Смерть — некрасива.
Чёртовы вены (когда их режешь) мерзко скрипят под лезвием. Шкура режется с характерным звуком. А ещё лезвие застряёт, сука, и надо его дёрнуть. Потом ещё жир наружу вылазит — кстати, очень некрасиво (я у себя в запястье даже не подозревал такой хрени).
Кровь — вовсе не «алая»... Чёрная густая субстанция. Капли тягучие. И не падают красиво на пол, а размазываются по руке. Липкие.
Не больно. Больно — когда зашивают. Но тоже не особо больно.
Потом — стыдно. Хирургу нет сил в глаза смотреть. Он очень устал. Он всю ночь спасал бомжей\алкашей... реально, спасал. А тут — вдруг, ты. А он — устал. А он тебя кроет матом. Потому, что ты трезв, тебя не побили менты\гопники\етс. Ты сам ему работы добавил.
Потом — во двор не выйти. Все тебя спрашивают о шрамах (они, кстати, красные и толстые).
А ещё тебе курс феназепама прописывают. А ты таблетки под язык прячешь.
А на второй-третий день тебя накрывает жуткая депрессия. Ну, просто потому, что ты даже умереть не смог.
А на четвёртый день швы воспаляются. И неделю ходишь с зелёной (ибо зелёнка) рукой.
А через две недели типа «приходишь в себя». Ходишь, ешь, смеёшься.
Через месяц начинаешь звонить друзьям.
ЗЫ. Ни единой буквы не придумано.
И ещё ЗЫ. Ну его в пень.
цитировать
