Роман Мэйчена «Три самозванца, или трансмутации» впервые был опубликован в 1895 году. Почти сразу же роман был переиздан в США. однако то, что в издательстве Джона Лэйна было вполне нормальным, для бостонских бизнесменов оказалось вызывающим. В итоге в издании Roberts bros не оказалось двух глав романа. Они следуют за «Случаем в баре» (перед «Бейсуотерским отшельником») и содержат некоторую информацию о мистере Бартоне и его исчезновении. По большому счету, их отсутствие не слишком сказалось на композиционной целостности романа (и так фрагментарного). И поэтому роман переиздавался и далее в сокращенной версии, прежде всего в США. По этой версии и был сделан русский перевод книги. Но для характеристики литературных нравов эпохи и — что гораздо важнее! — для характеристики эстетических воззрений Мэйчена пропущенные фрагменты достаточно важны. Историю о Железной Деве я перевел для антологии «Тварь среди водорослей». А этой публикацией я восполняю очередной пробел — Вы можете прочесть ту часть «Трех самозванцев», которая на русском доселе не публиковалась.
Кстати, на первой картинке — титульный лист американского издания, на второй — обложка английского
Встречайте:
ИЗЫСКАННАЯ ФАНТАЗИЯ
За несколько недель Дайсон привык к постоянным визитам изобретательного мистера Бартона, который был готов заглянуть в любое время, не испытывал отвращения к пустому времяпровождению и отличался глубиной суждений по самым сложным вопросам. Его визиты одновременно пугали и радовали Дайсона, который больше не мог беспрепятственно проводить долгие часы за своим бюро, начиная литературные предприятия, каждое из которых должно было завершиться созданием шедевра. С другой стороны, это было настоящее удовольствие – столкнуться с взглядами столь оригинальными; и если иногда рассуждения мистера Бартона казались ошибочными, все же Дайсон с легкостью отдавался странным радостям и никогда не отказывал своему гостю, принимая его сердечно и радушно. Первые вопросы мистера Бартона всегда были о беспринципном Роббинсе, и гость, казалось, чувствовал разочарование, когда Дайсон говорил ему, что никогда не встречал этого «нарушителя нравственных норм», как именовал его Бартон, клянясь, что рано или поздно отомстит за бесстыдное злоупотребление его доверием.
Однажды вечером они сидели, в течение некоторого времени обсуждая, можно ли установить для нынешнего поколения и современного и сильно усложненного общественного строя какие-то правила поведения, вроде тех, которые лорд Бэкон составил для придворных Короля Джеймса I. “Такую книгу нужно создать”, сказал мистер Бартон, “но кто сегодня способен на такое? Я скажу вам – люди очень ждут эту книгу; она принесла бы издателю целое состояние. Эссе Бэкона изящны, но теперь они не имеют никакого практического применения; современный стратег может извлечь совсем немного полезного из трактата ‘De Re Militari’, написанного флорентинцем в пятнадцатом столетии. Еще более несходны общественные условия эпохи Бэкона и нашего времени; правила, которые он так изящно установил для придворных и дипломатов во времена Джеймса I, мало нам помогут в сегодняшней борьбе за выживание. Жизнь, я боюсь, стала хуже; она почти не представляет возможностей для эффектных ходов, которыми славились прежде лучшие люди государства. Единственное исключение – это занятия, подобные моему; здесь время от времени действительно иногда выпадает хорошая возможность… Все стало, как я уже говорил, исключительно суматошным; люди по-прежнему стремятся достичь желаемого, это верно, но каков их moyen de parvenir [способ достижения – фр.]? Простая имитация, и не слишком пристойная, искусств уличного торговца мылом и изобретателя разрыхлителей для теста. Когда я думаю об этих вещах, мой дорогой Дайсон, признаюсь, что прихожу в отчаяние от всей нашей эпохи”.
“Вы слишком пессимистично настроены, мой дорогой друг; вы устанавливаете слишком высокие стандарты. Конечно, я согласен с вами: во многом наш век упадочен. Я признаю, что повсюду воцарилось убожество; требуется много философии, чтобы отыскать чудесное и прекрасное в Кромвель-роуд или в сознании нон-конформиста. Австралийские вина под видом бургундских, романы старых и новых женщин, популярная журналистика – все это действительно наводит тоску. И все же у нас есть некоторые преимущества. Перед нами развертывается самое большое зрелище, которое когда-либо видел мир — тайны неисчислимых бесконечных улиц, странные приключения, которые должны неизбежно стать результатами таких запутанных отношений. Нет, я скажу: человек, который стоял на пригородных улочках и видел, как они простираются перед ним светлые, унылые, безлюдные – этот человек не напрасно прожил свою жизнь. Такой вид и впрямь куда замечательнее, чем любые дороги Багдада или Большого Каира. И, если оставить в стороне интересную историю драгоценного камня, которую вы поведали мне — должно быть, за годы вашей карьеры с вами происходило немало исключительных приключений?”
“Возможно не так много, как вы думаете; большей частью мои дела столь же банальны, как торговля льном. Но конечно, иногда случаются из ряда вон выходящие вещи. Уже минуло десять лет с тех пор, как я открыл свое агентство, и я предполагаю, что специалист по продаже недвижимости, который занимался бизнесом столько лет, тоже мог бы поведать вам несколько странных историй. Как-нибудь подходящим вечером я расскажу вам об одном из моих опытов.
“Почему не сегодня вечером? ” спросил Дайсон. “Нынешний вечер, мне кажется, прямо-таки предназначен для странных рассказов. Взгляните на улицу; вы можете кое-что заметить, если повернете голову к окну, даже не вставая со стула. Разве этот вид не чудесен? Два ряда фонарей, сближающиеся вдали, туманные очертания дерева на площади, и огоньки экипажей, проносящиеся туда и сюда, скользящие и исчезающие; а вверху – небо, ясное, синее, яркое. Так что поведайте сейчас одну из своих nouvelles nouvelles. ”
“Мой дорогой Дайсон, буду счастлив развлечь вас”. Так мистер Бартон начал историю, которую следует назвать
А завершается история Железной Девы в книжной версии следующим абзацем:
На протяжении долгих недель мистер Бартон развлекал Дайсона своими приятными беседами, услаждал его слух анекдотами и прерывал повествования, чтобы поведать об еще более удивительных приключениях. Наконец, однако, он исчез так же внезапно, как и появился; в ходе своего последнего визита он ухитрился прихватить «Анатомию», сочиненную его тезкой. Дайсон, сочтя это грубым нарушением права собственности и обнаружив явные несоответствия в рассказах исчезнувшего друга, пришел к выводу, что все истории были далеки от истины и что Железная Дева существовала лишь в мире изысканных фантазий.
цитировать