«Кто-то кормит, кто-то ест». Рассказ напряженный и жуткий. По-настоящему жуткий, до отвращения, но оторваться все равно не получается. Об извращенной форме любви, о сострадании. Только финал вызвал недоумение — ну к чему этот ребенок в банке? Все же было так структурировано, так напряженно, так интересно, а тут... Видимо, Гейман хотел усилить впечатление от истории Эдди емким финальным аккордом, но я чувствую диссонанс, словно момент этот из какой-то другой истории. Сам рассказ очень символичен: Эдди Барроу был всю свою жизнь по сути едоком (его любили женщины, а он принимал это), но потом все изменилось, и он стал кормом. Парадокс, какие порой формы может принять любовь. И страшно, что перед лицом сильных чувств человек теряет волю, а подчас и разум. Эдди словно мотылек, летящий на пламя. Он и понимал, что ничем хорошим это не кончится, но не смог не помочь старой женщине. Хм... помощь ли это или просто мазохизм? Ведь Эдди видел, что стало с котом, так что же заставило его занять место кота? Только ли сострадание? Думается мне, что смысл здесь глубже. Ведь Эдди мог бы и дальше кормить старуху фаршем, но он предпочел отдать ей свою живую плоть. В этом ли смысл — питаться, чтобы поддерживать свою молодость, она могла только живой плотью, плоть убитого существа, пусть и свежая, только поддерживала в ней жизнь, но не давала молодости? Рассказ неоднозначный, хоть и кажется поначалу, что смысл его лежит на поверхности. Удивительно, как Гейман вновь создает яркие образы всего лишь штрихами, отдельными черточками, и они предстают перед читателем во всей своей полноте и многогранности.
«Недуготворческий криз». Юмористический рассказ о несуществующей болезни — творческой дифтерии. Рассказ представляет собой подробное описание стадий и симптомов болезни. По структуре своей он сродни статье в медицинской энциклопедии (да, собственно, он так и задумывался, и писался для энциклопедии выдуманных болезней). Очередной интересный литературный эксперимент Геймана, игра словами и формулировками. В целом же рассказ вызвал лишь недоумение. Возможно, он и уместен в энциклопедии вымышленных болезней, но в этом сборнике видеть его странно — настолько он выбивается из общей тональности сборника. Описание болезни пестрит излишними подробностями — можно было смело сократить его на половину, все равно смысл был бы ясен. Читался трудно и тягостно, несмотря на то, что он не лишен изящных формулировок.
«В конце». Очередной «перевертыш» от Геймана. Словно историю об изгнании Адама и Евы из Рая перемотали назад. Или же люди поняли свой грех и принесли плод с древа познания Богу назад в качестве покаяния. Литературный эксперимент, безусловно, интересный и нетрадиционный, заслуживающий внимания. Автор предлагает читателю иначе взглянуть на традиционную притчу об Адаме и Еве. И название... название указывает именно на то, что это возможный конечный итог человечества, вот такой вот конец света, возврат к истокам. В конце концов, начало и конец — два неразрывных элемента (даже с лингвистической точки зрения — они происходят от одного корня), одно невозможно без другого.
«Голиаф». И снова идея о том, что всё вокруг — вовсе не то, чем кажется. Наша жизнь — это компьютерная программа, мы живем в виртуальной реальности, и нами управляют. Точнее не нами, а нашим миром и нашим временем, ибо это просто программа, этакая матрица, где мы не живем, а просто видим сон, будучи подключенными к гигантскому компьютеру. И герой рассказа Голиаф (названный так из-за своего огромного роста) попал на ту сторону, узнал правду, а потом стал чувствовать течение времени иначе. В его восприятии всё спуталось — реальность и вымысел, он перестал понимать, где сон, а где явь. Что есть правда? Какой мир реален? Правда — это то, во что человек верит. Реальность — то, что он хочет видеть и считать таковой. Вот и Голиаф, спасший человечество на той стороне матрицы, должен умереть из экономии ресурсов. Он предпочел вернуться в привычный ему мир, увидеть в последний раз дорогих ему людей. И в рассказе поставлена не только проблема реальности/нереальности мира, но и проблема выбора, проблема самоидентификации человека. Это свободная несвобода, но даже в таких причудливых рамках человек находит наиболее приемлемое для себя. Рассказ не совсем в стиле Геймана — космические корабли, пришельцы, компьютеры. Но именно такой антураж помогает глубже выразить идею «матричности» мира.
«Страницы из дневника, найденного в коробке из-под обуви, забытой в рейсовом автобусе где-то между Тулсой, Оклахома и Луисвиллем, Кентукки». Рассказ представляет собой дневниковые записи человека, ищущего неуловимую женщину по имени Скарлетт. Кто она: реальная женщина, призрак, воспоминание, туманная мечта? Неуловимая Скарлетт... Аллегория. Это поиск самого себя в мире. Попытка проникнуть внутрь своих ощущений, понять и почувствовать себя, услышать внутренний голос. Помимо основной сюжетной линии в записках присутствуют сторонние рассуждения, размышления о жизни, смерти, людях, путевые заметки. История о пути, о дороге, о поиске, о памяти. Традиционная атрибутика таких сюжетов — придорожные мотели и кафе, автомобили, дороги, черный кофе, разговоры с незнакомцами. Композиция кольцевая — начало перетекает в конец и рефреном проходит образ открытки с написанным красной помадой словом «Помни». Сюрреалистичный рассказ и атмосферный. Он воспринимается на уровне эмоций. Снова любимая Гейманом туманность и недосказанность. Немного размышлений, немного мистики — и вот перед нами совершенно удивительная история в духе старого черно-белого кино и даже немного в традициях Керуака (дорога, Америка, путь героя). Калейдоскоп мест, людей, мыслей, ощущений. Привычный стиль Геймана — лаконичные четкие предложения, словно штрихи, мазки кисти по холсту, недоговоренность и туманность повествования, словно история эта выплывает из тумана, и конец и начало размыты.
«День, когда приземлились летающие тарелки». Ироничное стихотворение. В нем переплелись различные образы: тут и инопланетные летающие тарелки, и скандинавская мифология, и зомби, и традиционные фэнтезийные герои, и конец света. Но ничего вокруг не замечает лирический герой — он одержим одной мыслью, ожиданием звонка от любимой. Гейман умело показывает, насколько человека способна захватить даже самая простоя мысль. Удивительно, как из самых обыденных вещей Гейман может сотворить вот такое вот невообразимое нечто.
«Как общаться с девушками на вечеринках». История начинается довольно банально — юноши собираются на вечеринку знакомиться с девушками, один из них не имеет представления, о чем с девушками говорить. На этом обычность истории заканчивается. Самое фантастическое начинается на самой вечеринке, на которую они попали по ошибке. Вечеринка была весьма странно. Эйн встретил на ней странных девушек, которые несли полный бред (по крайней мере ему их слова казались бредом). Финал меня дико разочаровал — я ждала чего-то такого, необыкновенного, какую-то разгадку. А в итоге я получила традиционный для Лавкрафта финал. Для Лавкрафта, не для Геймана. Что же увидел Вик, что так его напугало? Впечатляют, пожалуй, рассказы девушек — кусочки мозаики, обрывки воспоминаний, смутные образы. Они складываются в некую причудливую картину об их жизни. Но Эйн не замечает странностей ни в их поведении, ни в их словах — он попросту их не слышит, ибо сосредоточен на мысли о том, что не понимает девушек и не знает, о чем с ними говорить. Закрытый финал или открытый — автор предлагает решать читателю: кому-то достаточно того, что написано, кто-то додумает исход истории сам. Гейман снова провел читателя, он вновь играет в игру «Угадай кто» — да, это, безусловно, завораживает.
«Жар-птица». Рассказ о членах Эпикурейского клуба, которые отведали все возможные блюда и теперь жаждут отведать загадочную жар-птицу (оказавшуюся фениксом). История о поедании феникса повторяется из поколения в поколение. И только один ее участник остается неизменным — Зебедия Т. Кроукрастл. Сюжет очень необычный. Отлично прописаны персонажи — они получились яркими, харАктерными, четко обрисованными. Да, финал предсказуем и ожидаем, но суть здесь не столько в самом финале как событии, сколько в его сути, в его глубине. Идея бессмертия и вечной молодости путем поедания некоего существа наряду с историей о пресыщенности жизнью, доступными удовольствиями (обыденными и экзотическими) и мыслью о том, что за удовольствия приходится платить. Эти элементы причудливым образом слились и получился нетривиальный рассказ. История рассказана очень изящно, слог легкий, летящий.
«Сотворение Аладдина». История, рассказанная Шахерезадой, дабы купить себе еще немного дней жизни. Одна из возможных причин создания сказок. Мы не знаем, кто, когда и по каким причинам создал известные нам с детства сказки, мы привыкли считать их фольклором, воплощением опыта, традиций и верований предыдущих поколений. Но что если их не просто создавали в назидание грядущим поколениям, что если какие-то сказки созданы фантазией обреченных на смерть, как, например, Шахерезада, чтобы только выторговать себе еще немного времени? Грустная история о том, что человек пуститься на любые хитрости ради сохранения своей жизни.
«Повелитель Горной долины». В отрыве от «Американских богов» трудно понять эту новеллу. Но вычленить основные составляющие все же можно. Хотя, конечно, все ее очарование, весь спектр смыслов, все грани и оттенки раскрываются именно по прочтении всего пласта «Американских богов». Поэтому я в легком недоумении — почему Гейман поместил новеллу в этот сборник да еще и в качестве финала. Холодная, немного мрачная, промозгло-сырая атмосфера сельской Шотландии. Север Шотландии — неприглядный мрачный край: холод, сырость, низко висящие облака, пронизывающий ветер, не тающий даже летом снег, скупая зелень, серые скалы, пустынные поля, овечьи тропы. Дикий безлюдный край, и этим он по-своему красив, красив первозданной красотой. Не покидает ощущение, что все это уже было, но ведь мифология на то и мифология... Главный герой, именуемый Тенью, — немногословный, таинственный, мрачный персонаж с некоей тайной, которую он хранит. Тень — он и в самом деле словно тень. Не безликий — нет, но умеющий слиться с окружающей обстановкой. Ему снятся странные сны, сливающиеся с действительностью. Атмосфера рассказа завораживает. Снова появляются мистер Элис и Смит и приобретают более четкие очертания. Вечеринка в доме и поединок — все это имеет древние корни, древние, как сами боги. Интересен образ Дженни, но очень неоднозначен и оставляет больше вопросов, чем ответов. В общем и целом сюжет проработан глубоко, финал не оставляет осадка недоумения, все герои на своем месте- — добротно сбитое фэнтези, приправленное фирменным слогом Геймана.
Итог. «Хрупкие вещи» — спорный и неоднозначный сборник, неровный по своей структуре и содержанию, интересный по разбросу тем и героев, по поставленным вопросам и заявленной проблематике. Тем не менее, сборник по тональности и настроению — исключительно «геймановский»: стиль, слог, персонажи, манера изложения — всё это завораживает и вызывает непреодолимое желание читать и читать рассказ за рассказом. Гейман умеет заинтересовать даже, казалось бы, банальными вещами, он видит необычное в обычном и умеет это показать. Он играет с полутонами, тенями, оттенками смысла. Иногда его игра словами и сюжетами кажется бредовой, иногда чересчур запутанной. У Геймана нет ничего четкого и ясного, он оставляет больше вопросов, чем ответов, расставляет ловушки и переворачивает привычное. Часто возникает ощущение, что подобное уже когда-то у кого-то было, порой даже можно вспомнить, у кого именно, но все же стиль Геймана не спутать ни с чем. И даже если он берет чей-то сюжет или идею, он вдыхает в него новые смыслы и значения. Он ходит по грани, и эта грань остро чувствуется — грань фэнтези и психоделики, фантастики и мистики, реальности и абсурда. Но у него подобное смешение не выглядит чем-то неудобоваримым, напротив, все здесь гармонично и дополняет одно другое. Этот сборник — собрание литературных шуток и экспериментов, проба пера в разных направлениях. Здесь не только сюжеты и персонажи, но и эмоции, мысли, сумбур, поток фраз, игра со смыслами, выворачивание привычных понятий. Это сны на грани яви, имеющие туманные начало и конец. Это не рассказы и стихотворения в привычном их понимании — и в этом весь Гейман: он умеет создать что-то из ничего, облечь в странную, причудливую форму и тем самым вызвать споры, заставить думать. Он очень неоднозначный и неординарный автор.