Не верьте тому, кто скажет, что идеальный мир полон красок. Нет, идеальный мир – серый, такого же цвета, что и осенняя грязь или книжная пыль. Но, знаете, серость – это даже хорошо. Серость редко вызывает эмоции. Когда вокруг всегда всё одинаково, не плохо и не хорошо, ни шатко, ни валко – это очень даже здорово. Никаких эмоций, эмоции – это зло, их нельзя допустить…
Только мир вокруг меня не был идеально сер и бесчувственен. Стеклянные шпили, дырявившие бирюзовое небо и желтоватые облака, покоились на стенах из красного кирпича с чёрными прожилками. На фронтонах уже который век скалили морды горгульи и драконы, грифоны и мантикоры. На лицах их было запечатлено то выражение ужаса, то ярости, то веселья…
Нет, нельзя смотреть туда, особенно на пятую горгулью слева, такую смешную и одновременно страшную…Нет, не думать о ней, мне нельзя ничего чувствовать! За прошедшие годы уже привык к этому, но держать себя в руках было слишком трудно. И всё-таки, если я сорвусь…
В привычку стало и месить грязь на улицах. Да пусть их и мостили досками, впитывавшими влагу, но коричнево-серое «тесто» всё равно оказывалось на обуви, пятнами засыхала на одежде, а ещё жутко хлюпало под ногами…Нет, не думать об этом, ни в коем случае не думать, вокруг же люди, уйма людей, если я не сдержусь…
Людской поток привычно обтекал меня, словно бурная речка – скалистый остров. Этот город давным-давно запомнил, что случается с теми несчастными, кто приблизится ко мне. Пусть люди и не знали, из-за чего те ужасы происходят на самом деле, и всё же, всё же…
Но что это? Какой-то новичок! Глупец, уйди же от меня!
— Пойди прочь, — бесчувственный, стальной голос. Мне всё время казалось, что это не моё горло произносит слова таким тоном, а чужое. Я никогда не любил сталь. А в последние годы она была мне ненавистна…Проклятье! Не думай о чувствах – иначе почувствуешь! Нет! Но мне мешает этот попрошайка.
— Господин, монетку, всего одну монетку. Я так давно не видел хлеба…- карие глаза, полные надежды и слёз. Ломающийся, трескающийся от мольбы голос. Изорванная одежда, всклокоченные волосы. На губах застыла мольба. Если бы мне удалось хоть что-то сделать для этих несчастных…Нет, не надо!!! Поздно…
— Господин, прошу, хотя бы одну… — и тут горло нищего сдавила невидимая рука, а сердце будто бы пронзил нож изо льда. Лёгкие его наполнились жаром, а лицо застыло маской смерти. А в карих глазах…В карих глазах жизнь потухла. Навсегда.
— Зря ты так, — а что я ещё мог сказать, что? Почему проклятье, сперва показавшееся даром, выбрало именно меня? Почему? Почему?!! – Прости…Но я не виноват…Я не виноват…
А поток людей и внимания не обратил на смерть нищего, приблизившегося к Пьянице, выпивавшему человеческую жизнь…Ничего не менялось в этом мире…
Проклятая грязь. Нет, не чувствовать, не чувствовать, не думать…
цитировать
свернуть ветку