Муаровое письмо и расширение реальности.

Для тех, кто еще не в теме —

Вообще-то у меня было намерение  поговорить о Андрее Ляхе, но для этого сначала мне придется объяснить, что я имею в виду под муаровым письмом.

Когда я читала  Сказку PRO (до конца года, надо думать, она уже будет отдана в издательство, а потом и выложена на сайте ЖСВ), наступил момент, в который я  стала замечать стилистические изменения от параграфа к параграфу.

Слушайте, это чертовски интересный момент. Не то чтобы прямо каждый параграф напоминал о ком-то из наших любимых и не то чтобы эти врезки ограничивались одним параграфом, иногда  доходит и до страницы; не суть. Смысл в том, что при сохранении авторской интонации и общности стиля, перед восприятием читателя разворачивается переливающееся полотно текста, в котором возникают и изменяются, переходя друг в друга, воспоминания о значимых для  не слишком обширной группы книгах.

С уверенностью могу назвать Булгакова, Александра Грина, Стругацких и шестидесятников довлатовского формата; всего не запомнить и не заметить; я даже не поручусь, что сам ЖСВ назовет с уверенностью, какие тени он вызывал и насколько это было сознательно.

Не знаю, придала бы я значение ощущению такой переливчатости текста, — хотя и выписала в заметки слово «муар» — если бы через несколько страниц пейзаж не начал бы меняться в той же тональности, в которой до этого менялись даже не стили, а всего лишь напоминание о них, вплоть до фразы — «реальность переливалась, как муар». Тут-то я и встрепенулась. Мистику и совпадения исключаем, как избыточные; остаемся с наведенным  — индуциерумым текстом — расширением сознаваемой реальности.

Вот в этом месте сделаем паузу и перейдем к прозе Ляха. Тут я  подвисаю — и вынуждена признать, что эта проза есть тот редкий случай, когда мне не хватает слов. Для тех, кто не знает, о чем речь:

Страница автора лежит здесь  http://www.fantlab.ru/autor3720?preview=1   и попасть на нее можно только через превьюшку. Внутренние ссылки на форуме не работают, хотя четыре человека успели оставить отзывы (когда-то эти ссылки работали, надо понимать?).

Или же смотреть прямо здесь.  Некоторые считают что Лях лучший в отечественной фантастике (есть даже мнение, что лучший после Стругацких), и хотя контраргументы к этому утверждению вообразить несложно, выходят они не очень убедительными.  Пока что, впрочем, не об этом — об этом еще будет время.

Важнее и интересней рассмотреть вот что:

— такое же переливчатое, муаровое письмо, о котором было чуть выше

— такая же насыщенность реальностью и раздвигание ее рамок(не путать с обыденностью!), какую в фантастике до сих пор я встречала только у ЖСВ и Бэнкса (а вот кто еще так пишет, было бы интересно узнать и сравнить впечатления);

— и такой факт (без эпитетов), как нижайшая посещаемость и практически отсутствие комментариев на странице Ляха в либ.ру.

Вот это последнее меня сначала озадачило, а потом обрадовало; об этой радости чуть позже.

По-хорошему, о муаре надо бы подробней; честно признаю, что моей квалификации на это никак не хватает, так что практически на уровне голых впечатлений:

Дело было так. Читая ляховский Реквием по пилоту, я ставила закладки на те страницы, где мне особенно что-то нравилось. То, что фразы, достойные Ильфа и Петрова, разбросаны там в изобилии (а ведь и не подумаешь! настолько гладкий, литературный, старомодный даже в своей элегантности текст, так что все шалости выглядят на первый взгляд по-английски респектабельно), это еще полдела; вторая половина как раз в о-ля-ля каких переходах по теням. Настоящие Хроники Абмера, такое скольжение через литературные реальности.

На эти переходы, короче говоря, я и ставила маркеры. Чтобы попозже вернуться и разобрать, как это устроено. Нуивот, спустя первую сотню страниц  открываю их — а ничего уже нет, все сместилось и каким-то образом преобразилось. Начинаю вчитываться в текст, через пару страниц появляется, открываю закладку — опять пропадает. Такое ощущение, что эта переливчатость недоступна прямому взгляду, что заметить ее можно только краем глаза, на грани.

У ЖСВ, в Сказке PRO, к слову, то же самое. Более того, какой-то пейзаж в Сказке напомнил пейзаж из лемовского Пиркса; спрашиваю, так ли это; нет, говорят, не помню точно, говорят, но скорее из Кинга.

Очень сложно передать мысль и сильно боюсь ее не донести, но, насколько я понимаю, смысл вот в чем.

И Лях и ЖСВ настолько погружены в литературный поток, что перекраивают его реальность прямо по ходу дела, не вполне отдавая себе в этом отчет (Одихмантий, скажем, в рассказах о Синельникове или Ленка Колхия, скажем, в дискографии Хобо  это другое, не муар и не постмодерн, простое «пользуясь случаем, хочу передать привет маме и соседям»). Более того, читатель участвует в этих метаморфозах сам собой, в соответствии своему настроению, литературному опыту и цитато-тезаурусу; автор, фактически, создает реальность, с которой читатель может оперировать — еще не как с грубой материальностью, но уже и не так, как с виртуальностью, не поддающейся воздействию.

И вот что я бы хотела знать — кто из западных писателей так пишет? Потому что как ни изощряйся в языках, эти переливы стиля (не явные, как у Джойса, не зримо-ощутимые, как в грубом первичном постмодерне, а на уровне того, что в магической фэнтэзи называется «переходом по теням», апеллируя при этом не к магии, а к многоразмерности человеческого сознания) — муар этот не оценить и не заметить  без попадания в ту же читательскую страту, в которой находится и автор.

Что означает начало не только нового литературного направления, но и нового жанра, выходящего за рамки традицинного  рассказа.

Еще важнее, что оно означает полное adios демократии в искусстве.

Наконец, что означает оформление новых способностей восприятия-передачи, — предупреждая заранее всякие фантазии на тему эволюции, зафиксируемся на освоении многозадачной виртуальной реальности и порождаемых этим эффектах.

Многозадачность здесь особая тема; вместе с насыщенной и расширенной реальностью. Об этом точно уже не сейчас.