Выныривать в морозное утро не хотелось. Сон снова играл с ним, перевирая прошлое. Под алжирским солнцем старик Розенбах раскладывал блестящие скальпели и зажимы. Навыки тестя пригодились бы здесь, в эфирном запахе прифронтового госпиталя, среди накрахмаленных халатов медсестер и горячечной скороговорки раненых. С началом войны Карл отправился добровольцем в Бельгию, затем во Францию, пока не оказался с железным крестом на груди в заснеженной России. Теперь он стыдился своей нестроевой, скорее дамской, болезни, волдырей на теле. Но врач, вчерашний студент, только покачивал головой, осматривая немолодого артиллерийского лейтенанта.
Наскоро прожевав омлет, Карл вышел проветриться, поразмыслить над проблемой, связанной с новомодной теорией. Изящный замысел друга-берлинца увязывал механические эффекты с обычной геометрией; жаль, уравнения получились сложными, так что сам автор не нашел решения даже для симметричного случая. Интуиция подсказывала переписать все в новых координатах, но переход не давался лейтенанту уже три недели.
К полудню разыгралась пурга, и Карл обнаружил, что потерялся посреди городского парка. Подумав заметить время, он потянулся было за карманными часами, но отыскал одну цепочку, и, расстроенный, двинулся в направлении предполагаемого выхода. Аллеи замело, смутные очертания деревьев служили плохими ориентирами, но волонтер упрямо шел вперед, пока не увидел сбоку чей-то силуэт. Развивающиеся полы шинели выдавали в уходящем военного, и Карл бросился следом. Между ними оставались не более двадцати шагов, когда лейтенант услышал хруст под ногами.
Он наклоняется и вынимает из-под сапога раздавленный брегет — и тут же дальний, за белой пеленой, колокол бьет обедню. Отсюда идет отсчет другого времени.
Карл снимает перчатки. Кружение по парку подсказало ему простую идею: использовать для радиальной координаты длину деформированной окружности, поделенную на двойное лудольфово число. Присев на чугунное ядро, он пишет в полевом блокноте получающиеся соотношения, шаг за шагом приближая решение. Метель улеглась, парк заполнили дворники с лопатами и скребками, а он еще размышляет о странной особенности массивной сферы. При ее сжатии до некоторого радиуса время на поверхности замирает, и ничто не может вырваться наружу.
Неизвестно, открывается ли Карлу что-то большее. Вспоминает ли он черное, затменное солнце Алжира, циклы Галлеевой кометы, за которой следил с Тенерифе, думает ли о мерзлом чугуне или ушедшем военном. Мы не знаем, потерял ли незнакомец брегет, схожий с брегетом Карла, встретил ли Карл сам себя, пройдя по кругу, или все объясняется игрой вскруженного метелью разума.
22.12.15г. лейтенант направляет в Берлин письмо, начинающееся словами «Verehrter Herr Einstein», где излагает свое решение полевых уравнений ОТО, и весной умирает от пузырчатки. Через 52 года появится имя для недоступной наблюдению извне области в пределах сферы Шварцшильда. Джон Уилер назовет ее Black Hole.
цитировать
свернуть ветку