искорка) – обходит кибера по кругу. Лоб блондинки наморщен.
— Похоже, все не так плохо. С виду он вполне целый.
Киберсол 6218 – почти черный, закопченный от взрывов. Шесть суставчатых лап. Два манипулятора. Подвеска вооружения. Одна, потому что вторую оторвало взрывом.
— Шесть-два-один-восемь, тест оборудования.
Мужчина в черном:
— Не реагирует. Попробуем еще.
— Смотрите, — говорит блондинка неожиданно.
— Что там?
По лицевой бронепластине кибера 6218 змеится трещина. Синяя окалина.
— Кажется, теперь он красавчик.
Мужчина смеется.
* * *
Я идиот.
По человеческим меркам – очень умный идиот. Хотя это false/true. Потому что я не идиот. Но и не человек.
Я киберсол серии RZX-21бис. Ограниченный выпуск.
Со мной что-то не так.
Это true.
* * *
Капает вода. Жанне показалось, что она снова не закрыла кран в комнате. Не довернула ржавую заслонку. Хотя никакого крана там и в помине нет.
Это все память.
Память о родных трущобах, о домах, сделанных из кусков гофрированного шифера, память о реках нечистот, бурлящих под ногами. Чебаркуль, родина корпорации Северсталь. Ныне – жуткая клоака, откуда топ-менеджеры иногда берут ручных зверушек. Вроде нее.
Это что-то вроде традиции.
«Нельзя забывать о своих корнях», — сказал президент Северстали, выступая на банкете для сотрудников корпорации.
И они приняли это как руководство к действию.
Это было два года назад.
Сначала их умилял ее уральский акцент.
Потом перестал. Тогда же ее перевели из отдела по связям с общественностью. Сбросили вниз. Лететь бы ей до самого Чебаркуля, но тут подвернулась вакансия…
Теперь она здесь, одна, на безымянном астероиде. Командует маленькой армией вторжения. Читает в минуты отдыха «Алису в стране чудес», затрепанную крошечную книжку с прозрачными страницами. Пьет водку (это напиток корпорации. Гордись Северсталью!)
Нет, не полководец. Совсем.
Всего навсего диспетчер.
Зато теперь, после окончания обучения (мужской голос), она может сидеть за пультом в удобном халате. И курить, сколько влезет. И это хорошо.
* * *
Ему двадцать восемь. Худой, стремительный. Можно сказать, красивый.
Киберпсихолог. Прислан из центрального офиса. Экспериментальная программа по повышению эффективности военных действий.
Одобрено руководством корпорации, что важно.
— Раньше я занимался настройкой стиральных машин и роботов-пылесосов. Да, не удивляйтесь. Это очень сложные машины. Особенно пылесосы. Сложность решений, которые им приходится принимать каждый день, превышает уровень сложности, необходимый для ведения боевых действий. Представляете? Одно решение, что делать с хрустальной вазой, а что – с прозрачной оберткой от пачки сигарет… Очень сложно. И это дает постоянный стресс. Я недавно написал статью «Киберстресс или Боятся ли роботы ответственности» для журнала «Корпоративная наука». Не читали?
Жанна взяла себя в руки.
— Но он же не пылесос…
— Это неважно.
«А что тогда важно?» хотелось ей спросить, но она промолчала. Доктор, по крайней мере, относится к ней как к человеку. А не как к придатку к станции освоения. И он… симпатичный. После полугодового одиночества на астероидах это вдруг стало важным.
Доктор почесал в затылке. Похоже, переход от пылесосов к боевым киберам для него тоже оказался непрост.
— Вычислительный блок полностью автономен. То есть, не можем просто вынуть его мозги, исправить, что хотим, и вставить обратно?
Она кивнула:
— Не можем. Но и противник, естественно, тоже.
— Это радует, — сказал доктор. – А что насчет психологии?
— Простите?
— Как быть с психологией? Он – этот шесть-два-один-восемь – какой? Мягкий, твердый, уступчивый, послушный или не очень… Какой?
— Он кибер.
Доктор смотрит на нее и говорит:
— Ну это же не все, что вы о нем можете сказать?
Жанна смешалась.
— Ну… он хороший кибер.
* * *
Астероид принадлежит компании Северсталь. На него претендует корпорация Уралвагонзавод. Это спорная территория.
Боевые действия без официального объявления идут уже два месяца. Она – лично она, Жанна – потеряла за это время уже шестнадцать киберсолдат. Один из них 6218.
Но теперь его вернут в строй.
Даже нестабильные киберы с «юпитерианским синдромом» должны сражаться. Доктор поможет. Это его долг перед корпорацией.
— Мне кажется, вы ему нравитесь, — сказал доктор наконец. Жанна поморгала.
— Ээ… Вы о чем?
— Нравитесь. Понимаете?
Она решила, что это шутка. Такое бывает даже с самыми крепкими. Космическая радиация. Психоз. Здесь, в астероидном поясе, это обычное дело…
— Какая ерунда, — сказала Жанна. — Он же кибер.
— Даже у киберсолов могут быть чувства.
Она не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Как вы себе это представляете? – сказала Жанна.
— Ну… у него же есть сенсоры, верно?
— На поверхности?
— Да.
— Есть. Датчик температуры, например, – она пожала плечами.
— Что он может почувствовать датчиком температуры?
Она посмотрела на доктора, как на идиота, и сказала:
— Температуру.
* * *
На панели загорелся вызов.
— Через два часа сядет челнок. Готовься, к тебе «осел».
«ОСЛ» -- отдел селективной лимитизации. Внутренняя полиция корпорации «Северсталь».
Ублюдки в дорогих обтягивающих костюмах. Часы на руке – ролекс – стоят больше, чем половина боевой станции.
Жанна отвела глаза.
До прилета инспектора она успела принять душ. Сменить халат на сине-белую форму корпорации. Убрать окурки с рабочего места.
Оглядела себя в зеркале. Неплохо.
Что здесь нужно ослам?
— Повторите обязанности координатора. Вслух, пожалуйста, — инспектор сел и закинул ногу на ногу. – Ну, я слушаю.
Она переступила с пятки на носок. Почем-то перед этим «ослом» она чувствовала себя неловкой и глуповатой. Словно девчонка.
— Координатор общается с киберсолами голосом… он должен беречь имущество компании… координатор должен всегда сохранять контроль над ситуацией…
Инспектор слушает и кивает. Потом говорит:
— Раздевайтесь.
— Что?
— Вам же нужна эта работа?
Она помедлила. Кивнула. Когда расстегивала блузку, у нее затряслись руки. Благо компания снабжает ее формой на липучках. Спасибо родной компании...
Его сперма пахла рыбой.
Она проторчала под душем два часа, потом пошла к киберам. От выпитой натощак водки горел пищевод, но облегчения не наступало. Словно этот холеный сукин сын кончил ей в душу. И теперь у мыслей вкус рыбы.
Киберсолы стояли в ангаре – матово поблескивающие, одинаковые. Дежурный огонек горел тускло.
— Вот ты где, — сказала Жанна.
6218 возвышался, почти неотличимый от собратьев. Только если подойти вплотную, становилось видно, что он – другой.
Шрам.
— Мэм?
Хриплый скрежещущий голос.
Жанна представила, как он подхватывает ее на руки… какие руки? Совсем чокнулась. Она присела рядом, прислонилась к холодной исцапаранной броне. От его металлического корпуса шел холод, холод остужал голову и гасил боль.
Он был… чистый. И огромный. И надежный.
Жанна опустила голову.
Координатор киберсолов. Это как диспетчер такси. Целый рой маленьких желтых машин. Только у каждого такси полный комплект вооружения.
* * *
Сегодняшний бой закончился поражением. Жанна захватила позицию на высоте 121, но потеряла кибера.
Киберсолы «Уралвагонзавода» -- у них другой стиль дизайна, другая манера ведения боя. Хотя в принципе, все тоже самое.
И где-то там, за многометровой толщей боевой станции, сидит такая же растерянная, в халате, женщина, курит, не переставая, и командует вторжением. И, может быть, на днях ее «рабочие механизмы» проверил какой-нибудь заезжий инспектор.
Две усталые, заебанные женщины играют в шахматы на астероиде.
В шашки.
Дерутся сумками, некрасиво вздрагивая при каждом попадании. Жанна представила, сколько ей еще предстоит провести здесь, на станции освоения… Долго.
Почему женщина? Умение делать несколько дел одновременно. Пониженная агрессия. Высокий болевой порог и физическая выносливость. Устройчивость к стрессам.
А главное: женщины обходятся намного дешевле.
После того, как руководство Северстали объявило о курсе на минимизацию расходов, этот довод становится все весомее.
Дешевле. Скоро этот довод станет вообще единственным.
* * *
— Понимаете, — это снова доктор. Киберпсихолог. – У координатора и киберов особые отношения. Они для него как живые, у каждого свой голос и своя манера говорить. Свое поведение. Свои пристрастия.
Жанна не поняла сначала, с кем он беседует.
И только потом сообразила. Диктофон. Конечно. Готовит очередную завиральную статью.
— Возможно, что киберсолы в итоге могут привязаться к своему координатору. Как… скажем, как собаки. Или – не будем называть это любовью… конечно, это совсем другое. Но в целом…
Голос стихает.
Она открыла глаза. В каюте горело дежурное освещение, на панели высветились зеленые цифры 4:34.
Можно поспать еще час.
Все-таки жаль, что доктор уехал. Жанна зевает. Одиночество в эту секунду настолько сильно, что становится непереносимым.
Словно в сердце загнали стальной бур.
Что там про устойчивость к стрессу? Она невесело улыбнулась. Спать. Еще целый час.
Вместо этого она накинула халат и пошла в ангар.
* * *
Через месяц снова появился тот инспектор. Рука с часами, за которые можно купить весь Чебаркуль. Или накормить половину Урала.
В этот раз она сказала: нет. Инспектор посмотрел на нее, глаз едва заметно дернулся. Тик-так.
Потом он сделал вид, что ничего не было. А в ангаре приказал, обращаясь к киберу:
— Убей ее.
Жанна похолодела. У него выше права, он может это сделать.
6218:
— Сэр?
— Убей эту сучку, — повторил инспектор. И посмотрел на нее так, что она снова почувствовала рыбный привкус. Она повернулась, чтобы бежать…
Удар сбил ее на пол. Вспышка где-то под ребрами.
Пауза.
— Нет, — хриплый голос. Киберсол 6218. – Нет.
— Не обращайте внимания, у него поврежден речевой блок, — сказала она автоматически. Боже, что я несу. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно.
Инспектор заорал:
— Киберсол шесть-два-один-восемь! Неподчинение приказу… я тебя, жестянка!
Киберсол молчал. И не двигался.
— Ты, сучка, — инспектор повернулся к ней. – Ты кубарем улетишь в свой сраный Чебаркуль!
Шесть ног вдруг сдвинулись. Инспектор открыл рот, начал поворачиваться…
Взревели сервоприводы. Заглохнувший, задавленный крик. Под весом киберсола с треском лопнули дорогие часы. Ролекс, автоматически подумала Жанна.
Осколки стекла.
Кровь.
6218 остановился. Медленно повернулся к ней. Жанне вдруг показалось, что он смотрит на нее – не просто так.
Лицевая броня рассечена шрамом.
— Мэм?
* * *
Расследование оправдало ее полностью. Жанна настолько вымоталась, что даже не удивилась этому. Несчастный случай. Возможно, инспектор кому-то перешел дорогу наверху и его просто списали… как спишут и ее, когда придет время.
Все мы – навроде киберсолов. У каждого свой диспетчер.
Она пришла в ангар, когда закончилась смена.
— Шесть-два-один-восемь. Ты спишь?
* * *
Я выдвигаю манипулятор. Она делает «ой» и отскакивает.
— Мэм? – голос не похож на мой. Хриплый, потрескивающий.
Она смотрит на меня,
— Иногда мне кажется, что ты надо мной подшучиваешь
— Мэм?
Она вздыхает. Грудная клетка приподнимается и опадает. Изменение состава атмосферы – повышение уровня углекислоты на 0.02 процента.
Это true.
* * *
Вызванный две недели назад техник наконец прилетел. Высокий пожилой мужчина с седыми висками. А усы наоборот, темные.
— Ну что ж… приступим. Попросите его о чем-нибудь.
— Скажи «Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве».
Шесть-два-один-восемь сказал.
Они переглянулись.
— У него поврежден речевой блок, — пояснил техник. – Подождите, сейчас налажу...
— Не надо, — сказала она.
Он поднял голову, моргнул.
— Простите?
— Не надо. – координатор покачала головой. — У остальных такие звучные, поставленные голоса. Ну, вы слышали. Отвратительно, если честно. Я как представлю: сидят сытые актеры где-то глубоко в тылу и читают тексты в микрофоны. Такая фальшь. – она передернулась. — А этот – шесть-два-один-восемь… он говорит совсем как человек. У него есть… индивидуальность.
Техник издал странный звук и покачал головой.
— Он все равно не человек. И никогда им не будет.
— Интересно он выглядит с этим шрамом.
Она дотронулась пальцами до синеватой окалины. Трещина рассекла квадратную лицевую пластину чуть правее глаза. 6218 стоял неподвижно.
— Эй, — позвала она негромко.
С негромким жужжанием глаз открылся.
— Сэр, — сказал киборг. Щелчок. Пауза. – Мэм?
Пауза.
— Мэм, вы в порядке?
Жанна вздохнула.
— Ничего, шесть-два-один-восемь. Отбой тревоги.
* * *
Шрамы украшают мужчину. Они украшают даже боевых роботов серии PXZ-21бис.
Когда ее пальцы дотрагиваются до моего изуродованного металла, до синеватой брони, оплавленной плазмой и рассеченной осколками, я замираю. Момент true. Я чувствую тепло ее руки (хотя проигнорирую вспышку плазменной гранаты и солнечную радиацию) и стою неподвижно.
Я просыпаюсь. Киберсолам не снятся сны. Это всего лишь бег электронов. Сон. Электромагнитная активность позитронного мозга. Я бегу во сне.
Я лечу.
Это false/true.
Потому что во сне летит кто-то другой. Не я.
Я стою в ангаре. И всю ночь стоял. Мои навигационные данные это подтверждают.
Загорается свет. Это она.
Она присаживается передо мной на колени. Поднимает руку и касается моей брони. Проводит пальцами.
Я чувствую… ущерб. Тепло. Боль.
Смотрит на меня. Содержание углекислоты в атмосфере увеличивается быстрее, чем обычно.
— Ты меня любишь, шесть-два-один-восемь?
Я хотел ответить, но речевой блок опять отказал.
* * *
Надо с этим что-то делать.
Надо меня починить. Это true. Потому что я так больше не могу. Это тоже true.
Киберсолы не люди. Это true.
Но когда она прикасается к моей броне, к моим манипуляторам, я чувствую боль… потерю.
Это тоже true.
Словно болит металл. Болит каждая гайка в моем огромном металлическом теле. Словно нервы прорастают сквозь металл.
Это… true.
— Шесть-два-один-восемь. Твой выход. Готов?
* * *
— Шесть-два-один-восемь, держись! Сейчас я тебя вытащу.
Киберы Уралвагонзавода сегодня получили подкрепление. Их больше в три раза, перевес в огневой поддержке – в два с половиной раза. Я в заднице. Это true.
* * *
Она почувствовала на губах вкус крови.
«Держись, шесть-два-один-восемь. Сейчас я тебя вытащу.»
И тут заговорил динамик. Экстренная связь.
— Астероид признан неперспективным для разработки. Подготовить станцию к эвакуации в течении пятнадцати минут. Это приказ руководства. Вы меня поняли?
Жанна кивнула. Что ж… все к этому шло.
Война продолжается, пока расходы не превышают прибыли.
— После вашего ухода по астероиду будет нанесен ядерный удар. Если вы не стартуете за это время, корпорация не несет ответственности за возможные последствия.
— Что?
— Мы не можем оставлять ресурсы для конкурентов. Вы понимаете меня?
— Но там… киберы… я… — она смешалась.
— Вы поняли приказ?
Пока не вспыхнет свет, ты не знаешь, что на самом деле жил в кромешной тьме.
— Да.
* * *
Количество целей: 355… 357…
Меня окружили. Плазменный удар вышибает куски из моей брони. Потери. Снова потери. Опять потери…
Взрыв. На мгновение вокруг меня снова начинают кружить электроны. Я вижу, как вспыхивают голубым их орбиты.
И тут я вижу ее.
Она идет ко мне – сквозь ударные волны разрывов. Сквозь голубые трассирующие линии плазменных автоматических пушек.
Она прекрасна. Это true.
— Две минуты до удара. Уходи, шесть-два-один-восемь!
Это false. Я не могу уйти.
Это true. И не собираюсь.
— Шесть-два-один-восемь, отступить на исходную!
Ее голос. Но это false/true. Потому что я слышу ее голос в своей голове, но вижу ее перед собой. И это важнее. Это приоритет.
Она – в бронированном корпусе, закрывающем центральную часть тела. Синеватая окалина на металле. Шрамы от плазменных снарядов и царапины от осколков.
Белые волосы развеваются на солнечном ветру. Она улыбается. Она идет ко мне, освещенная выходящим из-за диска астероида светом солнца. Она вспыхивает, как раскаленный электрод.
Она прекрасна.
— Шесть-два-один-восемь, сейчас будет поздно! Они уничтожат астероид!
Голос затихает. А она идет ко мне – шагая по оплавленной, изрытой взрывами поверхности астероида…
TRUE. TRUE. TRUE.
И я чувствую любовь.
Огромную и ослепительно прекрасную.
Как вспышка ядерного взрыва.
цитировать
свернуть ветку
