Поклонники творчества Аберкромби еще смакуют финал перевода 3-й части, а я решил задаться вопросом: что такого выдающегося совершил этот автор? Действительно ли завершенная им трилогия заслуживает того, чтобы считаться новым словом в жанре фэнтези?
Предлагаю тем, кто читает эту статью, порассуждать вместе, а также сравнить литературные приемы Джо Аберкромби с индивидуальными методами признанных мастеров жанра: Говарда, Толкиена, Мартина, Бэккера.
Поскольку война или локальные стычки являются выгодным фоном для динамики любого произведения приключенческого и фантазийного жанров, Аберкромби щедро оросил свою трилогию кровью. Ее проливают на полях сражений, во время осад, поединков, а также в пыточных застенках. Если бы авторы ранжировались по объему пролитой крови, молодой британец уверенно шел бы на рекорд. Но мне представляется важным не столько само кровопролитие, сколько влияние, которое оно оказывает на героев, их судьбы, мировоззрение и картину мира в целом. И здесь кроется первая нестыковка, которая, возможно, перекосила весь остальной авторский замысел.
Мы хорошо знаем, что история делится на период, предшествовавший массовым мобилизациям, когда война была делом избранных, делом чести, выгоды и славы, и период массовых призывов, когда ужаснувшееся сознание одинокого человека, ненавидящего войну, перемалывается жерновами массовой бойни. Этот последний, длящийся по сей день, художественный тренд, уже оставил нам великую литературу, начиная с Толстого и Ремарка, реалистичных пацифистов, которых вы найдете десятки на полках любого книжного магазина.
Хотите, я скажу, отчего люди читают фэнтези? Да во многом оттого, что хотят вернуться к временам эпоса, временам сражений, которые не вызывали бы интеллигентских рефлексий, к временам, когда смерть и слава были сестрами, а не пугалом и архаизмом, от которого за версту отдает иронией. И тут Джо Аберкромби намеренно спутал нам карты: он создал совершенно натуралистичные сцены жестокой резни, при этом заставляя глядеть на них глазами обычных людей 20-го века... ибо герои Аберкромби, создававшиеся как штампы, не ожили и не задышали, а остались такими же штампами, только уже в другой культурной плоскости.
Пожалуй, пора начать иллюстрировать свои выводы — иначе поклонники молодого британца обвинят меня в голословии.
Bloody Nine. Логен Девятипалый, ведущий свою генеалогию от киммерийца Конана. Так же как и прототип великого Говарда, это северянин, искусный боец, высокий и сильный, который рано осиротел. Человек, который судьбу свою прокладывает лезвием меча. Штамп? Не-а, говорит Аберкромби, вот вам безумие берсерка, разлад с товарищами, убийства своих и презрение, смешанное с ужасом. Конан был жизнерадостный весельчак, бабник и человек, рубивший в капусту подлецов, но верный и щедрый друг. Если отобрать у Конана радость жизни, наделить его рефлексией и способностью совершать разрушительные безумства, выйдет как раз Девятипалый, персонаж, сконструированный Джо Аберкромби, не принадлежащий ни миру фэнтези, ни реализму. В самом деле, главное несчастье Логена в том, что он так и завис между мирами, не живой, но и не до конца мертвый, выжатый автором как лимон.
Джезаль дан Луфар. Здесь налицо еще более грубая подтасовка. Первый «штамп» являет нам дурно прописанный образ якобы блестящего офицера, который выигрывает в карты (у совершенных неумех), тренируется (из-под палки, как ленивый школьник) и пользуется успехом у женщин (несмотря на неспособность связать двух слов: «эээ...ммм...» и т.д являются признаками ловеласа по-аберкромбиевски). Второй том вроде бы готовит почву для преобразования персонажа: страдания, боль, новая интересная компания. И вот я жду, что в 3-й книге вылупится если не Арагорн, то по крайней мере, сам себя сотворивший монарх и герой. (То что Джезалю планируется стать королем, понятно уже в тот момент, когда главой повстанцев оказывается подручный Байаза). И вдруг — оглушительный пшик! — принцесса оказывается какой-то невменяемой ведьмой (желание втоптать Джезаля в ничтожество столь увлекло автора, что он совершенно забыл, как исторические принцессы спокойно раздвигали ноги перед старыми, больными и безумными королями. Принцесса Тереза вдруг оказывается не то что как бы не из того исторического времени, она еще и опережает наше, напоминая истеричную нью-йоркскую «розовую». А ведь увидела она перед собой не покрытого язвами старца, а красивого, молодого и храброго гвардейского офицера). Картонность Джезаля стремительно нарастает по мере движения к финалу: он не может адекватно управлять делами государства, он даже военной тактики и стратегии обороны крепостей не знает! — будучи кастовым военным... Он не знает вообще ничего, кроме нескольких лозунгов, которые подошли бы современному юному хиппи, а не человеку, которого готовили ( и это специально оговорено!) быть королем в непростое время.
Коллем Вест. Единственный герой (помимо Ищейки), которому по-настоящему сочувствуешь, сопереживаешь. Пускай он и видит войну глазами рефлексирующего человека 20-го века, но, по крайней мере, он добр, честен и порядочен. И что же делает автор с таким героем? Правильно: тупо убивает, используя непонятно откуда возникшую «болезнь». А почему не «цунами»? Там же море рядом. Почему не шальную стрелу или кирпич на голову? В общем, замысел автора — всем героям по ушату дерьма — воплощается простым и брутальным авторским произволом.
Вот Ищейка (Dogman): честный и правильный воин, замечательный друг, провозглашенный вождь северян. Он тоже постоянно рефлексирует, постоянно несчастен, вместо того, чтобы веселиться, пить, обнимать женщин, как делал бы нормальный такой древний вожак и лидер... Но в голову Ищейки автор вкладывает сознание человека современности — и диссонанс, порождающий безумие и горести, — уже налицо! Это, друзья мои, не «развенчивание штампов». Это подмена традиционных фэнтезийных схем — схемами современности.
Единственный персонаж, лишенный рефлексии, — серый кардинал и кукловод этого мира Байаз. Вспомните Гэндальфа с его заботой о мире Средиземья. Вспомните Келлхуса с его жаждой подчинить себе весь ход событий в мире. Неподъемный груз, божественные задачи, — они совершенно и не решаются писателем Аберкромби. Байаз выглядит скорее как герой комикса, который появляется там и сям, но нигде не выглядит вершителем судеб. Даже нелепая «болезнь», которую вроде бы инициировал Байаз, настолько неорганична и нелепо напоминает лучевую болезнь в мире, где естественно выглядела бы чума или холера, что Байаз не выглядит даже злодеем после этой истории. Все остальные герои огрызаются на него, дерзят и хамят, он все это в общем терпит... У него нет ни школы, ни учеников (кроме одного, совершенно не раскрытого образа, которого могло и не быть без каких-либо сюжетных изменений), ни адептов, ни поклонников. Нет вообще ни души, которая смотрела бы на Байаза, как на источник бесценных знаний, желала бы у него учиться, ему подражать. Такое могло бы быть в мире, где нет инстанции, более высокой и подходящей для преклонения?
Задайтесь себе вопросом: вы вообще можете себе представить мир «Первого закона»? Вот перед глазами прекрасный как песня мир Средиземья, где самые простые люди сражаются и умирают за Родину, и ни один герой не рассуждает, что-де это бессмысленно... Вот горький и мрачный Вестерос, где герои живые настолько, что их страсти вдесятеро ярче, чем шаблонные и стократно описанные впечатления современников, которым довелось пережить войну. А вот Эарва, из которой Человекобог лепит смертельное копье, направленное против запредельного зла. И не разберешь, кто это перед нами: стая жестоких и грязных марионеток? Или верные паладины Света, спасающие человечество от угрозы истребления?
Я не вижу смысла и не вижу целей мира Джо Аберкромби. Может, кому-нибудь и кажется фраза «никто не получает то, что заслуживает» вершиной глубины и философии. Для меня в этом бесконечно повторяемом рефрене содержится пошлость и вранье: я знал многих, получивших намного больше, чем они заслуживали, знал и получивших ровно столько же (хотя большинство, конечно же, полагают, что заслужили больше, чем имеют). Ради этой недалекой сентенции стоило писать трилогию?
Безусловно нет. А вот прослыть «разрушителем штампов» и надеждой нового поколения писателей — ради этого, возможно, стоило постараться.
В конце концов, остался еще инквизитор Глокта, который все-таки заслуживает названия нестандартного персонажа с его покореженным телом и разбитыми надеждами. Проблема только в том, что убить такого героя — все равно, что освободить. И поэтому с самого начала было ясно, что Глокту ждет восхождение. Парадоксальным образом, он единственный из героев, кто сохраняет способность мыслить позитивно. Наверное это право оставлено ему автором в компенсацию за физические уродства.
Но если Глокте можно, то почему остальным — сильным, храбрым, неглупым, порядочным, — нельзя?
Да потому что, друзья, «никто не получит то, что заслуживает»... кроме писателя Джо Аберкромби, которому удалось, не сотворив отчетливого мира и обманув нас, манипулируя современным сознанием в фэнтезийном антураже, — претендовать на какую-нибудь «BLA-BLA fantasy award»... которую он наверняка получит.
Ведь суждения выносят современники...
цитировать
свернуть ветку
.