Давненько хотелось разобрать эту вещицу, да все никак руки не доходили.
По краткому содержанию это описание игры разведок — советской и германской — перед самой войной. Замах у автора чрезвычайно серьезный: показать, отчего вооруженные силы СССР так провально встретили 22 июня.
Что хорошо:
— «вростание» главного героя, Дорина, в серьезные разведывательные дела. Не сам фактаж, но трансформация персонажа — первая треть книги как бы затяжная стометровка, где бежать персонажу приходится изо всех сил, а финишная черта удаляется еще быстрее, однако тот не унывает, а собирается, сосредотачивается;
— бытовые мелочи, которые автор вставил в текст. Создается ощущение «обыденой жизни образца весны 1941-го».
Что плохо:
— увы, автор много и с удовольствием заимствует образы, по ходу дела упрощая их. Самый, пожалуй, яркий пример, это «реинкарнация» профессора Преображенского — в виде окулиста всесоюзного уровня. Сей гражданин пользуется фактической неприкосновенностью (лечит высших партийных деятелей), а потому может «фрондерствовать» в своё удовольствие. Только вот беда: если Преображенский смеялся над хозяйственным и порой интеллектуальным бессилием новой власти, над «сиволапостью» образца 20-х, то в Москве образца весны 1941-го куда меньше оснований для подобных шуточек. И не потому, что персонаж живет себе на даче, а потому что город сильно изменился, да и люди тоже. Профессор же не замечает почти ничего хорошего, лишь посмеивается в бродку над «культом личности»;
— автор спускает с поводка свои политические идеалы. Главный герой должен не просто усомниться в необходимости жестоких методов разведки, но и, фактически, перестать быть тем советским человеком, каким мы видим Дорина в первых главах. Как результат — последовательная «дезориентация» персонажа. Наставник — Октябрьский — последовательно устраняет все моральные ценности, учит героя цинизму. А «люди из старого времени» — напротив, пытаются в спорах привить свои ценности. И автор подыгрывает оппонентам Дорина. Множество аргументов, которые мог бы привести Дорин, остаются невысказанными (к примеру — в ответ на ехидное чтение неудачных газетных формулировок в советской прессе, можно было бы привести обычные статьи из иностранной — куда как более сомнительные). Единственный раз, когда Дорин приводит (про себя) внятный контрдовод — тот выворачивается наизнанку и делается косвенным признанием голодомора.
Аналогично, смерть Октябрьского очень уж «поучительно» обставлена.
— затянутое пребывание Дорина в подвале. Ломается темп повествования
— главный герой, в попытках оправдаться перед любимой девушкой, говорит «Я же не гестаповец какой, я Родину защищаю!». Не очень уверен, что термин «гестаповец» был так распространен в СССР до войны, имел современное значение;
— полный провал с концовкой. В высшей степени сомнительный «уговор» между черте что за человеком и Сталиным в его кабинете. Немедленно после этого — снижение степени готовности в войсках (всех — в отпуска), а потому и внезапность нападения немцев. Получается какая-то мелкотравчатая глупость. Видно, что автор пытался показать, что вся советская система зависела от одного человека в чрезвычайно большой степени, едва ли не в фатальной. Но он настолько откровенно перебирает с этой зависмостью, настолько явно противоречит историческим фактам — что финал воспринимается как чисто идеологическое рассуждение.
Итог. Если мне память не изменяет, Акунин выпустил в 2005-м целых три «жанровых» романа — «Деская книга», «Шпионский роман» и «Фантастика». Если детская книга производит сравнительно благоприятное впечатление, а фантастика окровенно слаба, то шпионские страсти будто посередине между ними. Мастерство автора позволило создать впечатляющую завязку, но финал — хромоног во всех отношениях.