То, что наша жизнь превратилась в фантасмагорию, которой позавидовали бы Э. Т. А. Гофман, Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский и М. А. Булгаков – ни для кого не секрет; но, сами-то мы меняемся, ой, как медленно! До сих пор еще не изжито клеймо: «Фантастика – не литература. А уж фэнтези – та и рядом с реализмом не стояла». Вообще, странно слышать пространные рассуждения о том, что есть Большая Литература, так называемый «майнстрим», а вся «эта фантастика – для графоманов и дилетантов, которые не умеют или не хотят прописывать реалии времени и место ее в одной когорте с женскими романами и дешевыми детективами». Так ли это на самом деле? Попробуем разобраться. Вначале было слово. Вот о нём и поговорим.
Поэзия, как таковая, зародившаяся на заре человечества и пробившая русло вообще для всякой литературы, была, как известно, обрядовой. Но, добившись необычайных высот в развитии науки и техники, видел ли кто-нибудь всех этих дриад, берегинь, духов и богов? Можем ли мы доказать. Что первые песни были отражением погибшей реальности? Сомнительно.
Вспомним некоторые канонические и неканонические ветхозаветные тексты. Возможно ли, чтобы Иаков боролся с богом? Мог ли могущественный демон бегать от человека по пустыне? Каким образом Моисей производил чудеса и заставил расступиться воды? Ответы до сих пор не найдены. Откуда у практичных евреев такая неистребимая вера в чудо?
Почему слепой Гомер, живописавший похождения Одиссея в сказочных мирах, населенных циклопами и богами, не может считаться основоположником фантастики как таковой? Модная во времена Ф. Ницше теория, что «старые олимпийцы умерли от острой нехватки фимиама» – до сих пор остается лишь забавной версией. Но ведь Гомер-то не видел различий между людьми и прочими своими персонажами. Так кто же, по-вашему, выходит, великий грек? И не стоит кивать на эзопов язык и притчевую полисемию. В конечном счете, истина обычно предпочитает прятаться в самых простых и банальных понятиях.
Куда нам стоит отнести проказника Апулея, заставившего своего героя мыкать горе в образе осла? Где здесь следование кондовым законам: было – не было? Скажи кто-нибудь всерьез о насильственном переселении душ, – засмеют. Или отправят в сумасшедший дом. Отчего же древние мыслители, на книгах которых выросла вся средневековая и ренессансная мудрость, — Платон и Аристотель – эти друзья-враги, так много места уделяют трактатам о душе и сущности поэзии? А последний, этот величайший поборник истины, даже вводит понятие катарсиса именно как духовного очищения через процесс сопереживания книжным, заведомо выдуманным героям. Нет, Аристотель дураком не был. Это точно.
И почему, вот уже какое столетие подряд, мы снова и снова зачитываемся легендами о Роланде и Дюрендале, об Артуровском Столе и Чаше Грааля? Отчего так популярны мифы о Мерлине и Робин Гуде, в которых чудо – обыденность.
Что нам делать с Томасом Мором или Джонатаном Свифтом? И разве «Божественная комедия» Данте Алигьери – реалистическое полотно?
А как относится к шекспировскому «Гамлету»? Не говоря уже о таких вещах, как «Буря», которые, собственно говоря, и есть полет фантазии, буйство воображения, строящийся, правда, на знании предыдущих культур.
Как обойти вниманием этого чудака-башмачника Якова Бёме или, к примеру, центурии Мишеля Нострадамуса?
А что же делать с романтизмом, захлестнувший в свое время и Европу, и Россию? А ведь это он, романтизм, подарил миру «Ночные бдения» А. Бонавентуры, «Жизненные воззрения кота Мурра» Э. Т. А. Гофмана. И именно фантастическая мысль прошлого породила смешного человека, потерявшего собственную тень, которого воспел Альберто Шамиссо. Неужели целое поколение людей, не желавших описывать ужасы и грязь реальной жизни и составивших золотой фонд мировой художественной литературы, заблудилось в дебрях собственного разума? Кто нам дал право возноситься над предками лишь потому, что наш уровень техники предоставляем нам такие возможности, о которых раньше и не подозревали?
Почему так обворожителен Оскар Уайльд с его «Портретом Дориана Грея»? В чем секрет тяготения человечества ко всему необычному, невозможному, щекочущему нервы?
Нет, не стоит кивать на авторское право вымысла. Ведь вся история литературы – это и есть большая мистификация, если хотите та самая «Игра в бисер». Полностью реалистических произведений не существует вообще, в принципе. Иначе это будут хроники, летописи, но и в них постоянно вкрадываются мистические, неподвластные уму события. А может и это описки? Но тогда получается, что исторические труды – и есть самая большая мистификация, подделка современников. А как же тогда экспертиза, подтверждающая древность книг?
Да, список фантастической литературы, которую мы принимаем за классику, – бесконечен. И вопросы, которые возникают даже при поверхностном сопричастии с историей литературы, не всегда находят достойные ответы. Полет фантазии? Конечно. Но человек не может придумать того, что теоретически невозможно. Мы даже инопланетных гостей стремимся представить в понятном для нас облике: люди с большими головами, пауки, тараканы, жабы, призраки в форме шара. Так что, как ни крути, а все эти странные люди, бравшие в руки перо, писали о том, что может быть; о том, чего не видело большинство. А раз так, то выходит Рей Брэдбери и Стивен Кинг, как литературные феномены, были подготовлены веками владычества религиозной и фантастической мысли. А это знание, как известно, строится на эмпирическом подходе к фактам и событиям и практически не проверяемо. В конце концов, Ирвинг Вашингтон и Эдгар По не с потолка же брали сюжеты своих рассказов. Фабулы о призраках, заброшенных домах и прочих кошмарах всегда жили в устном творчестве как крестьян, так горожан и суеверной знати.
Да что мы все про Запад? У нас же у самих вся литература буквально пронизана мистическим гротеском и безжалостным юмором доморощенных фантазеров. «Откуда есть пошла Земля Русская?». То-то же – из легенды, из были, приправленной мифами. Ах, Нестор, Нестор! Вот, пожалуй, куда уходят корни российской фантастики как таковой. Видения, помощь погибших пращуров – это ли не вымысел?
Впрочем, наши литературоведы любят вторить друг другу, мол «Повесть о полку Игореве» насквозь пропитана притчевой логикой и символикой. Обращался ли на самом деле князь серым волком по степи из плена бегаючи? Вряд ли. Это просто сравнение такое образное, прямо как в свадебных песнях, но откуда же в нашем народе такое неискоренимое поверье, что оборотни существуют?
Почему не умирают легенды о том, что небезызвестная Марина Мнишек – жена Лжедмитрия 1 – обернувшись сорокою, бежала из Москвы? Заметьте: не переодевшись, точно Керенский, а именно – сменив человеческий облик на звериный! Фантастика? Да. Но факт остается: Лжедмитрия казнили, а останки его запихали в четыре пушки и пустили во все стороны света. Но Марина-то осталась жива!
Или, взять, к примеру, того же расстригу и смутьяна протопопа Аввакума. Я не хочу обидеть религиозные чувства старообрядцев, но ведь они живут по Библии, а житие яростного противника никоновских реформ – литература как раз гражданская, нацеленная на мирян. Кто может подтвердить, что к Аввакуму в яме действительно кто-то являлся? Больная фантазия, скажите? Да вы вчитайтесь внимательнее, – там же в каждой строчке такая духовная и телесная сила, что невозможно поверить в душевное расстройство автора. Значит: либо фанатичная вера, либо голимая фантастика для блага дела. Однако, не смотря на все трудности своего бытия, протопоп перенес все испытания, он даже умудрился записать их. А это – уже мистика!
С другой стороны: мистика и фантастика – близнецы сестры. Раньше они были врагами прогрессивно мыслящего человечества. С тех пор утекло много воды, но до сих пор нет четкой градации между фантастическими жанрами. Мы как-то уже привыкли делить нереалистичную литературу на эзотерическую, бытовую мистику, утопии, фантастику, сайенс-фикшн и т. д. Конечно, эзотеризм и мистицизм как религиозные ответвления предполагают веру, ну, хотя бы на время прочтения произведения, в том, что описываемые события могли быть реальностью. Остальные же течения фантастической мысли делают изначальную установку: сказка – ложь, да в ней намек… Вот где собака зарыта! Это ведь золотая мечта всех просветителей: обучать и воспитывать, не впадая в морализаторство. А кто у нас, преследуя эти благородные цели, на Руси писателем только не был?
И Рюриковичи руку приложили, и Романовы баловались. Ох, и горазд же был Иоанн Васильевич диссидента Курбского всякими нехорошими словами костерить! А благословенная Екатерина, воспетая Михайло Ломоносовым, а знаменитое стихотворение великой княжны Ольги Николаевны «Молитва», ставшее пророческим – вот откуда в нашем народе такая неистребимая потребность в бумагомарании.
Да что уж там греха таить: у нас ведь и «генсеки» баловались играми в литературу. Иосиф Сталин в бытность семинаристом собственноручно вывел всем своим последующим подвигам приговор потомков. Стишок был довольно известным, хотя и слабеньким. Главное ведь не талант, а участие в процессе. Вот и за Леонида Брежнева тоже товарищи «накрапали» «Малую землю». А зачем, спрашивается? Что-то есть в литературе такое (особенно в нереалистичной), что притягивает к себе массы, вдохновляет, помогает жить. А правили нами не сплошные идиоты, как теперь оказалось.
И уж если сами миропомазанники за перо взяться не гнушались, то, само собой, стали появляться на лапотной Руси и кое-какие писатели.
И что же мы видим в итоге? Пройдя монументальную школу тяжеловесного классицизма, мы опять же вернулись к своим корням. А они у нас, эти корни, надо сказать, не только с хитрецой да ехидинкой, со своеобразным колоритным юмором, но и фантастичны в высшей степени. Это ведь только мы и додумались Русскую Правду состряпать, словно огораживая не только судейскую сферу деятельности, но и сам дух народный. Правда-то она у всякого своя. Барская и крестьянская – зачастую сильно разнятся. Так что по теории Русской вероятности, даже, если гром грянет – один мужик перекрестится, а другой – матюкнется позаковыристей, но чаще всего он сделает и то, и другое и пойдет водку кушать. Это на случай, ежели Господь призовёт к себе трезвым: вроде как-то и неудобно, на Высший-то Суд – грехов много! Так что наша душа – самая загадочная в мире.
Да что долго за примерами ходить? Возьмем солнце отечественной поэзии и, – пожалуйста, – на нем полно фантастических пятен. То каменные гости слоняются, где ни попадя, то старушка Германа обманет… Из принципа.
А знаменитый Гоголь, на которого «чудик» Белинский возлагал такие надежды, – он не только князя Одоевского за пояс заткнул, он всю Россию в «Шинель» одел и без носа оставил. Наплодил, понимаешь, «Мертвых душ» – и помер. Вот и перевернулся в гробу-то. Еще бы! Два века забыть не можем. Уж больно зеркало правдиво. Обидно как-то.
И ведь не рвется тонкая мистическая нить. Писатели как эстафету передают круг невероятнейших идей. Только одни как Федор Достоевский, — мучаются, ночей не спят, в припадках эпилепсии бьются, а другие смеются зло и колко. Кто такой Салтыков-Щедрин? Бич российской действительности? Да полноте. Глупов – это Китеж-град, только не небесный, а наш, земной, приукрашенный слегка, но узнаваемый. В общем, – фантазеры писатели-то.
А потом появились отец и сын Андреевы Леонид и Даниил – те еще выдумщики. Только один писал да хихикал, а второй сам всем своим выдумкам и поверил. Так что литература – палка о двух концах. Вот оно влияние слова на неокрепшие души!
Да что там Андреевы! Вон, Боренька Бугаев, старательно прятавшийся под звучным и претенциозным псевдонимом (Андрей Белый) – все его 4 симфонии, его Петербург, пронизаны безумным и нереальным духом времени – уж он-то ну никак на роль апостола не тянет. Жену ведь у Блока увел, а туда же – чуть ли не в миссионеры записался. Пророчил. И ведь иногда угадывал, что самое поразительное.
А там уж и до толстовской «Аэлиты» рукой подать…
Да, как ни крути, а корни у российской и западноевропейской фантастики глубокие и покоятся они даже не в Библии, а языческой мифологии древних народов. Тяготение к абстрактному искусству замечается даже у малоразвитых народов. Что-то же заставляет людей верить, что нарисованный олень, пронзенный стрелою, непременно попадет в руки охотников. Именно эта первобытная вера лежит в основе западно-европейской магии. Просто мы заменили символ рисунка на символ слова. Большой разницы нет. Маги и волшебники рисовали пентаграммы, веря в их силу. А поэты – слагали стихи. Почему? Тут-то все предельно ясно: раньше верили в преобразующую силу своих строф. И чем стройнее был размер, чем больше лирических слов – тем сильнее должно было быть заклятие стихами. И это отношение к искусству вообще и к прозе в частности – не меняется именно на уровне подсознания.
Что ищет читатель в книге? Правильно: отражение своей жизни или своих чувств. Без этого – нет интереса. Если герои не вызывают эмоций, не важно плохих или хороших, то книга – мертва. Значит, плохой писатель, дурной шаман – недоучка. Если разуму читателя не за что зацепиться, если он не узнает на страницах себя, своих друзей, своих правителей, свои мысли, то ему в принципе не интересен сам процесс чтения.
Интеллигенция может сразу же возопить о высших материях. Но почему компьютеры победили всех? Это же просто: они удобны, ими пользуются все, почти все. Стало быть, грядет лавина русскоязычной литературы в стиле кибер-панк. А как же иначе? Читатель хочет видеть себя и свои проблемы. Ему в высшей степени наплевать на социальные модели устройства мира и прочие чисто философские или филологические аспекты.
В общем, ребята, что-то мы в последнее время заврались. Привыкли как-то, что фантастика – это космические корабли, роботы, научно-техническая революция, а все, что сверх того – от лукавого. Космополитизм, с которым нужно вести беспощадную войну. Да нет же! Вся литература, все духовное и культурное наследие буквально пронизано фантастичными идеями. Не пора ли, в самом деле, признать, что, отвергая или забывая традиции, мы просто обедняем себя. Фантастическая мысль всегда шла на равных с майнстримовской. Более того, – реализм уже не мыслим без влияния тех же Зощенко и Хармса. А Михаил Булгаков так прочно осел в нашей культуре, что просто «забронзовел» и, кстати, благодаря «Собачьему сердцу» и «Мастеру и Маргарите», а не «Дням Турбиных» или «Белой гвардии».
Так что, вступив в ХХ1 век, оглядываясь в прошлое, можно смело утверждать: фантастика не умрет никогда. Человек попросту не может без нее обходиться. Другое дело, что можно сменить ярлыки, но суть-то остается прежней. Так что, может быть, хватит «майнстримовцам» задирать нос и считать утопистов, мистиков, фантастов, фэнтезеров – недотепами? В конце концов, именно читатель расставляет все точки над «i», а от забвения премии и регалии, увы, не спасают. Существует только хорошая и дурная литература. А уж, в каких мирах оказываются герои очередной книги – дело десятое.