Дэвид Славитт – средних лет детективщик, автор средней популярности триллеров, отец двоих детей, покорный муж. Утром он отвозит детей в школу, потом пишет (если пишется), а вечером обслуживает университетских коллег жены, наготавливая им то одно блюдо, то другое. И не то что бы у Дэвида все плохо, вроде и жена любит, и книги его читают, хотя на улице конечно, не узнают, и все же жизнь писателя потеряла какое-то направление. Новый роман не пишется, хотя дэдлайн стремительно надвигается, агент давит и просит от Дэвида больше жестокости в его книгах (в пример приводя какое-то дарование, за чей роман боролись на аукционе за бешеные деньги издатели), жена Мэгги отдаляется от него, больше и больше времени проводя на работе.
Славитт начинает-таки свой новый роман, трендовый, с женщиной-копом в качестве главного героя, по капле выдавливая из себя каждый день, и одновременно Дэвид начинает подозревать свою жену в измене со студентом.
Еще один роман о творческом кризисе мир мог бы не вынести, не будь «My Criminal World» тонкой сатирой и на издательский мир, и на жизнь среднего класса из пригорода. Причем сатира эта тюфяковая, как сам Дэвид.
Сам Дэвид не имеет никаких намерений над кем-то издеваться или что-то высмеивать. Он угнетен со всех сторон, ему не дают покоя, а он и возразить не смеет. Редактор его избегает как бесперспективного автора, агент с ним нянчится и пытается наставить на путь истинный (читай путь бестселлера), жена отмахивается от него и списывает все на усталость. И внутренняя неуверенность толкает главного героя на такие поступки, о которых он в иное время бы и не подумал. Так, домашний папочка превращается в персонажа умеренно захватывающего бытового триллера.
Издательский мир в романе предельно расчетлив, поэтому его относительно легко высмеивать. Курс на коммерциализацию, взятый литературой, находит свое выражение и в «My Criminal World». Сам Дэвид, пожалуй, в последнюю очередь думает о деньгах, зато все остальные пытаются выдоить из книг автора максимум, перед тем как выбросить. Пиарщики готовят тур по США, агент показывает пальцем, как нужно писать, редактор встречается только с теми, кто пополняет казну.
Параллельно с основными событиями романа мы читаем и фрагменты рукописи новой книги Славитта. Его роман – типичная британская «процедурщина», бездушная, корявая, со сменой рассказчика в каждой главе. Удивительно, но Генри Саттону удалось в этих фрагментах стилизовать среднестатистический триллер. Как же убого смотрится роман Славитта на фоне романа Саттона. На что Славитт славный малый, но какую отвратительную прозу он пишет.
Генри Саттон вернул веру в то, что романы о творческом кризисе все еще могут быть увлекательными и хорошо написанными. Саттона я с удовольствием почитаю еще, Славитта я не буду читать ни за что.