Дьявольские куклы мадам Мэндилип/ Гори, ведьма, гори!

                                                                         Чьих невольница ты идей, зачем тебе охотиться на  людей?

                                                                                                                                                                       КиШ

В клинику доктора Лоуэлла привозят необычного пациента, подручного известного гангстера Рикори. Пациент умирает, но причина смерти неизвестна, а сама смерть была настолько странной и страшной, что Рикори в сотрудничестве с Лоуэллом начинают расследование. Вскоре выясняется, что пациент Лоуэлла был не единственным человеком, который умер подобным образом, и единственное, что объединяет всех жертв «эпидемии» — это дети. Точнее, дети, их куклы и магазинчик мадам Мэндилип...

С тех пор, как человек, неуклюже ворочая мозгами, сделал вывод, что на его точное внешнее подобие должны перейти более серьезные свойства оригинала (и тем самым сформулировал закон симпатической магии), страх перед куклами остается одним из самых стойких страхов всего человечества.

Каждый ребенок изобретает этот страх заново.

Правда, чаще всего детские фантазии насчет оживших кукол относительно безобидны — автогонки по книжным полкам, кража конфет, заплывы в ванной, «настоящие» чаепития, — но иногда в голову закрадываются и более жуткие предположения. Автор этих строк, бывало, водружала на крышку ящика с куклами тяжелый том энциклопедии и верила, что если крышка поднимется, звук упавшей книги известит меня о том, что у меня очень серьезные неприятности.

Меррит эксплуатирует страх перед куклами невероятно искусно. Характеры и психология персонажей никогда не были его сильной стороной, но взамен этого в «Дьявольских куклах» он создал настолько убедительно пугающие ситуации, что героям только и остается, что бояться, бороться с ужасом пережитого и пугаться вновь.

Напряжение нарастает, словно в фильме Хичкока, и с каждым пережитым испытанием, с каждой новой смертью образ приветливой мадам Мэндилип приобретает все более жуткие черты. Меррит сумел описать ведьму, которая действительно выглядит как архетипичное, древнее зло, а не как банальная карга с котлом и кошкой или такая же банальная роковая красотка с густо подведенными глазами.

Быстрая динамичная смена событий в «Куклах» и явное преобладание глаголов над прилагательными может удивить тех читателей, который начали знакомство с автором с «Живого металла», «Лунной заводи», «Лика в бездне»... Фантастические романы Меррита просто тонут в описаниях, а сюжет порой кажется заштамнованным так, что живого места не осталось. Впрочем, обвинять писателя в банальности было бы несправедливо. Большая часть вины лежит на его последователях, которые воспользовались выведенной в «Лунной заводи» формулой: бравый парень; роковая красотка-принцесса, влюбленная в бравого парня; ангельское создание, влюбленное в бравого парня и то и дело норовящее пожертвовать собой ради него; нейтральный рассказчик; злодей-ученый и тайны таинственной цивилизации. Не правда ли, очень знакомо?

Возможно, наступивший в тридцатые упадок интереса к фантастике заставил Меррита перенести действие «Кукол» в более привычную читателю городскую среду и не выводить сразу магию на сцену. Взамен автор мог делать от главы к главе все более явственные намеки и сражаться с упрямым материализмом доктора Лоуэлла.

Меррит, в отличие от многих своих коллег, никогда не писал романов ради гонорара; и, когда он добросовестно попытался учесть жесткие требования жанра, ограничение писательских возможностей вдруг пошло книге на пользу: фирменное богатство фантазии писателя никуда не исчезло, но стало более лаконичным, концентрированным и, в конечном счете, более эффектным.

И хотя «Дьвольские куклы мадам Мэндилип» не изобрели кукольный хоррор, они вполне заслуженно не только остаются в русле жанровой классики, но и всегда находятся в первых рядах.

Опубликовано в DARKER, май

Иллюстрация С.Крикуна