Кто ТЫ?

США, студия Universal, продолжительность — 108 мин
        жанр —  вторая экранизация знаменитого рассказа Джона В. Кэмпбелла мл., ставшая настоящим культом среди всех любителей кинофантастики
        слоган : «Man is The Warmest Place to Hide»

США, студия Universal, продолжительность — 103 мин
        жанр — «НЕ РИМЕЕЕЕЕЕЙК!!!» (с) одноименной картины Джона Карпентера, ставшей настоящим культом среди всех любителей кинофантастики
        слоган :«In a place where there is nothing, they found something»

Но сначала немного истории. Несмотря на то, что американский писатель Джон Вуд Кэмпбелл мл. за свою литературную карьеру написал 5 полноценных романов, десяток повестей и несколько сотен статей, в историю фантастической литературы он вошел прежде всего как главный редактор культового НФ журнала «Astounding Science Fiction» (в котором публиковались первые «пробы пера» тогда еще никому неизвестных Айзека Азимова, Клиффорда Саймака и Роберта Э. Хайнлайна) и автор одного единственного произведения — новеллы «Who Goes There?»(1938) (на родном языке Толстого и Чехова, она издавалась сразу под двумя названиями — «Кто ты?» и «Кто идет?», хотя наиболее правильным вариантом перевода является все же «Кто там?»), рассказывающей увлекательную и чуть нервирующую историю, о том как группа отважных арктических исследователей случайно сталкивается лицом к лицу с ужасающим инопланетным НЕЧТО. Впоследствии, это небольшое сочинение (объемом чуть больше 50 страниц) признают не только наиболее каноничным текстом на тему «вторжения похитителей тел», но и одним из краеугольных камней всей современной фантастики, нарочитые отсылки и непреднамеренные цитаты из которого, можно узреть практически в любом произведении и(ли) научно-фантастическом фильме на данную тематику: от оригинальных серий «Стар Трека» (1966) до «Факультета» (1998) . И совсем неудивительно, что когда в американском кино 50-х годов начался настоящий бум производства дешевых «sci-fi movies», одним из первых в очереди на экранизацию оказался именно кэмпбелловский рассказ, который уже в 1951 году сумел оторваться от белой бумаги и воспарив на большой монохромный экран, мутировал из своего привычного вопрошающего названия в «Нечто из другого мира». Но за окном уже вовсю бушевала «холодная война», в свете которой само слово «alien» приобрело исключительно политический окрас, и по этой причине, кэмпбелловские полярники на экране превратились в белозубых офицеров американских ВВС, инопланетная тварь с потрясающими способностями к мимикрии обернулась стандартным монстром, каким-то чудом доковылявшим от барона Франкенштейна аж до полярных медведей, а вместо вынесенного в названии рассказа зловещего вопроса, криволапому чудовищу хотелось просто посветить в глаза настольной лампой и строго спросить, не является ли оно членом Коммунистической Партии. И поэтому, тем более неудивительно, что как только технологии по производству спецэффектов подросли настолько, что для изображения на экране страшных монстров уже отпала необходимость наряжать живых актеров в обмотанные пластмассовыми листьями, цирковые костюмы, а кассовый успех «Чужого» (1979) подтвердил, что даже на исходе 70-х, массовый зритель по-прежнему не прочь, чтобы его хорошенько попугали, чиновники из «Universal» впервые задумались о том, как на возросшем за 30 лет техническом уровне, заново переснять «Who Goes There?». Первоначально студия хотела, чтобы новой версией занимался Тоуб Хупер, постановщик невероятно кассово успешной «Техасской резни бензопилой», но сочиненная им всего за 4 недели собственная версия сценария показалась всем отвратительной. И тогда продюсер Стюарт Коэн вспомнил о своем бывшем сокурснике по Университету Южной Калифорнии — талантливом парне, который бредил цитатами из фильмов Ховарда Хоукса и уже тогда мечтал о постановке собственной киноверсии кэмпбелловского рассказа. Этого сокурсника звали Джон Карпентер, и благодаря ему, из новой экранизации рассказа окончательно испарилась вторая часть названия («.... from Another World»), зато появилось имя собственное. В отличие от фильма Карпентера, про историю создания третьей КАК БЭ экранизации совсем нечего рассказывать. В 2003 году телеканал Sci-Fi вроде бы собирался снимать продолжение фильма в виде 4-хчасового минисериала, но не склалось. В 2004 году, в своем интервью журналу Empire, все тот же Карпентер вдруг обмолвился о том, что не прочь лично поставить прямое продолжение своего кинохита 25 летней давности, но к тому моменту, среди крупных голливудских студий он уже имел твердую репутацию законченного неудачника, который не в силах окупить даже самый недорогой проект, поэтому с идеями о создании «Нечто 2» его не пустили даже на студийный порог. И вот, двумя годами позже, идея НЕ РИМЕЙКА карпентеровской картины вдруг пришла в светлую голову Эрика Ньюмана, продюсера «Дитя человеческого» и снайдеровского перезапуска «Рассвета мертвецов» — и все заверте.......

Сразу же оговоримся: даже на начальном этапе студийных переговоров, Карпентер всегда подчеркивал, что не собирается заниматься римейком картины Кристиана Найби\Ховарда Хоукса, с самого начала речь шла лишь о повторной экранизации кэмпбелловского рассказа. И впоследствии, он так объяснит свое решение: «В фильме Хоукса все было немного не так. Я решил вернуться к оригиналу и заново его пересказать»*. И «немного не так»— это еще чертовски мягко сказано: по причине технической отсталости и из-за стремления режиссера загнать эту мрачную историю в прокрустово ложе излишне политизированной кинофантастики 50-х, в фильме Найби отсутствовало практически все, что выделяло рассказ Кэмпбелла из бесконечной серой массы других произведений на тему контакта с враждебным инопланетным разумом: удушающее чувство клаустрофобии и горьке-сладкий привкус настоящей шизоидной паранойи, ведь враждебным пришельцем в «Who Goes There?» мог оказаться ЛЮБОЙ из обитателей арктической станции или даже они ВСЕ одновременно! Концепция, которая лежала в основе фильма 2011 года тоже напоминала концепцию самого Карпентера: его создатели с самого начала решили, что новая версия  ни в коем случае НЕ будет являться РИМЕЙКОМ картины 1982 года и повторяли об этом при каждом удобном и неудобном случае: демонстрация нового трейлера, выкладывание в сеть свежих фотографий со съемки или интервью с любым членом съемочной группы НЕИЗМЕННО заканчивались повторением одной и той же ритуальной мантры, заученной до последней буквы: «уважаемые поклонники фильма Джона Карпентера- успокойтесь, мы снимаем совсем НЕ его РИМЕЙК!». И сам вдохновитель римей...., ой простите, конечно же приквела, мистер Эрик Ньюман в одном из своих многочисленных интервью даже ехидно заметил, что «снимать римейк фильма 1982 года — это все равно, что попытаться карандашом пририсовать усы Моне Лизе, поскольку сама картина Карпентера просто великолепна»**. Впрочем, самого Ньюмана и всех его голливудских собратьев по несчастью тоже можно понять: в те годы, когда Карпентер переосмысливал свое «Нечто», римейки голливудской киноклассики еще не успели приесться зрителям до состояния навязшей в зубах неаппетитной массы, от употребления которой почти всегда тошнит, а от одного словосочетания «римейк культового ужастика», руки поклонников этих самых ужастиков машинально не тянулись к заряженным пистолетам. И ведь это все вина проклятущего Майкла Бэя, што б он взрывал! Вот и приходится создателям придумывать свой собственный новояз и по сто раз на день заучивать перед зеркалом одну и ту же скороговорку: приквел, а НЕ РИМЕЙК, приквел — НЕ РИМЕЙК, приквел, приквел, приквел, приквел — НЕ РИМЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙК!!!!!!!!»

Сам Карпентер часто сравнивал рассказ-первоисточник с классическим романом Агаты Кристи «10 негритят», и действительно сходство налицо: мрачное место, отрезанное от всего остального мира (пустынный остров\полярная станция), нарастающее с каждой минутой психологическое напряжение, и все подозревают всех, так как один из них — хитроумный убийца\мимикрирующий пришелец. Эта аналогия очень понравилась сценаристу Биллу Ланкастеру, и работая над характерами персонажей, он прописывал их как «подозреваемых» из классического детектива, не забывая, при этом и о психологической достоверности. Персонажи рассказа Кэмпбелла были лишь «говорящими масками», поэтому при переносе на сценарную платформу, Ланкастер сделал их характеры более запоминающимися. Дж.Р. Макриди из скромного метеоролога превратился в брутального «полярного ковбоя», по совместительству — пилота вертолета. Вечный паникер Гарри, чуть зловещий доктор Блэр, немногословный громила Чайлдс — при переносе на экран, все они переродились в совсем другие психологические типажи, в корне отличные от стандартных образов «разговаривающего мясного фарша» из других фантастических хорроров того времени. Во многом благодаря отлично прописанным колоритным персонажам, фильму Карпентера удалось подняться гораздо выше заурядного хоррора об Огромных Прожорливых Тварях, и стать «настоящей драмой человеческих отношений» (по крайней мере, так о карпентеровском НЕЧТО, в своих интервью отзывался НЕКТО Маттис Ван Хайнинген). Сценарий НЕ РИМЕЙКА тоже подвергался многочисленным изменениям. Первый вариант был заказан автору одного из наиболее успешных римейков за всю историю современной кино-(теле)-фантастики Рональду Д. Муру, но по окончанию работы был лично отвергнут все тем же Эриком Ньюманом. И тогда переписывать историю, придуманную автором перезапуска Battlestar Galactica (2004) поручили некому Эрику Хайзереру — огромному «специалисту» в области переписывания, если судить по несмываемому коричневому пятну под названием «Кошмар на улице Вязов» (2010). И работая над приквелом (Вы еще не забыли о том, что он НЕ является РИМЕЙКОМ?), господин Хайзерер не придумал ничего лучше, как «закольцевать» действие с одноименной картиной Карпентера, превратив все события на обеих полярных станциях (норвежской и американской) в одну гигантскую «ленту Мебиуса». Кстати, если Вы вдруг надумаете посмотреть оба фильма последовательно (то есть, сперва -«приквел», потом — «оригинал»), то скорее всего и сами поймете, почему очнувшись от многовекового сна, инопланетное НЕЧТО жестоко набрасывается на каждое живое существо, которое попадется ему на пути — все дело в преследующем его состоянии дежа вю: на протяжении трех часов с момента пробуждения (103 мин «приквела»+ 108 мин «оригинала»), несчастное создание постоянно попадает в однотипные ситуации, которые похожи друг на друга, как один металлический сайлон — на другого (находка корабля норвежцами, находка корабля американцами, кругом — однотипные бараки, по которым однотипные особи с однотипными характерами нарезают вокруг нашего ALFа однотипные круги, наперевес сжимая однотипные огнеметы). В таких условиях тотального клонирования персонажей, ситуаций и отдельных сюжетных ходов, даже абсолютно здоровый человек полезет на стену, подозревая у себя признаки душевного расстройства — что уж тут говорить о хрупкой инопланетной психике!

Когда режиссер пытается создать на съемочной площадке сильную атмосферу, то основными орудиями его творческого арсенала становятся операторская работа с нестандартными ракурсами, нервирующее музыкальное сопровождение и убедительная игра актеров, но стоит на страницах сценария появится Большому Ужасному Монстру, как на первый план неминуемо вырываются специальные эффекты. По первоначальным прикидкам студии, НЕЧТО должно было предстать перед зрителем в образе гигантского жука, который вместо того, чтобы изменять форму просто гипнотизировал окружающих. Кроме того, жук откладывал яйца в телах убитых людей, и эта «генетическая» связь с кассово успешным «Чужим» очень приглянулась студийным чиновникам из Universal: проекту по реализации «НЕЧТОжука» дали зеленый свет и даже уже успели собрать специальную группу для изготовления механических «конечностей». И тут произошло «чудо»: автор «жучиных» эскизов художник Дэйл Куперс неожиданно попал в аварию, а нанятый ему на замену 22-х летний специалист по гриму Роб Боттин, первым делом посоветовал Карпентеру отказаться от концепции «жучиного монстра-телепата». Молодой супервайзер, для которого «Нечто» стало лишь вторым самостоятельным проектом, без устали фонтанировал идеями — дерзкими, смелыми и очень оригинальными; кроме того с самого начала съемок он поставил перед собой очень амбициозную задачу: сконструировать на экране такого монстра, которого зрителю не удастся забыть НИКОГДА! И впоследствии, Карпентер назовет Боттина одним из полноправных соавторов фильма, потому как без его идей, зачастую граничащих с безумием (вроде человеческой головы на гигантских паучьих ножках), зрители увидели бы совсем другое кино. Для того, чтобы оживить«Нечто», Роб Боттин использовал все мыслимые и немыслимые технологии того времени: гидравлику, пневматику, радиоуправление, съемку задом-наперед, кабельное управление, в то время как сами внутренности монстра лепились им из всего, что только попадалось под руки, включая разогретую жевательную резинку, клубничное варенье, майонез, желатин и всевозможные пищевые красители. В течении 57 недель своей работы над фильмом, Боттин не просто вкалывал по 7 дней в неделю, он в буквальном смысле жил на съемочной площадке, ночуя в фургончике для осветительного оборудования и питаясь одной колой вперемешку с шоколадными батончиками, в итоге загремел в больницу с нервным истощением, но своей первоначальной цели таки добился: во многом благодаря его упорству и богатейшей фантазии, пред взором зрителей, действительно предстало НЕЧТО такое, что невозможно забыть! Но если Боттин, обладая не самым совершенным оборудованием 30-летней давности мечтал прыгнуть выше головы, то его современных коллег по отрасли создания специальных эффектов вполне устраивает то, что находится у них прямо перед глазами. Что, что Вы там говорите — Пневматика? Гидравлика? Долгая и кропотливая лепка человеческой головы из податливой красной глины? Ах, оставьте все эти милые забавы позднему мезозою! Только компьютер, специальные программы, световое перо — и никаких проблем! Справедливости ради, нужно отметить, что создатели спецэффектов для НЕ РИМЕЙКА Алек Гиллис и Том Вудраф мл. поначалу действительно хотели вылезти из-за своих мониторов и в дань уважения перед героическим трудом Роба Боттина, делать все спецэффекты по старинке, то бишь вручную. Однако, использование гидравлики и аниматроники образца 1982 года весьма негативно отражалось на сроках производства фильма, и поэтому Вудраф и Гиллис вскоре получили указание ограничиться созданием единственной базовой модели, и оживлять ее лишь посредством наложения компьютерной анимации. В результате, после безумных порождений боттиновской фантазии, монстры, порожденные современными компьютерными технологиями смотрятся блекло и излишне стандартно — как если бы в память компьютера загрузили рисунок безумного постмодерниста, а он проанализировав незавершенность геометрических линий, вдруг решил соединить их и предать порождению чужой фантазии форму заурядного квадрата. Глядя на монстров из НЕ РИМЕЙКА, невозможно отделаться от ассоциаций с компьютерными играми: кто-то обязательно вспомнит последние части Resident Evil, другие подумают о Dead Space, но общим знаменателем обеих ассоциаций с современными представителями жанра survival horror станет тот факт, что всех этих козлами скачущих по экрану «человеческих многоножек», мы с Вами уже где-то видели. Клубничное варенье с плавающей в нем долькой безумного воображения? Майонез в салате из мелко порезанных нестандартных идей? Извините, но в нашей голливудской столовой сегодня подают только диетическое.

Многие режиссеры любят на съемочной площадке совмещать сразу по несколько специальностей: к примеру, Питер Хайамс почти на всех своих фильмах выполнял функции и постановщика и главного оператора, а каждая из картин Роберта Родригеса была собственноручно склеена им в качестве монтажера. Хобби Джона Карпентера всегда являлось сочинение и исполнение динамичных электронных саундтреков: сперва это было продиктовано нехваткой денег для того, чтобы нанять профессионального композитора («Хэллоуин», 1978), но со временем желание музицировать превратилось для режиссера в настоящую страсть. Однако, на съемках его первой высокобюджетной картины, студия потребовала поручить создание саундтрека профессиональному кинокомпозитору с громкой репутацией. Выбор пал на итальянца Эннио Морриконе, но в силу различий между стилем будущего автора Chi Mai и музыкальными пристрастиями самого Карпентера, работа застопорилась. Режиссеру совсем не нужны были, преобладающие в творчестве Морриконе запоминающиеся яркие мелодии -Карпентер требовал, чтобы музыкальное сопровождение полностью синхронизировалось с видеорядом и звучало за кадром как аранжированная для синтезатора, человеческая кардиограмма. В конечном итоге, режиссеру не оставалось ничего другого, кроме как самому сесть за синтезатор, записать 1,5 минуты тягучего электронного эмбиента (впоследствии, превратившегося в знаменитую «Main Title The Thing») и отправить его в Рим на правах «сэмпла» для будущего саундтрека. И наконец осознав чаяния режиссера, маэстро не обманул его ожиданий: полностью абстрагировавшись от стиля, сделавшего его темы узнаваемыми по всему миру, Морриконе создал самый нетипичный саундтрек в своей музыкальной кинокарьере — почти не выходящий на первый план, практически непригодный к прослушиванию вне самого фильма; с одной стороны — сугубо функциональный, но с другой — идеально его дополняющий. Основным элементом этой музыкальной партитуры является ритм, который точно подстраивается под частоту зрительского пульса, заставляя его то скакать наперегонки с героями, то полностью замирать в особо впечатляющих сценах. Созданием саундтрека для НЕ РИМЕЙКА занимался еще один музыкант итальянского происхождения, Марко Белтрами— кинокомпозитор, прославившийся своей любовью к дешевому хоррору, скромными финансовыми запросами и работоспособностью на уровне китайского Midi-синтезатора. И получив заказ на музыку к новому «Нечто», сей служитель Эвтерпы пошел самой прямой дорогой: в качестве вишенки на торте, предназначенном для услаждения преданных фанатов, он разместил выдранную с корнем из фильма 1982 года, музыкальную тему за авторством Карпентера-Морриконе, а потом, зачем-то решил полностью похоронить ее под мегабайтами клишированного симфонического пафоса в стиле «монстр нападает — оркестр неиствует». Надо ли говорить, что в отличии от Морриконе, музыка Белтрами ни под кого не подстраивается и ничего не ускоряет, а лишь медленно, но верно усыпляет? В итоге, в качестве замены одному из наиболее атмосферных саундтреков за всю историю хоррора, который можно сравнить лишь с титаническим трудом, проделанным Бернардом Херрманом для гениального хичкоковского «Психо» (1960), сеньор Белтрами зачем-то подарил миру целых 55 минут тоскливо серой штамповки, которую можно сравнить...... лишь с такими же тоскливо-серыми штамповками.

Но самым краеугольным камнем фильма 1982 года является его режиссура. В мировом кинематографе существует не так много постановщиков, заслуживших право выставлять перед названием фильма собственное имя и фамилию, и на съемках «Нечто» Карпентер доказал, что точно является одним из них. Взяв в свои руки небольшой рассказец, который несмотря на льющуюся кровь, клаустрофобию и паранойю заканчивался вполне себе юмористическим ««Мы спасли наш мир, хотя и оставалось нам всего полчаса» (ха-хаха-хахаха!), он намеренно сгущал краски до тех пор, пока в мольберте не осталась лишь черная-пречерная гуашь, благодаря которой упавший космический корабль превратился в металлическую разновидность Коня Бледного, пришелец стал Всадником, а беззаботный полу-юмористический хэппи-энд сменился многозначительно-беспросветным «Why don't we just wait here for a little while... see what happens...» Полностью избавив оригинальный текст Кэмпбелла от политических листовок Найби, как и в старое доброе время призывающих «убить законспирированного коммунистического агента, сжечь еретика», Карпентер предложил зрителю эдакое «Откровение Иоанна Богослова» в миниатюре или Апокалипсис в масштабе 1:0,00000000000000001, так как весь макрокосм фильма ограничивается лишь коридорами американской полярной станции и еще до финальных титров полностью сгорает в сполохах адского пламени. С кривоватой, даже чуть циничной улыбкой, Карпентер наносит на холст заключительные штрихи: топор, торчащий из стены норвежской полярной станции, сросшиеся «близнецы» на полу, намеренные неувязки со временем и как своеобразный венец всех его стараний — жирное многоточие в финале. Эти элементы фильма выполняют роль оставленных в кадре многозначительных «пятен Роршаха», потому что Карпентер прекрасно знает: зрительский мозг автоматически заполнит все оставленные пробелы, нарисовав собственные картинки и для торчащего топора, и для «близнецов», и для непонятной участи некоторых вспомогательных персонажей. И вот, когда картинки, нарисованные разными зрителями сойдутся в один круг и начнут выяснять, в «каком ухе изначально была сережка у Чайлдса» и «когда именно НЕЧТО превратилось в [имя одного из ключевых персонажей]» — в тот самый момент фантастическая история, когда-то придуманная Джоном Кэмпбеллом рухнет на пол бездыханным телом, будучи асссимилированной гораздо более крупной и жизнеспособной особью — мифологией, разработанной самим Джоном Карпентером. И именно поэтому, в каждом кадре, каждом порыве антарктического ветра, каждой таинственной тени, которая скользит по снегу, в каждом звуке равномерно пульсирующей музыки, на съемочной площадке доминировал лишь ОН сам — талантливый режиссер, который посредством вырванной у студии кусок за куском, всеобъемлющей творческой свободы, заставил на целых 108 минут забыть о всех прочих инкарнациях вроде политически озабоченного растения-мутанта и спустил на беззащитных зрителей свое личное, персонифицированное НЕЧТО. И как это не странно звучит, но краеугольным камнем снятого в 2011 году НЕ РИМЕЙКА тоже является режиссура, точнее — ее полное отсутствие. 47-летний дебютант Маттис Ван Хайнинген мл., на счету которого, к тому моменту числилось лишь полтора десятков рекламных роликов для Toyota, Peugeot, Renault, Pepsi и Stella Artois оказался на месте постановщика «Нечто» по чистой случайности: первоначально он должен был ставить сиквел снайдеровского «Рассвета мертвецов», но когда проект забуксовал из-за финансовых неурядиц, продюсер Army of the Dead единственный и неповторимый Эрик Ньюман подумал: а какая в-общем-то разница между очередным трэшем про зомби и НЕ РИМЕЙКОМ культового инопланетного хоррора — и просто пересадил его из одного кресла в другое. Но надо отдать должное голландскому рекламщику: для создания НЕ РИМЕЙКА он распечатал более тысячи кадров из карпентеровского киношедевра, которыми заклеил всю съемочную площадку, дабы не пропустить ни одной детали и вовремя словить нужный ракурс, но беда заключается в том, что слишком пристально вглядываясь в эти фото, Ван Хайниген и сам не заметил, как принял жидкообразную форму и полностью растворился в чужой концепции, чужих находках и операторских ракурсах. Вот группа ученых, склонившаяся над разложенным по столу трупом огромной инопланетной твари — что это, Ван Хайнинген? Нет, Карпентер! Вот новые версии старых добрых кинофокусов 30-летней давности — живая человеческая голова на длинных инопланетных конечностях, перекошенные от ужаса лица полярников, носящихся по американ...., ой, простите, разумеется по норвежской станции с все теми же старыми добрыми огнеметами — и это все опять Карпентер! Посмотрим правде в глаза: слепо пытаясь вернуть на экран ту самую карпентеровскую атмосферу, Маттис Ван Хайнинген создал самый дотошный РИМЕЙК за всю историю существования этого вторичного и низкого жанра, почти покадровую кальку с фильма 30-летней давности, которая так сильно хочет, чтобы ее спутали с оригиналом, что аж «кюшать не может«! И лишь на последних двух минутах своего существования, НЕ ПРИКВЕЛ наконец-то вспоминает о своем подлинном предназначении — не просто пересказать одну и ту же историю с новыми лицами и дешевыми компьютерными зверушками, а показать, с чего именно она начиналась. Но как и в случае с замерзшими\ассимилированными норвежскими\американскими полярниками, это прозрение приходит к господину Ван Хайнингену уже слишком поздно.....

«Ну неужели, у фильма Карпентера и его пресловутого НЕ РИМЕЙКА не найдется одной малюсенькой детали, которая бы их хоть чуть-чуть, но объединяла?» — как и всегда, на том же самом месте поинтересуется мой преданный читатель, и как обычно окажется совершенно прав. И в самом деле, такое сходство имеется: оба фильма в свое время с треском провалились в прокате (фильм Карпентера: бюджет 15 000 000, сборы в США — 19 629 760, творение Ван Хайнингена: бюджет — 38 000 000, касса в США — 16 928 670), разнятся лишь причины, приведшие обоих «НЕЧТО» в стан кассовых неудачников. Выпуск на экраны карпентеровского фильма стал огромной ошибкой маркетингового отдела компании Universal, ведь всего за 2 недели до этого, они сами выпустили в прокат спилбергского «Инопланетянина», который впоследствии был официально признан самым кассовым голливудским фильмом 80-х годов! Из двух представленных на их суд, версий на тему «близких контактов третьего вида» — жестокой, пугающей, готовой в любой момент выпрыгнуть с экрана и откусить чью-то голову и милой, плюшевой, лезущей наперерез с распростертыми объятиями и сопливыми поцелуями, зрители сделали свой однозначный выбор в пользу второго — и не стоит их за это винить. С НЕ РИМЕЙКОМ все обстоит гораздо сложнее: в тот момент, когда творение господина Ван Хайнингена вышло на большие экраны, у него не было ни одного, по-настоящему сильного конкурента на инопланетную тематику — он просто не сумел привлечь к себе нужную аудиторию. Ведь самым сильным конкурентом фильма Ван Хайнингена оказалось ...... Blu-Ray издание нестареющей классики 1982 года, полностью отреставрированное, очищенное от типичных для фильмов 80-х дефектов кинопленки, снабженное отличной, пробирающей до костей музыкой (теперь — в сопровождении оглушительного пятиканального звука!), изобретательными ручными спецээфектами, хорошим сценарием и потрясающе крепкой режиссурой, которая за прошедшие 30 лет не растеряла ни одного градуса от собственной крепости — нет, ну в самом деле, чем из перечисленного может похвастаться новомодный то ли приквел, то ли римейк? Может быть, молодой актрисой Мэри Элизабет Уинстед в образе типичной «Барби в опасности», которая бегает по полярной станции, следуя строгому маршруту от одного голливудского штампа к другому? Или не менее унылым австралийцем Джоэлем Эдгертоном, которого в кромешной тьме, освещаемой только лучом фонарика, действительно можно перепутать с самим Куртом Расселом— за вычетом природной харизмы последнего и какого бы то ни было актерского таланта? Да и черт с ними, с кассовыми сборами, ведь как наглядно доказал пример карпентеровского фильма, единственным настоящим критерием, отделяющим талантливое кино от продиктованного одной лишь модой, коммерческой шелухи является только ВРЕМЯ. И пролетят в едином непрерывном калейдоскопе n-ное количество лет, весен и зим, и придет очередная золотая осень, принеся с собой новый Канун Дня Всех Культовых Киноужастиков и вновь соберется у экрана большая дружная компания в масках Майкла Майерса и Джейсона Вурхеза, и на вопрос: «что будем смотреть?», как и 30 лет назад прозвучит все тот же ответ: «Ну конечно же «Нечто»— уникальное, неповторимое и существующее в единственной инкаранации под вывеской «John Carpenter's The Thing» — потому, что фильмом Найби сейчас можно пугать только действующих членов Американской Компартии, а тот факт, что у карпентеровского фильма, когда-то существовал какой-то там приквел сотрется из памяти всех фанатов жанра уже через пару лет. Маттис Ван Хайнинген? Не, не слышали о таком. Постойте, это же тот самый чувак, который снимал.....клевую рекламу для «Pepsi»?

Так КТО же ТЫ наконец? Римейк, прикинувшийся приквелом, но сделавший это так кустарно и настолько неумело, что даже не потрудился нарисовать себе новую обложку для ДВД или элементарно.....сменить название (для справки: официальное объяснение мистера Ньюмана, мол «мы просто не смогли придумать подходящее название и только поэтому оставили старое» очевидно предназначалось для той категории зрителей, которые еще долго не смогут посмотреть его творение по причине жесткого возрастного рейтинга). Или просто обычный паразит, который пытается выдать себя за другое, гораздо более интересное существо, чтобы притупить бдительность, усыпить внимание, в потом, выпустив из себя свои смертоносные красные нити, резко «приассимилироваться» к чужому кошельку? Извини, НЕЧТО, но для того, чтобы копаться в твоих истинных мотивах, я уже слишком устал — тем более, когда за окном вновь застыла вечная ночь, в форточку опять задувает промозглый полярный ветер, и за то время, пока мы дружно ковырялись в твоих внутренностях, мой указательный палец едва не окоченел на спусковом крючке направленного в твою сторону, полностью заряженного огнемета. П-О-О-О-О-Д-ЖИГАЙ!